Если бы…

Вылетев на улицу, она с облегчением вздохнула. Филимон стоял на ступенях крыльца и задумчиво смотрел на парк перед зданием госпиталя.

«Идиот несчастный, ты до смерти меня напугал!»– хотелось крикнуть Вере. Но она была так рада, что не опоздала и что он здесь перед ней, что она просто подошла к нему, чувствуя себя такой счастливой, какой не чувствовала уже очень долгое время.

Как сказал когда-то мудрый доктор Айболит, каждое событие человек должен пережить, не просто пережить, а прожить его внутри себя полностью и потом отпустить. Не держать в себе повторяя его снова и снова. Ведь если этого не произойдет, невозможно двигаться вперед, душа так и останется погруженной в ту боль и печаль, в которой она оказалась в самом начале, навсегда. Возможно, то, что произошло с Филимоном, явилось тем спасительным клином, который выбил клин, расколовший ее душу и сердце, намертво застряв в них. И возможно слезы пролитые над ним принесли то необходимое облегчение, которого она не находила до этого. Они омыли ее страдающую душу и избавили от той непроглядной темноты, в которой она находилась все последнее время.

И пусть это новое чувство будет другим, не таким как то, которое она испытала в прошлом. Пусть оно не будет похоже на то, с которым она жила много-много лет. Но это чувство все равно будет любовью. Не минутной слабостью или увлечением. Не попыткой спастись от тоски и одиночества. Вера чувствовала, что в ее сердце снова живет любовь. И это чувство было прекрасным. Оно давало надежду, оно предавало жизни смысл.

На улице шел снег. Легкий, пушистый. Скоро Новый год. И погода как раз самая новогодняя. Филимон с наслаждением вдохнул холодный зимний воздух. Нужно пережить сегодняшний день, а потом станет легче. И с каждым днем боль будет все ослабевать. Он знал, что это вранье, но сейчас он готов был верить даже заведомому вранью. Лишь бы хватило сил прожить этот день. А дальше он справиться.

– И, что ты бы действительно так и смотался?!– рядом с ним стояла Вера и сердито смотрела на него. От неожиданности он слегка вздрогнул. В ее взгляде, обращенном на него, была то ли насмешка, то ли презрение. Она смотрела на него, не отрываясь. Он выдержал ее взгляд. Повисла пауза. Было ощущение, что они играют в гляделки. «Кто кого переглядит, тот того и съест». Конечно, она его съест. Проглотит как кошка мышку. Как всегда.

Вера усмехнулась.

– От чего ты бежишь?– тихо спросила она.– Мы не можем забыть о прошлом. Да я и не хочу забывать, и уверена, что ты тоже не хочешь. Но можно просто жить. Прошлое нельзя ни вернуть, ни исправить. Но мы живем в настоящем. И еще есть будущее. Так почему ты хочешь сбежать? Сбежать от прошлого и лишить себя настоящего и будущего? Конечно, так как было уже не будет, но будет по-другому. Кого ты боишься меня или самого себя?

Он судорожно вздохнул. Вера уже почти кричала. Она разозлилась, значит, ей не безразлично уйдет он или останется?

– Вера…

– Ты обещал не оставлять меня. Не уходи. Позволь себе быть счастливым, наконец. Не беги сам от себя. Ведь можно быть здесь и сейчас, а не терзаться понапрасну бесконечно обращаясь к тому, что было. Ты слышишь?– по ее щекам катились слезы. Филимон стоял, не двигаясь, с непроницаемым лицом, как застывшее изваяние. Она опустила глаза, видимо решив, что ей не достучатся до него, что она не сможет объяснить, что нельзя отказываться ото всего из-за того, что было до этого. Бросив на него печальный взгляд, она повернулась и пошла по занесенной снегом дорожке по направлению к воротам.

