Сноброд

Сноброд

Глава 1: Вы узнаёте Лиама Грейзера?

Ему повезло, что он умер. Теперь он больше никогда мне не приснится. Но я бы предпочёл, чтобы это он приходил в ночных кошмарах на убывающую луну вместо мамы. Она заблудилась в моих снах, а отчим всего-навсего лежал на полу, словно никогда не был живым, и из него попросту вытащили батарейки.

Не могу сказать, что он был мне ненавистен. Но и близок тоже не стал. Единственное, что нас связывало – память о маме. У каждого своя. Присутствие Лиама в нашем доме создавало приятную иллюзию, будто мама куда-то вышла и вот-вот вернётся. Хотя в какой-то степени это и произошло с ней. Только вряд ли существует обратный путь оттуда, куда она попала. Лиам же видел во мне отражение мамы. Женщины, которую он любил до сих пор. Точнее, до самого конца. Я понимал это всякий раз, когда он, меняясь в лице, глядел мне в глаза. У нас с мамой они одинаковые.

В целом Лиам был неплохим мужиком, правда, сблизиться до губительной для него дистанции нам не позволяла та же причина, которая и продолжала удерживать нас рядом после пропажи мамы – она сама. Мы оба ощущали свою вину в случившемся, из-за чего испытывали неловкость в обществе друг друга, точно впадая в ступор всякий раз, когда нужно было поговорить. Типичный наш диалог сводился к одновременным вопросам «Как на учёбе» и «Как на работе» и одномоментным ответам «Норм» и «Порядок». После этого наступала тишина. Почти такая же, как сейчас.

– Колден, вы узнаёте Лиама Грейзера? – вывел меня из прострации донёсшийся откуда-то издалека вопрос полицейского.

Я вновь вернул взгляд к лежащему на полу посреди кухни отчиму. Вокруг были разбросаны сметённые со стола квитанции, блистеры разноцветных таблеток и пузырьки с другими медикаментами. Один из них лопнул, и по кафелю раскатились неестественного оттенка синие полупрозрачные капсулы. Таким цветом обычно изображают глубокое небо в аниме. На столе возле перевёрнутой аптечки стоял наполненный стакан воды. По-видимому, Лиам почувствовал себя плохо и пытался принять лекарство, прежде чем рухнул на холодную плитку. А я и не знал, что у него проблемы со здоровьем.

– Колден? – вновь напомнил о себе коп.

Уже в третий раз я посмотрел на отчима и наконец сумел заставить себя не отводить взгляд. Лиам выглядел спокойным. Даже излишне. Такое отсутствующее лицо, как у актёра, замершего в одной позе, чтобы сыграть мертвеца. Казалось, лицо погибающего от приступа человека должно выражать если уж не агонию, то хотя бы гримасу боли или испуг. Но тут ничего. В неподвижных глазных яблоках отчима отразилась вспышка фотоаппарата криминалиста.

– Ну, он, может, желтоват немного… – выговорил я. – Или свет так…

– Это Лиам Грейзер?! – перебил полицейский, в раздражении тыча своим блокнотом в отчима. – Кто это?

– А, вы в этом смысле… Ну да, это он. Кто ещё будет пить таблетки у нас на кухне?

– Всякое бывает, – пробурчал коп, делая запись. – Вам и не снилось… Иной раз домушник может и завтрак себе приготовить, и в кровати прикорнуть, и поскользнуться в ванной с летальным исходом.

– Ты ведь пасынок? – раздалось за спиной.

Обернувшись, увидел в проходе смуглого мужчину в вылинялом сером пиджаке. Точно выбившиеся из него нитки, короткую кучерявую шевелюру незнакомца оплетали прожилки проседи. Из-за этого он казался уже ближе к старику, чем к средним годам, хотя те его морщины, которые удалось разглядеть, были неглубокими. На ногах он носил тёмные джинсы и полицейские ботинки – такие же, как у допытывавшего меня копа.

– Я – Колден.

Он не был мне знаком. Конечно, я не мог знать в лицо всех жителей Сильверии Фог, даже учитывая, что здесь всего проживало около двух тысяч человек, однако же этого мужчину я точно никогда не видел даже мельком. Моё внимание к себе он игнорировать не стал.

– Детектив Мартелла, – небрежно представился незнакомец. – Идём, нечего тебе тут больше смотреть.

Я схватил со стола свою металлическую бутылочку для воды. Нажав кнопку, откинул крышку и отглотнул немного.

