Тридцать один. Часть I. Ученик

Все оборотни надеются на тебя, а я верю.

Твой отец.

P.S. Письмо уничтожь. »

Снять ошейник! Что может быть желаннее? Знать бы ещё на что похож артефакт. А так найди то, неизвестно что. Да ещё и отбери у самого противного и несговорчивого мерзавца во всех тридцати мирах.

Мысли лихорадочно крутились в голове, но ни одна и отдалённо не походила на план.

Сложив письмо, я разочарованно пхнул его в потайной карман рубахи и с тоской посмотрел на берег. Потом на мостик. Куда деваться!

– Сходить будешь? – закричал Оливье. – Я что целый день из-за тебя на приколе торчать буду?

Я подошел ближе к мостику, переплетая вспотевшие ладони.

– Учитель! – просительно протянул я. – Можно остаться?

– Зачем? – не понял Оливье.

– Ведь я хороший ученик, – заканючил я. – Открыл книгу рецептов. Делал всё, что вы говорили. Достал тролличью ногу.

Оливье наклонился через перила, вглядываясь в меня.

– Припёр на корабль кощея! А в лагерь боевого голема! – проревел он. – Ты противный, как кишечник волосатой змеи!

– Но ведь ничего плохого не случилось? – жалобно промямлил я.

– Потому что я всегда настороже, – уже спокойнее сказал он. – У меня есть ученик, два нужны мне также как требуха тиамата!

– Пусть победит достойнейший, – прошептал Евлампий.

Пригодилась каменюка. Дело говорит, другого выхода нет. Придётся посоревноваться.

– Два ученика, конечно, много, – собравшись с духом, начал я. – Но я первый и от своего ученичества отказываться не собираюсь. Я за него срок схлопотал.

Оливье ухмыльнулся и покрутил запястьем, мол, продолжай. Воодушевлённый, я развил тему.

– Будет справедливо, если вы устроите состязание между учениками. Кто победит – тот и останется.

– Умаслил! – крикнул дядя. – Буду ежедневно давать задания, а как вернёмся, решу, подмастерье, а кто кизяк какозы!

– Справедливо, – согласился я.

– Ты возмужал, крысеныш! Я бы сказал, вырос! – он снова усмехнулся.

Я кивнул, словно похвала из его уст обычное дело, но всё же скрылся с глаз, чтобы он не увидел предательский румянец на щеках. Вариантов отступления не было, поэтому я ретировался на кухню.

– Вали, – весело прокричал Оливье. – Знакомься с противником.

Я снова кивнул, будто он меня видел, и открыл дверь на камбуз.

– Отдать концы! – скомандовал дядя.

Я собрался с духом и вошёл. На корабельной кухне почти ничего не изменилось. Те же столы, приборы, посуда. Только у котла, кипящего над огнём, парила фея.

Признаться, я не ожидал увидеть не то что фею, а вообще девушку. Почему-то в моём понимании ученик должен быть мужского пола. Не ученица ведь?

– Здравствуйте, мадемуазель! – расшаркался голем.

Фея вспорхнула нал столом, обернувшись искрящимся облачком.

Тоже мне соперница. Зачем Оливье вообще взял её в ученики? Что за феена кулинария? Смешайте крупинку пыльцы и капельку росы. Наелись? Тогда полетайте, полетайте! Желание само пропадёт! Он что издевается?

– Чё надо, трям-рям? – фыркнула фея, превратившись в миниатюрную девушку.

– Говори! – прошипел голем в ухо.

– Я ученик мастера Оливье, – представился я.

Лицо феи исказилось.

– Бывший, трам-рам, – выкрикнула она и полетела в нашу сторону, сжав кулаки.

Я прикрылся руками, а бестия схватила висящую у двери косичку лука и вернулась к котлу. Взяв нож, фея принялась кромсать лук. Именно кромсать, потому что так его не режут. Она размахивала ножом с такой силой, что кусочки разлетались по всему камбузу. А выражение лица, которое в другое время я назвал бы привлекательным, сейчас напоминало оскал чупакабры. Хотя нет. Глаза, несмотря на кипящую в них злость, остались соблазнительными.

