Наследие предков. Том 1. Горы будут молчать

Несколько десятилетий о Саламбеке никто не слышал, а потом среди местного населения поползли слухи, что в горах появился суфийский шейх, рядом с которым постоянно происходили всяческие чудеса. Правда, лишь немногие из верующих могут к нему прийти, так как найти его в горах очень трудно, вернее сказать, что шейх сам выбирает с кем встретиться.

Старый Саламбек сказал, что время его на исходе, и он скоро предстанет пред Аллахом, но должен им рассказать о тайных ходах в горах. Из его короткого рассказа стало понятно, что о тоннелях в недрах Кавказских гор всегда ходили слухи еще со времен обитания там великанов-нартов из общекавказского эпоса, о чудесных способностях которых сложено было много легенд. Но в современном мире едва ли кто-то всерьез воспринимал древние предания о былинных богатырях − обитателях гор. Иногда на Кавказе то тут, то там появлялись слухи о встречах в горах местных охотников с великанами, но они также быстро растворялись в людской молве, как капли воды в горном ручье. А с приходом на Кавказ ислама народные предания и подавно стали восприниматься как некие пережитки языческого прошлого.

Далее шейх начал свое повествование о встрече с казаками в 1942 году, почти шестьдесят лет назад. После боя у заброшенной штольни, он дождался выхода атамана Самохвалова на поверхность, а затем пошел за ним в гору.

Дальше пошло описание событий, которые разум присутствующих отказывался увязывать с реальностью. Якобы они при спуске в тоннель прошли несколько километров в западном направлении и достигли небольшой металлической комнаты, в которой были странные короба со стеклянными экранами и множеством кнопок. Факелы догорели, и они оказались в полной темноте, но вокруг ощущалось чье-то присутствие. Внезапно начался приступ страха, стало тошнить, кружиться голова, а из мрака вышли огромные прозрачные светящиеся люди, различимые только в кромешной тьме. Страх прекратился, люди-тени долго смотрели на своих гостей и затем заговорили. Только слов слышно не было, но Самохвалов с Саламбеком отчетливо понимали умом, для чего к ним обращаются и что хотят донести.

Саламбеку была адресована информация, что ему предстоит уйти далеко на восток, где он будет обучаться долгие годы, а затем должен вернуться в родные места и стать хранителем тайн этих гор. Самохвалову же предстояла иная миссия, его тайные существа увели с собой во мрак. Как много позже понял Саламбек, атаману предстояло стать стражем Врат в иные миры, попасть в которые можно через порталы в недрах горных систем.

− Саламбек, а вы после этого видели Самохвалова?

− Часто вижу, скоро тоже увижу. Время близко. Старик наклонил голову вниз и с губ еле слышно слетали отрывочные фразы на арабском: «Аллаhу акбар, Аллаhу акбар..».

Далее старик продолжил свой рассказ о путешествии в горных лабиринтах. После того, как атаман со светящимися существами растаяли во мраке, комната, где они находились, вдруг вспыхнула множеством огней, раздался сильный гул, потом сознание померкло.

Когда он очнулся в темноте, то с трудом различил очертания окружающих предметов, а выглянув из комнаты, увидел, что в конце тоннеля откуда-то сверху пробивался свет. Там он нашел поднимающийся коридор, который вывел его в лабиринты пещер, где Саламбека уже ждали люди, говорящие на непонятном языке.

Как позже выяснилось, это были представители одного из самых загадочных и закрытых от мира суффийских братств, а пещеры вокруг были не чем иным, как лабиринтами подземелий Гиндукуша в восточном Афганистане. Там Саламбек провел много лет, обучаясь тайным наукам у различных суффийских шейхов. Внезапно старик перевел взгляд на Семёныча, внемлющего каждому слову рассказчика:

− Ты его до сих пор ищешь? Бориса своего?

Губы Семёныча задрожали, и он еле заметно кивнул.

Старик закрыл единственный глаз и промолвил:

− Они зашли туда, куда нельзя заходить никому из живущих на земле. Теперь они так и бродят между мирами, пока срок их жизней не истечет.

− Им как-то…что-то можно сделать? – дрожащим голосом спросил старый разведчик.