– Зачем они прислали детектива? – спросил я, выходя за ним на крыльцо. – Тут же не убийство.

Ко мне ринулась полицейская овчарка. Пёс ткнулся в колено и засопел, зафыркал. Холод влажного носа чувствовался даже через джинсы. Кинолог потянул шлейку и увёл пса куда-то за угол.

– Помедленнее, Чинар, – послышалось за домом.

Мимо излишне медленно проехала машина Петтерсонов. Супруги крутили головами, меча взгляды между нами с Мартеллой и разбросанными перед нашим домом полицейскими авто, каретой скорой, коричневым внедорожником.

– Кто «они»? – усмехнулся он. – И почему ты уверен, что это не убийство?

Мне нечего было ответить. Детектив тем временем просканировал меня взглядом с головы до ног, извлёк из внутреннего кармана записную книжку в потёртой кожаной обложке и, обслюнявив пальцы, прищурился в поисках нужной страницы.

– У нас своего психолога в управлении нет, – бурчал он. – Да и работы как таковой для него, так что придётся вызывать окружного… Чёрт, да где же…

– Не нужно психолога! – излишне резко бросил я.

Психолог мне может был нужен уже давно, но подвергать его опасности не хотелось. Стоило бы ему заглянуть в мой внутренний мир, и ничего другого он бы уже никогда не увидел. Сама мысль, что мне могли навязать общение с ним, казалась страшной. И мой испуг не прошёл мимо Мартеллы.

Детектив взметнул взгляд поверх перелистываемых страниц, задержав очередную на середине.

Мимо в обратном направлении вновь проехал седан Петтерсонов. Они жили через два участка ниже по улице и сейчас как раз двигались домой. Альма даже пальцем в меня ткнула. Похоже, моё волнение уже подарило ей повод для очередной сплетни.

«Нелюдимый парнишка снова взялся за старое. На этот раз укокошил отчима», – разнесёт по городку она.

Конечно, так и скажет.

Детектив обернулся. Альма натянула улыбку и приветственно поиграла пальчиками за мутным от её дыхания стеклом.

– Вы не слушайте, что она скажет, – попросил я.

– Да уж, не жалует она тебя, – проговорил детектив. – Если бы я слушал, то уже бы давно упрятал тебя в одиночку. Но и ты понять должен: когда людям есть кого винить, они винят.

– Знаю.

Я не врал. Мне было кого винить и в пропаже Итона, и в пропаже мамы – себя самого. Возможно, Альма тоже чувствовала, что я причастен к исчезновению её сына, вот только доказать ничего не могла. Потому что в здравом уме трудно даже вообразить, что человек способен потеряться в чужом сне. Вот она и глядела с подозрением на виновника утраты своего ребёнка, даже не подозревая всего ужаса произошедшего.

Детектив по-отечески растрепал мои волосы и похлопал по плечу. Последнее вышло у него неумело, как у всякого далёкого от воспитания детей человека – точно помог мне прокашляться после того, как я поперхнулся.

– Не трогайте меня!

Я отстранился. Подобная поддержка мне уже давно была не по возрасту, да и не хотелось допускать неформального общения – для Мартеллы оно могло стать опасным. Не подозревая об этом, он, смутившись, интерпретировал моё требование как-то иначе.

– С психологом или без, но до совершеннолетия нам тебя придётся куда-то определить, – замялся он. – Найдём тебе опекуна или пристроим в хорошее место.

– Вы про детдом?

– Ну почему сразу детдом, – смутился Мартелла. – Есть всякие разные учреждения… Всего ведь на год, чего там.

Неожиданно резко дверь в дом распахнулась и задрожала от удара о короб (отец так и не прикрутил ограничитель). В сопровождении фельдшера двое криминалистов вынесли наружу чёрный пакет с телом. Я инстинктивно подался назад, спрыгнул со ступеней и попятился, только через десяток шагов сообразив, что нужно посторониться. Поспешил сойти на газон.

Лиама унесли в скорую. Уложили прямо на пол. Скрипнула и захлопнулась боковая дверь. Неторопливые движения фельдшера, усаживающегося на пассажирское сиденье водительской кабины, делали происходящее слишком искусственным. Проблесковые маячки зажигать не стали. Двигатель ожил со второй попытки. Скорая дёрнулась и со скрипом остановилась перед вынырнувшей из ниоткуда машиной Петтерсонов.

– Глаза разуй, олух! – бросил в окно водитель скорой.

– Ага, заодно к твоим зубам обувь примерю! – ответил Гровер.

