скачать книгу бесплатно
6.05.98
Зло действует гипнотически. Оно прежде всего желает отнять нашу свободу, сделать из нас рабов. Когда Бог попускает страшные искушения, мрак пытается ошеломить нас своей видимой мощью, внушить страх, который есть как бы противовера. И вот тут испытание твоей свободы. Если в этот момент ты прибегнешь к Богу, Он защитит тебя от насилия зла, от силы его гипноза. Вера – наше оружие. Призови Бога с верой в сердце своём, и ты познаешь истинную мощь, внутреннюю, невидимую, но реальную. И ты победишь страх. Это путь мученичества. Это великое торжество. И тут я умолкаю, потому что недостоин говорить об этом.
3.02.2000
Не верит в добро тот, кто не знает, что же это такое, какая в нём сила и как пронзает оно всего человека. Сначала добру надо смиренно прислуживать, потом служить, а потом сам ты станешь его символом и его источником, его обителью. Добро вырастает из любви, как дерево из земли, за добром стоит и просвечивается через него бесконечная Духовная Вселенная, не искажённая злом и мраком. Через добрый дух человеку открывается простор для полёта души, человек может стать творцом, ему начнут открываться тайны бытия. В добре растворена жизнь человека, вне добра он не найдёт себя.
6.05.98
Добро освобождает и возвращает к самому себе, приобщает к реальности. Реальность же сказочна. Если бы не было этой сказки реальности, добро было бы совершенно беззащитно, беспомощно и бесперспективно, а значит и не нужно. Таково добро людей неверующих, безблагодатное их добро, либо раздувающее их самомнение и поддерживающее его, либо, если оно бескорыстно и связано с сердечным чувством, глубоко трагичное, как искры света в полном мраке. Святой Серафим Саровский говорит, что Богу угодно не добро ради добра, свойственное хорошим людям из неверующих, Ему угодно добро, делаемое ради него Самого, ради Бога и любви к Нему. Это истинное добро, освящающее всё и указующее путь в Царствие Божие, зовущее в него. Бескорыстное добро атеистов не остаётся без награды, потому что и оно есть всё-таки добро, но только не спасительное. Бог даёт таким людям возможность познать Его и войти с Ним в общение, Он указывает им путь ко спасению, указывает через сердце, через живые опытные чувства, Он открывает им врата Церкви, до этого для них закрытые по их неверию. И уже им выбирать: ответить ли на Божий призыв, данный им в награду за их малый человеческий свет, или пройти мимо. Все мы знаем таких добрых людей, приходящих в конце концов к Богу, иногда под старость. Спаси и помилуй их, Господи!
9.05.98
Следует помнить, что истинное добро всегда есть проявление любви, но не чувства долга. И если ты не можешь любить, стыдись этого.
лето 1995 года
Трагедия повседневной жизни, жизни без Бога, заключается в том, что человек мертвеет и лишается способности любить. Вроде бы всё как всегда и как у всех, ничего такого бросающегося в глаза, а человек мёртв. Ходит, смотрит, читает, думает даже, а жизнь из него ушла. Обычно ведь не бывает каких-то ярких, фантастических признаков внутренней смерти человека. Человек становится автоматом, человек цепенеет, душа иссыхает.
Вот если человек не будет мыться месяц, два, полгода, он весь покроется слоем грязи, коростой, станет плохо пахнуть, станет чёрным от грязи. Но точно так же и душа должна мыться. Разница только в том, что сама себя душа помыть не может. Душу моет Бог, душу может вымыть Ангел Божий, Матерь Божия, святые… Человек ходит в баню раз или два в неделю (голову два раза в неделю моет), подмывается каждый день, некоторые принимают душ каждый день или даже два раза в день, утром и вечером. Так и верующие утром и вечером хорошенько молятся, и Бог моет их души, Матерь Божия моет, Ангел Хранитель, святые… Перед каждым приёмом пищи мы моем руки, так же нужно и душу омыть. «Окропиши мя иссопом и ичищуся, омыеши мя и паче снега убелюся», – сказано в псалме. Но надо ещё и кушать. Насколько я сейчас уразумеваю, вера – хлеб сердца, душу питают переживания, связанные с верой, и прежде всего таинства. Иными словами, душа питается чудом. А чудо ещё как возможно. Вся жизнь может стать чудом.
Без воздуха человек вообще задохнётся. Мне кажется, что воздух для души – это присутствие Божие, ведь в Нём и Им мы движемся, живём и существуем. Но чем ближе Бог, тем воздух свежей и слаще. Его осознанное и ощутимое присутствие даёт силы человеку жить той жизнью, в которой мы живём. Ничего не изменится, но изменится всё: жизнь станет другой, потому что иначе будет ощущаться, всё будет тепло, осмысленно и благословенно, жизнь пропитается упованием и непреложной надеждой. Ведь Бог рядом. Только надо бояться оскорбить Его и отдалиться от Него.