– Извините, – вступил я. – мы неправильно начали, давайте попробуем ещё раз.

Евлампий ободряюще похлопал меня по плечу, и я продолжил:

– Меня зовут Люсьен, а вас?

– Люся, – представилась фея.

Мне показалось, что она издевается, коверкая моё имя. Хорошо ещё, что я быстро догадался, что это не так. Потому что она поправилась, процедив сквозь зубы:

– Людмила.

– Очень приятно, – подсказал Евлампий, и я повторил за ним.

Фея кивнула.

– Понимаете, я не бывший ученик. Я мастера Оливье не бросал. Меня похитили и отвезли в Тринадцатый Тёмный Объединенный мир против воли. Когда я получил свободу, то сразу к учителю вернулся.

Голем недовольно заёрзал на плече, но промолчал.

Люся презрительно посмотрела на меня.

– Ты должен был стараться сильнее, трым-рым, – безапелляционно заявила она. – Учитель очень переживал. Места себе не находил, но ты не спешил к нему, а шлялся по городу с какой-то девкой. Бессовестный эгоист, тром-ром!

– Но как… – попытался я.

– Мы приплыли в Черногорск два дня назад, и видели тебя в порту! – возмущенно прервала фея, и негодующе добавила. – Трям-рям!

– Но я защитнице помогал…

– В первую очередь, ты обязан учителю, а уже потом долговязым магичкам! Трём-рём!

Евлампий захлопал маленькими ручками. Пришлось злобно на него зыркнуть. Он сразу успокоился, потупившись. Память о предательстве ещё свежа. Надо пользоваться, пока его вероломство травой не поросло.

Я перевел взгляд на фею. Её одними словами не остановить.

– Я всю жизнь мечтала приобщиться к высокому искусству. Доставлять чародеям все возможные кулинарные удовольствия. Наконец-то, моя мечта осуществилась, и тут приходишь ты. Неблагодарный, недостойный, бывший ученик и говоришь, что я занимаю твое место! Трум-рум!

Она наставила на меня палец с длинным серебристым ногтем и продолжила, срываясь на истерические нотки.

– Ни за что! Я никогда не покину пост добровольно. Теперь я ученик маэстро! Ясно? Трим-рим!

– Ещё бы, – согласился я. – Яснее ясного.

– Понятней понятного, – поддержал голем.

Фея пока не обращала внимания, что я говорю разными голосами.

– Точнее точного, – объяснил я, – но я тоже хочу быть учеником маэстро. Поэтому, будем соревноваться, и победивший останется учеником, а проигравший покинет корабль. Трам-рам!

Не знаю, как так вышло, дурацкая феина приговорка, сама сорвалась с губ. Я испугался, что Людмила запустит в меня разделочной доской, но она лишь рассмеялась.

– Несчастный, у тебя нет шансов. Я рождена быть гениальным мастером приготовления пищи, тром-ром! – убежденно выкрикнула она.

Я натужно улыбнулся в ответ. Не знаю, сходят ли феи с ума, но у этой явно не все в улье, или где там они живут. Этого мне ещё не хватало. Соревноваться в кулинарном поединке с буйно помешанной. А то, что она буйная, становилось ясно при одном взгляде на то, как она пытает лук. От него уже расходился ядрёный дух, и, пока глаза не защипало, я решил сбежать.

Выйдя на палубу, я поймал заинтересованный взгляд дяди.

– Шальная замена? – ухмыляясь, спросил он.

– Очень милая, – стараясь не покраснеть, соврал я.

– Да, – согласился дядя. – Обаятельна, как тролль. Трам-рам, пам-пам!

Последние слова он отбарабанил по штурвалу и залился собственной шутке, не спуская с меня покрасневшего глаза.

– Какое будет первое задание? – спросил я, не дожидаясь, пока он прекратит ржать.

