Игры Богов. Любовь, Ненависть и Месть

–Он ждёт нас с моря, а мы…

Каюм подошёл к висевшей на стене юрты карте и ткнул пальцем на северо-восток:

–Мы нападём отсюда.

Курдулай посмотрел на то место, которое указал Теймур и с ужасом посмотрел на него.

–Да, знаю, – коротко ответил на его немой вопрос каюм-баши:

–Но с этой стороны нас никто не ждёт.

Кантимир, охотившийся в том же лесу, что и Кайра, видел, как она ловко метнула нож в лань.

«Какая баба!»– восхищённо подумал он, украдкой наблюдая за точными движениями её рук, ловко разделывающих тушу и, вздохнув, тихо углубился в чащу.

«Дурак ты, дружище, – мысленно обращаясь к Ратибору, думал он, – ой, дурак! Такую девку упустил! И было б из-за кого. Нет, конечно, эта славличанка вполне даже хорошенькая. Но Кайра… Огонь, а не баба! Сам бы такую завалил». – Думал Кантимир, уверенно шагая в сторону селения с несколькими тушками ещё не разделанных русаков за плечами.

«А она? Вот тоже, дура! Уцепилась за него всеми мыслями. Как будто других мужиков нет. Вот хотя бы я. Чем плох? Да, ростом немного не вышел. Но тоже не из карликов. И стрельнуть могу. И там, – посмотрел он ниже живота, – то же всё в норме. Девкам нравится. Решено. Всё, вот подойду сейчас и прямо спрошу, примет мой…» – и, недоговорив, мужчина замолчал, когда, выйдя на поляну, где совсем недавно Кайра разделывала животное, увидел одиноко болтающуюся тушу лани, облепленную стаей воронов, нещадно вырывающих от неё куски мяса.

–А ну, кыш, – замахнулся на них парень, и птицы с недовольным карканьем разлетелась в стороны и разместилась на ветках выше, ожидая ухода незваного гостя, прервавшего их пир.

–Кайра!– позвал Кантимир.

Тишина.

«Странно, – подумал охотник, – на неё не похоже. Кайра никогда бы просто так не оставила свою добычу».

Мужчина огляделся ещё раз.

Никого.

Подошёл к лани и, ослабив держащую её верёвку, опустил дичь на землю.

«Заберу с собой. Там отдам. Не то, – покосился мужчина на нетерпеливо следящих за ним птиц, – много тут всяких, охочих до чужой добычи».

Взвалив лань на плечи, Кантимир крепко обхватил руками её за копыта и продолжил путь.

Последняя ночь перед переходом выдалась особенно тёмной.

Тяжёлые тучи свинцовым обручем сковали бархатное небо, прикрыв своими мохнатыми шапками далёкие звёзды, молчаливо наблюдающие из своего укрытия за отдыхающей армией тургар.

Тысячи угасающих костров тлеющими точками разбросались по окраинам степи, граничащей с пугающей равниной мёртвой пустоши, уходящей сливающимися с ночной мглой дюнами за горизонт.

Тишина.

Ни крика птиц, ни воя степных разбойников – волков.

Даже ветер, и тот, казалось, застыл в этой пугающей своей неизвестностью местностью.

Изготовив для Каюма порцию расслабляющего напитка, Шаман вышел из походной юрты и, почти не касаясь земли, поплыл мимо уснувших от дневного перехода воинов, направляясь в сторону темнеющей пустоши.

И там, скрестив ноги крест – на крест, он сел на холодный песок и, закрыв глаза, вытянул руки вперёд ладонями к небу.

…взмах двух огромных крыльев…

…острые стрелы бьются о непробиваемую броню и, обломав свои наконечники, сплошником покрывают землю…

…Мощная струя воды сбивает с ног бегущих с дубинками людей и поток смывает их с каменистого выступа в глубокое ущелье. Что-то крича, они беспомощно машут руками, стараясь зацепиться за торчащие из скал кривые ветки. Кому – то это удаётся и он взбирается верхом на сухой сук. Но тот не выдерживает и, монотонно потрескивая под нагибающей его тяжестью, ломается и падает вместе со сломавшим его человеком.

Мгновение…

…и десятки тел в самых неимоверных позах кровавыми точками покрывают дно ущелья.

…широкий огненный язык до черноты слизывает полоску сухой травы вместе с бегущими по ней человечками, в миг рассыпающимися чёрным пеплом от соприкосновения с ним.

