Услуга Дьяволу

– А ты очень внимательно меня слушаешь, что не может не радовать, – подтвердил Дан, и я зарделась. – Надеюсь, что это распространится и на твоих учителей.

– Конечно! Я буду хорошо учиться, обещаю!

Дан рассмеялся.

– Почему ты смеешься почти над всем, что я говорю или делаю? – насупилась я.

– Потому что почти все, что ты говоришь и делаешь, доставляет мне радость, Хату, – легко развеял мои подозрения Дан, и я просветлела, внезапно осмелев и схватив его за руку.

Горячие пальцы спрятали мою ладонь, Каратель ничего на это не сказал, но всю дальнейшую прогулку мы держались за руки, и я с интересом продолжила расспрашивать его о разных цветах и птицах, изредка замечая то там, тот тут людей в зеленой форме с лейками, тяпками, ножницами, лестницами или граблями, занятых делом.

Мы прошли небольшое царство хвойных, многоярусные цветники, коридоры из увитых фиолетовыми, белыми и желтыми цветами пергол и мерцающих в их тенях золотым и синим колокольчиков.

Казарму стражи окружала стена колючих непролазных кустарников от терна и шиповника до магонии и барбариса. Само двухэтажное длинное здание брали в кольцо кактусы.

– Здесь много стражников?

– Сто девяносто пять, – не задумываясь, ответил Дан. – Пятьдесят на дом и двор, еще полсотни на другие постройки, остальные распределены по территории и ее границам. Сегодня я убрал большую часть из дома, понимая, что их внешность поначалу вызовет у тебя трудности.

Я благодарно сжала его пальцы. Вид одного Рюкая заставил спрятаться, а если бы я увидела сразу троих таких, или разных… Я помотала головой, отгоняя мысли об обмороке после продолжительного визга.

– А как называются другие твои резиденции?

– Чистилище и Цитадель рока, – чуть помолчав, ответил Дан. – Закрой глаза.

Непонимающе нахмурившись, позабыв от неожиданности следующий вопрос, я зажмурилась, и Дьявол поднял меня на руки. Мы прошли совсем немного, скорее всего, зашли за поворот, и Каратель поставил меня на ноги.

– Теперь открывай.

Никогда не забуду, как увидела свой любимый уголок во всех садах впервые. Вероятно, в мой распахнутый рот могла бы залететь какая-нибудь небольшая птичка, и я не заметила бы этого, восхищенно рассматривая тоннель из розовых, сиреневых и фиолетовых глициний, ведший к песчаному берегу огромного озера, сверкающего в солнечном свете, словно голубой бриллиант.

Раскинув руки, я побежала под пышными гроздьями, завороженная неописуемой красотой самого дивного места Садов времен. Этот берег не раз разделит со мной печаль и радость, здесь будет проходить время моего томительного ожидания и успокаивающего созерцания, и однажды у кромки этих вод я услышу слова, что изменят все.

Обхватив себя руками, я жадно рассматривала гладь озера, почти не веря, что всего лишь вчера сидела в холодной грязи под дождем, не зная, что где-то может быть такое волшебство. Не зная, что у меня есть мой прекрасный господин.

– Иди сюда, моя радость, или я начну без тебя, – позвал Дан и, обернувшись, я увидела его в белой резной беседке, расположенной справа от конца тоннеля глициний. Понесшись сразу к озеру, я ее не заметила.

Побежав назад, я поднялась по лестнице в беседку, где легко уместились бы десять взрослых мужчин, и еще осталось бы место. Дан сидел на небольшом диванчике с изогнутой спинкой перед накрытым столом. Улыбнувшись, он указал на такое же сидение напротив, только для меня была приготовлена высокая подушка.

– Время обеда, – обозначил Каратель, поднимая крышку супницы. От аромата еды перехватило дыхание и подвело живот, и я, так ничего и не сказав, протянула тарелку.

Овощной суп с мясом, жареная рыба и птица с картофелем, фруктовые булочки… Мои глаза разбегались, хотелось всего и побольше, но рядом был Дан, велевший не торопиться и обещавший, что никто ничего у меня не отнимет, и это остудило мой пыл и удержало руки на столовых приборах.

– Кто такой «казначей»? – спросила я, справившись с порцией супа.

Дан, снова помогший мне с мясом, как и вчера за ужином, приподнял бровь:

– Ты же знаешь, что такое деньги?