12.05.98
Высшая и уже блаженная корысть – это бескорыстие. Бескорыстие даёт плоды в тебе самом и помимо твоей воли.
лето 1995 года
Если ты делаешь добро тайно, значит, ты веришь в него. Христос сказал: «Нет ничего тайного, что бы ни сделалось явным». Тайное добро – это семя Царства Божия, жизни будущего века, оно не может не прорасти, и ты увидишь, как оно проросло, и вкусишь плод. Добро – это великая сладость. Тайное добро делается уже ради Бога, если при этом забываешь себя. А только такое добро угодно Богу.
13.05.98
Какое добро можно назвать тайным? То, за которое не смогут похвалить люди. Поэтому всё то доброе, что происходит внутри нас, не имея возможности проявиться вовне, есть добро тайное, бескорыстное и совсем не ничтожное. «Нет ничего тайного, что бы ни сделалось явным». Всё откроется, за всё Бог воздаст – за каждую добрую мысль, намерение, желание, молитву, никем не увиденную слезу…
3.02.2000
Великое счастье для человека говорить правду, свидетельствовать о ней. Правда есть также преддверие блаженства.
13.05.98
Главное, чтобы сердце знало и чувствовало, что ты идёшь к Свету, а больше ничего не нужно. А что будет потом? …«Нет ничего тайного, что бы ни сделалось явным»… В своё время… Уже по-другому… Потом…
лето 1995 года
Только не надо никакой объективации, никакой внутренней констатации своей «доброй» жизни. Она тут же перестанет быть доброй. «Берегитесь закваски фарисейской». Перед абсолютным Добром и нашим собственным долженствованием мы всегда грязненькие и маленькие.
Главное – это чувствовать присутствие Бога и быть верным этому Присутствию. Тогда душа найдёт покой и вопросов уже не будет. Жизнь освятится. Всё будет тепло, и преходящий мрак не будет трогать. Будет радостно терпеть и предощущать смерть. Из лона покоя станет возможно творить. Пережить его присутствие помогает опыт причастия. Это свет тихий, в нём нет ничего яркого и бросающегося в глаза, но это свет настоящий, очевидно, несомненно настоящий, невыдуманный, не надрывный. После этого света ясно, что есть истина, ясно, что есть свет и он правда. Будет уже с чем сравнивать, будет за что держаться.
14.05.98
Закон ложных наслаждений: пока не вкусил – без меры желанно, а как вкусил – без меры отвратно. Такие ощущения вызывают подозрения о порабощении именно вот этим «без меры отвратным». Пресыщение, отторжение означает отсутствие гармонии. Настоящий свет никогда не вызовет отторжения..
лето 1995 года
Истинные удовольствия бесплатны, после них не бывает оскомины, они всегда желанны. Эти удовольствия связанны с забвением себя, это острый эрос любви. Нечто подобное, на плотском уровне, мы испытываем, вкушая фрукты, эти благословенные и Богом нам данные плоды. Но ведь и не бывает плоти без духа. Истинное удовольствие – это есть выход из себя, погружение в другое и вкушение другого. Потому так важно чувство вкуса. И младенцы всё пробуют на вкус. Вкус – это суть вещи. И так многое хочется съесть. Но взаимопожирание – атрибут непроницаемости падшего мира. Но вместе с тем, это и некоторое преодоление непроницаемости. Именно этим путём Бог соединяется с человеком – через вкушение Плоти и Крови Бога. И непроницаемость полностью преодолевается: сам вкушающий становится тем, что он вкушает. «Ядущий тело мое и пиющий Кровь Мою во мне пребывает и Я в нём».
«Наслаждение не в том, что я вкушаю, а в том, чтобы получить желанное», – говорит Сёрен Кьеркегор. Наслаждение исходит от другого, от самого существования другого, от того, что оно есть. Другое – это сладость для нас. Нет ничего выше наслаждения от другого человека, от того другого, что восполняет тебя. А всё, что есть, имеет восполнить тебя. Вся Вселенная призвана восполнить тебя. Но вся Вселенная приходит к тебе в твоей половине, это вход во всё.
18.05.98
Истинные удовольствия не знают пресыщения потому, что они имеют бесконечную перспективу. Это окошечки в райскую вечность. Ложные удовольствия кратки и временны, они тают, как дым, и остаётся зола, пепел и смрад, обнаруживающие истинный дух этих удовольствий.