Один…

Второй…

Третий…

… Тонны земли, сажи и пепла обрушиваются с неба на небольшую кучку оставшихся в живых людей, навсегда похоронив их под собой.

Свежий ветерок, набежавший на степь, коснулся ласковым дуновением лица Шамана, он открыл глаза и посмотрел на небо.

Первый луч восходящего из-за горизонта солнца окрасил золотой краской серые тучи, медленно освобождающие небосклон и устремился в высь, к затухающим на небе звёздам.

Глава 18

Перед многотысячной армией на многие сотни акров раскинулись багрово красные дюны, уходящие каменистыми шапками до самого горизонта.

–Это самое узкое место пустоши, – окинул взглядом равнину Курдулай. – Если идти от заката до рассвета, за несколько дней успеем. Потом ещё около недели вдоль побережья и мы – у ворот белого города.

Наполнив вместительные кордюки водой из последнего выкопанного на окраине степи колодца, многотысячная армия тургар, сопровождаемая караваном невозмутимых верблюдов, остановилась у выжженной чернотой полоски земли, тонкой лентой уходящей далеко на север и юг.

Словно начертанная чьей-то невидимой рукой, она разделяла два мира: этот, кипящий жизнью в широкой степи с колыхающимися под ветром пучками ковыля и мелькающими в зелени сиреневыми огоньками цветущего чабреца и тот, с безжизненными каменистыми барханами, бурыми пятнами, разбросанными по потрескавшейся земле, покрытой тонкой обезвоженной паутиной.

Первые робкие шаги копыт ступают на забытую богами землю и в нерешительности останавливаются.

Никто за сотню лет не переходил запретную черту.

Никто не знает, что скрывается за безмолвными холмами, что охраняют каменистые пески и что ждёт тех, кто нарушит их многолетний покой.

Теймур посмотрел на зеркально-голубой небосклон, сливающийся у горизонта с рыжей пустошью и, повернувшись к стоящей за его спиной армии, азартно блеснул голубым взглядом.

Тысячи глаз, серых, зелёных, карих и чёрных с надеждой и покорностью смотрели на него, готовые следовать за своим командиром.

Он не может обмануть их ожидания.

Данное им обещание сделать их богатыми и сильными ещё разжигает огонь в их сердцах.

Вот он, Улукбек (Теймур помнил его ещё по походу к Дхалибу), когда-то совсем недавно тщедушный       мужичок, терпящий побои от жены, остепенился и даже словно вырос на пару голов выше, величественно сидит на своей кобылке, свысока поглядывая на только что влившихся в его отряд молодых, ещё не чуявших запаха крови, воинов.

Алгаш…Брат Хайны, жаждущий мести за любимую сестру, готовый нещадно рубить и рвать голыми руками врагов.

Юкумай…

Мамлик…

Белбек…

Вон тот молодой, ещё не прославившийся подвигами солдат, сын, кажется, славного пехотинца Якума, погибшего в битве с Хатымом…

Многих из них он знал по именам.

У многих знал погибших в боях отцов.

И каждый из них сейчас смотрел на него, своего Кама-баши, и только и ждал приказа, что бы, не думая о своих жизнях, сложить в бою головы за великую империю.

–Мои славные воины! – начал Теймур. – Там, – указал он на багровые холмы , – вас ждёт славная добыча. Вам осталось только протянуть руку и взять её. Но прежде… Прежде вам нужно покорить это, – широким жестом каюм обвёл раскинувшуюся за его спиной местность.

–Но разве испугают эти безжизненные камни тех, кому нет равных как в бою, так и в пирах? Тех, перед которыми трепещет весь восток?– продолжил он и обвёл вопросительным взглядом слушающих его воинов.

–Нет! Нет! Не испугают! Мы с тобой! – Встрепенулась толпа слабыми возгласами. – Нет! Нет!– Слились одиночные крики в один многоголосный хор, подхваченный ветром и взлетевший над безжизненной пустыней, вздымая клубы бурого песка.

–Тогда вперёд!– выкрикнул Теймур и, вытянув саблю в сторону манящего своей неизвестностью горизонта, пришпорил коня.

Клубы красной пыли скрыли круп вырвавшейся в перёд лошади и ударили в носы последовавшей за ним громаде неистово визжащих и кричащих кавалеристов, устремившихся за мечтой о славе и богатстве.

-Вот, как то так, – удовлетворённо выдохнула Кайра, отпустив переставшие сопротивляться руки Йорки, и поднимаясь на ноги.