Конечно, я не помнила, чтобы они водились у моей семьи, но как раз из-за отсутствия и становится понятна их необходимость. По крайней мере, в царстве смертных.

Я обиженно посмотрела на него:

– Мне четыре года, а не два дня. Конечно, я знаю, что такое деньги.

Должно быть, я сказала это слишком возмущенно, потому что, моргнув, Каратель рассмеялся, прикрывая рот салфеткой. Глаза вспыхнули золотым огнем, но я все равно поспешила пояснить свой интерес к слову, пока он не решил, что я глупая:

– Просто Тунрида сказала, что она твоя сеть и главный казначей Подземья, а я не поняла, что это значит. Вот Хирн охотник, а Ариман щит и меч, то есть воин, это ясно, а Тунрида… – я замолчала, пожав плечами.

– Ах, вот оно что, – протянул Дан, откинувшись на спинку диванчика. – Казначеи, живущие в земном царстве, служат богатым людям или правителям государств и отвечают за их казну, то есть за деньги или другие ценности. Ведут им учет, оплачивают нужды, отчитываются перед хозяевами. В Подземье и Междумирьи деньги ничего не значат, казначеи моего царства отвечают за души, – Дьявол серьезно посмотрел на меня. – Душа попадает сюда двумя путями. Первый из них – жнец смерти. Он появляется возле человека, едва тот умирает, и сопровождает душу в небесное или мое царство, в зависимости от того, чего в ней увидел больше: праведного света или греховного покрова. Второй – человек заключает сделку с представителями Подземья, обещая свою душу в обмен на блага или помощь. У каждой сделки свой срок, и когда он истекает, подданный, ответственный за нее, забирает душу сам. Из-за того, что люди беспечно расстаются со своей единственной ценностью в обмен на нечто мимолетное, в Подземье принято называть сделку со смертным сетью для его души. Тунрида знает обо всех сделках со смертными и имеет право вмешаться в любую из них по моей воле, а все казначеи Подземья держат ответ перед ней, как она передо мной. Потому она моя Сеть и Казначей.

– То есть она главная над всеми казначеями и всеми сделками, – определила я для себя, и Дан кивнул, изящно покрутив кистью. Конечно, обязанности Тунриды были гораздо шире и глубже, но в том юном возрасте мне хватало азов. – Значит, Ариман главный над всеми воинами, а Хирн – над всеми охотниками?

– Нет, – губы Дана вновь изогнулись в улыбке. Мои наивные вопросы всегда веселили его. – И Ариман, и Хирн – руки, которыми я караю, когда это требуется. Они – воин и ищейка, подвластные лишь моему слову.

На самом деле, какие бы слова Каратель тогда ни использовал, я не смогла бы точно понять, что такое его свита для всего Подземья. Это знание придет ко мне позже, во время изучения вязкой почвы иерархии царства Дана. Ее законы, скрытые и явные, правила, увертки, требования и ценности – опаснейшая игра, а Каратель и его свита – непревзойденные мастера и сильнейшие фигуры. Однажды и мне придется стать ее участницей, оплатив вход кровью и узнав, что выхода не существует.

– В твоих других домах тоже такие сады? – полюбопытствовала я, отведав булочку с клубникой и ванилью.

– Нет, другие резиденции для подобного не предназначены, – покачал головой Каратель, взглянув на озеро.

– Почему они так называются и где находятся?

– Вижу, утоленный голод подарил тебе силы на вопросы, – усмехнулся Дан. – Чистилище в Верхнем Подземье, Цитадель рока в Нижнем. Первая для встреч со знатью и решения их дел или тяжб, там, среди серого камня и белого песка, у всех есть время и настроение подумать как следует о желаемом и его цене. Вторая… – Каратель взял паузу, задумавшись. – Я останавливаюсь в ней, когда проверяю состояние Нижнего Подземья, Цитадель рока – обитель Тьмы и Огня, где нет места слабости, а самые страшные кошмары – жалкая пародия на ее ужасы. Однако… тебе не придется в них бывать, Хату, не беспокойся, – смягчился мужчина, когда я шумно проглотила половинку второй булочки, забыв толком ее разжевать.

– Почему?

– Пусть твоя душа принадлежит мне, но ты жива и смертна, а значит, тебе нельзя долго находиться в Подземье, – серьезно проговорил Каратель, глядя мне в глаза, и золото рассыпалось искрами в темноте.

