Наследие предков. Том 1. Горы будут молчать

Глава 2. Любопытная Варвара

На следующий день после новогодней нервотрепки капитан Ланецкая до вечера отсыпалась в своей квартире в Смоленском переулке. Когда она, наконец, продрала глаза и немного справилась с реальностью, то начала судорожно тыкать роскошным маникюром в мобильный телефон, пытаясь найти Гену. Через двадцать минут стараний по одному из номеров хриплый инфернальный голос ответил:

– Да, любимая, вроде живой!

А через полчаса во двор дома вкатился знакомый черный «Гелик» и рокотом пяти сотен кобыл под капотом уведомил жильцов готовящейся ко сну элитной новостройки о своем присутствии. Инночка выбежала из подъезда в довольно необычном для нее обличии – в разноцветном спортивном костюме и розовой вязаной шапке со здоровенным помпоном.

Запрыгнув в авто, Инна сразу после формальных поцелуйных приветствий, принялась тараторить про острую необходимость пробить какой-то непонятный номер на клочке бумаги. Компьютерный Робин Гуд смотрел на возлюбленную стеклянными глазами, «зависая» при каждой попытке вникнуть в ее мелодичный речитатив, повествующий о вчерашнем дежурстве и встрече с загадочным странником подземки. К удивлению Геннадия все его проявления ласки и поползновения с сексуальным контекстом в этот вечер подруга обрубала на корню, вела себя чересчур напряженно и требовательно.

– Ладно, придется тебя познакомить лично с лучшим специалистом по криптографии и всяким головоломкам. За свои услуги берет он дорого, но тебе будет скидка! – поняв, что перспектива весело и беззаботно провести вечер улетучилась вместе с сигаретным дымом в приоткрытое окно внедорожника, Гена, будучи человеком неконфликтным и мягким, несмотря на особенности своей деятельности, повез упрямую подругу к одному из своих фрилансеров.

Темно-коричневые рулонные ворота небольшого утыканного по периметру камерами видеонаблюдения особнячка на Новой Риге поползли вверх, но вместо ожидаемого проезда внутрь «Гелендваген» через метр уткнулся в бронированную плиту, которая медленно и плавно утопала в боковой стене, открывая въезд внутрь огромного гаража, органично входящего в необычный комплекс строений на участке.

Оказавшись, наконец, внутри, молодые люди вышли навстречу пожилому тощему очкарику в шелковом бордовом халате и мохнатых белых тапках.

«Для полной картины «Хью Хэфнер по-русски» этому стареющему ловеласу не хватает только стаи силиконовых проституток в свите», – почему-то именно такая мысль первой посетила циничную донельзя светлую головушку представительницы отечественного следствия.

– Знакомьтесь, это Инна, а это мой старый добрый друг Аркадий Соломонович!

– Можно просто Аркаша, – нараспев прервал Генину прелюдию кучерявый лысеющий плэйбой с маслянистыми глазами и кинулся лобызать Иннину руку.

«Всё ясно, откуда такая любовь к точным наукам и женскому полу! С учетом того, что все буквы «Р» в сказанных словах были произнесены в лучшем случае как «Г», моментально делаются соответствующие выводы о национальности и генетической предрасположенности индивида к интеллектуальному ремеслу, финансовой грамотности и изящным искусствам», – Иннины аналитические способности наконец-то оправились от атаки алкогольных ядов и живо принялись обрабатывать поступающую через органы чувств информацию, при этом окрашивая ее в саркастические и откровенно глумливые тона.

Аркаша провел гостей в просторную гостиную, изысканно оформленную и обставленную антикварной мебелью.

– Инночка, желаете вина? Совершенно роскошное вино. Франция, Бордо. Недавно получил посылку от родственников, попробуйте, мой вам совет! – словно не замечая ее кавалера, любезный еврей порхал, как бабочка, вокруг симпатичной гостьи, нещадно режа ее чуткий слух своим ярко грассирующим «Р».

Пока хозяин дома возился с бокалами и штопором, Гена, зная Аркашину слабость к женскому полу, совершенно не обращал внимания на его ухаживания за своей подругой, а с интересом рассматривал картины на стенах дома, удивляясь, где же бедный еврей достает эти явно подлинные экземпляры музейных реликвий.