Но в этот момент тело славличанки неестественно дёрнулось и выгнулось, как туго натянутая тетива лука. Грудь засветилась голубым блеском, побежавшим мерцающими огоньками по мёртвому телу.

Кайра испуганно отступила назад и взялась за рукоятку кинжала.

Голубое сияние, исходящее из-под утопленной, колыхающимися волнами стало кругами расходиться вокруг Йорки, сливаясь с холодной водой, отчего та вспенилась и забурлила, словно вода в котелке над жарким костром.

–Что за хрень, – отступая назад, пробормотала охотница и, споткнувшись о камень, упала на спину.

Ей хотелось встать и убежать, но любопытство и страх сковали все её члены и охотница, распахнув огромные тёмные глаза, не могла отвести взгляда от поднимающегося из озерца голубого пламени, нежным цветком распускающегося над поверхностью воды, закрывая собой Йорку. Длинные лепестки, извиваясь и трепеща, вытянулись и собрались в длинный бутон, скрыв в своём чреве тело девушки.

Тело Йорки стало невидимым для глаз Кайры, которая, наблюдая за происходящим со сковавшим её ужасом, увидела, как волшебный цветок наклонился к лицу соперницы и, облепив его своими мерцающими лепестками, словно задышал над обездвиженным телом и от каждого его выдоха голубые нити поползли от его ядра по венам и сосудам утопленной.

Глубокий вздох.

Поднимающаяся грудь.

Фонтан задержавшейся в лёгких жидкости…

–Нет, этого не может быть, – зашептала Кайра и, не веря своим глазам, зажмурила их.

А когда открыла их снова, то увидела, как от Йорки в воду отползают извивающиеся лепестки, превращаясь в полупрозрачные руки, ноги, тело…

Ещё немного и охотница чётко разглядела спускающуюся в озеро полупрозрачную фигуру обнажённой женщины с распущенными волосами. Скрываясь в бурлящей воде, она обернула голову и посмотрела на Кайру такими нереально живыми глазами, что женщина снова зажмурилась.

А когда посмела вновь посмотреть, то…

На берегу стояла, как ей показалось, ещё более прекрасная Йорка и, грациозно вертя руками, удивлённо рассматривала, как по ним, растворяясь, бегут мерцающие голубые нити.

–Ведьма, – прошептала Кайра.

Йорка удивлённо посмотрела на неё.

–Ведьма!– завопила иирка и, подскочив на ноги, бросилась бежать, ломая попадающиеся ей на ходу ветки.

«Что это с ней»?– Подумала Йорка, смотря вслед убегающей девушки, и огляделась по сторонам.

–Ведьма! – повторилось далеко в лесу.

«Час настал!»– услышала славличанка глухой голос в своей голове и, обхватив руками разрываемую болью голову, без сознания упала на мокрый песок.

Ночь настигла армию тургар на Пустоши. Застывшие волны оплавленной каменной лавы петляли уснувшей рекой среди её холмов, похоронив под собой останки древних строений, местами возвышающимися обломками потерявшими форму стен.

Таинственное голубое сияние, неожиданно возникшее ни откуда, тонким покрывалом заколыхалось где-то далеко у горизонта и так же неожиданно исчезло за темнеющими барханами.

Тысячи костров огненными вспышками озарили мёртвую пустошь, словно стараясь наполнить её новой жизнью, и отразились яркими точками на зеркальной черноте неба.

И она ожила.

Через сотни лет сна она проснулась, услышав тысячи голосов, заполнивших одинокое сердце каменистой пустыни.

Развалившись прямо на бурой земле, усыпанной оплавившимися чёрными и белыми осколками у горящих костров, привыкшие к суровым условиям воины весело шутили, вспоминая страхи перед утренним переходом по пустоши.

Тихо переговариваясь, солдаты Улумбека натачивали истосковавшееся по битвам оружие и наблюдали, как их командир учит молодого тургарина готовить походный ужин.

–И что люди байки слагали, будто страшна пустошь?

–И ничуть.

–Ни сколечко.

–Равнина и равнина. Только камень вместо земли. И тот словно крупный песок, – не отрываясь от своего занятия, бросил пожилой мужчина и провёл пальцем по лезвию наточенного меча.

– А ты видел что ли? – недоверчиво спросил его один из собеседников, никогда не видевший моря.

– Кого?

– Да песок?

–Ну да, покуда к фригам ходили, – тургар снова посмотрел на меч и, шмыгнув носом, отложил его в сторону и обвёл всех взглядом. – А тогда у Курдулая в услужении был. Там и море и песок поглядел.