– Накормить кощея! – гаркнул он и лихо закрутил ус.

– Что? – растерялся я.

– Я ношу его с собой, чтоб он отобедал. Гы! Не падай в обморок. Что ты такой мягкий, как томпондранова чешуя. Кормить будешь меня.

Дядино настроение превышало все допустимые пределы.

– Приготовь луковый суп. Очень, знаешь ли, хочется похлебать чего-нибудь забористого.

– Что? – не понял я.

– Луковый суп, – уточнил голем.

Умеет он помочь в трудную минуту.

– Какой здравомыслящий голем, – хихикнул Оливье. – Заменяет тебе мозги?

Я решил не отвечать, а Евлампий промолчать не смог.

– Не полностью, но большую часть, – гордо отчитался он.

Дядя снова заревел от смеха, а я вздохнул и вернулся на кухню. Не упустил момент поиздеваться камень чародейский.

– Раз такой умный, ты и рецепт знаешь? – проговорил я, когда мы отошли на достаточное расстояние от мостика.

– Разумеется, – ответил голем. – Рецепт лукового супа чрезвычайно прост. Мне казалось, его знает последний орк в любом из тридцати миров.

Я сплюнул на палубу и затопал на кухню.

Люся, как раз, всыпала истерзанный лук в котёл. Даже для меня, не дотягивающего до знания последнего орка, было ясно, ведра воды на три головки лука многовато. Голем тоже заглянул в готовящееся варево и убежденно прошептал:

– Мы победим.

Фея неприязненно взглянула на меня, кромсая зелень.

– Мастер Оливье сказал, что мы должны луковый суп приготовить, – пояснил я, доставая нож и разделочную доску.

Люся не удостоила меня ответом, и я решил не разглагольствовать, а занялся стряпнёй. Всё-таки, я серьезно отставал от феи.

– Брось ты этот лук, – прошипел Евлампий. – Свари мясо для бульона.

Что же, если хочу выиграть, придётся слушать голема. Он, по крайней мере, знает рецепт. Главное ведь – достать символ свободы, ради этого можно переступить через гордость.

Я взял большую кастрюлю, пришлось сходить на палубу за водой, но я быстро вернулся и поставил её на дополнительный очаг. Достал мясо и возвратился к луку.

– Режь кубиками, но не слишком мелко, – командовал Евлампий. – Поставь сковороду, будем его обжаривать.

Я сделал и это, в конце концов, цель оправдывает даже виновного. Пусть пока распоряжается. Чувствует себя главным. Это ненадолго, скоро я сниму его со своей шеи. Чего бы мне это ни стоило!

Я покосился на Люсю. Не хочу хвастаться, но у меня получалось лучше. Руки у феи, видимо, из-под крыльев растут. А крылья сами знаете откуда.

– И давно ты хочешь стать гениальным мастером? – спросил я между делом.

– Всю жизнь. Трам-рам!

– Но я слышал, что феи питаются нектаром? – влез Евлампий.

– И что, у нас нет вкуса? – взвилась Люся. – Многие так думают. Большинство фей считает нектар ¬– лучшей пищей в тридцати мирах! Потому, что они не пробовали ничего другого. Я испытала на себе и поняла, что жалкий нектар – это пыль с цветка, и только. Настоящий вкус вокруг нас. Совсем рядом, а они даже не подозревают, эти тупоумные феи. Тогда я решила, что должна научиться создавать прекрасный вкус сама. Трум-рум!

Фея выпалила монолог на одном дыхании и замолчала, вернувшись к нарезке зелени.

– Похвально, – пробормотал голем.

В отличие от него, я так не считал. Мне всё больше казалось, что с сумасшедшей феей будет куча проблем. Почему всё не бывает просто, откуда возникают ненужные трудности?

– Что дальше? – спросил я, разделавшись с луком.

– Кидай мясо, а то бульон будем ждать до следующего вторжения! А потом лук зажарь! – деловито приказал Евлампий.