Инна, не испытывая ни малейшего диссонанса от явного несоответствия своего яркого спортивного облачения внешней изысканной обстановке в стиле барокко, откинулась в резное кресло, закинув ногу на ногу, и с превеликим удовольствием опустошила второй бокал Аркашиного вина. Затем чуть заметно прикусила нижнюю губу и стрельнула глазами по фигуре хозяина дома, не отводя от него пристального взгляда.

Женский угодник, в конце концов сообразив, что от избыточного внутреннего напряжения скоро «повылетают пробки», и то, что не стоит настолько увлекаться милым созданием, к тому же без пяти минут женой своего основного работодателя, вскочил с кресла и с серьезным видом заявил:

– Молодые люди, давайте ближе к делу! Чем могу быть вам полезен?

Гена с ухмылкой посмотрел на Инну, отметив, что та весьма талантливо выхлопотала себе скидку.

Инна вытащила смятый клочок бумажки из кармана, который она так никому и не показала после загадочного инцидента в отделе полиции, да и сама вспомнила о нем только этим утром. Математический гений приспустил очки с переносицы и, с предвзято-недоверчивой миной взглянув на бумажку, заунывно протянул:

– Боже ж мой! И из-за этого сущего пустяка вы беспокоили старого еврея?! Геночка, я тебе удивляюсь, это же проще простого. Более чем уверен, что это личный номер военнослужащего.

– Так это я и без тебя понял, Аркаша! Но вот, услышав совсем необычную историю этого якобы военнослужащего, я сильно засомневался, что смогу сам найти его по базе. А ты же во все базы данных и архивы Минобороны как к себе домой заходишь. Вот я и решил сразу к тебе.

– Ладно, сейчас посмотрим.

Хозяин дома взял бумажку и, шмыгнув в одну из многочисленных дверей своего особняка, исчез минут на сорок.

Вернулся Аркаша в расстроенных чувствах:

– Гена, признавайся, зачем тебе этот военный?! То, что я нашел, очень мутная история: до 2000-го года служил в отдельной разведроте танковой армии где-то в Воронежской области, а потом уже в спецбатальоне охраны особых стратегических объектов, подчиненном 12-му главному управлению Минобороны, ориентировочно под Наро-Фоминском. Еще раз этот номер вместе с несколькими десятками других пропавших без вести всплывал в докладной записке в одном из секретных архивов, однажды перехваченным покойным Борей Скупердяем. За свои проделки с секретными документами бедного Бореньку уварили в бочке с кислотой, даже не пытаясь пришить ему ни шпионскую, ни хакерскую статьи. Раз – и нет человека, как и не было! Им просто полили палисадник с цветами у его же дома!

– Ну, ты жути-то не нагоняй, да цену своих услуг не приукрашивай! – саркастически одернул собеседника Гена, тем не менее прекрасно зная, что старый еврей не врал про холодящую кровь историю известного хакера Бори Хейфеца.

– Дорогие мои, мне за это ничего не нужно с вас кроме всей полноты информации по этому делу. Знаете ли, мне хочется дожить остаток отпущенных мне лет в добром здравии и душевном спокойствии, а не как покойник Боря.

Проникнувшись трогательной речью бедного еврея, Инночка выложила все, что ей было известно про вчерашний короткий визит необычного военного в один из столичных отделов полиции.

Аркаша, грустно опустив взгляд, несколько замялся, но потом тихим ровным тоном произнес:

– Дорогой мой друг Геночка, ты прекрасно знаешь о моем теплом и искреннем отношении к тебе, но мой тебе совет – не лезь в это дело, уж больно оно отдает комитетским дерьмецом.

– Я, Аркашенька, признаюсь честно, и не планировал туда соваться, но у моей возлюбленной неистребимая тяга ко всему загадочному. Ну, пойми, не мог я ей отказать.

В свое время гениальный математик, один из самых молодых докторов наук в Советском Союзе, Аркадий Соломонович Розенблат сильно пострадал от притязаний комитета госбезопасности из-за своего непреодолимого желания выехать со всем своим семейством в землю обетованную. Периодически получая палки в колеса в своих изысканиях, Аркадий прекратил свою научную карьеру и начал вникать в основы компьютерного программирования, что к концу девяностых годов сделало его одним из самых гениальных хакеров в мире.

