Два тревожных дня майора Ковалева

Дмитрий согласно кивнул. В пользу такого вывода говорили и четкие линии меток, все буквы хотя и просматривались слабо, но отличались аккуратными, ровными линиями. И наносились не кое-как, не зубилом, а маркером. Это тоже подтверждало, что каждый из двенадцати «умельцев» нес свою долю ответственности, отвечая за конкретную поставленную деталь. Покупатели желали приобрести оружие надежное, а потому требовали законных гарантий. Скорее всего, им не было особой разницы, по чьей именно вине может произойти нежелательная накладка, в любом случае виновником перед ними окажется конкретный поставщик, с которым ведутся все дела и кому отстегиваются деньги. И вот как раз этому самому поставщику и представляется крайне важным выявлять халтурщиков, чтобы знать, кого в случае прокола наказывать. Для этого и введены среди «умельцев» личные метки. А если так, то в изготовлении оружейных деталей присутствует все-таки значительная доля «ручного» труда, ведь сложно предположить, что заводское производство стало вдруг внушать повышенное недоверие у потребителей. Этим, похоже, и объясняется появление автомата с бракованным стволом.

Размышления о метках наталкивали еще на одну невеселую мысль, принимать которую всерьез не хотелось, но приходилось учитывать. Речь шла о возможной причастности к подпольному производству не одного человека из каждого цеха, а двух-трех, в зависимости от числа смен. Зачем требовать от поставщика затворов ставить личные метки, если кроме него эти затворы никто не поставляет? Мысль резонная, что и говорить, потому и невеселая.

– Вадим Михалыч, – Шмелеву бракованный ствол не давал покоя, – если у них такой строгий контроль, то откуда этот непрогретый ствол? Как они не побоялись ущербный «калаш» поставить на рынок? В бандитской среде такие штучки могут жизни стоить.

У Ковалева на этот счет сомнений не было.

– Покупатели наверняка все знали, – усмехнулся он, – автомат им требовался не для изнурительных боев, верно? Оружие бандитам всегда нужно для разового дела, задействованный пистолет выбрасывается после двух-трех выстрелов, ну а автомат – после двух-трех очередей. И потом уже неважно, какой был у него ствол. Сдается мне, что подобных автоматов выявится немало. И оружейникам, и покупателям они выгодны.

– Почему? – вырвалось у Дмитрия, и он с досадой подумал о своей несдержанности.

– Покупателям они наверняка обходятся намного дешевле, – заметил Ковалев, – а оружейникам доставляют меньше хлопот. Скорее всего, эти стволы заводские преступники специально и с легкостью списывают в брак, а то и вовсе в металлолом, чтобы ослабить контроль над ними и посодействовать в продвижении на черный рынок.

Дмитрий тяжко вздохнул. Если начальник прав, а он был прав почти всегда, то оружейная группировка насчитывает не один десяток человек. Побороться придется крепко. Не дай бог, если в деле окажется замешанным какой-нибудь солидный и авторитетный оружейный завод, тогда вообще дело труба, тогда свободно чихнуть не дадут, не то что инициативу проявить. О каждом шаге доклада потребуют. Майор, правда, бывал и не в таких переделках, его подобными прессами не испугать и не остановить, однако лучше было бы выявить какой-нибудь кустарный подпольный заводик с числом работающих не более двух десятков человек и раскручивать спокойно по полной программе.

Майора, как оказалось, занимали подобные мысли. По крайней мере, на такой вывод наталкивал его телефонный разговор с одним из экспертов-баллистиков.

– Виктор, – говорил Ковалев в трубку, – ты у нас большой спец по оружейным заводам и единственный, кто может помочь. Почему шучу? Вполне серьезно говорю. А знать мне нужно название российского оружейного завода, число цехов которого составляет ровно дюжину. Ну, не обязательно двенадцать, но примерно столько. Точно, ты уверен? Спасибо, выручил. Хорошо, загляну как-нибудь. Ладно, бывай.

И положил трубку. По его всегда спокойному лицу трудно было определить, насколько желаемой оказалась новость, но можно было догадаться, что новость была важной.