− У тебя будет такая возможность. Вы о другом думайте сейчас. Шайтан опять пробрался туда, куда не следует. В тот раз он дошел до Черного Солнца, но на хвосте сидел Самохвалов, и он ничего не смог сделать. Обратного хода наружу не было – штольни взорвали. Шайтан ушел по тоннелю на запад, вышел в Крыму к своим, там на тот момент немцы были. Все эти годы в СССР входы в тоннели охраняли или же завалили, сделав недоступными. В Афганистане, Тибете, Гималаях к ним не подобраться, там их тщательно охраняли все века. От древних нам осталось многое в наследство не только в этих подземельях. Правда, все это недоступно для людей. Эти знания погубят землю в один миг, как губили уже не раз. Вот шайтаны и баламутят власти, чтобы развязать войны по всему миру. Вторая мировая, Китай с Тибетом, Афганистан, а теперь вот Кавказ – это войны за наследие древних, за их знания. Людям нельзя их давать, нельзя.

Неожиданно у Александра Ивановича на груди ожила рация: «Всадник, прием! У нас гости с востока обходят!»

Старик взглянул единственным глазом на запыленное маленькое окно, сквозь которое пытались пробиться скупые лучи осеннего солнца, перевел взгляд на Александра Ивановича и с грустью сказал:

– Мне пора. Не бросай Ису, моего внука. Он тебе кое-что передаст. Потом ему расскажешь все, что знаешь сам!

Старик привстал, повернул голову в сторону Мекки и громко произнес: «Аллаh…».

Фразу оборвал хлопок где-то на далеком горном склоне, поросшим лесом. Тяжелая пуля калибра 12,7 мм, выпущенная с полутора километров из крупнокалиберной «антиснайперской» винтовки «Барнет-50», вдребезги разнесла каменный подоконник окна, который взорвался, словно от динамитной шашки, испещрив острыми осколками камней и стекла всю комнату, и попала старику чуть ниже правого уха. Баранья папаха вместе с ошметками черепа отлетела к стене. Сидящие на ковре офицеры, получившие кучу осколков и камней, упали на пол, протирая рассеченные в кровь лица. На улице раздались автоматные очереди.

Александр Иванович, пострадавший меньше всех, схватил за шиворот Семёныча, лицо которого посекло осколками стекла, и поволок на выход. Альберт выхватил «стечкина» из кобуры на поясе и побежал следом.

Спецназовцы заняли круговую оборону и вызвали штурмовую авиацию, так как на месте высадки их ожидали только три транспортных МИ-8, а сопровождавшие их «крокодилы» вернулись на базу. На соседних склонах появилось множество боевиков. По строениям аула периодически били пулеметные очереди. Командир спецназа ВДВ и капитал Куренной, посовещавшись, решили, что пока боевики не подошли близко, прикрыть огнем и дать возможность взлететь вертолету с Александром Ивановичем с товарищами, а самим дождаться воздушной поддержки и новых транспортников.

До вертолетов нужно было метров триста добираться по склону. Пройдя полпути перебежками, отставные разведчики были прижаты к земле плотным пулеметным огнем. Работал, судя по всему, ДШК, так как здоровенные булыжники на дороге от попаданий пуль взрывались, как фарфоровая посуда. Бежавший с ними рядом десантник взял бинокль посмотреть, откуда ведется стрельба, чтобы по рации скорректировать снайперов. Но как только он высунулся из-за земляного вала и блеснул оптикой, незамедлительно с дальнего склона раздался хлопок, а через мгновение куски головы десантника разлетелись в разные стороны вместе с разбитым биноклем.

Радиоэфир наполнился криками: «У нас двухсотый. Снайпер на восточном склоне». Через какое-то время по позициям спецназа начали бить из минометов. Боевики пошли на штурм с северной стороны. Казалось, их было никак не менее двухсот человек. Вторая группа боевиков начала окружать место посадки. Минометный огонь начал усиливаться. Эфир все чаще и чаще разрывало сообщениями о «двухсотых» и «тяжелых трехсотых». С лесополосы нагло работал снайпер, не давая высунуть головы. Несколько мин попало по домам аула, присыпав местных жителей камнями. Тяжелые пулеметы насквозь прошивали каменные стены старых строений.