Вообще, слово «удовольствие» имеет какой-то неприятный оттенок самопупизма, т.е. эгоцентризма. Ничто так надёжно не отгораживает от реальности, как эгоцентризм. Мы другие, мы не такие, какими себе кажемся и представляемся. Концентрация на том «само», которое мы в себе знаем, закрывает канал связи с пославшим тебя, который заодно с Богом. Удовольствию я предпочитаю блаженство. А блаженство не исключает и страдания. Бывают блаженные страдания, особенно в земной жизни. А там останется сострадание. Но потом, мне кажется, всё это кончится, и блаженство уже не будет в себя включать никакого страдания.
20.05.98
Истинное наслаждение – это не награда, это прорыв в реальность, в истинное положение вещей. Всё начинается лишь тогда, когда приходит счастье.. И когда приходит счастье, всё только начинается. Подлинное бытие совершается в пространстве блаженства. Потому что оно погружено в благодать Божию. А благодать Божия – это сказочная сила. Как чувствуешь сказку – это благодать. Таков пока мой опыт. Так Православие – это присутствие сказки в нашей жизни. Святые – как добрые волшебники. Христос – сказочный Царь Мира. И вот тут-то и обнаруживается, что сказка – реальность. Сказочны иконы, сказочен образ священника в рясе и с крестом, сказочна его борода, сказочно яркое священническое облачение, драгоценная церковная утварь, храмы и всё, всё, всё, исходящее оттуда. Сказка –это жизнь. По сказке тоскует душа человека. А сказка рядом. Собственно, и вне Церкви человек пребывает в мрачном и жутком сказочном углу, в тёмном сказочном подземельи. Потому что реальность – это сказка. Но только во тьме всё кажется серым. А ты выйди на свет – и всё заиграет яркими сказочными красками. Бог от начала создавал для нас сказку, сказочную реальность. Когда мы читаем настоящие сказки, глубокие, мудрые сказки, мы начинаем узнавать и припоминать это. И когда ты возвращаешься к Богу, сказка тоже возвращается. Надо только примириться с Богом. Не воображать, что ты и так с Ним в мире. Что нужно Ему от нас? Наше полное и безграничное счастье, ликующая хвала, поднимающаяся к Нему от нас. Церковь говорит о «жертве хвалы», которую одну только и приемлет Бог. И если нет счастья, нет ликования, нет блаженства, нет той «жертвы хвалы», какой же может быть мир с Богом? И потому говорит Игнатий Брянчанинов: «Каждый да погружается в блаженное покаяние». Покаяние и есть дорога в сказку. Священник Олег Стеняев говорил, что вот многие люди думают про себя, что если бы только знать, что делать, что выведет к спасению, чем угодить Богу, они все усилия приложили бы к этому деланию, ничего бы не пожалели, такая у них решимость и желание идти к Богу. Но вот делание это, говорит отец Олег, – это покаяние. Покаяние даёт смысл всему. Оно обнаруживает сказку, в которой борются добро и зло, в самых обыденных и вместе с тем беспросветных обстоятельствах. Без покаяния, а оно не может быть без сокровенной молитвы, ведь каешься же перед Кем-то, без покаяния ты остаёшься внутри мрака частью этого мрака, он на тебя будет давить, но подняться над ним и отстраниться от него, а значит и различить его как следует ты не сможешь. А между тем, мрак всегда имеет личностный источник и направляется злою волею. Для кого-то всё это сказки, но сказки эти и есть реальность.
20.05.98
Воля Божия о каждом – это блаженство. Закон и основание реальности – гармония.
20.05.98
Человек злом ослепляется.
лето 1995 года
Вообще, зло – это безумие, это иррациональный порыв в небытие. Постижение этого первичного импульса зла возможно только если на путях поэзии, чёрной поэзии, музыки, вообще искусства. Это можно только показать и почувствовать. И человек может быть только одержим злом, он не может быть им убеждён, а он сначала им обманут, а потом одержим. И потому не надо искать смысла в человеческом зле, большом и малом, в человеческой мрачности. Это просто безумие. Оно развеется, как дым, когда настанет момент истины. А пока тысячу раз будешь прав, если не будешь всему этому верить, не будешь соблазняться сиюминутным мраком, но будешь держаться твёрдого основания своей веры, той нерушимой правды, которая и во тьме светит внутри тебя. Вера – это прежде всего верность. Никакой мрак невозможен без участия ангелов мрака, созидающих атмосферу. Именно мрачной атмосфере, этому дыханию ада, не надо верить. Вера – наше оружие. Не верить в этот мрак, и не будет у него никакой силы перед тобой. А мудрость времени проявляется в том, что всё плохое кончается, а хорошее остаётся и встретит потом нас на наших путях в ином мире.
5.06.98
Никогда не следует ради сиюминутного удовольствия совершать действа, которые тебе потом будет стыдно вспоминать, тень которых ляжет на тебя тяжёлым бременем на всю жизнь.
лето 1995 года
Всё земное, и удовольствия, и страдания, временно и не стоит нашей привязанности. А то, что делает человеку честь, уходит вместе с ним в вечность. Другое дело, что привязанность к иным земным удовольствиям помогает, на первых порах, против злейшего врага – гордости.