– Я так и знал, – Вадим с усмешкой глянул на помощника и «обрадовал»: – Двенадцать цехов, друг мой Дима, насчитывает известный оружейный завод в соседней области…

Завод майор не назвал, предоставляя помощнику догадаться самому. Не догадаться, собственно, было просто невозможно, известным заводом в соседней области был Тульский оружейный. Знаменитый ТОЗ, о котором Дмитрий впервые услышал, наверное, еще в детском садике и с деятельностью которого теперь надлежит ознакомиться более детально. Что и говорить, не лучший вариант им выпал, с этим ТОЗом хлопот будет выше крыши. Главное, в чужой области находится, а это пахнет не только согласованиями с «тамошними» структурами, а и получением разрешений на расследование. И не по причине капризности тульских «силовиков», а по необходимости соблюдать установленные требования. Ни одно областное управление внутренних дел не позволит кому бы то ни было проводить на своей территории оперативно-розыскные мероприятия без своего ведома. Впрочем, ни одно УВД в сферу интересов коллег-силовиков никогда не вторгается нахрапом. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Поэтому в случае проведения совместных действий все детали операции координируются и согласовываются обеими сторонами. В их ситуации, правда, это слабое утешение.

– Вадим Михалыч, – в вихрастой голове Шмелева зародилась дерзкая мысль, – может, не будем трогать этот завод? Зачем он нам? Пусть туляки сами разбираются. Наше дело – дать им «наколку», и все. И флаг им в руки, как говорится.

Ковалев глянул на него с усмешкой и неожиданно согласился, вроде пошутил:

– Пусть будет по-твоему, – и добавил: – У нас и без того хлопот полон рот, наши оружейные скупщики-перекупщики в этом деле тоже звено не второстепенное. А через них и на заводских оружейников можно будет выйти. Главное, зацепиться. Зацепимся?

Вихры на голове лейтенанта дернулись от резкого кивка.

– Конечно, Вадим Михалыч, – Шмелев теперь уже окончательно поверил в серьезность слов начальника. – Куда они денутся? Дальше России все равно не убегут.

– Россия, лейтенант, большая, – возразил Ковалев, – по ней долго от следствия бегать можно, хоть до истечения срока давности. Короче, готовь материалы по всем последним убийствам. Экспертизы, задействованное оружие, заключения баллистиков и так далее. И просмотри все сводки о кражах-пропажах боеприпасов с воинских и милицейских складов. Я, правда, не припоминаю ничего подобного, но проверить надо.

– Думаете, патроны наши, рязанские?

– А почему нет? Воинских частей у нас много, списанных боеприпасов хватает, нерадивых военных тоже. И не только нерадивых.

Майор, оказывается, не исключал связей преступников с «баталерами». Маловероятно, конечно, но небеспочвенно, слишком уж щедро снабжались рязанские боевики боеприпасами. Патронов бандиты никогда не жалели. И неслучайно майор сомневался в наличии сводок о краже с воинских складов, о них попросту не сообщалось. Елки-палки, неужели придется затронуть военное ведомство?

– Что расстроился, лейтенант?

В отличие от начальника Дмитрий так и не научился скрывать своих чувств, его настроение всегда предательски выпирало наружу, подтверждая поговорку о лице человека как о зеркале души. Настоящего оперативника, понятное дело, такая непосредственность не красила.

Глава 3

Мелкий противный дождик накрапывал с раннего утра, сопровождая грязную «ауди» от самой Москвы. Мрачные облака занавесили все небо, и занавесили надолго, воспользовавшись полным безветрием. В том, что сырая погода продержится не один день, можно было не сомневаться и к авторитетному мнению синоптиков не прислушиваться.

Сидевший на заднем сиденье мужчина лет сорока лениво смотрел на бегущую под колеса дорогу, на встречные машины, обдававшие грязью и без того уже заляпанную дальше некуда «ауди», и прокручивал в мыслях моменты предстоящей встречи с рязанскими компаньонами. Встреча, собственно, была обговорена еще в прошлый приезд в Рязань, три месяца назад, а сегодня надлежало просто напомнить о себе да решить некоторые детали, которые телефону не доверяются.

Именно в целях конспирации гость из солнечной Алма-Аты приехал вчера поездом в Москву, провел ночь в гостинице, а утром направился в Рязань. На такси доехал до метро «Кузьминки», где в условленном месте перебрался в поджидавшую иномарку с рязанскими номерами. Такая конспирация не казалась алмаатинцу излишней, потому что порученное задание хотя и было несложным в смысле исполнения, но представляло очень важное звено в намеченной операции. Операция не им задумывалась, не ему и своевольничать по поводу соблюдения предусмотренных мер осторожности при ее проведении.