Выполнив распоряжение голема, я забросил лук в сковороду и помешал. Фея оторвалась от рубки зелени и посмотрела на меня с раздражением. Я постарался изобразить располагающую улыбку.

– Не скалься! – зашипел на меня Евлампий. – Испугаешь Людмилу!

– Так вот кто постоянно бормочет! – вскрикнула фея. – Какая мерзость, сажать на цепь домашних животных и таскать их с собой! Трым-рым!

– Я его не приковывал, – защищался я. – Он сам.

Люся не ответила, посмотрев на меня с отвращением.

– К моему глубокому сожалению, – вмешался Евлампий. – Оборотень прав, меня приковали к нему в наказание за преступления мастера Оливье. По решению высшего судьи Тринадцатого Тёмного Объединенного мира.

– Это великая честь, – уже мягче рыкнула фея. – Принять на себя наказание за учителя. Это не кара, а награда. Неси ее с гордостью. Тром-ром!

– Донести бы, – не слишком убедительно согласился я.

За бесполезной болтовней, я чуть не пропустил момент и не спалил лук. Хорошо, что Евлампий дёрнул за цепочку.

– Снимай! Только горелок нам не хватает! – скомандовал он.

– У меня готово! – гордо заявила Люся, всыпав истерзанную зелень в свое варево. – Трям-рям!

– Поздравляю! – сквозь зубы пробормотал я, отставляя сковороду в сторону.

– Пойду, сообщу учителю, – добавила фея и выпорхнула из камбуза. – Трум-рум!

Я тоскливо посмотрел ей вслед.

– Что делать? Рум-трум!

Голем потёр каменный лоб.

– В запасах Оливье случайно нет мочи дракона?

Вспомнив книгу рецептов и кашу из топора, я потянулся к полке. Чёрный фолиант стоял там же, где обычно. Вытащив книгу, я погладил обложку, и на ней проступила улыбающаяся рожица.

– Здравствуй, дорогая, – нежно проговорил я. – Вернулся. Да, я тоже рад. Нужна твоя помощь. Где мне раздобыть драконью мочу?

На обложке появилась открытая полка со склянками, прям как настоящая. Над одним из пузырьков стояла красная галочка.

– Спасибо. Ты прелесть, – похвалил я.

– Если бы ты так с девушками общался, а не только с книгами, – начал голем.

Я не дал ему закончить. Взял пузырек и поинтересовался:

– Будем бульон драконьей мочёй разбавлять?

– Полкапли на кастрюлю, не переборщи, и через минуту всё будет готово. Быстро доварим суп и догоним нашу противницу. Хотя то, что она приготовила, можно использовать разве что при запорах. Победа в любом случае наша.

Я откупорил пузырёк, заранее сморщив нос, но глаза не лопнули и нос не зарос. Сколько я не принюхивался, запаха не было.

– Ты еще отпей, – серьезно предложил голем.

Отставив пузырёк подальше, я наклонил его над кастрюлей и осторожно капнул. Ни взрывов, ни облаков разноцветного пара, ничего. Бульон даже цвет не поменял. Я разочарованно закупорил пузырёк и поставил на место.

– А ты чего ожидал? Грома и молний? Главное – эффективность! – поучительно умничал Евлампий.

Я грустно кивнул. Хочется оркестр с маскарадом, а выходит один волынщик с подбитым глазом.

Дальше я следовал командам голема, смешивая ингредиенты по рецепту, который знал каждый орк в любом из тридцати миров.

Когда дверь распахнулась и, в сопровождение феи, на камбуз вплыл дядя, луковый суп был готов. Он распространял тягучий терпкий аромат, требующий немедленно снять пробу.

Оливье вдохнул переплетённое благоухание лука с мясным бульоном и, улыбнувшись, направился ко мне. Фея же, наоборот, поморщилась и отлетела к своему котлу. Повернувшись к вареву спиной, она живо заработала прозрачными крыльями, и я скорее почувствовал, чем услышал нежный звон. Зато увидел, как тонкие вихри пыльцы кружась, спускаются в котёл, вспыхивают золотым сиянием на поверхности жижи и тонут.