Александр Иванович и Семёныч так и продолжали лежать посреди грунтовой дороги на полпути к вертолетной площадке, прячась за глиняным бруствером на обочине. Мины взрывались все ближе и ближе к ним. Семёныч практически ничего не видел. С залитым кровью лицом, он умудрился заползти в расщелину между огромным куском скалы и старой каменной кладкой сарая, в тот же момент на предыдущее место его лежки прилетела мина, оставившая здоровенную воронку на дороге.

Вдруг ни с того ни с сего Александр Иванович обернулся в сторону старого сарая, где в тот момент схоронилась живая легенда отечественной военной разведки. Рядом с сараем стоял как живой старик Саламбек, только у него были две руки и оба глаза, а от его тела шло неестественное свечение. Правой рукой шейх указывал на дверь строения. Александр Иванович несколькими перекатами добрался до убитого десантника, забрал его СВД и подсумок с патронами, подполз по-пластунски к Семёнычу и помог ему заползти в сарай.

Осмотревшись внутри, Александр Иванович вдруг заметил на земле открытый деревянный люк и зияющую в полу дыру. Потащив в темный узкий проход за собой Семёныча, которому запекшаяся на глазах кровь сильно подпортила зрительную функцию, загадочный полковник, освещая себе путь фонариком, через несколько минут достиг выхода на поверхность. Осторожно высунув голову, Александр Иванович мигом сообразил, что подземный лаз вывел его в разрушенную местными жителями боевую башню, от которой остались теперь лишь фундамент с несколькими бойницами. Семёныч, выбравшись наверх, стал промывать глаза дождевой водой, собравшейся в огромную лужу на полу башни. Александр Иванович тем временем начал наблюдать через оптику за лесополосой на склоне горы, откуда бил проклятый снайпер.

Связавшись по рации с капитаном Куренным, бойцов которого уже изрядно потрепало боем, полковник попросил его вынудить снайпера проявить себя. Куренной понимал всю опасность подобной просьбы, исполнение которой с большой долей вероятности может закончиться досадной потерей им или кем-то из его бойцов какой-нибудь ценной части тела вроде головы. Потому как с холма, несмотря на дистанцию более километра, работал снайпер очень высокой квалификации, причем из крупнокалиберной снайперской винтовки с чудовищной убойной силой, сравнимой с пулеметом ДШК.

Смекалистый капитан не придумал ничего более умного, как вдвоем с Мерином поймать в отаре здоровенного барана, нарядить его в камуфляжную куртку «горка», на голову поверх крученых рогов натянуть капюшон и веревкой примотать солдатскую каску погибшего несколько минут назад десантника. Понятное дело, что подобный фокус снайпер моментально разглядит, но показывать камуфлированного барана в полный рост никто не собирался. Связав веревкой копыта бедной животины, разведчики несколько раз высовывали верхушку его каски в проемах окон, провоцируя стрельбу по окнам дома. Затем резким прыжком в дверной проем выскочил Мерин и скатился под высокий каменный забор. Капитан Куренной понимал, что следующий, кто попытается выйти из помещения, тот и станет очередной жертвой если уж не того самого аса-снайпера, то любого другого воина Аллаха с эсвэдэшкой, которые со всех сторон простреливали и без того разбитый временем высокогорный аул.

Матерый баран, облаченный в военное обмундирование, от смачного пинка командира сводной разведгруппы полетел из дверей точь-в-точь как согнувшийся в три погибели перепуганный срочник. Через несколько метров его полет был прерван сухим щелчком с холма. Снайпер с противоположной стороны влепил пулю из СВД прямо в лоб горемычного животного, от нее со звоном и искрами слетела солдатская каска, а из капюшона вылетел отстрелянный завитой рог. Животное рухнуло на пузо, и в этот момент долетел крупный калибр в его косматую бочину, вырвав на выходе ошметок мяса размером с кулак. От этого выстрела завернутое в камуфляжную куртку тело животного неестественно сложилось пополам и отлетело на пару метров.