Филимон смотрел вслед маленькой фигурке идущей по заснеженному госпитальному парку. Сердце разрывалось в груди полковника Филимонова, и на какой-то миг у него мелькнула надежда, что сейчас оно не выдержит и, наконец, действительно разорвется. Но нет, он был на удивление крепок. Вместо того, что бы умереть в самолете по дороге из Сирии, как предсказывал врач, он взял и выжил. И вот теперь стоит здесь, на крыльце военного госпиталя и смотрит как дурак, как уходит от него любовь всей его жизни. А он такой идиот и трус, что сделал все, для того что бы она ушла. Он ведь сам хотел этого, потому, что ему легче страдать, чем, попытаться прикоснуться к этой любви, почувствовать ее.

– Вера!– после ранения он еще не мог орать во все горло, и она не услышала слабый крик, вырвавшийся из его груди. Он побежал за ней.– Вера!

Обернувшись, она смотрела на него, как он, задыхаясь подходит к ней и на лице ее были написаны и злость, и радость, и сочувствие, и даже насмешка, всего по не многу.

– Ты решил вернуться обратно в свою палату? Чего ты тут носишься и орешь? Ты не в курсе, что тебе нельзя, что у тебя легкое прострелено? Ну почему мужчины такие идиоты? Почему у вас все так сложно?

В груди болело, но Филимон не обращал на это внимание. Он подошел к ней и, обхватив ее голову своими ладонями поцеловал. Он, наконец, целовал губы, о которых мечтал столько лет. Она обняла его за шею и тихонько засмеялась.

– Пообещай, что больше не будешь пытаться сбежать. Потому, что в следующий раз я могу не успеть, совершенно случайно, тебя перехватить. И тогда остаток дней мне придется потратить на поиски тебя, вместо того, что бы провести их с тобой.– сказала она заглядывая в голубые глаза, которые сейчас не были холодными. В них было целое море любви и нежности. Он прижал ее к себе.

– Я люблю тебя. Я очень давно люблю тебя.– Сказал он.

Сверху падали мягкие пушистые хлопья. Земля казалась прекрасной, как в сказке. Она была одета в чистое белое одеяние. Непорочная, нетронутая красота, как обещание, чего-то нового и необыкновенно хорошего.

Они вызвали такси и пока ждали его на улице, перед воротами госпиталя, Вера спросила:

– И какие у тебя теперь планы?

Филимон пожал плечами.

– Нужно жилье снять. С базы я уволился.

Он чувствовал смущение. Он не знал, что будет дальше, не знал как себя с ней вести. Он был весь в ее власти. Выросший в деревне Филимон, никогда не отличался стеснительностью или застенчивостью. Он, если этого требовали обстоятельства, мог вести себя нагло, даже по-хамски. Но рядом с ней он чувствовал себя робким подростком, который с замиранием сердца боится и жаждет в первый раз поцеловать девушку и ни как не может, решиться, это сделать. Мнется и краснеет и выглядит в глазах этой самой девушки глупым и смешным. Он ничего не мог с собой поделать. Он ругал себя и злился. «Да будь ты мужиком, идиот!». Но ничего не помогало. Он все еще боялся ее. Не так как раньше, теперь он боялся ее разочаровать. Ему казалось, что сейчас она посмотрит на него, и поймет, что в нем нет ничего особенного. Что он не стоит ее внимания. Ему казалось, что вот-вот она скажет: «Извини, Дима, я ошиблась. Ты хороший, но мне ты не нужен». Но вместо этого она взяла его за руку и, посмотрев ему в глаза сказала:

– Я, конечно, понимаю, что приличные женщины такого не говорят. Но, видимо, я ужасно не приличная. Может быть, ты не будешь искать жилье, а поедешь к нам?– в ее глазах плясали веселые искорки. Ее ужасно забавляло его смущение, написанное у него на лице. На суровом лице грозного полковника, приводящего в трепет своих подчиненных и своих врагов, эта юношеская робость выглядела необыкновенно трогательно. Вере хотелось погладить его по голове и затем, прижав к себе эту бестолковую голову, сказать, что не нужно ее бояться. Что он такой замечательный, он ее герой, и, что он вернул ее к жизни, и что ему нужно гордиться собой, а не смущаться, неуверенно переминаясь перед ней, как школьник, не выучивший урок, мнется перед строгой учительницей.