– Клевый дождичек, – нарушил молчание водитель, словно боясь заснуть в затянувшемся безмолвии, – грибной. И тихий, главное. Все грибники теперь в лес навострились. Я тоже выберу завтра-послезавтра часика два, по лесу пошастаю.

Пассажир глянул на него с удивлением. Потом перевел взгляд на мрачные полоски деревьев по обе стороны от шоссе.

– В такую слякоть хорошо у камина коньяк пить, а не по лесам слоняться.

Южанин представил себя блуждающим по сырому лесу, промокшим до нитки, и зябко поежился. Из такого похода можно принести разве лишь воспаление легких, а не грибы. Бр-р, лучше не думать ни о каком лесе.

– Неужели в Казахстане есть камины? – Водитель тоже проявил удивление. – У вас же жарища круглый год.

В его понятии камины увязывались лишь с обогревом помещения, о применении их в качестве дополнения интерьера водитель не слышал и не знал. Разубеждать его южанин не стал.

– Камины есть и в Африке, – коротко обронил он и усмехнулся: – В Казахстане, кстати, морозы тоже бывают, за сорок градусов зашкаливают. И почему ты решил, что я живу в Казахстане?

Водитель пожал плечами. Пассажир действительно ничем не походил на казаха, однако прибыл-то он все-таки из Алма-Аты, не из Прибалтики. Хотя, конечно, гражданство у него может быть не обязательно казахстанское. А то и не одно, а несколько, на все случаи жизни. Так надежней. И правильно поступили казахи, прислав на переговоры неприметного с виду мужика, любой узкоглазый вызывает в Рязани повышенный интерес, а этот дядя запросто сойдет за местного.

Водитель миролюбиво заметил:

– Меня немного просветили, когда в столицу посылали. Что ни говори, а спокойней едешь, если знаешь, кого везешь.

Южанин усмехнулся и ничего не сказал.

Некоторое время ехали молча, пока разговорчивому водителю не представился случай попытаться возобновить разговор.

– Недолго пилить осталось, – обнадежил он, – минут через двадцать вкатимся на Московское шоссе, а там до места рукой подать. Успеем вовремя, тютелька в тютельку. Митрич будет доволен.

Пассажир промолчал. За последние полгода он уже в третий раз наведывался в Рязань, и каждый раз маршрутом через Москву. Водитель «ауди» об этом ничего не знал, и неудивительно, ведь оба прошлых визита казаха тоже не афишировались. Приехал куда надо, встретился с кем нужно, обговорил что надо – и снова в Москву. На одной машине приехал, на другой уехал. И точно таким же образом будет все обставлено и в этот раз. Метод проверенный, надежный, и менять его нет никакой надобности. Пока, по крайней мере. И, бог даст, в обозримом будущем тоже.

Через двадцать минут «ауди» катилась уже по городской окраине. По обе стороны шоссе громоздились недостроенные двух-трехэтажные особняки, забивая габаритами сохранившиеся здесь несколько ветхих домиков и символизируя своим величием о наступлении нового времени. Знакомая картина, характерная для большинства городских окраин, и не только российских. В Казахстане точно такая же ситуация, там тоже за короткое время вокруг городов вознеслись частные коттеджи и особняки, один другого краше и богаче. Просто поразительно, откуда у людей появились такие огромные деньги? И, главное, в столь короткие сроки. А ведь честным трудом трехэтажный особняк за два-три года не возведешь, при нынешних зарплатах и ценах для претворения в реальность такой крутой затеи простому работяге не хватит целой жизни.

Между тем «ауди» миновала автовокзал и сразу же свернула с Московского шоссе направо.

– Митрич в магазине ждет нас, – пояснил водитель. – Туда велел подрулить.

Магазин Митрича, как помнил гость из Казахстана, находился на улице Гагарина, неподалеку от продуктового рынка. Рыночные цены для покупателей выглядели гораздо привлекательней, чем цифры на ценниках в элитном супермаркете Митрича, и наплыву клиентов не способствовали. Хозяина, впрочем, такое соседство не смущало, поскольку его финансовое благополучие держалось не на торговле сосисками или ликероводочным суррогатом, а на причастности к более прибыльным делам. О них, правда, лишний раз лучше не думать и, тем более, не анализировать. Себе же спокойнее.

