скачать книгу бесплатно
я поставил крест на духовых инструментах.
26
Но утром следующего дня я узнал горькую правду о
«сюрпризе»: отец променял на баян вожделенный мною
мотоцикл! Горечь утраты «козлика» была так велика, что
потом я так и не прикипел к игре на баяне, хотя учителя
меня обучавшие считали, что я подаю надежды.
Позже, когда я подрос и счёл что могу спорить с батей, отстаивая свою позицию, я при первой же возможности забросил баян на чердак и практически больше не
брал его в руки. А произошло это, когда я учился в вось-мом классе. Мой учитель игры на баяне узнал, что я сов-мещаю баян с занятиями боксом и выставил ультиматум:
«Или то, или это! Совмещение недопустимо!»
Собрался в его присутствии семейный совет, батя по
обыкновению, попытался применить против меня огол-телый авторитарный нажим, но я уже умел «держать
удар» и категорически выбрал занятия боксом. Видимо, в
этом решении выразился мой давний протест против от-цовского диктата в вопросах решения моей судьбы. Надо
отдать должное бате: после того семейного совета я уже
практически не испытывал его давления как раньше. Он
понял: «Сын вырос!» НО до этого момента по хронологии
моего повествования ещё долгих два года.
Когда я сам стал отцом, дети мои, вы помните, я
ослабил свой отцово-авторитарный нажим по достиже-нию вами возраста 16-ти лет. Так что некая преемствен-ность поколений здесь просматривается.
Итак, в нашем доме появился мотоцикл с коляской!
Кроме того, примерно в это же время в доме появилась
малокалиберная винтовка, которую отец вместе с ружьём
брал, когда выезжали на охоту. В общем-то, она при этом
была практически бесполезна, но по окончании охоты мы
обычно стреляли из неё по каким-либо мишеням, и это
развлечение мне очень было по душе. Помню, однажды
на охоту выехали довольно большой компанией, на нескольких мотоциклах, а по окончании охоты предполагалось устроить соревнования по стрельбе из мелкашки.
27
Моя задача была сторожить мотоциклы. О соревнованиях
я не был оповещён и, когда обнаружил в коляске кроме
винтовки, целых две пачки патрончиков к ней я, естественно, решил развеять скукотищу быть часовым
стрельбой по мишеням. Мужики ну очень долго не возвращались, и за это время я расстрелял львиную долю бо-езапаса. Дальнейшее лучше не вспоминать. Тяжёлого физического насилия я избежал только потому, что сотова-рищи отца, видя в какое негодование он пришёл, дружно
за меня заступились.
В этот же период с малокалиберкой связано ещё несколько эпизодов. Был у меня одноклассник Миша Яроцевич. Авантюрного характера был тип. Вечно он сам
влипал в разные истории или втягивал в них меня.
Узнав, что в нашем доме есть винтовка, он однажды
предложил мне сделку, от которой трудно было отказаться: Миша брал на себя обязательство добывать патроны к
мелкашке, моя же задача была умыкать из дома винтовку. Далее мы уходили бы с глаз подальше и стреляли в
своё удовольствие. Мы поладили, и очень скоро Мишка
объявил, что патроны у него на кармане.
Дело было то ли летом, то ли ранней осенью, но бы-ло ещё совсем тепло. Я умыкнул винтовку, завернул её в
какую-то тряпку, и мы с Михаилом подались на небольшой пустырь. Там мы набрали обломков кирпичей, буты-лок сколько-то нашли, выставили всё это в рядок на бу-горке и залегли от мишеней метрах в 50-ти. Линия
стрельбы проходила вдоль жилых домов, что были слева
от нас метрах в ста. За мишенями тоже были дома, до них
было метров 500, что мы тоже сочли безопасным удале-нием. Сделано было, может выстрелов десять, когда я обратил внимание на странное поведение бабушек и женщин на боковой от нас улице. До этого они мирно сидели
на лавочках почти у каждого дома и лузгали семечки, а
тут лавочки вдруг опустели; затем я увидел, что возле некоторых лавочек, находящихся в створе мишеней и
28
дальше вниз по линии стрельбы, бабушки легли наземь, а
некоторые по-пластунски заползают в свои калитки. Чуть
позже я понял причину такого поведения старушек: они
ещё хорошо помнили Великую Отечественную и как виз-жат рикошетные пули! Через минуту-другую из калиток
выскочило несколько мужиков, и мы с Мишей пошли в
жестокий атас! За нами долго гнались, но мы точно знали, чем может кончиться догонялка и драпали гораздо
быстрее, чем фашисты под Москвой!
