Наследие предков. Том 1. Горы будут молчать

Специфические навыки Митеньки очень пригодились в разведке не только по вопросам тайного проникновения на базы и в дома боевиков. В ситуациях ненадлежащего снабжения подразделений необходимым продовольствием в условиях контртеррористической операции на Кавказе Митяй был просто незаменим. Бывшему уголовнику удавалось добывать пайки чуть ли не для всей своей роты, вызывая шок и панику у снабженцев группировки наших войск в Чечне, которые не терпели конкуренции в самоотверженном деле расхищения госимущества, а поэтому остервененело рвали и метали, выявив недостачи в продовольствии.

Естественно, никого и никогда из реальных злодеев найти не удавалось, поэтому спихивали вину на кого ни попадя, хотя сами тыловые и догадывались, куда уходят коробки и фляги из грузовиков и складов. Но устраивать из этого шумиху было бы себе дороже − за подобный наезд на «спецуру» в условиях активных боевых действий можно ведь и жизнью поплатиться. А разбираться никто и не будет: бомбу ли тебе в штабной «уазик» заложили или ты сам на фугас боевиков нарвался. Нет уж! Чтобы потом жене закрытый «цинк» пришел с орденом Мужества и веником гвоздичек от райвоенкомата. Куда лучше все-таки прикрыть похмельные очи на действия проклятых «конкурентов» и благополучно дождаться возвращения из командировки с последующим полноправным требованием боевых выплат, квартиры в столице, санаториев для лечения «чеченского синдрома» и гордого ношения высокого звания «ветеран». Согласитесь, альтернативы далеко не равноценные!

Прапорщик с радиопозывным «Бледный» являлся куда более нетривиальным персонажем в разведроте. Тридцати шести лет от роду, Виталий Иванович Линёв был четвертый и, судя по всему, нежданный ребенок в интеллигентной советской семье затюканных инженеров. Блондин с бледной прозрачной кожей, впалыми глазами и ехидной ухмылкой на тощем лице, он с детства был патологически неравнодушен к радиоэлектронике и всему, что могло взорваться или ярко вспыхнуть. Имея паскудно-вредительский характер, он был ненавидим всеми и всегда, включая самих родителей, за свои дерзкие и пакостные эксперименты.

Из школы Виталика пытались выгнать чуть ли ни ежемесячно в основном за ревностный интерес к физико-химической части общеобразовательной программы. Дважды Виталик устраивал пожар в кабинете химии, намешав в пробирках принесенных из дома реактивов, а на уроках труда в слесарной мастерской вытачивал всевозможные оболочки для взрывных устройств, дистанционным подрывом которых восторгал одноклассников и приводил в шок педагогический коллектив. Единственное, что спасало юного изобретателя от возмездия образовательной системы, так это призовые места на всех городских и областных олимпиадах по профильным дисциплинам.

Попади Виталик в хорошие руки, советская оборонная промышленность получила бы в его лице талантливого инженера и создателя какой-нибудь хитроумной штуки для массового уничтожения себе подобных. Но судьбе суждено было указать юному дарованию иное русло приложения мизантропических талантов.

В конце десятого класса перед самыми выпускными экзаменами будущего Оппенгеймера прямо с урока алгебры вывели под руки двое «педагогов» в штатском и увезли в районное управление госбезопасности для тщательного изучения его талантов. Оказывается, Виталик путем систематического подпаивания соседа-алкоголика, работавшего инженером в каком-то закрытом оборонном НИИ, умудрялся получать различные радиоэлектронные элементы и схемы. Конечно, указанные детали не представляли какой-либо научной ценности или гостайны, но их стабильная утрата всерьез заинтересовала гэбистов. Они, разумеется, быстренько вышли на бледнолицего изобретателя, пытаясь вменить ему чуть ли не попытку создания оружия массового поражения в условиях общежития барачного типа, но потом сжалились над ним. Таким образом, вместо блестящей научной карьеры Виталику выпал жребий нести службу в далеком и не в меру теплом Афганистане, где во второй половине восьмидесятых уже прекращались агонизирующие потуги Советской власти по оказанию помощи дружественному афганскому народу в борьбе за светлое социалистическое будущее.