Похоже, аналогично мыслил и водитель, остановившийся от магазина почти за полквартала.

– Извини, друг, – повинился он, – дальше пешком. Ничего не попишешь – конспирация. А магазин вон он, рукой подать.

Гостя такая предусмотрительность не только не обидела, а даже успокоила. В их делах мелочей не бывает, и если уж ему взбрело в голову заглянуть в привлекательный супермаркет, то сделать это нужно подобно десяткам простых покупателей, а не подкатывать на иномарке. Так незаметней.

Супермаркеты он не любил. Обилие и добротность продуктов вызывало, конечно, уважение, но никак не мог привыкнуть к турникетам на входе-выходе, к этому усиленному контролю, выдаваемому за сервис. За доброжелательностью обслуживающего персонала всегда почему-то усматривал откровенное недоверие к посетителям, словно каждый из них только и думал, как бы что-нибудь вынести отсюда «на халяву». Не по душе была и надобность брать с собой в зал корзину, купишь что-то или нет, а таскать ее обязан. Как дурак. Веяло от таких требований чем-то оскорбительным и навязчивым.

В супермаркете Митрича сервис своей навязчивостью ничем не отличался. Такие же зоркие девицы на контроле в компании с вооруженным охранником, такие же идиотские требования, умопомрочительные цифры на ценниках, и такое же отсутствие покупателей. При подобной торговле любая точка без дополнительных финансовых вливаний продержится максимум полгода, а Митрич готовится отметить десятилетний юбилей, и истоки его процветания ни одной налоговой службе до сих пор не показались интересными. Похоже, в этих службах сидят дубари дубарями, а не профессионалы. И слава богу, конечно, и дай им бог доброго здоровья на долгие годы, и дальнейших успехов в нелегкой беспокойной работе.

От этой насмешливой мысли гость даже повеселел. По крайней мере, свою кожаную сумку на плетеную металлическую корзину поменял без прежнего неудовольствия, изобразил на лице нечто отдаленно похожее на улыбку и неторопливо направился вдоль рядов с продуктовым изобилием. Никакой надобности что-то покупать не было, однако сам факт его появления здесь обязывал что-нибудь приобрести. Да и дурацкая корзина в руках тоже напоминала о необходимости ее заполнения, и после небольшого раздумья казахстанский гость положил в корзину бутылку коньяка стоимостью около тысячи рублей, резонно решив, что подобный товар никогда не помешает, добавил коробку шоколадных конфет и с заинтересованным видом уставился на полку с многообразием сортов кофе. Заинтересованность покупателя не осталась незамеченной, и перед ним как по мановению волшебной палочки предстала стройная фигурка с улыбкой кинозвезды.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – обворожительно проворковала девица, источая любезность и радушие. – Вы какой кофе предпочитаете?

– Я предпочитаю хороший кофе, – улыбнулся покупатель, – настоящий.

– У нас плохого кофе не бывает, – с прежней вежливостью протянула девушка, и угадывалось, что фраза на этот раз прозвучала заученно. По инструкции.

– Я знаю, – миролюбиво согласился покупатель и признался: – Меня интересуют ваши поставщики.

Она столь странному сообщению нисколько не удивилась. Либо ко многому привыкла, либо, скорее всего, была инструктирована и по поводу нежелательности проявления излишних эмоций. Чувствовалась выучка, одним словом. Лишь повела плечами:

– Об этом надо у директора спрашивать, не у меня.

Ему именно это и требовалось.

– А как бы его увидеть? – подхватил посетитель и поспешил добавить: – Я ведь тоже снабжением занимаюсь, и чем черт не шутит, а вдруг мое предложение окажется привлекательней?

Такой возможности исключать не приходилось. Девушка повела рукой в сторону двери в дальней части магазина:

– Вот директорский кабинет. Пойдемте, провожу.

Как просто, оказывается, попасть в кабинет к директору крупного супермаркета. Вот что значит частная собственность и вытекающая из этого заинтересованность в поступившем предложении, действительно способном оказаться выгодным.

