La Critica (первая книга казанской трилогии)

На улице было пасмурно, ночью явно был дождь. Почистив зубы, я оделся в чистую одежду и уехал в город. Точнее не в город, а в посёлок Холодный, который был частью города, так что можно сказать, что я уехал в город. Мне не терпелось продолжить «погружение на самое дно».

Вечером я вернулся поздно, – около часу ночи. Машины Глеба не было, а мартовский H2 стоял. Я прошёл в гостиную, где употребил немного спиртного и «Кориандра».

*****

На следующее утро я проснулся в семь ноль-ноль. Точнее будет сказать, что в семь ноль-ноль я принял решение подняться с постели, потому что, скорее всего я не спал. Мыться и прихорашиваться не было никакого желания. Я почистил зубы и спустился вниз. Марта заканчивала свой завтрак. Если она завтракала в одиночестве, то обходилась хлопьями с молоком и чёрным кофе. И сегодняшний завтрак был не исключением.

– Доброе утро, Стальская, – с искренним дружелюбием сказал я.

– Привет, – тихо ответила она. – Там кофе ещё есть…

Я уже почистил зубы, но, желая навести контакт с Мартой, всё-таки налил себе кофе и сел напротив неё.

– Вадим… – с печальным вздохом промолвила она, украдкой кинув взгляд на мою зашитую скулу.

– О, нет-нет, Марточка, не стоит, – ласковым голосом остановил я её. – Я всё уразумел. Просто, понимаешь, под влиянием момента, я навыдумывал себе невесть что, а потом – после твоих разъяснений и после самостоятельного обдумывания – я всё… всё уяснил… и… и… Короче, Стальская, нет проблем. Я по-прежнему твой друг, ты можешь на меня рассчитывать, как… как… на своего брата. Точно! Как на брата. И даже как на саму себя. И конечно я безумно рад, что у нас с тобой произошёл этот… этот «контакт третьей степени». Большое спасибо за доверие. Ха! Правда, Стальская. Всё путём.

Она внимала моему словоизвержению со слегка приоткрытым от удивления ртом. «Какая же ты красивая», – подумал я.

– Всё-таки я считаю, что нам следует поговорить о том, что было. То состояние, в котором я сейчас прибываю и о котором я тебе говорила, оно ведь не перманентное…

– Извини, Крошка, – я взглянул на часы, однако не понял сколько они показывают. – Мне пора в город. У меня дела. По работе, конечно.

Я чувствовал, что весь взмок; из носа у меня то и дело текла сопля (или мне так казалось), и я вынужден был шмыгать. Мысли мои были далеко от этой гостиной. Перед моим мысленным взором стояла картина обстановки окунёвского оазиса – аквариумы по стенам, драпировки, подушки с вышивкой, благовония. Я страстно желал скорее оказаться там.

– Всё, я полетел. Удачного рабочего и послерабочего дня, – кинул я, почти выбегая из гостиной.

Ворота уже раздвинулись, и я приготовился отпустить тормоз, когда вдруг правая дверь открылась, и внутрь уселась Стальская. С благочестивым выражением лица я приготовился её слушать. Немного поёрзав, она начала:

– Когда я шла на этот шаг… Когда сближалась с тобой, я в мыслях – с того мгновения и впредь – представляла нас вместе. Я не вру. В моих фантазиях мы с тобой уже были неразлучны на всю оставшуюся жизнь. Я хотела… Хотела… А потом – утром – пришли сомнения, которым я не смогла сопротивляться иначе как отбросив свои наивные мечты о вечном счастье. Жизнь ведь она не такая, как представляют её себе даже самые умные и опытные люди. Что уж говорить обо мне?..

– Ты всё сделала правильно, – сухо сказал я. – Ты ни в чём не ошиблась.

– Я бы хотела когда-нибудь вернуться в ту ночь и после этого жить дальше уже как в мечте. Я бы хотела…

– А я не хотел?! – воскликнул я, не выдержав эмоционального напряжения последних минут. – Я-то думал, что мы с тобой теперь неразлучны! Что мы скоро будем жить в доме с садом на берегу моря, а Стальский будет к нам каждую неделю на ужин приходить всякий раз с новыми девками; я думал, что мы заведём огромного лохматого пса, и ты будешь его постоянно ругать за шерсть на диване. Будешь говорить: «Плуто! Опять ты смотрел телевизор на нашем диване, пока нас не было!» Я думал, что потом мы удочерим спиногрызку с дурным характером и воспитаем из неё леди…

– Всё! Замолчи!.. – она закрыла лицо ладонями.

– Мне пора. Я договорился… – мне вдруг стало смешно и я – к изумлению Стальской – рассмеялся.

– Вадим! – Стальская подняла голову.

– Извини, Марта. Мне правда надо ехать.