Интернациональный долг обгорелый до шелушащихся струпьев нордический астеник выполнял в должности сапера в отдельной разведроте десантной дивизии. Служба юному мизантропу понравилась, несмотря на удручающие внешние обстоятельства и очевидную нелюбовь отцов-командиров. Как ни странно, но у наглядного пособия по изучению воздействия радиации на человеческий организм, коим предстал Виталик в глазах сослуживцев, он отличался весьма хорошим иммунитетом и выносливостью, поэтому, проходя отбор, попал по здоровью в десантуру. А когда начальство разузнало про таланты «истинного арийца», его чуть ли не с руками оторвали вэдэвэшные разведчики.

Виталя не подкачал. С утра до вечера с совершенно маниакальным видом он ковырялся во взрывных устройствах. Все спецы из инженерных войск и старшие товарищи из саперов дивизии при одном только виде «бледной спирохеты», как сначала окрестили Виталика, прятались по углам, потому как тот своими досужими расспросами буквально высасывал всю интересующую его информацию по минно-взрывному делу вместе с мозгом. Зато все добытые знания попали на благодатнейшую почву: афганские моджахеды и чеченские боевики взрывались на своих же хитроумных растяжках и фугасах, а адресные акции по ликвидации неугодных элементов поражали воображение всех спецов по диверсионному делу в армии. Направленные взрывы и сами конструкции взрывных устройств были настолько необычны, что у служб безопасности и саперов врага даже мысли не возникало, что подобным образом вообще можно «выпилить» человека.

Помимо нестандартно-ориентированного аналитического ума у Виталика была чудовищная, просто звериная интуиция. Возникало ощущение, что он, как рентгеном, видит, где заложены «обманки», а где само ВУ, и куда ведут замаскированные провода взрывных устройств. Иногда дело даже доходило до того, что он часами не подходил к самому месту предполагаемого расположения ВУ, а долго с разных точек в бинокль или тепловизор изучал местность, а потом указывал снайперам или пулеметчикам, где находится подрывник.

На все попытки вытянуть взрывного гения из десантной разведки в ФСБ или ГРУ, тот всегда отвечал решительным отказом – ему было все равно, где не любить людей, а здесь он уже как-то пообвыкся за последние годы.

К проходу между скалами тройка разведчиков выдвинулась, вооружившись бесшумным оружием с приборами ночного видения. Лежащие повсюду комья земли, развороченной взрывами авиационных ракет, которыми несколько дней назад щедро угощали пилоты двух «сушек» бородатых воинов Аллаха, были перемешаны с кусками гниющей плоти. Повсюду лежали развороченные трупы боевиков, и при отсутствии ветра находиться на склоне было совсем уж скверно.

Первым в тройке шел Митя Гопарь. Маленького роста, коренастый, кривоногий, он лишь изредка заглядывал в прибор ночного видения, прекрасно ориентируясь в кромешной темноте. Спрятавшись за выступом скалы, замыкающим двигался Саша Мясорубка, не отрывающийся от «ночного» прицела специального бесшумного автомата «Вал», тяжелые девятимиллиметровые пули которого на небольших дистанциях обладали огромной останавливающей силой, а бронебойные с легкостью размолачивали в труху двигатель автомобиля.

Через несколько секунд после того, как силуэт Мити исчез в проходе между скалами, в наушниках раздался его глухой шепелявый голос:

− Здесь чисто, заходите.

Оказавшись в небольшом коридоре метров десять длиной и не более двух в ширину, образованным двумя вертикально стоящими осколками горной породы, спецназовцы устремили свои взоры к мрачной темноте входа в пещеру, который под большим углом уходил вниз и влево.

− Пацаны, вы чуете, трупного запаха больше нет совсем? – настороженно произнес Бледный, который стал первым пробираться во тьму пещеры, обследуя каждый сантиметр на предмет растяжек и мин. На самом деле, кроме сильно озонированной атмосферы в пещере другой характерной особенностью являлось наличие на языке выраженного металлического привкуса.

− Да здесь радиации немерено! – вдруг послышалось в эфире шепелявая реплика бывшего уголовника Мити Гопаря, разглядывающего маленький экран электронного дозиметра, врученного ему Альбертом перед выходом к пещере.