7.06.98
Нет ничего лучше другого человека, нет ничего приятнее добра. Все остальные удовольствия меркнут перед тем, что сможет испытать твоя душа на путях истинного добра.
лето 1995 года
Только путь духовного восхождения может дать человеку надежду и чувство бесконечной перспективы, без которого душа задыхается, потому что сам человек бесконечен. Это те удовольствия, в которых проявляется начаток блаженства.
Человечество, изначально, в своём истинном состоянии, едино по существу и множественно в лицах. Здесь аналог Святой Троицы. И полнота бытия возможна только нас всех вместе, потому что мы из начала – одно. Отсюда тот живой интерес, который мы друг к другу испытываем, отсюда эта бесконечная ценность тех драгоценных нитей, которые связывают нас с другим, с другой, с другими, отсюда то колоссальное удовлетворение и радость, которое испытываем мы при сближении с другим человеком, при истинном общении с ним. Любовь, дружба, ещё раз любовь, другой человек, дорогой нам, – это самое дорогое, что мы имеем, ибо это связывает нас с реальностью, с истинным бытием.. В конечном счёте, это ниточки, связующие нас с Богом. Ведь в другом человеке всегда присутствует для нас Христос, как Сам Он это говорил. Потому так важна культура, связывающая людей воедино. Культура – это начаток истинного бытия, та её часть, которая связана с верой. В конечном счёте, Церковь – это самая мощная и, быть может, единственная реальная опора культуры на земле. В земной, воинствующей Церкви культура всегда встречает поддержку себе. Имена творцов культуры помнит Церковь. Наверное, как есть небесная и торжествующая Церковь, так есть и продолжение культуры за пределами этого мира. Я думаю, в этом плане, в плане отношений с другими людьми, со своим народом и человечеством в целом, нас ждёт ещё много открытий..
7.06.98
Человек открыт тогда, когда ты узнаёшь в нем себя, когда понимаешь его. (Или благоговеешь перед ним). Скрытность, замкнутость, выражающаяся в непроницаемости или в странном поведении, за которым не ощущается живой личности человека, – все это свидетельствует о болезни души, о неверии или даже о том, что человеку есть что скрывать. Человек должен быть искренним, это его душевное здоровье, и так проявляет себя дух. Неискренность – та же ложь. А через ложь мы соприкасаемся с отцом лжи. Но нужно ещё так же искренно удерживать в себе то плохое, мрачное и недоброе, чем отягощена душа и что всё равно не есть настоящий ты.
7.06.98
Опасно делать удовольствие центром своей жизни. В этом нет внутренней правды. Ориентируясь на удовольствия, ты консервируешь себя таким, каким себя знаешь в этом бытии, о каких бы тонких и возвышенных удовольствиях ты ни говорил. Надо говорить о блаженстве. Блаженство возможно только в выходе из себя и в забвении себя, ибо есть нечто бесконечно более высокое и более прекрасное, чем ты сам. Более реальное. Приобщение к Небу, бесконечное вхождение в него и есть блаженство. На земле образ этого блаженства – любовь к женщине и её взаимность. Погружение в женщину – это тайна, это великая мистерия и это начало блаженства, с этого оно начинается. Но в том-то и дело, что ты не о себе думаешь тогда и не в себя вслушиваешься. Идёт непрерывное откровение. О себе ты забываешь. Возникает реальное целостное «мы». Это обретение самого себя, потому что человек – это не то одинокое и несчастное существо, какими мы обнаруживаем себя в этом мире, – которому только и остаётся, что бегать за жалкими своими удовольствиями, этими крохами, просыпанными в этот мир с райского пиршественного стола. Самим собой ни в коем случае нельзя довольствоваться. Надо искать выход из себя, путь, поприще, подвиг, в котором ты бы мог приобщиться к высшему, восполнив своё ущербное бытие. А это не есть путь удовольствий. Это путь жертвы и самоотвержения. Узкий путь, исполненный правды, пропитанный сердечным утешением от Бога и радостью, на котором и горе в радость, и смерть не страшна.
15.06.98
Бессмысленные сами по себе удовольствия не могут служить целью чего бы то ни было.