И, задумчиво замолчав, тургар будто окунулся в воспоминание далёкого похода и загрустил.

По знойным южным красавицам.

По упущенным возможностям.

По уходящей молодости.

И все вокруг него словно прониклись его чувствами и замолчали.

–Да травы нет никакой, -пропуская землю через пальцы, нарушил молчание один из собеседников.

–А, говорят ещё, город тут древний был. Может, сыщем его? Ну, или по пути найдётся, – предположил молодой тургар и тут же алчная искра промелькнула в его взгляде: « Вот бы найти сокровища спрятанные! Тогда и сосвататься можно по-быстрее».

–Ну да, найдётся! – присвистнул самый старый из воинов. – Сотни лет никто сюда не хаживал. Если и было что, то ветрами да дождями давно всё разрушено.

–Да нет, правда, – не унимался юнец.– Мне батька рассказывал. А ему- дед его, а тому… Да не важно уж, кто кому. Главное, что жили тута в давнишние времена люди. И кожа была у них белая- белая. И высокие были они такие, словно, – рассказчик осмотрелся по сторонам и, кивнув сторону помогающего Улумбеку воина, продолжил, – вон, словно два, а то и три Мамбека, поставленных на плечи один на другого.

–Ну, ты скажешь, – не доверчиво присвистнул пожилой тургарин, – это ж высота-то какая будет?

–Да это мы мелкие. А для древних это самая что ни на есть норма была, – не унимался молодой воин.

–Ну, а дальше то что?– торопил его самый нетерпеливый из слушателей. – Ты не отвлекайся, давай, рассказывай.

Тем временем Улумбек, проворно свернув голову годовалому барашку, мастерски стягивал с него шкуру от копыт, не делая при этом ни одного надреза, и затем стал выворачивать её наружу.

–А вот то и было. Жили они, жили. По земле ходили, даже по воздуху, словно птицы, летали…

–Брехня всё это, – перебил его снова недоверчивый тургарин.

–А ты не слушай, если не веришь. А другим не мешай, – вступились за рассказчика остальные тургары. – Давай, продолжай, малец.

Улумбек отделил позвоночник от головы и, снова вывернув пустую шкуру мехом наружу, крепко связал её у основания задних ног, предварительно положив туда большой камень.

–Ну и, значит, – довольный поддержкой, продолжал тот, – жили и тут прилетели другие. В стальных коробках прилетели. И были они, словно люди, руки, ноги. Ну, всё, как у человека полагается. Вот только лица были у них не человеческие. А словно морды какие – то, зверинные.

–Да не слушайте вы его, – забурчал пожилой тургарин и, отвернувшись, проворчал себе под нос,– тоже мне, люди, а вроде и не люди. Враки всё это!

–Да помолчи ты!– огрызнулся на него один из слушателей.– Ну, и пусть враки. А интересно послушать.

–Эй, вы, хорош болтать! Давай, начиняй шкуру, – прикрикнул командир на в миг притихших воинов.

Нехотя, тургары оторвались от рассказчика и, разделав баранью тушу на многие куски, в шкуру налили из курдюка малость холодной воды и слоями набросали раскалённые булыжники и куски мяса, пока шкура не наполнилась на половину. Далее, всунув баранью голову внутрь и крепко связав в этом месте шкуру, Улумбек приказал Мамбеку катать и валять её на земле до тех пор, пока в нутри не раздастся сухой треск и затвердевшая от жара кожа не начнёт лопаться.

Тем временем, освободившиеся тургары сели кружком вокруг рассказчика и нетерпеливо задёргали его:

–Ну, давай, чего дальше-то? Рассказывай, покаместь время есть. Прилетели другие, вроде как и не люди…

–Ну и вот, значит, – немного помолчав, продолжил тот, – и битва была между ними. И не только на земле, но и в воздухе, в стальных коробках.

–И где же это ты видел, что бы железо в небе летало? – снова повернул голову недоверчивый воин.

–Сам не видел, – терпеливо ответил юнец.– А вот батька рассказывал.

Недовольные слушатели замахали руками на мешающего слушать тургарина и снова всеми глазами вперились в рассказчика:

–Да не обращай ты на него внимание. Давай, дальше – то что? Кто победил?– раздалось со всех сторон.

– Битва, говорят, была такой долгой, что солнце несколько раз успело обойти землю, цветы успели вырасти, отцвести, зачахнуть и с новой силой поднять свои ростки.