Природная осторожность и трусоватость сыграли на руку бывшему математику, позволив избежать больших трений с законом, потому как Аркадий работал исключительно через своих проверенных знакомых, никогда не имея дела напрямую с заказчиком. А тот факт, что Аркаша вообще не действовал в своих целях и от своего имени, отводило от него праведный гнев ущемленных его стараниями персон. Высокоумное ремесло позволило немолодому еврею сколотить приличное состояние и обеспечить безбедное существование всему своему многочисленному семейству в вожделенном Израиле на много поколений вперед. Сам же компьютерный гений редко останавливался в каком-то одном месте надолго, беспрерывно курсируя между Швейцарией, Англией, Германией и Россией. Последние же годы господин Розенблат вообще официально отошел от дел и предавался исключительно гедонистическим порывам души – от живописи и нумизматики до путешествий. Ну и, конечно же, общение с прекрасными дамами, ради которых пожилой еврей был готов на все. Или почти на все.

– Так вот, слушайте, молодежь! – менторским тоном начал вещание Аркадий Соломонович. – Через мои глаза и руки за последние два десятилетия несколько раз проходили очень странные материалы Минобороны и ФСБ. Не то, чтобы кто-то из наших на них нажиться хотел, нет, их тырили уж явно и не в шпионских целях. Ребята ломали системы просто ради любви к искусству и тяги ко всему загадочному. Единственный, кто хотел забарыжить найденные материалы, был покойный Боря Хейфиц, но он за свою жадность и поплатился: под видом шпионских покупателей на него вышли эфэсбэшные люди и передали несчастного программиста туда, откуда уже не возвращаются.

Тут Аркадий Соломонович закатил свои глаза вверх, словно сдерживая слезы, и со вздохом проговорил:

– То, что можно было разобрать в этих материалах, так это фамилии военнослужащих и координаты каких-то объектов, коих по всем раскладам и быть не должно в природе, да и со спутника их не видно. Еще попадались ссылки на какие-то архивы, вывезенные еще в 1945 году из оккупированной Германии.

Снова старый еврей закатил глаза кверху и театрально запрокинул голову то ли в молитве к Небесам, то ли скорбя о Холокосте, поди пойми его, и продолжил:

– Что касается вашего военного, то он числится пропавшим без вести с октября 2001 года вместе с двадцатью своими товарищами.

При этом рассказчик снова приспустил очки на тонком крючковатом носу и, заглянув в распечатанные им материалы, подтвердил:

– Да, все точно, в/ч 32111 под Наро-Фоминском. Настоящее имя его, если верить этой бумаге, младший лейтенант Новичихин Николай Иванович. Вот взгляните.

Инна взяла в руки бледную, плохо читаемую копию докладной записки некоего подполковника Волостных на имя начальника 8-го управления ГРУ полковника Скороспелого, в которой фигурировали имена и воинские звания двух десятков военнослужащих, пропавших без вести при выполнении служебных обязанностей в Шаройском районе Чечни второго октября 2001 года.

– Странно. Наверняка, по официальным сводкам это никогда не проходило.

– А что вы рассчитывали, прелестное создание, чтобы военнослужащих ядерного арсенала страны искали в Чечне? Да их там отродясь не должно быть по определению!

– Сильно сомневаюсь, что мой вчерашний боец был из батальона охраны.

– Ну, для того, чтобы это понять, Инночка, не надо иметь семи пядей во лбу, если докладная записка адресована начальнику диверсионного управления ГРУ. Сами делайте выводы, кого списали под видом бойцов войсковой части ядерного арсенала.

– Так столько лет прошло с того момента, как бойцы пропали, а этот вчерашний действительно как будто только что с задания топал, да и лет ему явно не больше тридцати.

– А по этому вопросу ничем помочь не могу – думайте сами, гадайте сами! Только анализируя, в какие сферы лучших ученых страны бросали в советские годы, можно предположить, что оборонка зашла далеко за пределы современных технологий.

– И какие же это сферы, если не секрет? – не унималась досужая капитанша.