лето 1995 года
В удовольствиях нет ничего плохого. Важно отношение к ним. Они не должны становиться главным. Главное – это стремление к Богу. А если на этом пути Он даёт нам и удовольствия, возблагодарим Его за это. А если следовать по этому пути, то Он научит нас науке удовольствий. Потому что есть удовольствия чистые и тонкие, благородные. В житии Василия Великого описывается время, когда он жил вместе со своим другом Григорием, будущим Григорием Богословом: «В отношении к жизни телесной Василий и Григорий находили удовольствие в терпении; работали своими руками, нося дрова, обтёсывая камни, сажая и поливая деревья, таская навоз, возя тяжести, так что мозоли на руках их долго оставались. Жилище их не имело ни кровли, ни ворот; никогда не было там ни огня, ни дыма. Хлеб, который они ели, был так сух и худо пропечён, что его едва можно было жевать зубами». Живя так, они, конечно, вели интенсивную духовную жизнь: вместе молились, занимались чтением Священного Писания и сочинений отцов и писателей церковных, писали собственные сочинения (уставы иноческого общежития и, наверное, что-нибудь ещё). Велико удовольствие от чистой и возвышенной жизни, пропитанной поэзией движения духа в небесные обители. Оно возрастает в два раза, если разделяется с другом. Духовная дружба – удовольствие в обретении самого себя. Сладостно и хорошо ощущать себя в этой жизни странником, не зависящим от условий материального окружения, для которого эта жизнь – только дорога Домой и который никогда не остановится и не будет обустраиваться где-нибудь на обочине. Глубокая радость заключается в терпении, когда ты видишь, что все силы ада не в силах одолеть ту церковь, которая воздвигнута внутри тебя, и тьма познаётся как дым, развеивающийся ветром молитвы и ветром времени. Потому что время – это ветер, оно дует в лицо, оно освежает. Хорошо знать, что будет старость, дети вырастут, а старшие перейдут в мир иной, и ты будешь молиться за них, а потом сам пойдёшь в этот мир и там встретишь их, а потом сам будешь встречать своих детей… Хорошо знать, что главное – это не деньги и не место в мире, а поэзия и сокровища верующего и искреннего сердца, которые не в этом мире…
16.06.98
Грубое наслаждение сопровождается отрывом от духа, последующее пресыщение ведёт к опустошённости и скуке, которая есть просвет небытия. Такова природа этих наслаждений. Скука вообще порождается отрывом от глубины жизни, ибо жизнь, вообще-то, вовсе не скучна. Она есть тайна, от начала и до конца, во всех её частностях, во всякий момент. Одно лишь воспоминание о предстоящей собственной смерти способно тут же пресечь скуку. Если ты испытываешь это мерзкое ощущение, значит, ты просто неадекватен жизни, в данный момент ты видишь её искажённо. Чтобы вырваться из этого состояния, достаточно вспомнить об истинных масштабах жизни и свежим взглядом посмотреть на настоящий момент. И тогда, мало того, что у тебя исчезнет скука, – ты поймёшь, что же тебе сейчас нужно делать.
лето 1995 года
Ощущение масштаба жизни – это очень важно. Это внутренняя свобода и адекватность бытию. Тяжесть, тьма, зло всегда ограничены во времени, и только человек, привязанный к временному и даже сиюминутному, не может освободиться от их плена. Масштаб. Один из главных врагов для человека – суетность. В суетном, мелком мироощущении невозможна никакая поэзия.
Смысл времени – в его продолжительности. Люди часто путают временное и вечное: временным тяготятся так, как будто оно вечно, а просветам вечного не верят или быстро забывают, как о временном.
Всё плохое кончится, а хорошее останется, сказочно приумножится и преобразится.
Когда тяжело днём, надо помнить, что будет просветление вечера, когда душа успокоится и умиротворится после метаний дня и хорошо будет молиться о райской вечности. Когда тяготит работа, надо помнить, что она не вечна и не случайна, надо вслушаться в неё и суметь, осмыслив, извлечь из неё благую часть, ради которой она пришла к тебе. Когда тяжело с человеком, надо помнить, что он смертен, что один из вас умрёт раньше другого, а потом будет встреча в иных мирах. Тогда ты станешь терпимее к слабостям ближнего и будешь различать в нём то существенное и светлое, чему раньше ты, может быть, не придавал должного значения. Только в истинных масштабах постигается истинное положение вещей. Если станет тяжела жизнь и тело повиснет стопудовым грузом где-то в солнечном сплетении, не забудь, что жизнь не так длинна, как кажется, и у неё чисто духовная цель, а тело это бренно и служит лишь несовершенным образом истинного нашего тела. Жизнь эта есть дорога Домой, по которой мы едем на своём осле – на нашем теле.
Как часто сильнейшие наши переживания не простираются далее одного дня и даже далее данной конкретной ситуации. Конечно, чтобы выйти на простор, обрести такие масштабы жизни, в которых душа могла бы развернуться, для этого душе нужно потрудиться. Нужно задуматься, припомнить о многом, пережить некоторые неприятные ощущения и всё же духовным усилием высвободиться из-под них. Именно этот духовный труд глубоко противен малодушному человеку, и он предпочитает мучиться от скуки, чем подумать о неприятных для него вещах, хотя никуда от этих материй всё равно не уйти, и в этом безумие легкомысленного образа жизни, безумие безбожного пути.