Это только и требовалось Александру Ивановичу, увидавшему вспышку выстрела среди деревьев на холме. Полковник прекрасно понимал, что, скорее всего, не достанет до цели, так как особых снайперских талантов он не имел, а работать с СВД на дистанциях свыше километра – так это вообще из области фантастики. Но снайпер в лесу вел себя нагло и неосторожно, понимая, что он находится вне зоны прицельной дальности обычного вооружения бойцов спецназа. Не мудрствуя лукаво, бывалый офицер нашел в подсумке убитого десантника несколько трассирующих патронов и зарядил их в магазин винтовки. И, как только увидал вспышку на холме, выпалил несколько трассеров по тому месту. Все снайперы и пулеметчики спецназа, державшие оборону на холме, были предварительно проинструктированы по рации, и более десятка стволов одновременно открыли огонь по обозначенной светящимися пулями цели. В оптику было видно, как полетели перерубленные пулями ветки деревьев, обнажая голые стволы. Больше с восточного склона выстрелов не было, а через несколько минут в небе появились штурмовики, ударившие ракетами по позициям боевиков. Те же, в свою очередь, решили более не испытывать глубину милости Всевышнего и начали отступать.

Спецназовские снайперы вернулись с позиций последними, заметно проредив гордые ряды отступающих моджахедов. К прибывшим «вертушкам» начали сносить на брезентовых плащ-накидках раненых и убитых бойцов.

Глеб Куренной курил возле вертолета вместе со снайпером Васей Ярымбашем. Только что на этот борт погрузили тела троих убитых товарищей. Старлея Хамсутдинова, лежащего на носилках с тяжелым осколочным ранением брюшной полости, мединструкторы обкалывали промедолом и пытались остановить кровотечение. Еще нескольким «тяжелым трехсотым» также оказывали необходимую помощь перед погрузкой. Сзади к спецназовцам подошел Александр Иванович с Семёнычем, на лице которого более не угадывалось признаков остервенелого работника скотобойни. Кровь он отмыл, а на лбу виднелось лишь несколько небольших порезов от осколков стекла.

− Вы пацана-проводника нигде не видели?

− Видели, он со Святым, кажется, ушел в дом.

Святым звали младшего лейтенанта Колю Новичихина по причине сугубой религиозности оного. В отряде, в принципе, все бойцы были крещеными православными. Но эта тема как-то никого не волновала настолько сильно, как Колю. Ну, придет батюшка перед командировкой на построение, благословит иконой, проведет водные процедуры со святой водой, да и хорошо. Тут надо еще учитывать специфику отряда: это были матерые головорезы, главной целью которых было физическое уничтожение лидеров незаконных вооруженных формирований. По этой причине коллектив подбирался с учетом определенных психических особенностей личности. Проще выражаясь, у человека не должно быть склонности к рефлексии и самокопанию, глубинному осмыслению замысла бытия и учету данных от рождения прав и законных интересов других индивидуумов, потому как с подобным багажом душевных прикрас глотка врагу режется значительно труднее, если вообще режется. Нужна была психоустойчивость, быстрые восстановительные способности, высокая адаптивность, нестандартное мышление, которое в основном было направлено на решение таких животрепещущих задач, как-то: подойти незаметнее, убить потише и побольше, а потом аккуратненько свалить, не наследив. Согласитесь, подобные утилитарные интересы военнослужащих как-то не очень сочетаются с высокой христианской моралью про «другую щеку» и «любовь к ближнему», особенно в ситуации, когда из захваченного языка как можно скорее нужно выкачать необходимую информацию. Здесь-то и вступает во всю красу творческое мышление, сочетающее в себе высоту «человеколюбия» Ганнибала Лектора с обыденной непосредственностью районного патологоанатома. И когда особо упертых молчунов приходится креативно разбирать на запасные части при помощи пассатижей и штык-ножа, то мысли о высоком просто не добираются ни до холодной головы, ни, тем более, до горячего сердца. Про чистоту рук вообще приходится молчать.

В ситуации же с Колей Новичихиным все складывалось как-то ровно и просто: хороший парень, окончил монтажный техникум, слушался родителей, занимался бегом, попал на срочную в 1993 году в Дагестан в погранвойска, где натерпелся в учебке от «дедушек» местного производства. Потом перевели его в другую часть, где остался на сверхсрочной. Первую Чеченскую отвоевал в разведке «от» и «до». При вторжении отрядов Хаттаба и Басаева в Дагестан в 1999-м принимал активное участие в боях, прекрасно себя проявив, и даже заработал орден Мужества. Вторую Чеченскую начал в отдельной разведроте танковой армии.