Дальше обмена недовольством дело не зашло. Подёргавшись взад-вперёд, разъехались.

Посмотрел на дом. Выглядел он как обычно. Казалось, можно войти внутрь, и всё будет как прежде, но Мартелла быстро развеял возникшую перед глазами иллюзию.

– Дом мы опечатаем, нужные вещи получишь позже, – сказал он. – Ночевать тебе пока придётся в «Пути».

– Куда? – не понял я.

– Гостиница, – пояснил детектив и взглянул на часы. – Но это нескоро. Поди, не завтракал ещё?

Я помотал головой. Первое, что я увидел, когда спросонья добрался до кухни – торчащая в проход бледная рука Лиама, почти сливающаяся по оттенку с половой плиткой. Тело уже остыло к этому моменту. Было совсем не до завтрака. Не хотелось есть до сих пор. А вот пить – очень даже. Впрочем, как и всегда.

Открыв бутылочку, допил остатки и подвесил её за карабин на шлёвке.

Крякнул хриплый сигнал старенького внедорожника Мартеллы. Облокотившись о спинку пассажирского кресла, он сидел за рулём и глядел через открытое окно на меня.

– Заснул? Полезай, говорю, подкрепимся.

Скрипучие петли не позволяли створке открыться полностью и даже сопротивлялись, благодаря чему замок закрылся без труда.

– Ремень, – потребовал детектив.

Мотор он завёл только после того, как я справился с тугой защёлкой. Дом, в котором сначала исчезла мама, а теперь умер отчим, уплыл в сторону.

– Не оглянешься? – удивился Мартелла.

– А нужно?

Он пожал плечами и сбавил скорость.

– Завтра дом станет чужим. Внешне будет тем же, но уйдут краски, знаешь, тепло… Дома умирают, когда распадаются семьи. Так всегда бывает.

Я не оглянулся.

– Ну как хочешь.

Лишь на повороте в боковом зеркале увидел жёлтый угол с белым прямоугольником окна моей комнаты, в которой рылся кто-то из криминалистов.

– Совсем не будешь скучать? – спросил детектив.

– Не знаю, – бездумно промямлил я.

Не было совершенно никакого желания ни беседовать с ним, ни анализировать собственные чувства. Куда сильнее меня занимало то, что случилось со мной ночью. Подобное происходило и раньше, однако было не настолько продолжительным и…

– Неужели тебе не нравился этот дом? – задал новый вопрос Мартелла.

Я пожал плечами. И тут понял, что он не просто пытался разорвать натягивающуюся до гула тишину или расшевелить меня, отвлекая от неприятных мыслей. Нет. Он делал свою детективную работу. При этом я был уверен, что ему ничего о моих ночных приключениях неизвестно. Ведь свидетели отсутствовали. Разве что Альма? Могла ли она заметить что-то?

– После пропажи мамы в нём было нелегко находиться, – ответил я, понимая, что тянуть дальше уже невозможно. – Лиам берёг то, что напоминало о ней, а это практически всё.

– И поэтому ты почти всё время проводил внутри? – не унимался Мартелла.

– Снаружи было ещё тяжелее.

– Почему в Рош-Аинд не перебрался? Колледж ведь предоставляет общежитие.

– Это опасно… – сорвалась с моего языка правда. – В смысле… Мегаполис ведь, а меня даже Дроппоинт пугает. Я неприспособлен к такой жизни. К тому же Лиам как тут один без меня в своём состоянии? А вдруг мама вернётся? Нет, лучше так как есть, дистанционно буду…

Я вздохнул, осознав, что мой поток рассуждений ничего не объяснял, а только указывал на то, что я оправдывался. Будто в картине мира нормального человека мне было за что оправдываться. А ведь было. Раз я это заметил, то детектив и подавно. Интересно, о чём он подумал, услышав это моё «опасно»? Пожевав губу, покосился на него.

Невозмутимый Мартелла справлялся с обстановкой по зеркалам перед поворотом к закусочной.

– Рекомендую взять картофельные вафли, – подсказал он, вынимая ключи из замка зажигания. – Я люблю с лосём и яйцом пашот.

Это было небольшое заведение «ЧавКусь» в самом начале Сильвер Лейн – главной улицы Сильверии Фог. По этой причине, несмотря на довольно скудное меню, уставший интерьер и тесноту, оно пользовалось популярностью у путешественников.

В пути с севера на юг для желающих миновать Дроппоинт по кольцевой наш крохотный городок, затерявшийся в лесистом предгорье, был последней возможностью более-менее комфортно перекусить перед Рош-Аиндом.

