скачать книгу бесплатно
Её заготавливают в начале лета, когда в ивах ещё идёт
интенсивное сокодвижение. Виктор с отцом сами загото-вили уйму снопов коры и, когда они высохли, настала по-ра вывозить их из леса и сдавать заготовителю, которым
дядька-то мой и был в то время.
Виктор прибыл для этих целей из Тотьмы, и мы поехали в лес. Телег с нами было три: две больших четырёх-колёсных и одна компактная двухколёсная – для вывоза
снопов из густолесья.
Большие телеги поставили на полянке, а малой стали подвозить к ним кору. Я с дядькой загружал снопы ко-ры в лесу, гнал тележку, запряжённую Красавчиком на
поляну, а там Виктор и снова я же перегружали снопы на
большие телеги. Т.е. я работал на самом весёлом рабочем
месте!
Путь из леса до поляны лежал через небольшой ручей. Там, где был брод, глубина ручья не превышала по-луметра, но спуск в ручей и подъём из него были довольно крутыми. И вот во время одной ездки с грузом снопов
это и произошло.
52
Возы у нас получались довольно высокие, устойчи-вость гружёной тележки была слабенькая, и ручей я фор-сировал с большими предосторожностями. А в этот раз
прямо на спуске Красавчик, потерявший терпение от
насевших на него оводов, неловко дёрнулся и воз мой
опрокинулся прямо в ручей. Хомут, жёстко закреплённый
между двумя дышлами, развернулся на шее этого придурка, и мой Красавчик захрипел от удушья.
И вот тут- то я завертелся!
Первым делом я попытался развязать кожаный
шнурок, стягивающий половины хомута. Не тут-то было!
Шнурок натянулся, затянулся и развязать его стало неможно. Поднять одному гружёную тележку тоже оказалось не по силам, хотя я упирался так, что в глазах по-плыло!
Далее я попытался завалить на бок Красавчика, чтобы ослабить давление на шнур хомута и развязать его, в
конце-то концов! – Тоже не смог! Полуудушенный конь
начал вести себя неадекватно, и я побоялся, что он просто
изувечит меня, поскольку стал бить копытами куда попало!
Я понял, что очень скоро колхозный конь прикажет
долго жить со всеми вытекающими последствиями.
Оставался последний шанс – разгрузить телегу и, пустую, я должен её осилить и поставить на колёса!
Как же я работал, чтобы не упустить этот шанс! Ломая ногти, я развязал крепящие снопы верёвки, вывалил
снопы в воду, напрягшись до посинения поставил тележку на колёса и вывел едва живого, но сразу повеселевшего
конягу на другой берег ручья!
Успокоившись и отдохнув, я полез в ручей за снопа-ми. Тут только я почувствовал, какая холодная в ручье
вода!
Не помню, сколько времени у меня ушло, чтобы
снова загрузиться, но я так измочалился, таская из холодного ручья снопы на крутой берег и выуживая
53
уплывшие вниз по ручью снопы, что Виктор крепко удивился, когда я, наконец, приехал к нему на поляну:
– Ну и видуха у тебя, братан! Тебя там не изнасило-вали, часом, в лесу-то!!?
Самое «шикарное» падение с лошади случилось со
мною именно в этот год, когда я, несомненно, считал себя
уже умелым джигитом!
Я помогал колхозному кузнецу с погонялом Чесланя, по паспорту Вячеслав, выкашивать траву пароконной
косилкой. Аппарат этот был настолько тяжёл, что лошади
в нём выматывались до мыльного состояния уже через
час работы. Сменные коняги сначала смирно паслись на
соседней полянке, но, похоже, скоро сообразили, что от
этой тяжеленной железяки лучше держаться подальше.
Когда работающая пара выдохлась, четырёх смен-ных на полянке не оказалось. Делать нечего, сели верхом
на уставших и поехали искать.