− Не боись, Гопарёк, с такой харей, как у тебя, тебе нечего бояться, тебе и так девки не дают. Только и можешь, что тушенку тырить! − съязвил бледнолицый мизантроп.

На что оскорбленный младший сержант сдавленно еле слышно выругался, но не стал доказывать старшему по званию свою мужскую состоятельность, а потом все-таки не стерпел:

− Как тут вам не поверишь про девок, товарищ прапорщик?! Вы же с детства с лучевой болезнью! – нарочито в интеллигентной манере парировал оскорбительный выпад в свою сторону Митя, с трудом сдерживая рвущиеся наружу матерные живописные обороты, касающиеся половой принадлежности и родословной легендарного сапера разведроты.

− Хорош собачиться, у нас связь с внешним миром пропадает! – вмешался в высокую беседу снайпер Саша Мясорубка, первым обративший внимание на то, что по мере продвижения вглубь пещеры, начались серьезные перебои со связью, поэтому было решено оставить Сашку ближе к входу, а другим пройти дальше.

Через час с небольшим радиостанции старлея Степанова и Альберта, наконец-то, ожили:

− Сотник, это Мясной, прием! Бледный с Гопарём не вернулись. Уже полчаса нет связи. Жду инструкций.

− Будь на месте. Выдвигаемся.

Оставив несколько человек в засаде у входа, основная группа вэдэвэшных разведчиков проникла в пещеру. Предупредив командиров о повышенном радиационном фоне внутри, Саша Мясорубка первым начал движение внутрь мрачного лабиринта одной из самых высоких гор восточного Кавказа.

Растянутая цепочка разведчиков, освещая себе путь фонарями, около получаса продолжала движение по все сужающемуся пещерному коридору вглубь горы. Неожиданно коридор привел в просторное помещение, примерно восемь на десять метров, с гладкими вертикальными стенами и ровным потолком.

Альберт, рыжая копна волос которого была аккуратно стянута камуфляжной банданой, а лицо с отражающимися огнями фонарей в зрачках выглядело зловещим ликом языческого бога, начал руками ощупывать стены.

− Во дела, это же металл! Стены металлические, – ошарашено промолвил бывший «чистильщик» военной разведки. – Чувствуешь, как здесь фонит и на башку давит?

В ответ старлей Степанов только молча кивнул и, присев на пол, ощупал его.

− Да, и пол тоже. Похоже на бронзу. Куда же мы попали? − адресовав свой вопрос скорее всего окружающему пространству, чем кому-либо из присутствующих, старлей чуть приоткрыл рот от удивления. В этот момент послышался громкий металлический скрежет и передняя стена комнаты начала медленно уходить в сторону. Бойцы слаженно бросились врассыпную, занимая боевые позиции и направив лучи фонарей, пристегнутых к автоматам на расширяющийся проход впереди. В лучах фонарей замелькали тени и послышались голоса.

− Это мы, не стреляйте!

Из темноты вышли Бледный с Митей. По их внешнему виду можно было сделать вывод о том, что они обнаружили занятие куда более интересное, чем разведывательная операция. Даже впалые глаза прапорщика Линёва чуть не выкатывались из орбит, губы дрожали, а оружие висело на ремнях за спиной. Наперебой бойцы начали сбивчиво тараторить что-то про странные приборы и потянули за рукава Альберта со Степановым вглубь открывшегося за стеной коридора.

Чуть впереди в лучах фонарей показались большие металлические ящики с продолговатыми клавишами размером с мужскую ладонь со странными выпуклыми барельефами и надписями на них.

− Понять не могу, что это за система такая! − возбужденно недоумевал Бледный, для которого подобные технические замороки представляли главную ценность в жизни. А здесь же перед его взором предстал загадочный древнейший агрегат совершенно незнакомой для него конструкции. – Пока понял только одно: вот эта клавиша открывает дверь.

− Ну, если можно считать это дверью, − натянуто процедил старлей Степанов, вплотную подойдя к торцу отодвинувшейся металлической стены. – Здесь не менее полуметра толщина. Такая и ядерный удар выдержит. Сколько же она весит?!

− Самое интересное, каким механизмом она отодвинулась при легком нажатии на клавишу? – вторил ему Альберт и надавил на выпуклую круглую кнопку на металлическом ящике.