Поняв, что мой вопрос как-то расстроил прекрасного господина, я задала следующий, надеясь, что про «неправильный» он забудет.

– А для чего тебе Сады времен?

– Здесь я отдыхаю и занимаюсь делами, не требующими личного присутствия, или, напротив, нуждающихся в визитах в царство смертных, – пояснил Дан, налив мне еще чая. – Что?

– Не понимаю, зачем тебе целых три дома, – призналась я. – Ты же самый главный здесь, разве ты не можешь решать все вопросы… ну, в одном месте? Сказать, чтобы все, кому нужно, приходили сюда? Например, священник храма, у которого я иногда сидела, помогал многим людям, но все шли к нему, и бедные, и богатые, даже люди из других частей города…

Дан расхохотался, и я растерянно умолкла, глядя, как подрагивают его плечи, пока он прячет лицо в руках, оперев локти на стол. Солнечные лучи вспыхнули бликами на черных волнах его волос, птицы вокруг зачирикали громче, словно стараясь подпеть мелодичному смеху, и я широко улыбнулась, когда на меня снова посмотрели золотые, искрящиеся весельем, глаза.

– Не знаю, что забавнее, моя радость: твое сравнение меня со священником, или же та милая непосредственность, с какой ты говоришь мне вещи, на которые не осмелился бы никто из моих подданных и даже злейших врагов, – мой прекрасный господин покачал головой.

– Что такое «непосредственность»?

Кровь, подгоняемая стыдом, неизменно будет приливать к моим щекам и ушам при малейшем воспоминании об этом разговоре. Подумать только, я всерьез спросила, зачем Карателю так много места и намекнула, что можно ограничиться и одним. В кругах знати это повод для дуэли.

– Прибереги этот вопрос для учителей, – усмехнулся Дан и продолжил раньше, чем я успела что-либо сказать: – Резиденции – это не простые дома, как их воспринимают смертные. Это что-то вроде рабочего места, пользуясь твоим… примером, – он подавил улыбку, – священник выглядит более… достойным доверия в храме, не так ли?

Я осторожно кивнула. Впрочем, мне были неведомы законы Подземья и то, как ценны среди его элиты церемонии, символы власти и возможность их демонстрации при каждом удобном случае. Оттого и не могло возникнуть ясности, что резиденции и их четко разграниченные предназначения – очередное свидетельство силы Карателя.

– Но в какой же из них ты живешь? – поинтересовалась я, к несчастью, уже начиная догадываться об ответе.

– В каждой, как то диктуют обстоятельства. Моя работа бесконечна, Хату, и я отправляюсь туда, где необходимо мое присутствие или вмешательство, на время, которое требуется.

– То есть… – я пожевала губу, – получается, ты будешь здесь…

– Завтра ранним утром я покину Сады времен, – кивнул Дан.

Я уставилась в стол, на переставшие казаться аппетитными булочки. Новость о скором отъезде Карателя расстроила меня сильнее, чем все, что когда-либо случалось. Оставаться в этом пусть прекрасном, но все еще малознакомом месте, среди демонов и душ смертных…

– Ах, дитя, – Дан нежно коснулся моей щеки, присев рядом. – Разве временная разлука стоит этой необъятной печали?

– Временная? – недоверчиво буркнула я, потерев глаза.

– Конечно. К тому же, радость моя, – Каратель легко перетащил меня к себе на колени, позволив сидеть совсем как вчера возле камина, – у тебя будет столько занятий и интересных дел, что ты не успеешь заскучать к тому времени, как мы снова увидимся.

– Я буду кататься на лошади? – спросила я, чуть помолчав.

– Обязательно, – улыбнулся Дан.

– Мне можно будет рисовать?

Каратель с интересом всмотрелся в мое лицо, словно только что заметил в нем что-то:

– Тебе нравится рисовать?

Я вспомнила, сколько раз чертила угольком под навесом все, что приходило в голову, и как завидовала той девочке из соседнего дома, когда та разрисовывала свою дорожку разноцветными камешками.

– У тебя будет все для этого, – пообещал Дан, прочтя ответ в моих глазах. – Есть что-то еще, я вижу… Говори, Хату, мне интересны твои вопросы и желания.

– Есть ли где-нибудь в садах или у дома… – смутившись, я уставилась на свои переплетенные пальцы, – качели?

