Если бы…

– Иван Данилыч! Больной из третьей палаты очнулся!– раздалось откуда-то из-за закрытой двери.

Через пару минут Сергей услышал шаги. Теперь это был уже не один человек.

– Таак! Посмотрим.– Над Сергеем склонился мужчина лет сорока пяти. В белом халате, из кармана которого выглядывали свернутые трубочки стетоскопа.– Ну, с возвращением, молодой человек!– улыбнулся мужчина, который был определенно доктором.

–Это больница?– просипел Сергей. Доктор широко улыбнулся и энергично закивал головой.

– Больница, больница. Давайте-ка мы Вас осмотрим.

– Что случилось?– снова просипел Сергей.

– Что случилось, что случилось? Дырку в Вас проделали, вот что случилось. Но, Вы не волнуйтесь, мы ее уже того, зашили, в общем.– Врач снова широко улыбнулся. Сергею пришла мысль, не приходится ли веселый доктор каким-нибудь дальним родственником Вовану.

Осмотрев пациента, доктор остался, вполне доволен.

– Вам, молодой человек, удивительно повезло. Вот буквально сантиметр вправо или сантиметр влево и все могло быть очень-очень печально. В общем, через какое-то время, будете как новенький. Там Ваши друзья дожидаются. Вы как, готовы к аудиенции? Или их того, попросить позже зайти? Вы на правах больного можете и покапризничать! Я вам как врач говорю.– Доктор рассмеялся.

«Ну, точно, Вован номер два». Сергей попытался улыбнуться, симпатичному доктору. Но сухие, потрескавшиеся губы отказывались растягиваться в улыбку.

Неожиданно посерьезнев, доктор сказал, уже как обычный врач, а не шутник и балагур, случайно нацепивший белый халат и изображающий из себя врача.

– Так. Друзей я ваших пущу, потому, что они очень волнуются и надоели мне уже хуже горькой редьки. Но вам переутомляться нельзя. Запоминайте: они говорят – вы молчите, не приподниматься, не вставать, не садиться, с боку на бок не вертеться. Полный покой. Вашим друзьям и коллегам даю десять минут. Все ясно?

Сергей слышал, как за дверью доктор инструктирует его друзей, наверное, кого-то из бригады. Строгим голосом говорит им, что-то, видимо объясняет правила посещения больных, в которых, по его словам, проделана дырка. Сергей пока не мог вспомнить, что произошло. Что еще за дырка такая. Но подробно расспрашивать врача у него не было сил, пока это было не важно.

Очень осторожно ступая по покрытому линолеумом полу, в палату зашли Николаич, Саня Белов и Паша Головин. Тихо, почти на цыпочках, запуганные врачом, подошли они к кровати больного и встали на некотором расстоянии.

– Смотри-ка, а он и правда, живой! И глаза открыты и дышит.– Тихонько заржал Паша. Все трое посетителей выглядели настолько искренне счастливыми, что Сергей даже растрогался.

– Здорово мужики!– просипел он, забыв запрет врача.

– И даже разговаривает!– не унимался Пашка.– Серега, брат, ну ты нас напугал!

– Что случилось?– спросил Сергей. Все трое переглянулись, не зная можно ли ответить на заданный вопрос и, не повредит ли это больному. Таких инструкций строгий доктор не дал. Николаич покашлял, пытаясь потянуть время:

– Ты ничего не помнишь, Сереж?

Сергей слегка мотнул головой.

– Ну, в общем, тут такое дело. Зима он…– Николаич замолчал, увидев, как напряглось лицо Сергея. При упоминании о Зиме он начал смутно, что-то вспоминать. Но пока все было очень расплывчатым. Зима на своей кровати. У него совершенно безумный, лишенный всего человеческого взгляд. И еще у него ружье Николаича. Он пытается приставить его к горлу. Хочет выстрелить. А потом звук выстрела.

Сергей смотрел на Николаича, на ребят. Он не мог понять, почему они молчат. Почему выглядят такими смущенными и даже испуганными. Может Зима застрелился?

– От него жена ушла. Ну вот, он и слетел с катушек.– Сказал Николаич.

– Он застрелился?– чуть слышно задал вопрос Сергей. Он очень устал. Глаза у него начали закрываться, и он так и не узнал, что случилось с Зимой. Но сейчас ему было все равно, он снова провалился в черноту.