Столица штата находилась в достаточной близости, чтобы не задерживаться в Сильверии на ночь, что лишало город потребности в крупных гостиницах и тормозило его развитие. А это в свою очередь делало пребывание гостей максимально коротким и отменяло целесообразность открытия высококлассных заведений общепита. Получался замкнутый круг, из которого туристы могли вырваться только через «ЧавКусь», до самых костей пропитавшись запахами свежемолотого кофе и яичницы.

Детектив поприветствовал жестом официантку, следящую за работой кофемашины.

– Мне как обычно! – крикнул за стойку детектив. – Две порции! Ты же не против, Колден?

– И графин воды! – добавил я.

– Зачем тебе столько? – спросил он.

– Пить очень хочется.

Мартелла поспешил присесть за крохотный столик возле окна, из-за которого поднималась незнакомая мне старушка. Он расстегнул пиджак, и под его левой рукой из наплечной кобуры показалась рукоять пистолета – с одной стороны с розовой накладкой, а с другой – с жёлтой. Из-за этого казалось, что пистолет игрушечный.

Перехватив мой взгляд, детектив пошире приоткрыл полу пиджака, позволив мне получше рассмотреть его револьвер.

– Это любимые цвета моих девочек, – сказал он. – Розовый любила Фиби, а жёлтый – Элис.

Подоспела официантка с двумя кружками горячего кофе и двумя стаканами на подносе. В другой руке она держала графин. Я поспешил забрать его у неё и налил себе целый стакан. Залпом осушив его, сразу начал наполнять второй.

– Постой-ка, а ты же у нас Тейг? – спросила она. – Мальчишка Линды? Ну и вымахал же ты! Лиама-то я вижу, а ты где пропадаешь?

– Колден учится в колледже, – за меня ответил детектив.

– Дроппоинт? – поинтересовалась женщина.

– Рош-Аинд, – поправил её Мартелла. – На юриста ведь?

– Экономика и финансы, – ответил я.

– Надолго ли к нам? – продолжала расспросы женщина.

Я покосился на детектива. Тот сосредоточенно дул в дымящуюся кружку, не решаясь сделать глоток.

– Да скоро уже уедет, – наконец сказал он. – А нашего лося там ещё не поймали?

Официантка поспешила на кухню.

– Куда уеду? – спросил я.

Мартелла, прищурившись, сделал осторожный глоток и простонал от удовольствия.

– В колледж, конечно, – ответил он после второго, более уверенного глотка. – Для тебя это самый простой вариант: и меньше всего мороки с документами, и крыша над головой, и еда, и при деле.

– Ваши вафли.

На стол опустились голубые тарелки с толстыми венскими вафлями. Пахло аппетитно. На каждой порции сверху лежали по шарику яйца пашот, пучки рукколы и бесформенные слайсы красного мяса.

– Похоже на рыбу, – заметил я.

– Лосось ведь, – бросила уходящая официантка.

– Думал, тебе туда настоящего лося покромсают? – усмехнулся Мартелла. – Его бы я есть не стал, его жалко – глаза у него умные.

Он рассёк ножом яйцо, выпуская наружу желток, отхватил добрую половину вафли и при помощи вилки с нацепленным лососем резким толчком отправил в рот. Точно запихнул в себя.

– Что же теперь, всех глупых есть? – вслух рассуждал я. – Может эта рыба по лососёвым меркам вообще гением была.

– Не, – выдавил Мартелла, через силу глотая и размахивая над тарелкой перевёрнутой вилкой. – Умные не попадаются, но таких единицы. Ты ешь, холодное совсем не то.

Пододвинув приборы, я отрезал небольшой кусок вафли и попробовал. Покрытый корочкой картофель получился вкусным, но мозг всё равно отказывался верить, что нечто, выглядящее как десерт, может быть несладким. Рыба оказалась слабосолёной, из-за чего её естественный вкус ощущался достаточно ярко.

– Ты во сколько сегодня проснулся? – вдруг спросил детектив.

Видно, рассудил, что уже достаточно вошёл в доверие для начала активной беседы. Я автоматически отложил вилку и, сунув руки под стол, поочерёдно покрутил большие пальцы, заставляя себя думать, что ответить.

– Ты ешь-ешь, – настаивал детектив.

– Я не помню, – ответил я. – Рано было, посмотрите по звонкам в скорую.