Неожиданно все стены, потолок и пол начали быстро покрываться светящимися паутинками, похожими на электрические разряды, а потом вдруг весь воздух вокруг засветился.

− Ты что нажал, зачем!? – в панике завопил сапер Линёв, которого такие вольности с неизвестными техническими системами повергли в ужас.

Через мгновение помещение наполнилось ярким светом, совершенно обескуражив всех присутствующих бойцов, потому как источников света не наблюдалось вообще − светился сам воздух, не оставляя затемнений в пространстве.

Единственное, что смог выдавить из себя Альберт, оглядываясь вокруг, была фраза:

− Мы словно внутри галогеновой лампы.

Выключив фонари и осмотревшись вокруг, бойцам стало ясно, что первая комната была своего рода предбанником, отделенным толстенной подвижной металлической стеной от огромного коридора, в самом начале которого находились два больших металлических сундука с кнопками. Стены и сундуки были темно-коричневого цвета и напоминали старую бронзу, но металл сохранил блеск, нигде не было и намека на коррозию, окислы или нарушения поверхностной структуры. Ни нож, ни другие острые металлические предметы, оказавшиеся в руках любопытных гостей подземелья, не оставляли ни малейших царапин на нем.

− Обратите внимание на компас и все электронные приборы – они заглючили! – Саша Мясорубка стучал по электронному дозиметру, на экране которого быстро менялись цифры, показывая совершенно невообразимые величины.

− Да, компас то вертится, как пропеллер, то стрелка замагничивается; электронные часы постоянно сбиваются и гаснут. Хрень какая-то! − согласился старлей Степанов.

Перегруженный мозг Бледного, пытавшийся разобраться с принципом действия загадочного механизма, напрочь отказался выдавать какие-либо логические объяснения и строить схемы. Понять принцип работы, обозревая только внешний облик устройства, было невозможно. Проникнуть же внутрь было нельзя, так как металлические сундуки были, словно литыми – без щелей, панелей, крышек и проводов.

Надписи и барельефные узоры на клавишах представляли собой другую загадку, ничего подобного видеть никому из присутствующих ранее не приходилось. Но тут неожиданно всех удивил Митя Гопарь:

− Знаешь, на что эти каракули похожи? Я у бабки Клавы похожие надписи в книжках и тетрадках встречал.

− Ты что несешь, полудурок! Совсем мозг от радиации раскис?! – одернул подчиненного прапорщик Линёв, для которого все происходящее вокруг казалось кульминацией его технических изысканий, от этого нервная система была взвинчена до предела и не терпела вмешательства подобной пошлости в данную картину.

− Я серьезно, говорю, товарищ прапорщик! Очень похоже было.

Тут бывший криминальный элемент поведал всем душещипательную историю своей никчемной юности, когда он с целью экспроприации материальных ценностей залез в форточку к местной колдунье бабке Клаве. Помимо столового серебра, небольшой суммы денег и каракулевой шубы ему удалось спереть у старухи несколько старинных рукописных книг и тетрадей, которые он с интересом разглядывал с целью найти заклинание для фарта воровского, а также заговор от пули и ножа. Но то ли ввиду потомственного скудоумия, то ли по малограмотности разобрать каракули в колдовском манускрипте шпанюку не удалось, как, впрочем, и сбыть все эти драгоценности местным барыгам.

А ночью бабка Клава явилась во сне к будущей грозе криминального мира в окружении чертей и других страшнючих существ и потребовала возвернуть украденное. Митя, судя по всему, обильно загадив исподнее, решил не рисковать будущим воровским фартом и со скорбной рожей приперся на повинную к местной ворожее.

Та его встретила как ни в чем не бывало и даже угостила чаем, строго-настрого наказав ему и через него прочей приблатненной шелупони, даже не помышлять никогда о подобных выходках, обещая неописуемые беды за непослушание. Митя, отстирав единственные портки от следов досадного конфуза, все запомнил и более к бабе Клаве не совался. В памяти от неудачного опыта общения с потусторонним миром остались лишь смутные воспоминания о нарисованных в книге магических пентаклях, печатях планетарных ангелов и прочих загадочных рисунках.

Выслушав слезную исповедь младшего сержанта, Альберт уставшим голосом произнес:

− Ну и что, ты сейчас бабке Клаве на сотовый наберешь и попросишь инструкцию почтой выслать?