Вечером они снова зашли навестить Сергея. На этот раз, что бы попрощаться. Врач сказал, что из Москвы в Среднеколымск должны прислать за Сергеем самолет. Какой-то мужик, видимо большой начальник, то ли родственник, то ли друг Сергея, договорился с военной медслужбой. Поэтому с утра его на вертолете переправят туда.

Прощание получилось немного грустным. Не так должно все было быть. Если бы ничего не произошло, за день или два до отъезда накрыли бы они у себя в лагере большую «поляну». Выпили, поговорили по душам напоследок, повспоминали бы забавные случаи, произошедшие за долгие девять месяцев, которые они провели вместе. Но вышло не так. И поэтому всем было жаль, как будто недополучили они чего-то хорошего и важного, что осталось бы в их памяти на всю оставшуюся жизнь, одним из тех воспоминаний, которые потом вызывают улыбку, и, забыв все трудности и невзгоды, через которые пришлось пройти, думаешь, вот было время!

Обменялись адресами. Пора было уходить. Ребятам рано утром нужно было возвращаться в лагерь.

Сергей к этому времени уже вспомнил, может без лишних подробностей, но вспомнил, что произошло.

– А что с Зимой будет?– спросил он. Николаич пожал плечами.

– Посадят. А что с ним может быть, если он тебя, чуть на тот свет не отправил.

Сергей задумчиво смотрел, куда-то мимо него.

– Да он пьяный был. Не соображал, что делает. Не хотел он…– сказал Сергей.

Лицо Николаича стало суровым.

– Он тоже все твердил, что не хотел. Хотел, не хотел это ничего не меняет. Он человека чуть не убил. А если он в следующий раз напьется и убьет кого-нибудь? Что тогда?

Сергей упрямо повторил:

– Он не хотел. Ты же знаешь, он не такой.

Николаич махнул рукой, не хотел спорить перед расставанием. Паша, что бы разрядить обстановку сказал:

– Кукушонок очень переживал. Ревел как маленький, с нами просился. А когда мы Андрея в вездеход повели, он, как кинется на него. «Убью, гад!»– орет. И откуда столько сил взялось, ребята еле оттащили его. Пока мы отъезжали так и держали, а он все вырывался и кричал. Вы там повидайтесь с ним в Москве. Хороший паренек. Зеленый еще совсем, но с характером. Мужик оказался.– Паша засмеялся.– Я думал, он к мамке прямо из аэропорта сбежит, в первый же день.

Все улыбнулись. Пора было прощаться. Наскоро пожали Сергею руку, каждый жал очень осторожно, как будто боялся повредить хрупкую вещь.

Рано-рано утром вертолет доставил Сергея в Среднеколымск. Где уже ждал небольшой военный самолет.

Радион Петрович обладал самыми разнообразными полезными связями. Сергей улыбнулся, подумав, смог бы отец Вована, в случае необходимости, раздобыть подводную лодку. Во всяком случае, и такое вполне могло случиться.

Самолет оторвался от земли и, набирая скорость, устремился вперед, в западную часть огромной страны. «В Москву!– думал Сергей.– Наконец-то в Москву…».

25.06.1991г.

Рано утром Николаич отправил Саню с Пашей заводить вездеход.

– Спасибо Вам за все. Выручили нас. И приютили, и обогрели.– Поблагодарил он Зою.

– Будете в наших краях, милости просим.– Улыбнулась она ему, но глаза у нее были грустные.

Пора было ехать. И понимая, что тянуть время и глупо и бессмысленно Николаич все-таки не мог заставить себя окончательно попрощаться и уйти.

– Что-то крыльцо у Вас совсем покосилось.– Нашел он повод задержаться еще на несколько секунд. Зоя сокрушенно махнула рукой.

– Да, не говорите. Того и гляди совсем обвалится. Вот, в следующем месяце, в отпуск пойду, так позову ребят из лесхоза. Тогда они и починят.

Николаич смотрел на нее и мучительно пытался принять решение. Решившись, наконец, он быстро сказал:

– У меня отпусков накопилось не отгулянных лет за десять, начальство меня все ругает за это. Так может, я тоже возьму отпуск и приеду, починю Вам крыльцо.

Светлая улыбка озарило ее милое доброе лицо.

– Приезжай, Ваня. Я буду ждать.

Зоя наклонилась к нему и поцеловала в небритую щеку.

Николаичу показалось, что он сейчас задохнется от переполнивших его в это мгновение чувств.

– Я приеду.– Твердо сказал он и побежал в сторону уже во всю тарахтящего вездехода, сдерживая себя, чтобы не начать подпрыгивать как молодой козленок или не заорать, что-нибудь во все горло от переполнявшего его чувства радости.