Он как-то неоднозначно улыбнулся глазами над кружкой и допил остатки кофе. Конечно, посмотрят. Или уже посмотрели. Вопросы детективы задают не для того, чтобы узнать ответы на них. Ответы им в большинстве случаев уже известны.

– Ну, по ощущениям? – попросил он.

– Часов пять, может шесть.

Я отправил в рот ещё один кусок, избавляя себя от необходимости давать развёрнутый ответ. Тарелка Мартеллы к этому моменту была уже пуста.

– Можно мне ещё кофе? – крикнул он. – Как тебе лось?

– Норм, – проговорил я.

Насильно сунул в себя сразу целое яйцо, хотя ещё не успел толком прожевать картофель. Мои щёки раздуло.

– А тебе, Колден? – спросила подоспевшая с кофейником официантка.

Я помотал головой. Вместо этого налил себе ещё воды.

– Не торопись, жуй спокойно, – сказал детектив. – Времени у нас с тобой до вечера ещё много.

Я и без его намёков понимал, что от разговора мне не отвертеться, но вести его всё равно не хотелось. Меня самого путало произошедшее, так что ничего внятно объяснить полиции я всё равно бы не смог. Протолкнул пищу глотком уже порядочно остывшего кофе.

– Я проснулся от того, что захотел пить, – отдышавшись, начал выдумывать я. – Вышел на кухню, а там Лиам лежит. Ну сразу и позвонил.

– Что делал, пока скорая ехала?

– Ничего, ждал.

– А спал ты в кроссовках?

Поглядел на свою обувь для того, чтобы дать себе больше времени на обдумывание ответа. Следовало уже заканчивать эту игру и сразу переходить к сути.

– Ну, я ещё оделся, да. Не в трусах же мне встречать врача. А вы что, думаете, это я его отравил таблетками?

– Я пока не знаю, от чего он умер, – просто ответил Мартелла. – Но порядок такой: если есть труп, нужно следствие. И если смерть криминальная, нужно уголовное дело. Так что в ожидании результатов вскрытия можем и восстановить события, как считаешь?

Я пожал плечами. Было бы что восстанавливать. Я вообще ничего не помнил.

– А перед сном Лиам как выглядел? – задал новый вопрос детектив. – Не жаловался на здоровье?

– Да как обычно, – вновь соврал я.

Отчима накануне я не видел. Он поздно вернулся, а я к тому моменту уже наверняка спал. Хотя может уже и нет. Чтобы скрыть внутреннее волнение, начал неспешно есть, методично отделяя ножом куски пищи.

– Я, знаешь, одного вот понять не могу, Колден… – вздохнул детектив.

– Чего же?

– Тебе что, совсем не жалко его? Да, не настоящий отец, но человек-то родной. Он умер, а у тебя лицо такое безучастное, будто это кино по телевизору. Как ни в чём не бывало ешь, даже шутишь.

– Да вы сами меня сюда привезли, – защищался я.

Конечно, я переживал из-за смерти отчима, но куда больше меня пугало моё снохождение. Таким продолжительным, как в минувшую ночь, оно не было никогда. Я не мог отделаться от навязчивой мысли, что не просто бессознательно блуждал, а ещё и сотворил что-то в этом состоянии. Вдруг я и правда что-то сделал с Лиамом? Кто знает, на что способно моё тело во время лунатизма, если даже в обычном состоянии забирает самых близких? Я боялся самого себя и был от этого в эмоциональном ступоре. Но разве можно говорить обо всём этом детективу? Ведь никто не поверит – сразу упекут в психушку вместо колледжа. Колледж ещё этот. Может и правда рассказать? В доме умалишённых я был бы менее опасен для окружающих.

– Что, вспомнил что-то?

– А куда делся детектив Флэтчер? – спросил я. – Когда пропала мама…

– Оуэн? Да он уже на пенсии сто лет как. Зачем он тебе? Я тебе не нравлюсь, да?

– Когда пропала мама, он не подозревал меня, – признался я. – И когда Итон исчез, ко мне тоже никаких вопросов не было.

– Это потому, что ты тогда ещё мал был, – ответил Мартелла. – Добродушному человеку прозвище Клещ не дадут. Между нами: Флэтчер – засранец. Я этого не говорил. В те годы он под кожу не одному десятку человек залез в поисках концов. Но даже он понимал, что… Сколько тебе было тогда?

– Десять, когда исчезла мама, – ответил я. – Итон пропал через пару лет…

– Вот даже у Клеща хватило ума не подозревать десятилетку в причастности к пропаже собственной матери. Будь ты тогда в нынешнем возрасте или останься он на службе до сих пор – мнение твоё о нём изменилось бы ещё два часа назад.

