скачать книгу бесплатно
сучьями, выскочил на дорогу!
Подружка Ларискина взмокла от страха во всех местах одновременно, завизжала так, что у меня засвербело
в ушах, и бросилась бежать, не разбирая дороги. И коль
дорогу перед собой не видела, тут же впоролась по колено
в лужу и упала, замочившись и испачкавшись по самые
глаза! (Позже Лариска по секрету поведала мне, что по-дружка её была даже рада, что замочилась в луже, ибо
этим замаскировалась сырость в трусах).
У Лариски в руке была авоська с двумя полулитро-выми бутылками с молоком на мою беду. Со страху она
так неловко мотнула этой авоськой, что попала мне бутылками точно по голове и бросилась бежать откуда
пришли! Компания, что ушла немного вперёд, тоже ринулась наутёк, и мне большого труда стоило всех остановить и объяснить, что это была всего лишь шутка!
И хоть голова моя гудела от удара бутылками, в следующий момент мне пришлось бежать ещё быстрее, чем
Лариска с подругой, потому что они всерьёз бросились на
меня с кулаками вымещать свой дикий страх, перенесён-ный минуту назад!
А ухаживания мои за Питерской дивчиной, увы, прекратились по причине жёсткого отлупа. Похоже, на
той дороге обмочила свои трусы не только Ларискина по-дружка, но и она сама.
48
А медведи в тот год в округе действительно были и
об этом следующие эпизоды.
Буквально через пару дней я увидел, что добрая половина населения деревни собралась у крайней избы и
толпа эта возбуждённо гудит. Я тоже пошёл погудеть.
На телеге посреди толпы лежала туша здоровенного
домашнего поросёнка. Я не сразу понял, что же в этом
интересного, но потом увидел глубокую рану на загривке
порося, и незнакомого мне мужичка, который отчаянно
матерясь что-то рассказывал.
Оказалось, это был мужик из соседней Зубарихи, который рыбача сплавился в своей лодочке почти до Свертнево. Примерно в полутора километрах по реке выше
Свертнево он услышал в лесу истошный визг поросёнка.
Тем летом, как и в прошлые года, упорно ходили
слухи о сбежавших из мест заключения бандюках и о том, что опасно шляться по лесу и по реке одному. Мои тётушки неоднократно меня этим пугали. Я же, уходя от деревни, бывало, за 10 км., иногда эти байки вспоминал, но
рыбацкий азарт был сильней страха перед возможной
встречей с беглыми ЗК.
Вернусь, однако, к рассказу зубаритянина.
Первое, что ему пришло в голову, когда он услышал
визг – беглые режут порося!
Мужик прошёл кое-какие дороги войны, был не
робкого десятка и, короче, по-пластунски, пополз на шум.
Метрах в ста от берега он увидел, что вовсе не бан-дюки терзают порося, а здоровенный Миша!
Миша не ЗК, он тут же учуял конкурента и пошёл на
него в атаку! – Мужик на дерево! Медведь походил под
деревом, порычал на мужика, конкурента, как ему казалось, и вернулся к добыче, которая признаков жизни уже
не подавала. Миша выгрыз из холки поросёнка сколько
захотел, попытался оттащить тушу подальше от мужика
на дереве, но скоро умаялся и бросил это занятие. Забро-49
сав порося кое-как землёй и листьями, медведь подошёл
под дерево, на котором трясся зубаритянин, порычал
грозно, как бы говоря – тронешь моё, пасть порву! – и удалился. А свидетель Мишиного безобразия выждал, слез с
дерева и прямиком в Свертнево. Мужики-свертневцы вы-слушав его, хотели было рядом с тушей организовать засаду, зная Мишкины повадки, который дня через три-четыре должен был явиться к протухшему мясцу, да за-ленились и ограничились тем, что съездили да привезли
порося в деревню.
Надо сказать, что глубокая кровавая рана на холке
бедного хряка была очень впечатляюща!
Я сразу же вспомнил именно её, когда, через несколько дней, на рыбалке, один, наткнулся на медведя.