И все шло как по маслу, но однажды в бою под Ведено он попал в окружение и у него заклинил автомат. В лицо старшему прапорщику смотрел ствол боевика. Первый раз в жизни Колька столкнулся лицом к лицу с неминуемой смертью. Нет, он, конечно, все последние годы бегал под пулями и взрывами, но чтобы вот так в лоб, такого еще не было. Никакая предыдущая жизнь перед глазами у юного разведчика кинолентой не пробежала. Единственное, что он вспомнил, так это молитву, которой его богомольная бабка Дуняша научила еще в детстве и которую он почему-то одну запомнил: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя». Именно эта молитва и побежала на языке в момент, когда старший прапорщик был не в состоянии отвести взгляд от черной дырочки в стволе калибра 7,62 мм.

Ваххабит нажал на спусковой крючок, и несколько пуль попали Кольке в грудь, живот и лицо. Боевик, довольный отправкой проклятого кафира в преисподнюю, растаял в предрассветной мгле. А Николай Новичихин грустно лежал на спине, широко раскинув руки…

В госпиталь Кольку товарищи приволокли без сознания. Когда начали снимать с него обмундирование, он пришел в себя. Дальше все присутствующие и сам виновник торжества чуть не уронили челюсти на пол, так как из четырех полученных Колькой пуль, только последняя причинила кое-какой вред организму – вошла в левую щеку, выбив пару коренных зубов, и на выходе разорвала ухо. Одна из пуль попала в разгрузку, размолотила автоматные магазины и срикошетила вбок, другая разбила пополам висевший на груди штык-нож и также улетела в неизвестном направлении. А вот третья пуля попала в небольшой алюминиевый крестик, вогнав его в грудь на пару сантиметров, но так и не пробив.

Колька прорыдал пару суток в госпитале, не выпуская крестик из рук ни на минуту и, провалявшись неделю на больничной койке, взял отпуск и уехал в родной Псков, где месяц провел в известном на всю Россию монастыре. Думали, что более служить он не вернется. Но к концу отпуска старший прапорщик вернулся в родную часть как ни в чем не бывало. Поговаривали, что старцы в монастыре настояли, чтобы он далее честно исполнял свой воинский долг до конца – не время ему, мол, еще в монастырь.

С этого момента Колька очень изменился, перестал курить, да и матерного слова от него никто более не слышал. В любое свободное время он или молился в одиночестве, или посещал походный храм. В отпуск уезжал на родину в монастырь. А когда из разведроты его стали вербовать в новый отряд вместе с несколькими сослуживцами, то он, не задумываясь, пошел. Сказал, мол, что кто-то же должен делать и такую страшную работу, а я не святей своих товарищей, значит, и я буду служить с ними. С тех времен к нему и прилипло погоняло Святой.

Младшего лейтенанта Новичихина застали рядом с четырнадцатилетним внуком шейха Исой, который плакал у обезглавленного тела дедушки. Оставшиеся в живых жители аула в тот же день до заката солнца похоронили старого Саламбека и других погибших соседей согласно мусульманским традициям.

Перед вылетом к Александру Ивановичу подошел Иса с каким-то отрешенным взглядом и протянул замотанную в большую белую тряпку ветхую кожаную папку, на которой вполне отчетливо виднелось тиснение германского орла и свастики.

− Это дедушка для вас хранил. Он давно вас ждал и мне говорил, что вы придете.

Александр Иванович раскрыл папку, там были немецкие карты здешней местности, чертежи подземных тоннелей и какие-то другие бумаги на немецком. Полковник недолго поговорил с пареньком, расспрашивая у него, что ему еще известно про дедушкины тайны. Иса не сказал ничего нового. Добавил лишь в конце:

− Дедушка еще просил передать, что если вы сохраните эту тайну, то и горы будут молчать!

Глава 11. Темная территория

01 октября 2001 года, юго-восток Шаройского района Чеченской Республики.