27.06.1991г.

После окончания летней сессии будущим архитекторам полагалось пройти месячную практику в одной из организаций связанных с их будущей профессией.

Веру пригласило архитектурное бюро, директора которого впечатлил ее курсовой проект. Вовану отец предложил пристроить его, для прохождения практики, в одно из посольств, здание которого реконструировали и там требовался человек на подхвате, для исполнения мелких поручений архитектора проекта. Вован отказался и стал напрашиваться вместе с Верой. Директор бюро курсовую работу Вована тоже видел и счел ее весьма талантливой и перспективной. Но сам студент был просто неуправляем, и только после того как Вера пообещала присматривать за ним и контролировать его действия во время работы, директор дал согласие взять и Вована.

– Смотри у меня!– сказала Вера, погрозив Вовану маленьким кулаком.– Я за тебя поручилась.

– Подумаешь!– презрительно закатил глаза Вован.– Ты просто знаешь, что без меня тебе не справиться. Ты ж такая несамостоятельная.

– Ты меня раскусил,– усмехнулась она.– Даже не знаю, как я работать буду после окончания института, без твоей-то помощи.

– Не рви мне сердце, Ковальская. Не заставляй меня раньше времени нервничать и переживать за тебя, неумеху. Как ты жить будешь, когда добрый друг Вова пойдет своей дорогой? Пропадешь ведь совсем.

Работа была не особо творческая. Двум студентам не поручишь серьезный проект. На предстоящий месяц, перед Верой и Вованом поставили задачу проверить и заархивировать всю старую документацию, а также проверить, какие еще согласования нужно сделать по новой. И составить список.

– Я такой нуднятиной заниматься не буду.– Заявил Вован через пять минут после начала первого рабочего дня.– Всему есть предел, Ковальская. Ты умоляла меня проходить практику вместе. Буквально насильно затащила меня в эту контору, потому, что без меня ничего сама не можешь. А теперь выясняется, что я должен сидеть и копаться в старых пыльных бумажках. Нет, все Ковальская, с меня хватит. Пойду работать в посольство, а ты можешь идти к начальству. Поной, поплачь. Скажи, Володечка Телянин ушел, я сама ничего не умею, потому, что я бестолочь полная. Может директор сжалится и засчитает тебе практику. Ты почему-то ему нравишься. Странно конечно.

Вера, прислонившись к стене, с насмешливой улыбкой ожидала окончания выступления приятеля.

– Ну, все? Отфонтанировал? А теперь, бери вот эти чертежи и тащи их в соседнюю комнату.– скомандовала она.

– Не ну нормально! Я, что теперь и грузчик? Я же специально, Ковальская, в институт пошел, чтобы тебе чертежи таскать!– возмутился Вован.

– Ты мне надоел! Не хочешь ничего делать, иди отсюда, под ногами не мешайся,– рассердилась Вера, уже начиная жалеть, что купилась на предложение Вована проходить практику вместе.

В конце концов, договорились так: Вован приносит и уносит чертежи, папки и коробки с бумагами, которые нужно рассортировать. А всю писанину и проверку документов, Вера взяла на себя. Вован и тут, остался верен себе:

– Конечно, отлично придумала! Володя таскай тяжести, спину себе надрывай, а она, как королева сидит себе целый день и только бумажки с места на место перекладывает, и каракули кривой лапкой пишет, создает видимость работы.

Вера рассмеялась.

– Знаешь, Телянин, меня все время удивляет, как тебя никто не убил до сих пор.

Дни проходили за днями. Вера занималась документами, Вован, приносил ей очередную партию бумаг, не забыв при этом посетовать, как Вера его эксплуатирует и гоняет, просто заездила совсем. Поставив в углу комнаты свою ношу и поныв о своей тяжелой жизни, Вован отправлялся в обход, по бюро, очаровывать и флиртовать со всеми более-менее молодыми представительницами женского пола, работавшими в нем.

– А я сначала думала, что Вера твоя девушка.– Выпуская сигаретный дым и кокетливо глядя на Вована, сказала миловидная молоденькая бухгалтерша Леночка, во время перекура на лестничной площадке.