Самый дальний участок реки, куда я иногда доходил
вниз по течению, переходя от переката к перекату, назывался Глушицы. Название это точно отражало суть места.
По реке это была примерно середина расстояния между
соседними деревнями – Свертнево и Аниково. Лес в Глу-шицах был старый, тёмный и сырой. Вдоль левого берега
неширокой полосой тянулась кочковатая луговина, которую в покос выкашивали. Если по воде, в тройке километров выше от Глушиц – плёсо Сосновское, между ними
Кунож делает большую петлю. По суше от Сосновской
глубины до Глушиц, срезая петлю, идти с километр.
Спрямляющая тропка уходила немного от реки и поднималась в лес, откуда можно было видеть почти все луго-вые пространства: Сосновские и Глушицкие. Пейзаж был
отменный и я, попадая в те места, неизменно останавли-вался, подолгу смотрел на эту красотень и только потом
шёл дальше, на знакомый перекат, где всегда выуживал
несколько красавцев-хариусов.
Вот и на сей раз, я остановился у знакомой сосны и
стал осматривать ландшафт.
Скоро на лугу, метрах в пятистах, сквозь редкие ку-сточки я увидел какую-то тёмную фигуру.
50
Сначала я принял её за человека, что-то собирающе-го с земли, но вот фигура встала на четвереньки и вышла
из-за кустов. Я присел от неожиданности – медведь!
Я прикинул ветер – слава Господу, тянет от реки на
лес и зачуять меня Миша не должен!
Я затаился. А Мишка добрёл до большой луговой
кочки, ударом лапы смахнул её наполовину и совсем по-человечьи сел возле неё на задницу. Далее он запустил
переднюю лапу в кочку, выгреб из неё ком земли и язы-ком стал этот ком вылизывать! Я вспомнил, что в каждой
почти такой кочке живут мелкие муравьи, и там всегда
навалом совсем уж мелких ихонных яиц. Вспомнил, что
медведи любят лакомиться муравьиными яйцами, и мне
стало ясно – Миша обедает!
Меж тем медведь от кочки к кочке перемещался тихонько в мою сторону, и я сообразил, что пора смываться.
Тихо-тихо я попятился в глубь леса. Примерно в двух километрах сзади меня была дорога Свертнево – Аниково.
Вскоре я на неё вышел и, часто оглядываясь (чем чёрт, т.е. Миша, не шутит!), пошёл домой, Рыбалка в этот день
состоялась не в запланированном объёме.
В тот год Виктора в Свертнево не было. Женившись, он переехал с женой в Тотьму. К тому же, он закончил
свой лесной техникум, устроился в Тотьме на работу, получил там жильё, т.е. стал жить обычной взрослой жизнью.
Мои повзрослевшие сверстники и братья-сёстры
были в тот год чаще, чем в прошлые годы припаханы на
деревенских работах, а в свободное время им было просто
лень шляться со мной по реке, по лесу, тем более что де-ревенские взрослые постоянно внушали своим чадам такую мысль: – Рыбка, да рябки – улетят деньки!
Я же старался так себя вести, чтобы дядька мой и
жена его, тётушка Анфиса, были моим усердием довольны и не препятствовали мне делать вылазки на рыбалку, 51
по грибы. Мне удавалось мирное сосуществование даже с
несколько привередливой тётушкой.
Во второй половине августа дядька Арсён достал из-под замка своё ружьё и разрешил мне с этим ружьецом
поохотничать. С превеликим удовольствием я иногда
удачно охотился на Куноже на диких утей. И это было актом весьма высокого доверия!
Итак, в тот год я часто предпринимал походы по ре-ке и лесу в окрестностях Свертнево в одиночку. Сначала
это немного тяготило меня, но потом я начал находить в
одиночных походах даже некий кайф.
Я упоминал про то, как жеребец по кличке Красавчик однажды не стал меня убивать, прижатого к стенке
избы за то, что я исподтишка оскорбил его тычком в задницу колом.
В тот год я не участвовал в заготовке ивовой коры.
