скачать книгу бесплатно
Тащит. Тащит.
Лицо её на поверхности, бликующая плёнка воды соскальзывает вниз, ноздри у неё шевелятся, чёрный рот хватает воздух.
Она тут же больно впивается ему в шею, начинает карабкаться вверх, выше, по плечам, по голове, не обращая внимания во что упирается, во что попадает острыми когтями; молча, молча, судорожно, с неожидаемой от неё силой.
Демьян от внезапности такого нападения уходит вниз. Хлебает. Потом разворачивает её боком, фиксирует, не давая возможности сплести руки. Тащит к бортику.
Девочка дёргается. Она не плачет, не говорит, не кричит. Но цепкость её, сила, ярость настолько сильны, что ему с трудом удаётся удерживать её так, чтобы самому не провалиться под воду.
Вот они у бортика; она не может сама залезть по лестнице. Демьян подталкивает её.
Там, на твёрдой поверхности, она садится, жалко крючится, глядит на него мутными глазами. И начинает кашлять, плеваться, а потом плакать: слёзы её мешаются с водой.
Её трясёт.
Плохо слушающейся рукой она стаскивает шапочку, бросает её. Рыжие волосы липнут ей на лицо, падают на россыпь мелких конопушек у носа.
Не понимая, что нужно делать дальше, Демьян несколько секунд смотрит на неё, затем разворачивается, и доныривает до брошенной доски. Спешит к группе: тренер всё ещё что-то рассказывает, можно успеть хотя бы к концу.
А через неделю…
А через неделю после этого его притормозил около бассейна мужик. Он стоял рядом с автофургоном, расписанным чем-то ярким, рекламным, и недвусмысленно глядел прямо в Демьяна.
– Эй, – сказал мужик. – Иди-ка сюда, пацан.
Денис шёл с тренировки, пристроившись к их компании сбоку; все шумно двигались к остановке автобуса.
– О! – сказал Глеб. – Спящую красавицу в полицию забирают. Чё натворил? Опять что-то проспал?
Девки заржали.
– Иди, не бойся, – сказал мужик.
Демьяна кто-то толкнул в спину. Он сделал несколько шагов. Остановился. Уши его горели.
– Ты Сашку вытащил? – спросил мужик. – Он?
Демьян увидел, как из-за ног мужика выглянула девочка. Она высунулась на секунду, закивала головой, а потом спряталась обратно. Все утихли.
– Я тренерам впендюрил уже, – сказал мужик, и только в этот момент Демьян сообразил, что говорит он о том, недельной давности, случае.
– Я не знал, – тихо сказал Демьян. – Что Сашка.
Мужик рассмеялся. Хлопнул его по плечу.
– Ну, герой, – сказал он. – Уважуха. Спасибо тебе. Если бы не ты… Если бы не вытащил тогда Сашку, утонула бы. Спасибо. Спасибо… Вот. Смотри!
Он отодвинул дверь фургона, и достал оттуда шоссейник.
Выглядел тот… невероятно.
На всех опустилось полное, абсолютное безмолвие.
Как выключили звук.
И зажгли свет… такой, из сказок, из фэнтези; волшебный. Густой, плотный.
Демьян протянул руку. Потрогал плоский и широкий седельный штырь. Коснулся рогов. Заднее колесо – без спиц, дисковое, сплошное. Переднее – с лопастями.
Это… Да даже посмотреть на такой байк, просто вблизи, а уж тем более пощупать живьём – уже удача.
Их девчонки обступили велик. Шушукались. Трогать не решались.
– Карбон? – громко спросил Глеб.
– Само собой, – сказал мужик. – Ты катаешь? Ну, будешь катать, значит. Дарю.
Кто-то позади него протяжно охнул.
– Смотри. Электронная трансмиссия. Никакой внешней проводки, никаких тросиков. Всё убрано внутрь. Аэробары. Сервомоторы в переключателях, контроллеры в манетках. Скорости щёлкать можно подушечкой пальца. Он юзаный, но годный. Уж поверь. Ну? Как тебе? Держи. Твоё.
– Юуузаный! – протянул Глеб. – Ха. Фигня полная.
– Вот, послушай, – сказал мужик, а потом приподнял заднее колесо, и раскрутил его.
Демьян услышал нечто вроде протяжного высокочастотного гудения. Будто кто-то на огромной скорости вёл тонким прутом по металлу с поверхностью из мелких соразмерных пупырышек.
– Как? – спросил мужик, а затем прихватил колесо ладонью.
На всех упала нестерпимая тишина.
Словно огромная ладонь цепко выхватила с орбиты планету, и обернула её акустическим поролоном.
– Можно ещё? – попросил долгие столетия спустя Демьян.
Мужик рассмеялся.
– А можно мне? – спросила Варя. Посмотрела на Демьяна. – Можно?
У неё, оказывается, были глубокие светло-серые космические глаза и длинные ресницы.
– Да, – сказал Демьян. – То есть это… Не знаю. Да?
– Он твой, – сказал мужик. – Ты и решай. Это, кстати, называется «жужжание злой пчелы». Хочется слушать, да? В общем, так. Меня зовут Юра. Юрий Алексеевич. У меня велосервис в Луже. Заходи. Расскажу про аэродинамику и педалирование, настрою посадку. Покажу всё, что нужно. Да… Тапки бы тебе ещё… Ладно, найду. Приходи, подберу. Держи. Да не бойся ты. Бери смелее.
Варя раскрутила колесо. Все, затаив дыхание, не шевелясь, слушали трещотку; хотелось, чтобы звук этот длился как можно дольше.