– Ковальская? Да нет. Мы просто друзья. Хотя, знаешь, жалко ее конечно. Мне кажется, она-то в меня влюблена, до потери памяти. Все время ходит за мной, вздыхает, в глаза смотрит преданно, грустно так. Ну, такие вещи всегда чувствуешь. Понимаешь. Она хорошая. Мне ее, правда, жалко, но ведь сердцу не прикажешь.– Вован грустно смотрел на Леночку, всем своим видом изображая сочувствие к несчастной безответно влюбленной в него подруге. Леночка с нежностью посмотрела на Вована, надо же, такой шалопай, а гляди-ка, какой чувствительный.

– Лен, может, сходим куда-нибудь после работы?– предложил Вован.

– А Вера не расстроится, если увидит нас вместе? Мне она нравится.– Леночка задумалась.– Давай встретимся где-нибудь, чтобы Вера не знала. Ладно?

Вован кивнул. Вечно Ковальская создает ему проблемы. Вместо того, что бы взять Леночку под локоток в конце рабочего дня и отправиться с ней в какое-нибудь приятное место, теперь придется сначала тащиться с Веркой до метро, а потом ехать куда-нибудь встречаться с Леночкой. И угораздило же Верку в меня влюбиться, засмеялся Вован.

Вера курила на лестнице. Зацокали каблучки, и на площадку вышла Леночка из бухгалтерии.

– Привет!– улыбнулась Вера. Леночка была очень милой, приятной девушкой.

На Верино приветствие Леночка еле слышно ответила и, опустив глаза, и, даже слегка покраснев, тут же отвернулась.

– У тебя все в порядке?– встревоженно спросила Вера. Не то что бы они были подругами, но обычно болтали и смеялись во время перекуров и при встрече.

– Все нормально,– не глядя на Веру, быстро сказала Леночка. Вера пожала плечами. Может настроение у человека плохое.

– Вера!– в голосе Леночки слышалось отчаяние.– А тебе Володя очень сильно нравится?

Вера в недоумении уставилась на Леночку.

– Да как тебе сказать. Очень сильно мне обычно хочется его убить. А нравится? Не знаю, мы дружим.

– Извини, конечно, это не мое дело, но для меня это важно. Ты в него влюблена?– Леночка смотрела на Веру широко открытыми наивными глазами.

Вера начала догадываться, откуда ветер дует. «Бедная ты бедная. Даже не представляешь, что тебя может ждать, если ты сей же момент не пнешь этого ловеласа под его тощий зад и не пошлешь куда подальше»– искренне пожалела она несчастную, доверчивую Леночку.

– Нет. Не влюблена. Сама не знаю, как я устояла перед таким сокровищем!– ответила Вера и с жалостью отметила, как буквально расцвела Леночка, избавленная от мук совести.

Влетев в комнату, где Вован отдыхал от непосильной работы и своих любовных изысканий, лежа на большом письменном столе, прикрыв голову от яркого света одним из чертежей, Вера с угрожающим видом начала надвигаться, на ничего не подозревающего приятеля:

– Все, Телянин! Страсть во мне кипит, не могу больше сдерживаться. Не знаю, что и делать?

Открыв глаза, и приподнявшись на столе, Вован непонимающе уставился на Веру.

– Ты чего, Ковальская, сдурела, что ли совсем? Переработала? Ну, сказала бы, я бы уж помог, так и быть.

Вован, напрочь, забыл, что он вчера наговорил Леночке, приглашая ее на свидание.

– Люблю я тебя, Телянин, жить без тебя не могу. Если не ответишь мне взаимностью, пойду сейчас под поезд брошусь, как Анна Каренина – Со злобной улыбкой говорила Вера, все ближе подходя к столу. В памяти Вована начали всплывать отдельные фрагменты, что-то он такое сказал вчера про Веркину влюбленность. Схватив здоровенный деревянный треугольник, Вера бросилась на него.

– Хотя нет. Что это я? Лучше я тебя убью! Не достанешься мне, так ни кому не доставайся.

Она замахнулась тяжелым треугольником на Вована.

– Да пошутил я, не понятно, что ли?– завопил Вован, уворачиваясь от удара.– Да ладно, Ковальская, ты чего, шуток не понимаешь?! С ума сошла, ведь этой хреновиной и правда убить можно. А!!! Помогите!

Соскочив со стола, Вован хотел броситься к двери, но Вера преградила ему дорогу, и, отбежав назад, он спрятался за стол.

– Ах ты, скотина, безмозглая! Шутник! Ты уже достал, Телянин, ты у меня в печенках сидишь. Все, не подходи ко мне больше. Понял!– раскрасневшись от злости, кричала Вера.

Через полчаса, успокоившись и помирившись, они вместе сидели на письменном столе, болтая ногами и хихикая.