Услышав ее слова Филимон чуть не задохнулся. Этого не может быть. Не может быть, что бы она всерьез хотела быть с ним. Это все происходит не на самом деле. Это все сон. Сейчас он проснется у себя на тренировочной базе, или в душной комнате полуразрушенного дома в сирийском городке, или у себя в деревне. В общем где угодно, только не рядом с ней.

– Дима! Ты поедешь со мной?– прикосновение ее руки вернуло его мечущиеся мысли к реальности. – Если, конечно, ты не против.

– Я не против.– Хриплым от волнения голосом сказал он и улыбнулся. Он притянул ее к себе и зарылся лицом ее волосы.– Я не против. Я больше всего хочу этого. Пока ты сама не скажешь, что я солдафон и бесчувственный истукан, и только порчу тебе жизнь.

Вера засмеялась.

– Те, кто так говорил, не знали тебя. Ты замечательный.

В такси он держал ее руку в своей. Сердце его все еще замирало и прыгало как сумасшедшее.

– А ребята, что скажут?– спросил Филимон, имея в виду, как отреагируют на его появление в их доме Сеня с Алешей. Этот вопрос его тоже сильно волновал и смущал. Они были сыновьями его друга, и ему очень не хотелось быть в их глазах предателем.

Вера улыбнулась.

– Они обрадуются, не волнуйся. Во-первых, он любят тебя и ужасно волновались, когда ты лежал в госпитале. А, во-вторых…– она лукаво посмотрела на него.– Недавно они спросили, что со мной происходит. Они заметили, что что-то изменилось. Мы сидели за столом, и они оба хитро на меня поглядывали и улыбались. А потом Сенька не выдержал и спросил: «Мам, у тебя произошло, что-то очень хорошее? Ты как будто расцвела и стала веселая. Как раньше». А потом он засмущался, вот как ты сейчас!

Вера засмеялась, глядя как бедный Филимон даже немного покраснел от смущения.

– А я сказала, что, кажется, я влюбилась. А они сразу спросили: «Дядя Филимон?». И лица у них были радостные и немного удивленные. И я сказала «Да».

Он наклонился к ней и поцеловал очень долгим и очень нежным поцелуем, наплевав на таксиста и на свой страх и смущение. Он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Он, наконец, поверил, что все возможно. И, что может быть, они действительно будут вместе. Ведь бывает же, что в жизни случается, что-то очень хорошее.

А Вера смотрела на него тем взглядом, о котором он раньше даже и мечтать не мог. И Филимон готов был умереть за один этот взгляд. Потому, что он чувствовал, что прожил эту жизнь не зря, если любимая женщина так на него смотрит.

– Знаешь, никогда нельзя сказать, что будет дальше, что нас ждет. Жизнь может измениться в один миг. И теперь я поняла, что нужно говорить о том, что чувствуешь каждый день, пока есть такая возможность. Не откладывая на потом. – Вера нежно провела рукой по его щеке. – Я хочу сказать тебе спасибо, за то, что благодаря тебе я снова почувствовала себя живой. И еще я хочу сказать, что люблю тебя и хочу быть с тобой все то время, которое нам отпущено.

Спустя два месяца отважный полковник Филимонов, с замирающим от страха сердцем сделал Вере предложение.

– Мы подумаем.– Улыбнувшись, сказала она, погладив себя по животу и увидев выражение лица бесстрашного полковника звонко расхохоталась. А претендент на руку и сердце своей прекрасной дамы больше всего в этот момент боялся расплакаться от переполнявших его чувств и опозориться, на веки вечные, превратившись для нее из отважного героя в размазню и плаксу.

Жизнь не стоит на месте, она все время меняется. И, что бы с нами не происходило, нужно все равно идти вперед, потому, что жизнь всегда продолжается, не смотря ни на что.

Дальнейшая судьба героев книги автору не известна. Надеюсь , все они будут очень счастливы.

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-

-