У кабинета с табличкой «директор» девушка легонько приложилась костяшками пальцев к двери, приоткрыла ее, не дожидаясь ответа, и доложила:

– К вам, Виктор Дмитриевич. Вы не заняты?

– Пусть заходит, – послышалось из кабинета.

«Кинозвезда» еще раз сверкнула обворожительной улыбкой и кивнула в сторону двери:

– Пожалуйста…

Наверное, она несказанно удивилась бы, узнав о давнем знакомстве посетителя со своим строгим шефом, о договоренности сегодняшней встречи и точках соприкосновения их интересов. Ни о чем похожем девушка не знала и не догадывалась, и слава богу, потому что излишняя осведомленность предопределила бы ее молодую жизнь в одночасье. Как, впрочем, жизнь любого сотрудника или сотрудницы супермаркета, проявивших чрезмерную догадливость или неосторожное любопытство.

Хозяин кабинета встретил гостя настороженно, как могло показаться поначалу. Однако стоило девице закрыть дверь, как он живо приподнялся из-за стола, крепко пожал гостю руку и с искренним облегчением выдохнул:

– Ну, слава богу, а то я уже начал волноваться… Рад тебя видеть, дорогой Самсон! Очень рад!

– Взаимно, – поспешил заверить директора гость, и за этой торопливостью проскользнула едва заметная усмешка. – Разве есть повод для мандража, Митрич?

Митрич картинно раскинул в стороны руки:

– В нашем деле, Самсон, всегда есть такой повод. Особенно сейчас, когда менты на каждом углу посты выставили, каждую бабку прощупывают, а уж про наших гостей и говорить нечего. Тем более про гостей из южных краев…

Последние слова прозвучали как неприкрытый намек в адрес Самсона, и тот не остался в долгу. Смерил хозяина насмешливым взглядом, поинтересовался:

– Уж не раздумал ли ты, уважаемый Митрич? Не на попятную ли пошел?

Митрич коротко хохотнул:

– А что, есть такая возможность?

И, не дожидаясь ответа, распахнул холодильник. Ответ он знал заранее и прекрасно понимал, что отказаться от участия в запланированной операции за несколько дней до начала ему уже никто не позволит. Разве лишь смерть. Очень большие деньги вложены, чтобы позволить кому-то поставить дело под угрозу срыва.

Гость шутку воспринял правильно. Проследил за появлением на столе початой бутылки коньяка, колбасы, сыра и подтвердил:

– Нет такой возможности, Митрич. Не к столу будь сказано, только поздно пить «Боржоми», если печень развалилась.

Пугающие слова хозяина кабинета, хлопотавшего над угощением, нисколько не тронули, и он снова хохотнул:

– Хорошо, когда здоровье богатырское и никакая напасть не страшна. За твое здоровье, Самсон!

И сделал внушительный глоток из доверху наполненной рюмки. Гость последовал его примеру, крякнул коротко, кинул в рот лимонный ломтик и ткнулся вилкой в толсто нарезанные колбасные круги. Неблизкая дорога от Москвы поспособствовала проявлению аппетита, тем более что всем завтраком была чашка кофе и бутерброд с сыром. Не завтрак, а баловство, обман желудка.

– Хотел к твоему приезду шашлыки, плов организовать, – с сожалением признался хозяин, для которого разыгравшийся аппетит гостя не остался незамеченным, – но раздумал. Самому это дело не осилить, а поручать кому-то не хотелось, ведь любой дурак догадается, что готовится важная встреча. Верно? А для всех, кто тебя здесь видел, ты должен остаться обычным посетителем.

Самсон неторопливо прожевал колбасу, отправил в рот толстый ломоть сыра и с одобрением заметил:

– Правильно меркуешь, Митрич, очень правильно. А вот боязливость твоя не по душе, бля буду. Собственной тени бояться стал. А, Митрич? С чего бы это? Ты ведь никогда «ссыкуном» не был.

Митрич нравоучительно заметил:

– Береженого бог бережет, дорогой Самсон.

Гостю импонировало, что в словах и размышлениях директора не было ни наигранности, ни желания демонстрировать осторожность и надежность. Он таким был по жизни, в чем его компаньоны неоднократно убеждались. И еще визитер понимал, что в словах Митрича проглядывался намек на необходимость приступить к изложению цели приезда, долго засиживаться в директорском кабинете «обычным» посетителям не полагалось. И этот намек также вызывал уважение своей предусмотрительностью.