–Ни чего себе!– воскликнул кто-то из толпы.

–И тогда применили они свои секретные орудия. Мелькнули в небе огненные лучи и обрушились жестоким огнём на всё, что было вокруг и оплавили его до камней.

Рассказчик замолчал и все, кто слушал его, уныло опустили головы, представив разрушительную силу огня, опалившего землю.

–Ну, а победил-то кто?– нарушил молчание один из тургар и рассказчик, словно наслаждаясь вдруг свалившимся на него вниманием, с высока осмотрел всех и, выдержав долгую паузу, нравоучительно ответил:

–Не было в той битве ни побеждённых, ни победителей.

–Это как так? Всегда должен быть победитель! Это ж ради чего тогда воевать? – Посыпались возмущённые возгласы со всех сторон.

–Я ж говорил, враки всё это, – снова сплюнул недоверчивый тургар.

–Эй, вы! – Крикнул гоняющий по полю тушу тургарин.– Кажись, трескаться начала!

И, повскакав со своих мест, недавние слушатели потянулись к своим мискам, что бы зачерпнуть из нутра пожелтевшей шкуры жирный бульон с кусками полу-сваренного – полу-прожаренного мяса и наполнить ими изголодавшееся от дневного перехода нутро.

Бодро шагая, Кантимир услышал раздавшийся недалеко севернее него треск ломающихся веток и остановился: «Мощный зверь. Никак, лось будет, – не успел подумать он, как из кустов прямо на него, развевая растрёпанными волосами, пронзительно крича выбежала Кайра и, обдав струёй разрезанного её бегом воздуха и чуть не задев его, промчалась мимо:

– Ведьма!

– Что за хрень, – пробормотал мужчина, ошарашенно глядя в след уже скрывшейся из виду девушки и повернул в ту сторону, откуда она прибежала.

«Со стороны озера бежала, – догадался он. – Пойду, гляну, чего там».

И, не бросая тяжёлую добычу, свернул в сторону.

Сидя далеко в стороне от тургар, Шаман думал, смотря на тлеющие угли одинокого костра. Проходя через пустынную местность, усыпанную грудами больших и мелких камней, с потрескавшейся от недостатки влаги почвой, он усиленно вспоминал, когда и где мог видеть этот унылый безжизненный пейзаж. Он ясно различал сквозь пелену воспоминаний эти мелькнувшие когда-то лишь на одно мгновение перед ним багровые холмы, застывшие столбы лавы, напоминающие причудливые наросты, обугленные камни…

–Ты помнишь, помнишь…– услышал Шаман за своей спиной таинственный шёпот и быстро обернулся.

Мерцающее полотно тонким облаком колыхалось перед его взором. Переливаясь всеми оттенками голубого, оно всё ближе и ближе приближалось к очарованному мужчине, пока, наконец, почти не стало касаться его лица.

–Помнишь, помнишь… – прозвучало в его голове и Шаман ясно увидел, как от полотна в его сторону потянулся длинный отросток, медленно принимающий форму человеческой руки. Тонкие пальцы на узкой кисти были так отчётливы и реальны, что мужчина ясно различал еле-заметные нити линий, покрывающих женскую ладонь.

–Ты помнишь…– голос был такой знакомый и нежный, но Шаман не мог вспомнить его обладательницу. А что это была именно девушка, он не сомневался.

Рука медленно поманила его.

–Посмотри на меня…

И Шаман, подняв глаза выше, увидел смотрящие на него откуда-то из глубины полотно два огромных голубых глаза, с тоской смотрящих на него.

Это была она.

Да, он не сомневался в этом.

Но как это возможно?

Спустя столько лет?

В этом месте?

Он не успел подумать, как ощутил нежное, почти воздушное, прикосновение кончиков её пальцев к своей щеке и закрыл глаза.

Сосновые ветки больно хлестали его по лицу.

Пелена сильного дождя промочила бы насквозь, если бы не водонепроницаемый комбинезон, плотно облегающий его тонкое длинное тело.

Расползающееся по животу красное пятно становилось всё больше и больше, а изматывающая боль – сильнее и сильнее.

Медленно, стискивая от боли зубы, Цхураб полз через колючие кустарники по плюхающейся под его телом влажной почве.

Он знал, пещера где-то рядом, осталось совсем немного, но измотанное тело было бессильно и не желало слушать его команды.