– Климатическое, тектоническое и психическое оружие, методы информационной борьбы. Но напрямую мне довелось столкнуться только с одним из секретных направлений работы советской оборонки – математическими расчетами масштабного проекта подземной инфраструктуры. Не знаю, ушло ли все это дальше бумаг и расчетов, но насколько мне удалось понять суть этих проектов, речь шла то ли о создании, то ли об использовании гигантских подземных коммуникаций в нуждах обороны. Как я потом додумал сам, пытались решить задачи сверхбыстрой доставки межконтинентальных баллистических ракет в различные точки страны. Но это только мои частные выводы. Проект же был поистине колоссального размаха, потому как все новейшие данные, приходящие с Кольской сверхглубокой скважины и со всех научных институтов, связанных с геологией и шахтным бурением, прямиком шли на анализ и обработку к моим коллегам. Все мы были под пожизненной подпиской о неразглашении. К сожалению, мое участие в этом проекте прекратили в связи с подозрением в связях с диссидентами. Позже я и сам стал самым ярым противником режима. Гэбисты с меня не слазили вплоть до распада Союза. Те же, кому в дальнейшем передали мои старания на дальнейшую разработку, навсегда исчезли с научной арены. Впрочем, это уже отношения к нашему с вами вопросу не имеет. Так, ностальгирую просто.

Старый еврей снова надел образ извечной и необъяснимой национальной тоски то ли по разрушенному Храму, то ли просто вспоминал молодость. Для полноты контекста не хватало только рыдающей еврейской скрипки над ухом и талмуда на письменном столе.

Дорога обратно домой прошла в напряженном молчании. Инна не отрывала взгляда от листа с фамилиями пропавших военнослужащих. Гена осторожно предложил немного отвлечься и поехать к нему, но, поняв, что у дамы появились интересы куда более значимые, чем совместное времяпрепровождение, не стал настаивать и отвез Инну домой.

До самого утра девушка просидела в интернете, пытаясь хоть что-то нарыть по интересующей теме из открытых источников. Единственное, что примерно сходилось по датам и цифрам с интересующими ее событиями, была гибель транспортного вертолета с десантниками на борту в горном ущелье. Ни имен, ни званий найти она так и не смогла. Только на каком-то вэдэвэшном форуме попалась интересная переписка многолетней давности. Один из участников диалога, вроде как вертолетчик, писал, что никакого упавшего вертолета с десантниками и в помине не было. А было то, что якобы чуть ли ни весь взвод вэдэвэшной разведки попал в засаду в какой-то пещере на самой границе с Грузией, а ему на «черном тюльпане» довелось эвакуировать сожженные тела ребят, закутанные в брезент. Более аноним под ником «Vertuha77» нигде ничего не писал, хотя раньше был весьма активным участником форума.

Списавшись с модераторами на форуме, Инна, представившись возможным сослуживцем «Вертухи» попросила их узнать, есть ли какие-нибудь закрытые от глаз обычных «юзеров» данные для связи. Под утро пришло письмо матерного содержания с пожеланиями скорейшей смерти «долбаному чурке и всей его чурекской родне» плюс к тому вечный бан на самом форуме. Очевидно, приняв хитрую следачку за жаждущего мести абрека, модераторы отреагировали соответствующе. Но подобная досадная оказия никоим образом не смогла сломить боевой дух девушки и стремление докопаться до истины.

Ни свет ни заря Инна уже бежала в городской главк к знакомому подполковнику Юрченко, потому как точнее и оперативнее, чем он, вряд ли кто-либо смог навести справки по интересующим следовательницу фамилиям из вчерашнего списка.

Михаил Павлович, огромного роста мужик сорока восьми лет от роду, при виде старой знакомой разулыбался в усы и крепко прижал аккуратненькую головушку капитанши к своей широченной груди, предварительно боднув ее огромным пузом. Пока та приходила в себя от таких экстремальных проявлений мужской ласки, усатый подполковник уже пялился в бледную копию вчерашнего документа, на котором единственным незакрашенным маркером местом Инна оставила лишь сам список фамилий военнослужащих.

– Ланецкая, ну ты любишь подкинуть работенку в праздничные дни. Нет, чтобы пришла и раздавила пузырек коньяка по случаю праздника с нами, а ты все о своей работе думаешь.

– Миш, да ты ж меня знаешь, пока есть работа, я не засну! А вот пузырь самой лучшей «конины» с меня! – кокетливо отмазалась капитанша от совместного распития, но намек приняла к сведению.