17—18.06.98
Одержимость человека злом, которая есть одержимость его злыми страстями, сбрасывает его в беспомощность и ничтожество.
лето 1995 года
И это не только как итог, но это и настоящее его положение, там, внутри, которое потом, рано или поздно, закономерно обнаруживается вовне. Человек, наш брат, порабощённый злом, обманутый им, его посулами и его лестью, такой человек попал в беду и должен вызывать в нас чувство острой жалости.
19.06.98
Все человеческие беды происходят оттого, что мы наслаждаемся тем, чем следует пользоваться, и пользуемся тем, чем следует наслаждаться. Блаженный Августин.
Мы наслаждаемся едой, похотью, успехами и пользуемся добрыми поступками, близкими отношениями с людьми, пользуемся отношениями с женщинами. А между тем, еда нужна для поддержания тела, похоть – для продолжения рода; в ней также сосредоточена жизненная энергия, необходимая для творчества и бодрости духа. Успехи наши нужны для того, чтобы мы смогли сделать как можно больше добра. Для этого же нужна и слава, если ты уже в силах воспользоваться ею во благо. А между тем, нет большей сладости, чем та, которая заложена в добре. Близкие отношения с людьми – это неоценимое сокровище. Так мы интегрируемся во Вселенную, так мы соединяемся с Богом. И, наверное, нет в этой жизни большего сокровища, чем то, которое тебе может дать душевная близость с женщиной – духовное наслаждение истинного рыцарства, приобщение к святыне женственности, радость раскрытия этой святыни в той, которая, может быть, и не подозревает о том, кто она такая есть, – всё это ослепительные дары. Невозможно даже вообразить, что это за чудо.
лето 1995 года
Время юношеских грёз кончилось. Земля властно притянула к себе и призвала к труду и действию. Пришло время верности былым вдохновениям, ибо грёзы эти – правда. Но они должны стать жизнью. А Бог поможет мне, Его рабу.
19.06.98
Страдание – наша тяжёлая плата за всё, что есть ценного в этой жизни, – за силу, за мудрость, за любовь. Рабиндранат Тагор
З д е с ь.
лето 1995 года
Но уже и в этой жизни могут начать действовать иные законы, законы Царствия Божия, где действует благодать. А благодать, по самому слову, подаётся даром, за так, за то, что ты есть. Таков был и есть замысел Творца, ибо Он создал нас для блаженства и вечной радости.
То, что говорит Рабиндранат Тагор, логично для нехристианина. Это карма, железный закон причин и следствий. Но ведь и мы не христиане, из нас вытравлено христианское мироощущение. «За всё надо платить» – это такая же языческая фраза. Или эта боязнь слишком большого счастья, за которым предощущаются тяжёлые и горькие страдания, боязнь, так свойственная женщинам, – это тоже совершенно языческие предпосылки. Бог всё даёт даром, за Его дары ничего платить не надо. Карма – это закон безблагодатного пространства. Такой была бы жизнь, таким был бы этот мир, если бы в нём не было благодати. И такова жизнь, таков мир для тех, кто благодать Божию, рядом с нами в Его Церкви пребывающую, отвергает и Бога в свою жизнь не пускает.
Когда я писал «здесь», я думал, что только после смерти возможно торжество законов Божественной правды. Я не знал, что для дурной и мрачной жизни, для дурного бытия можно умереть ещё до физической смерти. И для обыкновенного мирского человека верующий, в котором нет мирских желаний, мирских радостей и горестей, – как мертвец, пойти в монастырь – умереть заживо. А всякая православная семья – это монастырь в миру. Неподвижные чёрные фигуры монахов или монашек в храме навевают на мирского человека ужас чего-то потустороннего для него. Да, это смерть. Но он не знает, как радостно так умереть. Так умереть значит освободиться из-под мира, из-под этого дьявольского давления, гасящего сознание и жизнь духа.
Но от страданий никому не уйти. Только это не расплата, это путь. Или возможность пути. В самих этих страданиях бьёт ключ небесной радости, ибо через страдания входит в человеческую жизнь реальность. В этом смысле страдания благословенны. Почему же так болезненен путь? Само рождение в эту жизнь болезненно. Жизнь эта отделена от Бога, это то, что называется первородным грехом. Не сейчас мы можем постигнуть эту тайну. Но есть путь к Свету, реальный, радостный путь. И он таков, каков есть.