Оливье ничего не замечал. Подойдя ко мне, он вынул из нагрудного кармана камзола ложку и, наклонившись над кастрюлей, зачерпнул бульона. Подул на ещё дымящийся суп и, зажмурившись, попробовал. Его морщинистое лицо озарило редкое удовлетворение.

– Неплохо, крысёныш, если источник будет благосклонен, из тебя ещё выйдет толк.

Отвернувшись, он подошёл к фее. Вытер ложку об полу камзола и попробовал её варево. Из-за того, что он стоял спиной, выражение лица я не видел, но всё равно чувствовал близкую победу.

– Как, учитель? – спросила Люся, с обожанием глядя на Оливье. – Трём-рём?

– Восхитительно! – тихо вымолвил он.

Я ошарашено придвинулся, чтобы ничего не упустить. Думал, Оливье не знает такого слова. Странно! Он произнес «восхитительно», и его грубое, чёрное сердце не взорвалось. Магия!

Я заглянул в лицо. Блуждающая улыбка на губах. Глаза, смотрящие в никуда. Противное такое блаженство. У орка под дурман-травой морда и то недовольнее.

– Никогда не пробовал ничего подобного, потрясающе! – добавил он.

Голем подозрительно заглянул в котёл.

– Магии не чувствую, – прошептал он, склонившись к уху.

– Учитель, – позвал я. – Мой суп…

Повернувшись, Оливье уставился на меня с выражением брезгливости.

– От него несет драконьей мочой. Ты продул!

Выплюнув обидные слова, он резко повернулся и вышел с корабельной кухни.

Я посмотрел на трям-рямщицу. Фея победоносно вспорхнула на край стола.

– У тебя нет шансов, – заметила она. – Трим-рим!

– Ещё посмотрим, – не согласился я.

– Неудачник, – отрезала фея. – Я пойду, отдохну, а ты тренируйся. Трым-рым!

Не сказав больше ни слова, она подлетела к двери и выпорхнула на палубу.

– Надо попробовать её суп! – выпалил Евлампий.

– Ага, главное ведь – эффективность. Иди ты к поглотителям! Сам пробуй!

– Не могу, – безрадостно отозвался он. – Големы не потребляют пищу.

– Оборотни тоже всякую дрянь не жрут!

– Правда? – воскликнул он.

Иногда мне кажется, что он тот ещё юморист и все время надо мной стебётся. А? Кто разберёт каменных истуканов. Они же магические, от них всего можно ожидать.

– Давай посмотрим в книге рецептов? – выкрутился я.

Не дожидаясь ответа, я снял с полки тёмный фолиант и погладил обложку.

– У тебя в бестиарии есть феи? – спросил я книгу.

В ответ зашелестели страницы, открывшись на заголовке: «Свойства магических реактивов в кулинарии». Я прочитал:

Фея – магический полудух. Перекидыш. Повадки недружелюбные. Лукава, мстительна…

– Кого-то напоминает, – сострил Евлампий.

– Мне тоже, – фыркнул я, но читать всё же продолжил:

Склонны к злым шуткам и похищениям младенцев. В человекоподобном образе трут крыльями, издавая мелодичный звон, выбрасывая пыльцу золотого, серебряного и других цветов.

Свойства золотой пыльцы открыты более 100 лет назад учёными Императорского университета исследований. Пыльца богата питательными элементами чрезмерно усиливающими вкус.

Вызывает привыкание, галлюцинации и расслабленность. Запрещен в большинстве миров. Список прилагается.

Далее в алфавитном порядке перечислялись миры и законы.

Я пропустил эту чушь.

Свойства серебряной пыли до сих пор не изучены.

Пыль других цветов опасна и не подлежит изучению в соответствии с положением Императорского университета исследований.