– Качели? – правая бровь Карателя поднялась. – Нет, моя радость, вынужден признать это досадное упущение.

– Ну ладно, все равно это… неудобно, в смысле, мне хватит и рисования, правда, и лошади, спасибо, – забормотала я, потерявшись в собственном смущении и неуверенности.

– Похоже, нам пора продолжить твое знакомство с Садами времен, Хату, думаю, мы уже слегка выбились из расписания, – Дан погладил меня по голове, прежде чем спустить на дощатый пол беседки. – Идем.

Вышагивая по дорожке за руку с Дьяволом, я быстро забыла про качели, увлеченная новыми цветами и историями Карателя, однако мой прекрасный господин не забывал ничего.

Уже следующим днем, прогулявшись к озеру с Ксеной, я обнаружила неподалеку от беседки роскошные диван-качели.

Глава 6

Достаточно одного ребенка, чтобы заполнить весь дом и двор.

Марк Твен

Несмотря на огромный особняк и бесконечные лабиринты вездесущей зелени, спрятаться в Садах времен не представлялось возможным. Не тогда, когда всюду бдит зоркая стража, а позади неизменно вышагивает бонна, сопровождая в любой уголок резиденции. Не представлялось, но у меня получалось.

На словах формула побега звучала просто: сообщники, быстрые передвижения и немного удачи. На деле постоянством хвастали только скорость и беззвучность моих шагов – единственная константа в хаосе случайностей и возможностей. В смертном царстве иногда звучали шутки и присказки о переменчивом нраве Карателя, и его резиденция полностью отражала характер своего хозяина, потому что каждый мой успешный побег за стены особняка не был похож на предыдущие, начиная с причины и заканчивая конечной точкой.

– Продемонстрируйте мне поклон перед Рыцарем Подземья, госпожа Хату.

В семь лет я считала, что суровая и беспощадная, как стихийное бедствие, наставница Варейн, вероятно, лишь прикидывалась знатоком этикета, в действительности маскируя под этим названием изощренные пытки и оправдывая их применение необходимостью соответствовать титулу, дарованному мне Карателем.

– Вы только что стиснули зубы, госпожа Хату?

За минувшую половину урока я продемонстрировала десятки разнообразных поклонов и приветственных жестов, предназначенных для самых разных титулов Подземья и ситуаций, но наставница Варейн никогда не ограничивалась разовой проверкой. Даже если заданное получалось с первой попытки, эта гроза всей знати Подземья предпочитала проверять и перепроверять снова и снова, экзаменуя каждое слово, движение и даже взгляд.

– Стиснула зубы? – я мило улыбнулась, воспользовавшись одним из ее наставлений. – Уверяю, подобное неуважение к вашим урокам для меня недопустимо.

Ее длинный серебряный посох с набалдашником в виде морды дракона, держащего во рту черный драгоценный камень, глухо ударил по толстому ковру.

– Прежде чем прыскать ядом, госпожа Хату, убедитесь, что ваши клыки достаточно остры, – она скопировала мой тон, только гораздо мягче и приятнее, отчего заложенная в него насмешка и издевка прозвучали отчетливей. – Вашим интонациям не хватает меда, а ведь я не раз говорила вам, что он лучший помощник для отравляющего языка.

– Ценность ваших слов останется со мною, наставница Варейн, – учтиво кивнула я, принимая замечание.

К семи годам я ничем не напоминала запуганную мышку, поднятую Карателем из грязи прежнего существования. Привыкнув хорошо питаться, одеваться и находиться в тепле, я редко вспоминала голод, нищету и жестокость первых лет своей жизни, но никогда не забывала об оказанной мне чести. Как и о необходимости ей соответствовать.

Я была воспитанницей Карателя, нареченной яркой звездой, и мне надлежало сиять, как он того хотел. Гордо, с высоко поднятой головой, расправив плечи. Однако сиять в Подземье было дозволено лишь сильнейшим, а всякой силе, в чем бы она ни проявлялась, требовались упорные тренировки.

Мои дни были расписаны едва ли не до вздоха, и каждое занятие, знакомство или разговор приближали девочку из смертного царства к той, кем я хотела себя видеть.