Погибших и раненых спецназовцев отправили вертолетами на базу в Ханкалу. Полковник ФСБ Субботин Александр Иванович, которого спецназовцы за глаза называли «загадочный полковник», командир объединенной разведгруппы диверсионного спецназа капитан Глеб Куренной и командир разведвзвода спецназа ВДВ старлей Степанов, бойцов которого передали в помощь поредевшему подразделению диверсантов, посовещавшись, приняли решение не отбывать на базу и остались в ауле. Злополучная гора, где несколько дней назад произошло много загадочных событий, находилась совсем рядом. После проникновения в недра горы одного из самых загадочных персонажей современной военной истории терять время было смерти подобно. К тому же, в строю у капитана Куренного оставалось двадцать два бойца, годных к выполнению поставленных задач, еще двадцать бравых вэдэвэшных разведчиков было у Степанова, плюс Семёныч, Альберт и сам Александр Иванович − вполне грозное подразделение, учитывая высочайший уровень подготовки личного состава.

Выйдя на связь с Ханкалой по спутниковому телефону, полковник Субботин, вернулся с живым огоньком в глазах, словно и не было усталости от минувшего боя:

− Семёныч, доставай карту, которую пацан передал. Волостной со спецами над координатами покумекали, кажется, они совпадают с предполагаемым южным входом.

− Да, практически полное совпадение с затертыми стрелками на наших сканах штабных немецких карт! − оживился потрепанный боем ветеран разведки, разглядывая ветхие бумаги из переданной погибшим шейхом папки.

− Только последние три цифры привязать не удается ни к одному объекту. У меня есть одно предположение, но посмотрим на месте. На южный склон ведь с грузинской территории заходить надо?

− Так точно, товарищ полковник! – бодро отрапортовал Семёныч. – Иных вариантов, по-моему, нет никаких.

После короткого совещания было принято решение десантному спецназу скрытно выдвигаться к уже известному входу в гору, где несколько дней назад «попали» диверсанты Куренного, и организовать там засаду. С ними вместе идет Альберт, которого наедине весьма долго инструктировал Александр Иванович на предмет возможного проникновения внутрь и действий в случае выхода оттуда всевозможных недружелюбных персонажей. Проводником выделили снайпера Сашу Мясорубку, потому как для него отдельная разведрота N-ской дивизии ВДВ была родной, он в ней как раз и начинал свою службу в далеком 1995 году. Да и на момент описываемых событий почти треть взвода капитана Степанова, особенно контрактники, хорошо помнили Сашку. А все остальные бойцы были наслышаны о креативном подходе улыбчивого снайпера к вопросам возмездия врагам Родины.

Группа Куренного с Александром Ивановичем и Семёнычем погрузилась в вертушки и унеслась в южном направлении к государственной границе с бывшей союзной республикой.

Отряд старлея Степанова выдвинулся почти сразу. Из центра постоянно сообщали, что в районе находится большое количество разрозненных групп боевиков, поэтому было необходимо добраться до нужной точки, не вступая в боестолкновения и, по возможности, незаметно.

К нужному месту десантники прибыли глубокой ночью. Погода не подкачала – было сухо и достаточно тепло. Понятно, что сидеть в засаде по горло в холодной глинистой жиже желания ни у кого не возникало. Выставив дозоры и окружив проход между скалами двойным кольцом на расстоянии чуть более ста метров, Альберт, Мясорубка и взводный Степанов решили, что нужно будет организовать разведку к входу в пещеру.

− Товарищ старший лейтенант, я свою функцию, по сути, выполнил, привел вас сюда, разрешите мне в разведку. В прошлый раз я так кайфа и не словил, смотрел через оптику, как мои товарищи корячатся на земле, и ничего не смог поделать! − как-то ущемлено-просяще съехидничал Сашка.

− Да иди на здоровье! Для хорошего человека ничего не жалко, − устало ответил старлей, прижал левую щеку к радиостанции и вышел на связь со своими бойцами. − Бледный, Гопарь, приём! Давайте ко мне живо!

Скоро из темноты выплыли по одному два зловещих силуэта – прапорщик Линёв с радиопозывным «Бледный» и младший сержант-срочник Шмырёв, по кличке «Гопарь», прилепившейся к нему из-за его уголовного прошлого.

Будучи подростком из неблагополучной семьи, Митя Шмырёв еле-еле доучился в интернате, имея две условные судимости за грабежи и кражи. Последующих судимостей будущему герою передачи «Россия уголовная» удалось избежать благодаря соседу-отставнику, который приволок парня в райвоенкомат и благополучно сдал в руки «покупателей» из десантуры, тем самым заслужив пожизненную благодарность соседей по хрущевской пятиэтажке на окраине Тамбова.