Ещё один рывок и…

Глаза сами закрываются, а мышцы расслабляются под натиском очередного приступа боли и бессилия…

Шаман чувствует, как женская рука взяла его руку и приятной теплотой разлилась по всему его телу.

Цхураб почувствовал чьё-то прикосновение и открыл глаза.

Неведомая сила потащила руку Шамана, словно засасывая его внутрь себя.

Огромные, голубые, добрые очи…

Сильный толчок в грудь оттолкнул Шамана назад и заставил открыть глаза.

Прямо на нём кто-то лежал.

И это был не тургарин.

Незнакомец приподнял голову и…

Мирно сидящие у своих хижин иирки были потревожены воплями со стороны леса и, повскакав со своих мест, бросились на их звуки.

Каково же было их удивление, когда им навстречу выбежала растрёпанная, сверкающая безумным взглядом Кайра.

–Ведьма!– злобно заговорила она, хватая соплеменников за руки, – я так и знала! Что не так – то просто было увести моего Ратибора! Околдовала! Люди!

Испуганные её видом, женщины шарахались от неё в стороны, вырывая свои руки.

–Ну, что же вы стоите? Убейте её! Убейте ведьму!– молила Кайра, заглядывая сородичам в глаза, – Ха-ха-ха! Нет, я сама прикончу её! Вот так, – выхватив нож, она направляет его в сторону одной из девушек, которая еле успела отскочить от безумной.

– Вот так, так, – продолжая тыкать лезвие в стороны людей, злорадно приговаривает охотница, сверкая глазами и скаля в дикой ухмылке рот.

Меткий удар камня в голову заставил её замолчать и упасть, распластав ноги и руки по затоптанной земле.

– Совсем крышу снесло, – вздохнула тощая старушка, пнув мешающую ей пройти ногу Кайры, – не зря говорят, любовь зла, в омут утянет.

–Злая она стала, вот и прогнал её Ратибор. Разве можно бабе столько времени на охоте проводить? Зачерствело сердце. Почернела душа. Затянуло пеленой глаза, – переговариваются женщины между собой, обходя лежащую без сознания охотницу.

– Да и что тут? Других мужиков, что ли, нет? Вон, хотя бы мой…– начала было полная женщина средних лет, но идущая рядом с ней молодая иирка шутливо толкнула её локтем в бок:

–Да чего, твой – то? Молоко ещё не обсохло, а ту да – же его, к бабе на лежак протиснуть хочешь!

Все дружно засмеялись и, продолжая причитать и оглядываться на бездыханную охотницу, стали расходиться по домам, постепенно переводя разговор на другие, более интересные для них темы:

–А что, закваску – то ты как, на кислом или парном заводишь?

–А я вот пару капель добавляю. Для аромата.

–А у моего – то так и не сходят. Уж и не знаю, чем сводить.

–На болото сходи. Только ночью, как месяц встанет. Только смотри, что б точно над верхушками был, иначе напрасно. Там ягодка такая есть…

«Дуры. Все вы безмозглые дуры, – слыша их пустые разговоры, думает очнувшаяся, но ещё не открывшая глаза девушка, – Смешно им, значит. Ну, лады. Посмотрим, кто последний смеяться будет. О боги! Дайте силы! Голова- то как трещит. Будто кто стучит и стучит… Да что б вас всех…»

И проваливается в тёмное беспамятство.

…Шаман узнал его.

Это был он.

Он сам.

Много лет назад.

Вот почему это место казалось ему таким знакомым!

Он уже был здесь.

Не долго. Всего несколько секунд.

Но какие это были секунды!

Секунды, перевернувшие в дальнейшем всю его жизнь.

Вперевшись глазами в своё ожившее изображение, Шаман лишь мгновение рассматривал черты его настоящего лица.

Того, с каким он родился когда-то.

Того, которое вынужден был променять на эту уродливую маску.

Как же он всё-таки был хорош!

Не зря же она полюбила именно его.

Любимая…

Где ты сейчас?

Ждёшь ли?

Веришь ли?

Хотя…

Столько лет прошло.

Нет, он не желал для любимой долгой (или вечной?) памяти о нём.

Она была молода, хороша собой и наверняка, после его исчезновения, нашлось немало желающих соединиться с ней. Она всегда хотела потомство. Много потомства. И он, конечно, не желал, что бы ради любви к нему, она лишила себя великого наслаждения быть матерью.

Он не хотел этого.

Но где-то в глубине его измученной души ещё теплилась слабая искорка надежды, что она всё – таки ещё помнит его.