Поняв, что раскаяние в ошибках молодости вряд ли поможет в сложившейся ситуации, Митя Гопарь удрученно склонил голову и вышел в предбанник.

Впрочем, Митины бредни навели Альберта на единственно верную мысль – здесь необходимо присутствие Александра Ивановича и Белостокова, так как только с их знаниями можно хоть что-то понять в загадочном наследии древних.

Не успев додумать до конца, как и когда ему удастся пересечься с друзьями, краем глаза он увидел, как рука Бледного потянулась к продолговатой кнопке с изображением черепа на самом верху металлического саркофага. Альберт хотел крикнуть «Стой!», но не успел. Малохольный технический гений из-за отчаяния понять загадочный механизм, решил положиться на интуицию и метод грубого научного тыка. Что-либо сделать уже было поздно.

Глава 12. Поцелуй преисподней

Бледный, стоя на коленях перед металлическим саркофагом, бросил отчаянный взгляд на Альберта, который замер на полуслове в попытке остановить неизбежное, словно сапер и в самом деле только что приоткрыл дверцу ящика Пандоры. И через миг Альберт боковым зрением заметил то, что так напугало самого опытного сапера десантной дивизии, и отчего тот начал рукоприкладствовать с диковинным саркофагом.

Вокруг трясущегося, словно в лихорадке, прапорщика стояли черные полупрозрачные силуэты ростом под два с половиной метра с бледными лицами и горящими черным огнем пустыми глазницами. Глаза стоящих рядом разведчиков вдруг замельтешили из стороны в сторону, потому как все присутствующие начали замечать темные тени, ощутимо контрастирующие с подсвеченным воздухом горного подземелья. Взоры бойцов впивались в лица стоящих рядом товарищей в отчаянной попытке понять, что происходит вокруг и что нужно делать. Но в глазах друзей читались только знаки вопросов и такой же безмолвный вопль беспомощного отчаяния. В комнате началось паническое броуновское движение, лязганье затворов. Десантники наставляли стволы автоматов друг на друга, пытаясь взять на прицел скользящие между их телами тени. Но понимая, что при таких раскладах они просто перестреляют друг друга, начали смещаться за полуоткрытую дверь. Тут видно сработал активированный Линёвым древний механизм адского агрегата.

В длинном пещерном коридоре в недрах горы вдруг послышался сильный нарастающий гул, словно мощный поток ветра пронесся по горным лабиринтам, врываясь в небольшие вентиляционные шахты, расположенные под потолком пещерного хода на всем его протяжении вплоть до металлической комнаты. Эти вентиляционные шахты сразу были обнаружены разведчиками при обследовании первых метров пещеры. Они были размером чуть более сигаретной пачки и шли под углом в 45 градусов на десятки и даже сотни метров сквозь горный массив на поверхность склонов. Спецназовцы, приняв по факту наличие странных отверстий, сквозь которые, как в подзорную трубу, были видны яркие звезды на небе, не придали им какого-либо значения. В течение нескольких секунд гул начал перерастать в странный шум, схожий со звуком морских волн, но многократно усиленный, а позже шум вообще исчез из области восприятия человеческого слуха и, казалось, перешел на какой-то телесный уровень вибрации. Последнее, что успел заметить Альберт, были силуэты десантников, перемешанные с темными тенями, бросившиеся по коридору к выходу.

Рыжеволосый «чистильщик» рухнул на пол, словно сраженный пулей. Болело одновременно всё тело. Точнее сказать, не было вообще ощущения тела, головы, рук, ног. Была большая концентрированная точка боли, с которой накрепко слилось сознание и никак не могло ни покинуть ее пределы, ни прекратить восприятие этого кошмара. Ни мыслей, ни ощущения времени, ни каких-либо иных сигналов от органов чувств – не было ничего, осталась одна боль. Словно и была только она в вечности. Навсегда, без начала и конца. Вечное ужасное здесь и сейчас.