Опека Дьявола ставила меня на одну ступень с наследниками Старших Домов Подземья – отпрысками Совета Князей и Ордена Рыцарей. Первые старшие титулы Подземья возглавляли семь Домов Греха, а вторые повелевали страшнейшими бедами. Конечно, это приравнивание к их высочествам и младшим Рыцарям было номинальным, но, в моем случае, это ничего не значило.

Знать Подземья училась плести паутину интриг с колыбели. Искушенные грехами и наделенные магической силой, обученные наукам всех царств, ее представители легко превращали в отравленное оружие все, что желали. Они искусно фехтовали фразами и мечами в пропитанной коварством игре, где любая цель могла таить второе дно, а неприметная мелочь оказаться смертельной ловушкой.

Однажды мне предстояло встретиться с ними лицом к лицу, сопровождая Карателя, и я ни за что не хотела оплошать и предать его доверие и заботу собственным невежеством или слабостью. Тем более что одна имелась изначально, и я никак не могла это исправить, потому что никому не дано изменить обстоятельства собственного рождения.

Смертная девочка с душой. Девочка, которой рано или поздно предстоит войти в общество бессмертных, рассматривающих души как валюту и ценность. Почти насмешка, потенциальная игрушка и забавная мишень, если не брать во внимание одно весомое «но», о которое мог разбиться любой обитатель подземного царства. Дан.

Мой прекрасный господин обладал силой, вынуждающей считаться с ней все Созидание, но я не хотела вечно отдыхать в его тени, словно фарфоровая кукла в шкафу за толстым стеклом. Он презирал трусость, и даже в том юном возрасте я готова была скорее проползти по раскаленным углям и станцевать босиком на битом стекле, чем однажды прочесть в его глазах вердикт о собственной никчемности. Вердикт, ставший бы мне приговором.

– Вы не просто принцесса Подземья, госпожа Хату, – с первых дней мягко наставляла меня Ксена. – Вы – воспитанница повелителя, и для вас недостаточно уметь то же самое, что и другие особы вашего положения. Вы должны быть лучшей.

Нечто подобное твердили остальные наставники, и я не спорила, признавая их правоту. Признавая и тренируя свои ум, тело и волю всем, что было в моем распоряжении, а велением Дана было в нем немало.

В клубке моих ежедневных занятий переплетались науки и языки земного и подземного царств, этикет и верховая езда, фехтование и рисование, чтение, танцы и музицирование. Иногда я засыпала прямо за ужином или над книгами в библиотеке, которую из всех комнат особняка любила едва ли не больше собственных покоев и мансарды Летнего луга. Хотя, со спальней и кабинетом Дана конкуренции не выдерживало ничто, даже терраса Весеннего крыла и качели у озера.

Из всех многочисленных предметов я легко могла бы составить пирамиду от менее интересного до самого захватывающего, но, пожалуй, вся резиденция знала, как ненавистны мне этикет и музицирование, на которых эта самая пирамида бы стояла.

И если в первом случае дело, скорее всего, заключалось в заунывном и скучнейшем преподавании мастера Варейн, без устали дребезжащей про правильную посадку, походку, поклоны и искусство диалога, то второе мне просто не давалось. Музыкальные инструменты отказывались подчиняться моим пальцам, в отличие от тренировочного деревянного меча, кистей или поводьев.

– Осанка, – сухо высказала наставница Варейн, и я поспешно выпрямилась, зная, что опоздала. – Вам ведь известно, что значит осанка для леди, госпожа Хату? – мягко улыбнулась женщина, и я с трудом сдержала обреченный вздох, мысленно молясь за вариант с фолиантом, а не с чайником.

– Зеркало ее внутренней силы, наставница Варейн.

– И ваше только что отразило неуклюжего утенка, госпожа Хату, – сузила глаза наставница. – Голова должна быть высоко поднята. Вы – принцесса Подземья, а не крестьянка на грядках. Плечи. Вы пытаетесь удержать ими потолок? Локти, что края неотесанного табурета. Принесите из библиотеки собрание сочинений «О муках и слезах», госпожа Хату. Оставшееся время мы посвятим поиску гармонии вашего духа и тела.

Значит, фолиант.

Я позволила себе вздох облегчения, только оказавшись в коридоре. Собрание сочинений «О муках и слезах» представляло собой тысячу страниц описаний самых известных грешников земного царства и наказаний, дарованных им Карателем. Для меня этот том стал двойной мукой, поскольку я была обязана не только прочесть его для обсуждения с учителем Эр, но и носить на голове по требованию наставницы Варейн, вознамерившейся пытать меня подобным способом ради идеальной осанки и равновесия. Верховая езда и ежедневные уроки фехтования не казались ей чем-то серьезным и действенным, в отличие от книг и фарфоровых чайников на моей макушке.