– Инка, мужика тебе хорошего надо, чтобы лучше спалось, да чтоб башку всякой фигней не забивала! – по-отечески дал наставление раскрасневшийся полицейский, недвусмысленно намекая на свою нескромную персону.

В ответ девушка наигранно смутилась и потупила взор, словно гимназистка при виде бравого гусара. Михаил Павлович же поправил усы и воодушевленный оказанным на девушку мужским воздействием пошел озадачивать кого-то из подчиненных срочной работой.

Выйдя из главка, Инна бесцельно побрела по заснеженной улице, погруженная в свои размышления, и на автомате зашла в какое-то уютное кафе. Усевшись за стол возле окна, девушка заказала глинтвейна и начала рыться в телефоне, надеясь найти хоть кого-то из знакомых, связанных с ВДВ и способных оказать содействие по поиску данных анонимного вертолетчика с форума. Кроме двух собровцев, о предыдущей службе в десанте которых ей было точно известно, никто на ум не приходил.

– Здравствуйте, девушка! – неожиданное обращение к ней прервало безвременное залипание в телефонной книге айфона.

– Здравствуйте! – Инна подняла взор на стоящего перед ней высокого стройного молодого человека лет двадцати восьми-тридцати.

Русые густые волосы, модная хипстерская прическа с завитым чубом и выбритыми висками, благородное лицо с широкими скулами и тонким прямым носом, клетчатая рубашка, модные джинсы, дорогой «будильник» на руке − типичный московский раздолбай.

– Кажется, вы обронили, – парень протянул перчатку Инны.

– Ох, да, действительно моя. Спасибо огромное.

Инна смущенно взяла перчатку из руки галантного молодого человека с темными, как смоль, глазами, которые на внешне типично-европейском лице несколько выбивались из контекста.

– Меня Игорь зовут, вы позволите к вам присесть? – учтиво поинтересовался кавалер.

– Ну, присядьте, – заинтригованно ответила девушка. – Я Инна.

– Очень приятно.

– И мне.

Далее завязался светский разговор ни о чем, но общение с парнем было легким и непринужденным. Только голову опытной следовательницы не покидала мысль: «Да ты такой же Игорь, как я Фатима, с такими глазками и внешностью про Игоря ты будешь рассказывать Жаннам и Анжелам в дешевых клубах».

Лицо молодого человека было гладко выбрито с утра, но на нем уже к полудню пробивалась густая черная щетина. Вот поэтому и нет привычной столичному взору хипстерской бороды, иначе бы наш Игорек тут же превратился бы в Зелимхана или Дауда, причем безо всяких апелляций к «мама русская, атэц с Кауказа». Еще девушка сразу отметила, что парень практически не использовал современного молодежного сленга. Язык был очень чистым, чуть ли ни классически-литературным, не слышалось ни московского «аканья», ни малоросского «гхэканья», на концах слов согласные, словно намеренно, не оглушались. Да уж, школу парень заканчивал точно не в Москве, но никаких намеков на кавказский акцент не наблюдалось. А как умудрилась выпасть на пол кожаная перчатка, которую она точно засунула в глубокий карман короткой норковой шубки, тоже осталось загадкой.

Позже в разговоре узнав, что Игорь работает финансистом в крупном нефтяном холдинге за рубежом, сомнения в легенде влюбленного мажора развеялись почти полностью. Но поиграть тем не менее стоило, кто и зачем заслал «казачка», было нестерпимо интересно. Все же на прощание молодые люди обменялись телефонами, и Игорь с огнем в глазах обещал позвонить.

Глава 3. «Стучите, и отворят вам»

В ночь у капитана Ланецкой приключилась горячка. То ли хронический недосып и нервотрепка дали свое, то ли начала набирать обороты по выходу в свет давняя подсознательная программа против надоевшей работы. Мысли типа «Да вертись все оно, провались!», только куда более вульгарные и непереносимые для утонченного слуха интеллигентной аудитории, стали посещать Инночку с момента начала необоснованных репрессий со стороны начальства около полугода назад. Тем не менее набранные рабочие обороты до сего момента позволяли следовательнице вытаскивать бренную плоть в шесть утра из-под одеяла и волочить ее на привычное место службы. Но после спихивания всех «висяковых» дел в Инночкино производство, темпы раскрытия и служебное рвение начали неумолимо падать.