Наше сознание ограничено этой жизнью. Мы даже не можем постичь бытие во сне, во сне сознание беспомощно. Святой Варсонофий Оптинский говорит: «Вся наша жизнь есть великая тайна Божия. Все обстоятельства жизни, как бы ни казались они малы и ничтожны, имеют громадное значение. Смысл нынешней жизни мы вполне поймём лишь в будущем веке». И далее продолжает: «Как осмотрительно надо относиться к ней, а мы перелистываем нашу жизнь, как книгу, лист за листом, не давая себе отчёта, что там написано. Нет ничего случайного в жизни, всё творится по воле Создателя. Да сподобит нас Господь этой жизнью приобрести право на вход в жизнь вечную, право, которое обрели святые. Будем иметь твёрдую надежду и веру и не посрамимся в день Страшного суда. Аминь.»
20.06.98
То, что в страданиях, телесных и душевных, заключено для нас великое благо, доказывает тот факт, что огромное число хороших и глубоких людей заставило задуматься и измениться, а потом стать такими, какими они стали и какими мы их знаем, именно страдание. Это универсальный духовный путь. Несчастная любовь, болезнь, смерть близкого человека, тюрьма, война – таковы стандартные начальные точки отсчёта, духовной жизни, поиска, благороднейших из мук, созидающих величие человека, возвращающих ему его духовное достоинство. Кого-то сдвигает сам факт смерти, которой не избежать. Эти наиболее честны из нашего подлого человеческого рода. Настоящий ужас был бы, если бы в этой жизни не было бы никаких страданий и она продолжалась бы сколько угодно долго, если смерти бы не было. Вот это был бы ужас. Тогда пришлось бы ждать конца света.
20.06.98
Страдание есть результат несоответствия внешнего и внутреннего, а также внутреннего и Божьего. Есть ведь и внутренний мир, пока не видимый нами, но ощущаемый гораздо более живо и сильно, чем внешний. Внутренний мир, конечно, как-то связан с миром внешним, скорее всего он даже включает в себя внешний мир, но внутренний мир больше и истиннее мира внешнего. Однако и в нём что-то не так, и в нём ощущаем мы тесноту и тяжесть. А Бог есть свет и нет в нём никакой тьмы. Мы отпали от Бога. Или, что то же, впали в грех. Грех разрушил и связь внутреннего и внешнего: внешний мир отпал от внутреннего. Но грех не имеет реальности (несмотря на то, что мы в нём живём). Мы отпали от Бога, но Бог остался с нами. Внешний мир отпал от внутреннего, но внутренний мир не изолировался от внешнего, нам дорог мир внешний, мы имеем заботу и попечение о нём, участие в нём, и как Бог обетовал нам спасение, так и мы, в нашей культуре, в науке, во всех наших тёплых привязанностях к миру внешнему как бы обещаем ему избавление от холода и косности, омертвения и забвения, в которые он впал, в нас вся тварь, которая стенает и мучается, призвана обрести откровение пакибытия и приобщиться будущему блаженству. И вот страданием своим мы мерим глубину отпадения нас от Бога и мира от нас. И из глубины страданий поднимается вера – как опытное познание того, что грех не бездонен, бездонна правда Божия, и связь с вечностью не порвана.
20.06.98
Первое, что требуется, – это осознать страдание, а затем осмыслить его. Нет ничего горше и зловещее, чем бессловесная, неосознанная мука, когда человек не отличает её от себя. Микушевич в своих «Проблесках» говорит, что зло всегда бессловесно. Во-первых, это потому, что зло иррационально и само в себе осмысленно быть не может. А слово всегда осмысленно. Зло может выть, хихикать и хохотать, рычать и мычать, но когда оно употребляет какие-то слова, эти слова не выражают его сущность, это лишь некий временный компромисс зла со смыслом и разумом, но потом будет только мычание, хохот и рёв. Во-вторых, зло боится быть узнанным. Оно всегда, органично для себя, действует вне слов. Подспудно. Подло. По возможности не слышно. Слова и мысли – это уже потом, ведь надо же считаться с тем, что мы не можем без них. И все эти мысли и слова – ложь. Но прежде них – бессловесный импульс, чувство, немое присутствие. Бессловесна давящая душу тяжесть в груди, бессловесны все страсти в корне желания, бессловесна всякая мрачная атмосфера. Бессловесна тёмная музыка, в светлой музыке всегда угадываются какие-то слова. И обнаружение злой силы – это половина победы над ней, ровно так же, как суметь поставить вопрос – это найти половину ответа. Потому так важна концентрация сознания, внимание, трезвение, бдение. Потому что силы зла клубятся вокруг нас, так и норовя залезть вовнутрь и нагадить, присосаться, как слепни, как гнус. Эти насекомые – зримый образ сил зла. Сознание даёт возможность вовремя уловить присутствие злой силы и попытку её воздействия на тебя. Очень важно осознать это тяжёлое и мрачное ощущение и назвать его, дать ему имя. Как правило, все они уже названы. Но иногда приходится самому находить то