Поравнявшись с Йорхом, я приветливо кивнула ему. Три года, проведенные в Садах времен, дали четкое представление обо всех их жителях. Как среди демонов-стражников, так и среди смертных душ были те, с кем я соседствовала с удовольствием, и те, от кого старалась держаться подальше.

К первой горстке, если исключить Дана и его свиту, относились моя бонна Ксена, управляющая Фагнес, командующая прислугой всей резиденции, главный садовник Байро и его старшие помощницы Ави и Елга, работники конюшен, а так же Рюкай, Йорх и еще пяток воинов, занимающихся со мной фехтованием и наиболее часто охраняющих дом.

В списке нежелательных встреч первым числился капитан стражи Мафарт, а следом все его ближайшие подчиненные. Капитан обладал скверным характером, и его взгляд иногда пугал меня даже с большого расстояния. Не то что бы он хотя бы раз позволил себе сказать мне что-то плохое, или, тем более, сделать, но я чувствовала, что не нравлюсь ему, к тому же, мне было с чем сравнивать.

Впрочем, в стенах особняка риска столкнуться с капитаном не было. От подвала до крыши витал слух, будто однажды высокая, крепкая и волевая Фагнес, умевшая нагнать страха даже на суровых вояк-охранников, так жестко ответила Мафарту, что с тех пор тот не переступал порог дома без острой необходимости. Некоторые добавляли, что в той беседе не последнюю роль сыграла чугунная сковорода, которой Фагнес якобы угостила его, но в последнее я не особо верила. Всегда сдержанная и холодная, держащая подчиненных в железных тисках дисциплины, управляющая не виделась мне кем-то способным на банальную драку кухонной утварью.

Тем не менее, оба предводителя двух лагерей на территории резиденции с легкостью могли поставить крест на моей только что возникшей идее о побеге. Закусив губу, я покосилась на окно. Безоблачное летнее небо манило свободой и выглядело куда привлекательней общества наставницы Варейн.

– Йорх, где сейчас Ксена? – спросила я, решившись.

– В кабинете управляющей.

– Мафарт?

– В казарме.

– А кто сегодня у парадной лестницы в холле?

– Свои, – лаконично ответил демон, чуть изогнув губы. – Что, снова книжки на голову?

– Ага, у меня там уже скоро мозоль будет или… шишка, – поморщилась я, дотронувшись ладонью до макушки. Рюкай насмешливо хрюкнул на границе Осеннего крыла. – Давайте вы закроете глаза и досчитаете до…

Я запнулась на полуслове, вздрогнув всем телом, когда серьга-звездочка, подаренная Карателем в первую встречу, обдала ухо теплом. Это могло означать только одно: ее пара прямо сейчас появилась где-то совсем рядом. Крутанувшись на пятках, я кинулась к лестнице, позабыв и об уроке, и о побеге.

Не успела я преодолеть и пролета, когда снизу раздалось знакомое и желанное:

– Где моя радость?

Совершенно непозволительно для леди, нарушая все возможные правила, я звонко крикнула:

– Здесь!

Перепрыгивая по три ступеньки за раз, пробегая мимо стражи, я вылетела на площадку перед Зимним холлом, останавливая взгляд на высокой фигуре своего прекрасного господина. Весь в черном, окутанный солнечным светом, бьющим из высоких окон, он ждал меня у подножия лестницы с лукавой улыбкой и распростертыми объятьями. Я прыгнула в них, обхватывая Карателя руками и ногами, словно маленькая обезьянка.

– Я так соскучилась, – сбивчиво пробормотала я ему в шею, вжимаясь носом в тепло кожи и вдыхая исходящее от нее сочетание, всегда заставляющее меня подумать о поздней ночи, плавно уступающей рассвету, когда разгоняющий темноту огонь костра сменяется солнечными лучами.

– Я тоже, моя радость, – Дан поцеловал меня в макушку, и я хорошо помню тот миг абсолютного счастья, когда неугомонный детский восторг сверкал и искрился в роще самых заветных мечтаний: прозрачных и еще не успевших отрастить длинные шлейфы густых теней расплаты.