– Рашид приедет вечером, – поведал гость, не сводя с Митрича внимательных глаз, – встречать не нужно, он сам даст о себе знать. Загружен будет «под завязку».

Директор молча кивнул. А визитер продолжал:

– Так что, Митрич, сегодня твоим пацанам нужно будет маленько пошуметь, – он едва заметно усмехнулся, – пусть найдут ментам занятие. Думаю, пары трупов хватит. Главное, понаглей все обставить, и не просто пришить, а с вызовом. Менты на это дело должны с прытью побежать, как свора борзая, и у нас под ногами нынче-завтра не путаться. Понимаешь, о чем речь?

Митрич вздохнул. Сказанное гостем в разъяснениях не нуждалось, речь шла об убийстве с целью отвлечь внимание милиции. Задумано, конечно, неплохо, но убийство не входило в планы директора, тем более убийство совершенно случайных людей. Врагов, понятное дело, хватает, в этом добре недостатка нет, но убирать кого-то из них просто так, ради случая, слишком опрометчиво.

И проигнорировать распоряжение партнеров тоже никакой возможности нет.

– А шумиха в Клепиковском районе? – напомнил Митрич. – Неужели мало? Там ведь круто заварилось.

Слова о районной шумихе не оказали на гостя должного воздействия.

– Это хорошо, пусть еще пошумят, – откликнулся он, – но это в районе, а нужно еще и здесь что-нибудь похожее организовать. Пусть яйца почешут.

У Митрича дополнительных возражений не нашлось.

– Будет сделано, – он постарался придать голосу необходимую твердость и для пущей убедительности поинтересовался: – «Мокруха», как я понимаю, за ваш счет?

Самсон глянул насмешливо и пожурил:

– Не жлобись, Митрич. Не в твоих интересах мелочиться. Вся «мокруха» обойдется в один-единственный ствол, даже на «штуку» баксов не потянет. С каких пор ты стал таким скупердяем?

Директор натянуто рассмеялся, стараясь превратить вопрос в шутку. И не стал уточнять, что речь вел не о «штуке» баксов, в которые обойдется выброшенный ствол, а о гораздо более крупной сумме, способной понадобиться в случае провала. У гостя таких невеселых мыслей, похоже, не было, и Митричу заострять внимание на возможном нежелательном исходе тоже было не с руки. Партнеры должны быть уверены друг в друге как в себе самих. А то и больше, иначе запросто можно оказаться в стороне от прибыльного дела. Опасного, рискованного дальше некуда, но нужного позарез. Жизненно необходимого, без которого не будет ни супермаркета, ни финансового благополучия и свободы в выборе образа жизни, ни курортов с соблазнительными девочками. Не будет того, к чему так крепко привык и отвыкать от чего не хочется. Да и вряд ли ему позволят проявить подобную самостоятельность, уж в этом-то можно не сомневаться.

– Я не скупердяй, дорогой Самсон, – без обиды поправил гостя директор, – я хозяйственный. А деньги во всем счет любят, особенно деньги общие.

Гость не сдержался от улыбки и с заметным сожалением покосился на бутылку с ароматным золотистым напитком. За такие слова действительно нужно было бы выпить, и не по одной, а по несколько стопок, но не в этот раз. Да и не в следующий, потому что любой его приезд в Рязань обусловлен очень серьезными вопросами, когда не до тостов и застолий. Это прекрасно понимал и Митрич, и хотя заметил выразительный взгляд гостя, однако повторить еще по одной не предложил.

– Кстати, о «бабках», – Самсон словно вспомнил о главной цели своего визита, – с ними все в ажуре?

Круглое лицо Митрича сделалось по-детски обиженным, слишком уж бестактным показался вопрос гостя, не вписываясь в доверительные отношения между ними. Однако озвучивать свое недовольство Митрич не стал, лишь вздернулся крутыми плечами. И заверил:

– Вся оговоренная сумма, уважаемый Самсон, уже находится в «мерседесе». – Речь шла о машине, на которой курьеру предстояло вернуться в Москву. – Все сто тысяч, до последнего доллара. Водитель будет ждать на проспекте Гагарина, в двух кварталах отсюда. Номера наши, рязанские, Х 724 АР. Запомнил?