Уже уйдя от погони и слегка очухавшись, мы обсу-дили ситуацию и проанализировали допущенные ошибки. Мы поняли, что стрелять в непосредственной близости от жилья опасно не столько тем, что можно кого-то
застрелить, но что могут догнать, избить и отобрать винтовку.
Во-вторых, мы вспомнили, что убойная дальность
винтовки около 800 метров, а до домов напротив, когда
мы стреляли, было не более пятисот. Нам и в голову не
пришло вовсе отказаться от авантюрного проекта, и мы
осуществили с Мишкой ещё несколько вылазок для
стрельбы, но принимая все необходимые меры предосто-рожности.
Выше я упоминал об авантюрном характере моего
приятеля. В этой связи вспоминается один из случаев, происшедших с ним, о чём он лично однажды мне поведал.
Здесь я забегу немного вперёд. Одноклассниками
мы с Мишкой были до 8-го класса. Далее он поступил в
Шахтинский горный техникум, я продолжил учёбу в
школе, и пути наши существенно разошлись. Встречаться
мы стали гораздо реже, хоть и жили на одной улице, можно сказать рядом. И вот как-то после длительного перерыва, я учился уже в 11-ом, если не на 1-ом курсе института, мы случайно столкнулись с ним на улице. Я обратил
внимание, что Михаил как-то похудел, да и выглядит
бледновато. На вопрос, что ж это ему так взбледнулось, 29
он и поведал мне печальную повесть о неразделённой
любви.
Месяца за два до нашей встречи довелось ему во
второй половине ночи пешком топать домой из города с
гулянки. В те поры с 2-х ночи до 6-ти утра из центра до
нашего шахтёрского посёлка действительно было иначе
не добраться как пешком. В районе ж/д моста идти надо
было через места, имеющие дурную славу. И вот не дохо-дя до моста, Мишка приметил впереди себя одинокую
женскую фигуру, топающую по тому же курсу. А по женской части он, надо признать, уже в 7-ом классе школы
слыл большим знатоком.
Догнал он даму, увидел, что она молода и привлека-тельна, затеял светский разговор. Через несколько минут
разговора, с его слов, Миша решил, что уместен разговор
о сексе в ближайших кустах. Мадам слабо возражала, Мишка, наоборот, наглел, почувствовав слабину. Короче
в кусты он её заволок. Когда Михаил, уже готовый к во-жделенному, стал её раздевать, она и говорит: «Я не люблю, когда меня раздевают! И, вообще, отвернись против-ный, пока я разденусь сама!» Он и отвернулся!
– Дальше, – говорит Мишка – помню молнию, гром и
ТИШИНА!
Очнулся гигант большого секса уже утром. Попытался встать на ноги – неможно, колени не гнутся, ноги
не держут. Кое-как совладал со слабостью и тошнотой и
буквально выполз на трамвайную остановку, что была
рядом с теми злополучными кустами. Только здесь под
сочувственными взглядами людей понял, что весь в крови. Ощупал голову, которая болела как никогда, и обнаружил в ней дырку, в которую влезала целиком первая
фаланга указательного пальца. Постепенно Мишкины
мозги стали проясниваться, он вспомнил ночную мадам и
понял, что же произошло. А было всё банально просто.
Когда Мишка, как истинный джентльмен, отвернулся
чтобы дать даме возможность раздеться самой, та сняла
туфлю и ейною шпилькой врезала ухажёру прямо в ви-30