– Она травит его пыльцой! – вскрикнул я. – Мы должны рассказать учителю.

– Не знаю… – протянул голем, но я не слушал.

Выскочив с камбуза, вместе с книгой рецептов взлетел по мостику и остановился напротив дяди.

– Она травит вас пыльцой! – просипел я, задыхаясь от бега.

Оливье посмотрел на меня, на книгу, по сторонам и, схватив за локоть, потащил вниз.

– Что ты орёшь? – прошипел он в ухо. – Она могла услышать.

Затащив меня в свою комнату, он закрыл дверь на ключ.

Я впервые очутился в его апартаментах, раньше он не пускал меня в святая святых. Спальню, рабочий кабинет и склад артефактов! Волей случая, но я приблизился к цели. Где ты прячешь символ свободы? Чуть не брякнул я.

Под огромным витражом, где бурое чудище с длинными острющими зубами, выскочив из моря поедало пирожные с кремом из изящной хрустальной чаши, терялся массивный стол из угольно-чёрного дерева. Я сам едва не потерялся, соображая, что это за зверь и что всё это значит.

– Подарок распорядителя гильдии иллюзий, – проследив мой взгляд, отмахнулся дядя.

Над столом, стукаясь боками, на крюках висели семь медных котлов. В них отражались разбросанные по прожжённой скатерти карты, астролябия, пожелтевшие свитки, тарелка с потемневшим огрызком яблока на стопке книг в железных переплётах, связка ржавых ключей и пыльная бутыль с отбитым горлышком. Громадное, накрытое шкурой кресло возвышалась из-за столешницы, скалясь уродливой головой со спинки.

– Искал Великого Свина. Упустил. Зато поймал чупакабру. Шикарный мех. Говорят, от ревматизма помогает, – небрежно пояснил дядя.

Я, сглотнув, кивнул. Пусть хоть все суставы скрутит – в это кресло я не сяду. Я втянул носом. От него до сих пор несёт мокрой шерстью. Вон ворсины на затылке шевелятся. Того и глядя заклацает жёлтыми клыками. Я перевёл взгляд. По бокам от стола в нишах прятались перекошенные шкафы с исцарапанными когтями дверцами. Во-во, лишнее подтверждение, что шкура ещё на многое способна. Бегает тут, бесится пока никто не видит. Одна дверца раскачивалась, и со скрипом хлопала об стену, почти не касаясь не заправленной постели. Красная подушка свисала с перины, и мне казалось, что она вот-вот упадёт. Я чуть не дёрнулся её поправить, но порванный балдахин со свисающими лохмотьями меня остановил. Я поморщился. Может чупакабра тут не причём.

– Чего вылупился? Давно плавники в зубах не застревали? – гаркнул Оливье.

Я вздрогнул и опустил глаза, а он прошёл за стол. Лохматый ковёр на полу свалялся и засох жирными кусками грязи, будто на нём недавно резвились болотные жирухи. Я покосился по апартаментам. Приснопамятное зеркало на колёсиках, ездит из стороны в сторону, расталкивая этажерки с барахлом: крючками, цепочками, блестящими камнями и мелкими монетами. И монументальный книжный шкаф, настолько заросший грязью, будто дядя вообще читать не умеет.

– Ты сам себя победил, – проворчал Оливье. – Будешь бессменным повелителем тупости.

А я всё водил носом, что-то почуяв. Под потолком на балках раскачивались люстры с железными руками вместо канделябров. Свечи бессовестно чадили, как на праздничном торте, маня сладостью волшебных надежд, но удушая загаданными, но несбывшимися желаниями.

Дядя продолжал что-то резко говорить, а я думал лишь о том, где он прячет коллекцию артефактов. Не в стенной же шкаф он её сунул, для надежности привалив трусами?

Дядя приподнялся в кресле, и закинутые на стол ноги задел один из котлов. Раздался жалобный звон. Оливье шикнул, и звук стих.

– Раззвякались тут, – прикрикнул он. – Ты думал, я ничего не знаю о феях? – спросил дядя, сверля меня глазами.