имя, которое бы схватывало мрачную сущность встретившегося духа. Главное – передать в слове, адекватно и ёмко, объективно-отрицательную оценку духа. И этим ты выбиваешь главную опору из-под твоего противника – доверие к нему. Если ты не веришь тому настроению, которое им порождается, не веришь и гнушаешься им, не веришь мыслям, поднимающимся из этого настроения, ты лишаешь тем самым этого духа всякой силы над тобой. Остаётся только потерпеть его присутствие и по возможности быстрее прогнать его от себя молитвой, а если надо, и постом, и посещением храма, таинствами, поклонами, чтением благодатных книг, короче – прямым обращением к Богу и силам Света за помощью. Вера – это наше оружие. Если верить силам зла, никогда не избавиться из-под их власти. Вера должна быть устремлена только к Богу, всякий миг, и ничто не сможет причинить тебе вред. Как же мы верим бесам, ангелам мрака? Очень просто. Мы считаем, что есть какая-то правда вне Бога, помимо Бога, сознаём мы это своё убеждение или нет. «Правда жизни». Есть много ложных наименований, которые выполняют прямо противоположную функцию порабощения человека. Названия эти оправдывают бесовские действия. Говорят про «рабочую атмосферу» (и верят в её нерушимую правду), когда надо говорить о духе наживы, о холоде, о страхе, об уродливом извращении человеческих отношений, а главное – о преходящем и эфемерном характере всякой такой атмосферы. Говорят о «борьбе за место в мире», когда нужно говорить опять о духе наживы, о страхе (который всегда есть неверие в Бога), о гордыне и тщеславии, о всё том же отчуждении (наваждении отчуждения), о предательстве и злобе. С этим встречаешься на каждом шагу. Где тьма – там всегда есть такое словцо. Зверское убийство младенца во чреве – «аборт», «искусственное прерывание беременности». Жизнь на уровне скотов, прозябание – «жизнь ради детей», «как все», «не убиваю, не краду»… Умер человек, напомнил людям о той бездне, в которую они летят, – нет, «жизнь продолжается». Но какая же это жизнь? Это смерть. Священники – «попы», вера – «фанатизм», духовные люди – «сдвинутые». О Боге и святых не говорят, о посмертии молчат и даже не молятся. Никто не знает, что такое первородный грех, все считают себя совершенно полноценными и достойными существами (только всё сетуют на несправедливость к ним судьбы и на жестокость жизни), все свои чувства и ощущения полагают за последнюю правду. Ни в ком нет веры. Верят бесам, мучаются тупо и безысходно, сами себе боятся признаться в своих муках. Находят утешение в тепле и сырости болота, а то и прямо в мерзостях. Говорят «слишком поздно», когда ещё ничего и не начиналось. Безумием называют правду. Не верят тому лучшему, что в них есть. Боятся задавать вопросы, верят в мрак. А надо ведь искать, и «ищущий обрящет», надо бороться за свет и правду, надо верить. Без веры ничего не будет. Это величайшая подлость и низость, если нет веры, это невыразимая измена. Потому что каждый знает и помнит Бога. И каждый обязывался хранить Ему верность, это наша Первая Любовь. И надо верить в Его правду, в Его чистый и беспримесный Свет, в Его бесконечную благость, милосердие и человеколюбие. Это единственная реальность. Всё остальное – грех, отпадение, наваждение, морок, в котором нужно каяться, чтобы вернуться к Богу, Домой. И вера наша должна принадлежать Ему одному, как та таинственная нить, по которой мы выбираемся из лабиринтов тьмы – на Свет.
21.06.98
Надо утратить впечатлительность по отношению к мрачным впечатлениям, надо потерять чувствительность к ним. Надо постепенно перемещаться в иную область бытия, надо учиться жить верой и от неё получать самые глубокие жизненные впечатления. Здесь тайна терпения, когда перед лицом реальных страданий в тебе раскрывается глубина, растворяющая в себе все страдания. Молитва рождает ощущение полёта над мрачной действительностью, и все испытания познаются как школа молитвы, приглашение к Богообщению.
22.06.98
«Любящий душу свою погубит её» (Ин. 12, 25). Нужно думать о счастьи других, тогда ты приобщишься к счастью.
лето 1995 года
Само понятие счастья, как и множество других фундаментальных понятий, усвоенных нами с детства, нуждается в переосмыслении. Ибо родились мы во тьме и росли во тьме и безверии, не зная Бога. И решительно все понятия, идущие оттуда, искажены и помрачены духом безверия и не могли не исказиться и не помрачиться.
29.06.98
Чтобы вырваться из ложного порядка вещей, нужно сначала осознать своё несчастье, а после, прочувствовав всю его глубину, нужно понять своё счастье.
Без счастья бытие неполноценно и невыносимо. Настоящая жизнь начинается только тогда, когда приходит счастье, и прорезается в эту жизнь, когда приходят к нам счастливые минуты (которые есть маленькие окошечки в вечность).
лето 1995 года