Надо сказать, лошади от тяжёлой работы отлыни-вают очень похоже на людей. Если коняга чувствует, что
ей предлагают лакомство, когда она свободно пасётся на
лугу, для последующей впряжки в тяжёлую работу, она
иногда ведёт себя неадекватно: не даёт себя поймать; если
всё же обманул, поймал и пытаешься одеть узду – ловко
воротит морду, не давая себя взнуздать; некоторые даже
пытаются лягаться.
Чесланя был здоровенный парняга и, как водится у
здоровяков, добродушный и спокойный, как слон. У него
было широкое и плоское, как блин, лицо, рыжая-прерыжая копна волос, веснушки на его роже считать
было бы так же бесполезно, как звёзды в небе! Его одного
лошадь таскать – замучается! А тут он ещё восседает на
тяжеленной косилке! Я был уверен, да и Чесланя тоже, что это лошадиный побег с поля битвы за урожай!
Мы объездили ближайшую округу – нет лошадок!
– Пожалуй, знаю куды их леший унёс! – сказал Чесланя и поскакал. Я за ним.
54
Мы довольно долго ехали по неизвестному мне лесу, пока не выбрались на обширную поляну, посреди которой росло несколько шикарных берёз, а в их тени пряталась аккуратная избушка.
Чесланя подстегнул своего коня, разогнал его до галопа и взял курс мимо избушки, на другой конец поляны, где паслись какие-то лошадки.
Я тоже пришпорил своего Голубка и поскакал за
ним, шагах в десяти сзади.
В аккурат напротив избы тропка шла мимо большой
лужи, в которой нежась дремала здоровущая свинья. Топот Чесланиной лошади её, родимую, разбудил и она, как
чёрт из табакерки, грязная как чёрт же, возникла из лужи
перед самым носом моего пугливого коня!
Голубок так ошалел от страха, что на всём скаку
встал как вкопанный! Неумолимый закон физики, как из
пращи, послал моё тело вперёд!
Похоже, я орал благим матом во время полёта! Чесланя мой ор услышал и обернулся, что меня и спасло.
Первое, что я увидел, когда стал приходить в себя, были многочисленные разноцветные звёздочки, которые
хаотично плавали, приближались, удалялись, меняли
цвета. Затем через этот хаос стало пробиваться тусклое
рыжее солнце. Оно тоже вело себя странно: приближалось, удалялось и, в конце концов, разулыбалось! Вгля-девшись, я понял, что это вовсе не солнце – это озабо-ченная, но улыбающаяся Чесланина рожа, склонившаяся
надо мною. Сам я, грязный и мокрый, лежу на траве, рядом лужа, из которой Чесланя пригоршней набирает воду
и вытирает мне лицо, шею, грудь, плечи.
Постепенно я очухиваюсь и начинаю соображать, что что-то произошло. Сильно болела шея, временами
подкатывала тошнота.
Чуть позже, когда мы, с найденными лошадьми на
обратном пути, остановились у ручья попить и хорошень-ко отмыться, Чесланя с характерным для вологодских
55
налеганием на «О» и характерным для них же матерком
подробно рассказал, как было дело.
– Хорошо я услыхал как ты заорал! Если б не услыхал и поехал дальше к лошадям в конец поляны, ты бы
точно в этой луже потонул!
– Ну, услышал, оборачиваюсь, а ты, ети мать, летишь! Красиво летишь! Ласточкой! И красиво так, вертикально, рядышком со свиньёй ныряешь в лужу!
– Ну, думаю, сейчас подымишься – неудобно ведь, из
лужи только зад торчит! Мотрю, не подымаешься! Не ше-велишься даже!
– Я к тебе! Даже разуваться не стал! Почуял нелад-ное!
– Хвать тебя за зад и ташшу! А оно никак! Поднату-жился и… чпок!! Вытащил! Прямо со чпоком! Так тебя
присосало в ил-то! Хорошо, что в луже илу много – мог
бы башку-то и сломать о твёрдое-то дно!!
Долгое время после этого падения у меня болела