– Ты просто невыносимый человек!– смеялась Вера.

– Зато, не скучный, как некоторые.– Поддразнил ее Вован.– Да ты не бойся, Ковальская, я Сереге ничего не скажу, про то, как ты в меня влюбилась. Ты же теперь понимаешь, что тебе ничего не светит. Придется смириться и уж как-нибудь продолжать там с Серегой.

Вера потянулась за валявшимся на полу треугольником.

– Вера! Возьми себя в руки. Ты же взрослая девочка. Ты же должна понимать, что как бы я хорошо к тебе не относился, любовь это такое дело…– смеясь, Вован выбежал в коридор.

Соня готовилась к предстоящей свадьбе. Узнав о намечающемся событии века по цепочке Вера-Вован-Алина Николаевна, Родион Петрович организовал для торжественного события хороший ресторан с хорошей едой и пообещал достать для будущих молодоженов путевки, на время «медового месяца». Соня была на седьмом небе. Не переставая нахваливала Вована и его семью, не оставляя мысли о том, какая хорошая они с Верой были бы пара. Вере надоело выслушивать советы Сони рассмотреть кандидатуру Вована, и она решила раз и навсегда, закрыть эту тему.

– Он меня не любит. Успокойся.

Соня уставилась на сестру:

– С чего ты взяла?

– Он мне сам сказал.– Глядя в глаза Соне заявила Вера.

Соня с трагическим выражением лица прошептала:

– А ты?

– А, что я?– тяжело вздохнув, Вера развела руками.– Любовь это такое дело, сердцу не прикажешь. Я смирилась. Будем друзьями.

– Вера!– пристально глядя на сестру, сказала Соня.– Ты шутишь!? Опять придуриваешься? Он тебе не нравится?

Вера рассмеялась.

– А ты думала, я в Телянина влюбилась? Ой, упаси боже!

– Господи, да когда же ты повзрослеешь уже?– Сердито спросила Соня.

– А зачем?!

– Действительно! Зачем?– фыркнула Соня и, махнув рукой ушла.

Веру удивляла активная Сонина суета с подготовкой к свадьбе. Казалось, ей нравится сам процесс. Она так долго этого ждала, что теперь хочет насладиться всем, что связано с этим событием в полной мере. «Бедная ты моя, бедная!» улыбалась Вера, наблюдая за бессмысленной, на ее взгляд, суетой старшей сестры, приносящей ей, судя по всему, огромное удовольствие.

В общем, последний месяц ожидания, хоть и не пролетал стрелой, но проходил вполне сносно, по сравнению с первыми совершенно невыносимыми месяцами, когда Вере казалось, что время застыло на месте и девять долгих месяцев никогда не кончатся.

27.06.1991г.

Утро было чудесное. И жизнь была чудесная. Неделя. Осталась одна неделя. И он вернется. И она его снова увидит и бросится ему на шею, а он будет обнимать ее, целовать, шептать нежные слова. Неделя! Ура! Ура! Ура!

И погода замечательная, тепло, но не жарко. Вере хотелось петь, летать над землей.

Пора было ехать на практику. Оглядев себя еще раз в зеркале, и оставшись вполне довольной собой, Вера, чуть ли не пританцовывая, направилась к лифту.

У подъезда стояла знакомая большая черная машина. А возле машины еще более знакомый Телянин.

Вера, чуть не споткнулась от неожиданности, увидев приятеля, в столь ранний час, у подъезда своего дома, да еще при папиной служебной машине. Да еще из машины на нее, оказывается, смотрела Алина Николаевна, которую Вера сначала не заметила. Все это вместе взятое и еще то, что Вован не улыбался как обычно, нахально и вызывающе, а как-то робко и ненатурально, начало внушать Вере тревогу, быстро перераставшую в панику. Случилось что то ужасное!

Вован шагнул ей навстречу, и она с надеждой ждала, что он сейчас нагло ухмыльнется и скажет, что-нибудь типа: «Ковальская, ты такие каблуки нацепила, не боишься, что ноги подломятся как две вермишелины и ты рухнешь?». Но Вован подошел к ней продолжая улыбаться этой дурацкой вымученной улыбкой и противным ласковым, почти нежным голосом сказал:

– Вер, привет. Пойдем в машину. Сейчас поедем к Сереге.

И даже обнял ее за плечи, но не как обычно развязно и снисходительно, а так бережно и осторожно, что она его просто возненавидела в этот момент, потому, что так вести себя он мог, только если случилось, что то очень-очень плохое.