Геннадий в начале их отношений с Инной как-то осторожно поинтересовался, что же заставляет молодую и красивую даму гробить лучшие годы в подобной организации с вредными условиями труда, на что к его удивлению возлюбленная не нашлась ответить ничего вразумительного. Промямлила что-то нечленораздельное и перевела тему. Ну что ж, если нравится, бог с тобой! Но когда у его дамы сердца с незавидным постоянством после пятнадцатичасового рабочего дня остается лишь единственное желание снять стресс, раскупорив бутылку чего-нибудь покрепче, и завалиться спать, то это уже переходит все допустимые границы.

Инна и сама все прекрасно понимала, но остановиться уже не могла, подсознательно ожидая вмешательства всесильного провидения в свои обрыдлые жизненные обстоятельства. Вот у провидения, хоть и с опозданием, время нашлось и на Инночку. Рассмотрев в свете ночника ртутную шкалу около отметки «40», девушка чуть ли ни с предсмертной усмешкой подумала: «Хорошо, что хоть таким образом, а не в ванне поскользнувшись!».

Гена, узнав о болезни любимой, примчался рано утром, привез кучу всяких таблеток и, вызвав врача из ведомственной поликлиники, стал, словно заботливая бабушка, суетиться по дому, бегать в магазин и надоедливо пичкать больную лекарствами. В общем, оторвался от души за все два года знакомства, наконец-то попробовав себя в роли заботливого супруга.

Провалявшись почти сутки в забытьи, свербящий червь неуемной тяги к раскрытию тайн, все последние годы заставлявший капитана Ланецкую докапываться до истины в любом деле, начал немного приходить в себя и подтачивать сознание следовательницы стремлением к новым свершениям, нашептывая на ухо: «Поболела и хватит! Вставай с постели и иди работать!». Поняв, что подобные доводы не возымеют ожидаемого эффекта, паразит сознания начал внедрять мысль о срочной необходимости позвонить усатому подполковнику Юрченко. Что тут скажешь? Брешь в обороне, наспех отстроенной затюканным инстинктом самосохранения, была пробита. Словно через образовавшуюся трещину в плотине в измотанный, но пока еще не угробленный стараниями хозяйки молодой организм, начала притекать кипучая жизненная сила, восстанавливая все поврежденные участки и заряжая аккумуляторные батареи для новой нарисовавшейся в мозгу сверхзадачи.

К вечеру второго дня в дверном проеме на кухню, где наслаждаясь идиллией, смотрел телевизор заботливый Геннадий, нарисовалась растрепанная и бледная как моль Инночка, неловкими движениями пытаясь завернуться в белоснежный махровый халат:

– Ген, ты мой телефон не видел? Что-то найти не могу.

Гена, увидев восставшую со смертного одра возлюбленную, так и застыл с куском пиццы во рту. Потом понуро залез в ящик стола и, скрипя зубами, протянул мобильник еле стоящей на ногах трудоголичке, понимая, что горбатого исправляет, к сожалению, только могила.

– Почему он выключен!? Мне же должны были звонить! Ты это специально? – истерический накал нарастал с каждой фразой, достигнув абсолютного максимума на пятой минуте полубезумного монолога сотрудницы Следственного комитета.

Гена скучающе и отстраненно созерцал активную жестикуляцию и меняющиеся гримасы на лице любимой, вслушивался в реактивные всплески децибел в просторной кухне, не утруждая себя вниканием в суть выплеснутого вместе с брызгами слюны, и… потихоньку начинал возбуждаться. Смиренно приблизившись к разъяренной подруге, одетый в одни черные шорты Геннадий как-то неожиданно всплеснул руками, захватил отворот халата и коротким резким рывком развернул вокруг своей оси излишне заболтавшуюся спутницу жизни, слегка подтолкнув в спину, отчего та плавно плюхнулась грудью на обеденный стол. Не в силах противостоять довлеющим обстоятельствам, капитан юстиции через непродолжительное время оставила всякие попытки подняться и всецело отдалась в заботливые руки судьбы. Не вдаваясь в пикантные подробности тесных межличностных взаимоотношений влюбленной пары, отметим, что сим безудержным действом со спонтанной практикой Инниного ораторского искусства было решительно покончено.