А ведь это именно я заставил маму исчезнуть. Как и Итона. Не специально, но всё же.

– Почему же тогда после пропажи Итона он в меня не вцепился? В двенадцать-то лет уже можно навредить другому.

– За это скажи спасибо Альме, – понизив голос, проговорил Мартелла. – Идём.

Пока он отсчитывал деньги и совал их под тарелку, я перелил остатки воды из графина в свою бутылочку.

– В каком смысле? – не понял я. – Флэтчер подозревал миссис Петтерсон?

– Конечно подозревал, – усмехнулся детектив. – Вот тебе горькая правда реального мира, которую принято терпеть молча: в девяноста случаях из ста к пропаже ребёнка или другому преступлению против него причастны родственники или ближайший круг знакомых. Вообще большая часть любых преступлений, даже против взрослых, совершается знакомыми и близкими.

Ну вот, если теперь в колледже начнутся пропажи людей, я стану подозреваемым номер один. Всё было хорошо, и тут люди начали без вести исчезать, а в общагу после удалёнки как раз приехал новенький, у которого, что бы вы могли подумать? Верно, пропали мать, лучший друг и загадочным образом скончался отчим.

– Но дело далеко не в этом, – продолжал Мартелла. – Клещ не взял в оборот тебя даже после слов Альмы о твоей вине в случившемся по той причине, что то же самое она говорила ему и о пропаже твоей мамы. Оуэн просто считал её свихнувшейся.

– То есть как? С чего она так думала?

– Слушай, Колден, я бы на твоём месте во всё это не углублялся, – скривился детектив, садясь в машину. – У наших близких, как и у любого человека, есть личные истории, в которые лезть не следует.

– Вы о чём?

– Когда-то в молодости Лиам и Альма встречались, – рассказал Мартелла. – Естественно, она была не в восторге от его отношений с Линдой, отсюда и особая «любовь» к тебе.

Для полиции с точки зрения мотивации любые, даже самые безумные слова миссис Петтерсон казались объяснимыми. Но не для меня. Альма вовсе не пыталась пакостить – она знала, что её сын и моя мама застряли в моих снах. Но откуда? Ответить могла только она сама. Правда, идти сейчас на беседу к ней было бы максимально глупо – лишь внимание к себе привлекать.

Детектив убрал смартфон, в котором что-то бегло прочёл.

– Не болит? – вдруг спросил он.

Видя моё непонимание, он потрепал себя по левой мочке.

– Ухо, – пояснил Мартелла. – Выглядит припухшим.

Едва коснувшись собственной ушной раковины, я отдёрнул руку. В ухо точно паяльником ткнули. Странность заключалась в том, что до этого момента я вообще не ощущал никакого дискомфорта. Теперь же игнорировать пульсирующий жар стало невозможно. Опустив козырёк, повернулся к встроенному в него зеркалу. Ухо пересекали две узкие борозды порезов, заполненные подпёкшейся кровью. Я не знал, откуда они взялись. Должно быть, ткнулся куда-то лицом во время сомнамбулизма.

– С кем-то подрался? – поинтересовался детектив.

– Соседский кот вцепился, – на ходу выдумывал я. – Хотел его потискать, а он оказался не из ласковых.

– Когда?

Вопрос заставил громоздить новую ложь поверх уже сказанной.

– Ну вот как проснулся.

– Ты пошёл пить, нашёл отца, вызвал скорую и пошёл на улицу тискать кота, я правильно понимаю? – рассуждал Мартелла.

– Кот был в доме, он забрался через окно, – помотал головой я. – Пришлось вышвырнуть его и закрыть все окна.

– Это было до того, как ты увидел Лиама?

– Да.

– И перед тем, как ты оделся?

Я ещё раз взглянул на себя в зеркало и заметил капли на плече.

– После. Я проснулся от жажды, оделся, увидел кота, подозвал его, он меня оцарапал, я его выкинул, закрыл окна. Только после этого зашёл в кухню и нашёл отчима.

Детектив кивал и похмыкивал на каждое моё утверждение. Но стоило мне замолчать, как он тут же нахмурился, деланно изображая замешательство.

– Я запутался. Ты же говорил, что оделся после того, как вызвал скорую.

– Просто опустил историю про кота, – нашёлся с ответом я.

– Ты по дому ходишь в кроссовках? – не давал мне передохнуть Мартелла.