Вера попыталась спросить, что случилось, и почему они поедут сейчас к Сергею, если он на севере и только через неделю прилетит в Москву. И почему Алина Николавна здесь, и почему они вообще все сюда приехали. Но ни одного вопроса она так и не задала. Почему-то она открывала и закрывала рот, а ни одного звука произнести у нее не получалось.

– Вер, не волнуйся. Серега в Подмосковье, в военном госпитале. Вер, он живой, все в порядке!– затараторил Вован, видя, что она сейчас просто упадет, действительно рухнет с этих чертовых каблуков.– Мам! Да скажи ты ей!

Спустя десять минут, машина уже мчалась в сторону от Москвы, а к Вере, которую ободряла Алина Николаевна, отругав «идиота Володю», который чуть не довел бедную девочку до потери сознания, вернулась временно утраченная способность произносить звуки и даже целые слова и предложения. Алина Николаевна, запретив сыну открывать рот, коротко рассказала, что произошел несчастный случай, что Сережу доставили в Москву и теперь все хорошо.

Вера шла по длинному коридору следом за врачом.

Высокий, подтянутый, с военной выправкой доктор, встретил приехавших внизу и, проводив в свой кабинет, быстро и четко рассказал о состоянии Сергея на сегодняшний день. И сразу сумел успокоить всех, внушить уверенность, что все хорошо и волноваться совершенно не о чем. Он разрешил Вере, в виде исключения, навестить больного, но остальным твердо сказал, что еще несколько дней придется подождать с посещениями.

Наконец они остановились у дверей палаты, в которой находился Сергей.

– Постарайтесь быть спокойной и держать себя в руках. Ему сейчас нужен покой и поменьше волнений. Через неделю другую будет как новенький,– улыбнулся врач. У него была очень хорошая улыбка, совершенно преобразившая суровое мужественное лицо, сделав его похожим на озорного мальчишку. Легонько подтолкнув Веру к дверям палаты, он ободряюще кивнул ей.

Довольно просторная палата была не просто по больничному чистой. Она сверкала чистотой, больше напоминая операционную. Посреди палаты стояла больничная кровать, рядом с которой была установлена капельница. Длинная, тонкая, полупрозрачная трубочка, присоединенная к капельнице, заканчивалась на тыльной стороне руки Сергея, скрываясь под кусочком пластыря. Сергей спал. Вера очень тихо, на цыпочках, подошла к кровати и, опустившись на колени, осторожно, погладила короткие волосы, вглядываясь в такое родное любимое лицо. Она наклонилась и, едва коснувшись губами, чтобы не разбудить, поцеловала Сергея в лоб.

– Не волнуйся, когда голова отваливается, врачи ее просто на место ставят и все.

Сергей, улыбаясь, смотрел на нее.

– Привет!– прошептала Вера, зарываясь лицом в его широкую ладонь и целуя ее.– Ты не представляешь, как я испугалась.

Она почувствовала, как горячая слезинка катится из уголка глаза и, скатываясь по щеке, падает на ладонь Сергея.

– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Вера! Не плачь. Все хорошо. Посмотри на меня! Я так по тебе соскучился.– Говорил он ей, нежно перебирая ее волосы и успокаивая как маленькую.

Перед самым уходом, врач не разрешил долгого посещения, Вера поцеловала Сергея в губы, тоже очень осторожно, боясь как-то повредить ему, не зная как обращаться с тяжелобольным или раненым. Он, улыбаясь, поймал ее за руку.

– Так, чем там закончилась та сказка? Ты обещала рассказать. Я вернулся! Рассказывай.

Вера засмеялась.

– Ладно. Слушай.– Она села на краешек кровати и начала рассказывать с того места на котором остановилась девять месяцев назад.

Дойдя до конца сказки, где королева, должна была угадать имя карлика. Что бы, он не забрал ее ребенка, Вера сказала:

– И когда королева уже совсем отчаялась, и остался один последний день, из тех, что дал ей карлик, она пошла гулять по королевскому саду и случайно забрела в самый дальний его уголок, и услышала, как кто-то поет песню. Королева подошла поближе и увидела, что это карлик варит варенье перед своим домиком и поет песню, о том, как он принесет в свой домик дитя королевы. И в конце песенки он назвал себя по имени. Вечером он пришел к королеве, уверенный, что она так и не догадается, как его зовут, а она произнесла его имя. Карлик топнул ногой и исчез.