– Ну что? – спросил громко Глеб. – Идём? Тринадцатый сейчас подъедет уже. Погнали?
Никто ему не ответил.
– Ладно, бандиты, – сказал Юра. – Кто хочет научиться гонять? А?
– Я хочу! – сказал Глеб. – Я!
– Короче, можете приходить в любое время ко мне. Дам покрутить по дорожкам. Ну, бывайте. Спасибо тебе, мужик. Просто… В общем… Ну, спасибо, короче. Дай пять.
Он пожал руку, а потом с чувством хлопнул Демьяна по плечу.
Все зашумели, стали трогать велосипед, Демьян же так и стоял, удерживая его за рога. В голове его бушевал какой-то дикий фестиваль.
– Дашь покататься? – тихонько спросила Варя и взяла его за локоть; он кивнул в полном оцепенении.
Через два дня мать продала байк, и купила на эти деньги лекарств.
***
В книгах по попсовой психологии есть устойчивый стереотип о непреодолимой тяге преступника к месту преступления.
Но Демьян не преступник, нет, да и о каком преступлении может идти речь?
Ему просто хотелось посмотреть.
Это другое.
Улица укрыта была тишиной, разбавленной индустриальным гулом с Садового. В отдалении кто-то задиристо смеялся: все продолжали жить так, как привыкли, и не собирались входить в его обстоятельства, сопереживать, ужасаться, предлагать помощь.
Там, внутри, за дверью лаборатории, как догадывался Демьян, бурлила, несмотря на притворное внешнее спокойствие, работа: какие-нибудь миллионеры стравливали свои подавленные грешки, на хоботастых аппаратах сидели безымянные волонтёры, отдавали шарикам свои воспоминания, свои умения одно за другим, а потом их подчищали полностью; по коридорам, по клетушкам ходил Герхард Рихардович, участливо улыбаясь, обещая, что завтра – обязательно, всенепременно завтра! – всё закончится. В определённом смысле он был прав. Всё действительно заканчивалось.
Они держали его здесь. В клетке. Как животное.
Вырабатывали условные рефлексы.
Забирали его память.
Врали, глядя ему в глаза, улыбаясь и ехидничая за спиной.
И не собирались отпускать его.
Пока полностью не выкачают.
Из-за них он ходит сейчас по вымерзшим московским улицам в бомжовских обносках. Без паспорта, без квартиры, без денег. Без работы. Без будущего.
Они забрали всё.
И он заберёт у них всё. И даже больше.
Демьян, поймав себя на том, что снова слышит мерный перебор струн, всё ту же мелодию – откуда, как она берётся? что, всё время так и проигрывается у него в голове, а он лишь иногда обращает на это внимание? – в задумчивости свернул в узкий переулок, огибая здание лаборатории.
– Эй, иди отсюда. Быстро.
Демьян вздрогнул. В паре метров от него стоял полицейский и смотрел: пристально, недружелюбно.
– Да я так, – сказал Демьян.
Около двери – видимо, служебный выход – примнилось ему движение, он обернулся, и упёрся взглядом в выходящего мужика: того самого медведя, пробовавшего остановить их с Асмирой в прошлый раз.
Демьян резким скачком прыгнул в сторону, но полицейский – похоже, что рефлекторно – выбросил в сторону руку, цапнул его за куртку и притянул.
– Вы чего? – сказал Демьян.
– Стоять! – сказал полицейский. – Документы.
Дверь ещё раз открылась, и рядом появился Герхард Рихардович.
– Ага! – сказал он. – Демьян Пожар, двадцать четыре года. Аллергических непереносимостей нет. Спасибо, что не забываешь нас.
– Отпустите! – сказал Демьян.
– Приёмка сейчас, – сказал медведь и зажёг сигарету. – Петренко, давай его сюда. Мы разберёмся.
– Не надо! – сказал Демьян. – Не отдавайте! Лучше к вам!
Полицейский крутил головой, пытаясь сообразить, что ему нужно делать, и в какой последовательности.
– Это наш, – сказал ему Герхард Рихардович. – Лечится у нас. Давай, возвращайся. Ужин пропустил.
Демьян сам ухватился за полицейского, зашёл ему за спину.
– Они тут из людей идиотов делают, – сказал он. – Головы им стирают. Полностью. Арестуйте меня. В тюрьму посадите. Что угодно. Но только не к ним.
Герхард Рихардович добродушно засмеялся, и медведь, выдув клочкастое облако дыма, тоже улыбнулся: неумело, криво.
– Не нужно драматизировать, Пожар, – сказал Герхард Рихардович.
– Петренко, – кивнул в сторону улицы медведь. – Выгрузке помешаешь.
Демьян дёрнулся, пробуя вырваться, но полицейский крепко удерживал его; лицо его всё ещё было озадаченным.
– Документы есть? – спросил он.
– Это незаконно! – крикнул Демьян полицейскому. – Они похищают людей! Вы сами по статье пойдёте! Как соучастник! Убивают здесь! Опыты проводят! Давайте поедем в отделение! Я всё расскажу!
– Лейтенант, – сказал медведь, подошёл, протянул руку. – Ты сам знаешь, кто у нас бывает. Давай этого психа сюда, и всё забудем. На первый раз. Быстро!
– Они преступники! – крикнул, уворачиваясь, Демьян. – Не слушайте их!
Переулок оскрасился проблесками расчерчивающих стены синих огней; из двух притормозивших машин резво рассыпались у входа в лабораторию несколько вооружённых людей в камуфляже, а потом подкатил огромный, на толстенных колёсах, автозак.