– Не думал, а испугался! – поправил я.

– На мель сел, сопливец подкильный. Никаких мыслей, одни эмоции.

Оливье почесал ногу повыше сапога и, закрутив ус, снова посмотрел на меня неожиданно сменив гнев на милость.

– Она не ученик! Хочет так думать. Вбила в пропитанную пыльцой башку, что способна творить, и стряпает паршивую дрянь. Китовьи лепёхи! Да если б не пыльца, я бы даже притворяться не смог, что это съедобно.

– Но…

– Да что, но? Что, но? Её пыльца нужна для праздничного торта.

– Но…

– Что, но? – взревел дядя. – Я пегас? Что ты мне нокаешь?

– Простите.

Я потупился, не выдержав бешеного взгляда.

– Мы чапаем на Изумрудный остров. У меня договор с Дарвином! Пора его выполнять! Усёк? Ты хочешь, ещё, что-то узнать?

– Могу вашим учеником опять стать?

– Мочь-то можешь. Если разыграешь живое участие в состязании и перестанешь доставать эту бестию. Запомни! Без неё никак.

– Да, – отчаянно закивал я.

Чего тут непонятного! Она нужна дяде, для праздничного торта. Только для этого. Правда, непонятно зачем тащить с собой всю фею, а не взять её пыльцу?

– Будешь табанить команду, чудить или скурвишь договор с Дарвином…

Дядя привстал с кресла.

– Перекручу на Шерханскую колбасу и скормлю летучим обезьянам!

Он снова сел на место.

– Вали.

– Шерханскую колбасу готовят из мяса драконового тигра, – вмешался Евлампий.

– Катитесь оба! – заорал Оливье.

– Да, учитель, – послушно пробормотал я.

Пока я разговаривал с дядей, невольно приближался к столу, и в самый последний момент разглядел, что на двери запертого шкафа криво нацарапано: «пожалеешь», а ниже выдавлен ухмыляющийся череп с костями. Вот оно, понял я, улепётывая под разъярённый рёв Оливье.

Выскочив из покоев, я всерьёз собирался отчитать волшебный булыжник, а лучше накарябать ему на лбу: «помалкивай», но он, как всегда, меня опередил.

– Не верю я мастеру Оливье! – заметил голем. – Что-то он замышляет. И ты тоже!

– Я-то тут причем?

– Прочтя письмо, ты захотел остаться на корабле. Сперва я думал, это глупая ревность к другому ученику. Это так?

Голем отчаянно пытался заглянуть мне в глаза. Ясное дело, у него не вышло.

– Хочу одну вещь достать, – признался я.

– Какую именно, ты мне не скажешь? – деловито уточнил Евлампий, забираясь на плечо.

– У тебя прямая связь с Последним. Как тебе доверять?

Я возвратился на кухню. Фея улетела отдыхать, и я мог побыть один. Хотя из-за проклятого голема, я больше не бываю с собой наедине.

– Мы через столько прошли вместе, – прямо-таки запел Евлампий. – Много пережили, и ты не доверяешь мне из-за Последнего? Да, у меня есть прямой канал связи с высшим судьей, но я им не пользуюсь! Ты же способен превратиться в чудовище и жрать неповинных волшебников, но ты же этого не делаешь!

– Не могу, – возразил я, демонстративно потянув за цепочку.

– Думаешь, если я волшебный слуга, то не могу ослушаться? Ещё как могу. И обмануть, и не поверить, и не доносить. Напасть на мага не могу. Никак, никогда, – голем вздохнул. – Не доверяешь? Что же, я заслуживаю.

Он ещё раз вздохнул и замолчал.

Неплохая уловка. Только меня каменными слезинками не размягчишь. Меня больше беспокоит добрый дядюшка. Каменюка права, чего-то он не договаривает. Я вспомнил морского зверя с пирожным и приторный запах свечей. Меня передернуло. Чего-то ужасное.