От этой же боли Бледный изогнулся дугой, словно персонаж популярных голливудских фильмов про одержимых, затем, как натянутая пружина, вытянулся в другую сторону и после этого, согнувшись пополам, со всего маха впечатался лицом в кнопки на передней поверхности металлического сундука, забрызгав его кровью, блевотиной и осколками зубов. А вот переносица бледнолицего любителя фейерверков совершила поистине подвиг: прежде чем свернуться на бок от избытка приложенного старания, заостренный хрящеватый нос прапорщика аккурат угодил на кнопку закрытия двери. Этот щедрый жест агонизирующего тела и спас жизнь ему самому, старлею Степанову, Альберту и Мите Гопарю, которому повезло больше всех из оставшихся в металлическом помещении искателей приключений. Ну, по крайней мере, он не успел опорожнить содержимое желудка и прямой кишки наружу от инфразвуковой атаки инфернальной машины.

Когда его товарищи, отчаявшись разобраться в честном бою с призраками, словили приступ дичайшего страха от воздействия инфразвуковых волн и, будучи не в силах противостоять природному инстинкту, бросились в обратный путь, то Митя солидарно подорвался бежать с ними. Но вот беда, споткнулся о лежащий на полу автомат старлея Степанова, получившего к тому времени кратковременную остановку сердца и пытающегося, словно выброшенный на поверхность карась губами-трубочкой жадно захватить хоть глоточек воздуха. Споткнувшийся Гопарь запутался в ногах и со всего маха, подражая древнему стенобитному орудию, впилился стриженой бестолковкой в толстенную бронированную дверь, припав долу ниц, точно холоп при виде их императорского величества. К счастью, никакие жизненно-важные органы у гордости отдельной роты спецуры ВДВ в этом столкновении не пострадали: гематома на темени размером с кулак и смещенные шейные позвонки вовсе не были поводом для прекращения участия в специальной операции и противопоказанием к геройскому подвигу во имя любимой Родины.

Наконец-то закрывшаяся многотонная воротина прекратила весь этот невиданный кошмар для четверых участников авантюры Александра Ивановича, оставив их корячится на полу в своих рвотных массах, крови и экскрементах, но все же живых.

Трое бойцов, поставленных охранять вход в пещеру снаружи, повторили судьбу диверсантов недельной давности: все те же панические атаки, рвота, головокружение, потеря ориентации в пространстве, галлюцинации. Ребята, почуяв неладное, при нарастающем гуле внутри коридора все же успели выскочить наружу.

Также досталось, правда не столь щедро, еще пятерым разведчикам, находящимся в боевом охранении на склоне, которым и без того выпала несладкая доля вдыхать ароматы разлагающихся тел боевиков.

Но хуже всего пришлось десятерым бойцам, бросившимся наутек из металлической комнаты в окружении призраков: на следующее утро в злополучном пещерном коридоре в тридцати метрах от выхода нашли мумифицированные трупы подчиненных лейтенанта Степанова со следами минно-взрывных и пулевых ранений.

Позже спецы из Москвы, ретроспективно восстанавливая события этого загадочного боя, пришли к заключению, что самой рациональной из предложенных версий случившегося была следующая: беспорядочная стрельба началась из-за галлюцинаций и панических атак у бойцов спецназа ВДВ на фоне воздействия сверхнизких звуковых колебаний.

Бойцы открыли огонь по кажущимся им реальными целям в закрытом помещении, что привело к рикошету пуль и усиленному эффекту от взрывов гранат. Двое из разведчиков погибли при самоподрыве наступательными гранатами. А вопрос, почему обнаруженные тела были высушены, словно египетские мумии, на рассмотрение специальной комиссии Министерства обороны не ставился по причине неразглашения условий секретной спецоперации. Домой родным и близким привезли запаянные цинковые гробы с песком внутри. Мумифицированные тела военнослужащих отдельной разведывательной роты N-ской воздушно-десантной дивизии были изъяты специальной комиссией и увезены в неизвестном направлении.

Ответ на вопрос, что же на самом деле произошло с телами погибших десантников, перестал быть загадкой для диверсантов из группы капитана Глеба Куренного. Они высадились на южном склоне горы Диклосмта в Ахметском районе грузинской Кахетии под чутким руководством загадочного эфэсбэшного полковника Субботина Александра Ивановича и непрестанной помощью легенды Советской военной разведки, а ныне отставного полковника Белостокова Андрея Семёновича, не по своей воле втянутого в водоворот описываемых событий.