Это объяснение казалось мне совершенно лишним. Моё сознание не просто смирилось с текущим положением дел, но с каждой минутой находило всё новые преимущества данного положения. А что касается моего организма, то… кофе был лишним. Моё тело едва ли не било судорогами. Одежда прилипла к телу. Я боялся, что Стальская заметит моё странное физическое состояние. Марта начала выбираться из машины.

– Ты зря считаешь меня идеальной. Я могу ошибаться, – сказала она, стоя на земле и нагнувшись к дверному проёму, затем захлопнула дверь.

Это была законченная мысль. Я тронулся с места.

Вырулив на асфальтированную дорогу, я поддал газа, во многом потому что опасался, что, выехавшая вслед за мной на работу Марта, поравняется со мной на одном из светофоров. Домчав до поворота на город, я свернул в противоположную сторону, чтобы доехать до посёлка Холодного по окружной трассе.

*****

Весь наш материк – Евразия – был занят своими повседневными делами. Взрослые ходили на работу, подростки – в школу, дети до семи лет – в детский сад. Вечера люди проводили за привычными досугами. В один прекрасный день из Атлантического океана выпрыгнул ужасающе огромных размеров кит и, пролетев над Евразией, приводнился в Тихий океан. Все люди оцепенели от ужаса, наблюдая, а затем и прокручивая в памяти, огромное летящее над их городами нечто. На следующий день кит повторил свой трюк, на этот раз, выпрыгнув из Тихого океана и нырнув в Атлантику. С тех пор монструозный кит выпрыгивал из вод одного океана и падал в воды другого каждый день. Раз в день. Со временем люди привыкли, что раз в сутки над их головами проносится тело огромного кита и, улетая за горизонт, где-то за Португалией или Японией падает в воды мирового океана. Очень скоро люди привыкли и к мысли, что однажды уставший кит не допрыгнет до океана и упадёт на их города, разрушит дома, уничтожит людей. А пока… взрослые ходят на работу, подростки в школу, дети до семи лет – в детский сад.

*****

Я открыл глаза и потянулся. Мне было хорошо и легко, но вставать не хотелось.

– Проснулся, дорогуша, – томным голосом спросила вошедшая помощница.

– Да-а-а… – зевая, ответил я и, глядя на часы, спросил: – Сколько времени?

– У тебя несколько раз звонил телефон, – сообщила мне помощница.

– А. Спасибо, – флегматично ответил я и дотянулся до соседней подушки, где лежал мой беззвучный и безвибрационный аппарат.

– Ох, чёрт! – проговорил я. – Три пропущенных от Сицилии. Она меня убьёт.

Кроме пропущенных от Сицилии, телефон показывал по одному пропущенному от каждого из Стальский. Ещё была смс-ка от Марсельчика, которую я решил прочитать, оставаясь верным принципу «сначала хорошая новость, потом перезвон Владимировне». Текст сообщения был следующим: «Привет, Вадим. Сегодня среда – покерная ночь. Просто напоминаю. Эти господа, хоть и засиживаются до утра, но ведут себя тихо, – так что вы даже ничего не услышите. Звони, если понадоблюсь».

«Какой всё-таки тактичный человек!» – с восхищением подумал я. Посмотрел на наручные часы: восемь вечера… или утра. Посмотрел на часы в телефоне: двадцать часов ноль три минуты. Перезваниваю Сицилии. Первый гудок, второй гудок, третий…

– Алло, Сицилия Владимир…

– …………

– Да-да, могу, – я огляделся по сторонам, ища свой пиджак.

– …………

– Прощу прощения. Я не мог взять трубку потому что… потому…

– …………

– Понял. Да. Через двадцать минут. Двадцать пять. Нормально?

– …………

– До свидания.

Я чересчур резво вскочил на ноги и тут же лёг снова.

*****

Может это было слишком ковбойское решение – попросить одну вторую от нормальной дозы. Тем не менее, помощница Окуня, сказав их фирменное: «Принимаемое вами вещество вызывает сильное привыкание, а также наносит необратимый вред здоровью. Продолжить?», провела процедуру, и я ненадолго снова прилёг на подушки в «восточных покоях Окуня». Уже через две минуты я был другим человеком, – глубокие и позитивные мысли наводнили мой ум. Моё тело было сама собранность, концентрированность и изящество. Каждое движение – шедевр пластической гармонии.

– Я поехал. Меня ждёт работа! – с необъяснимой гордостью сообщил я своей «медсестре» и покинул оазис.

*****

В «Фанерном Пейзаже» было неожиданно много гостей.

– Здравствуйте, вы будете ужинать один? – приветливо улыбаясь, спросила девушка-хостес, а, в следующую секунду узнав меня, сказала: – А, Вадим, привет.

– Здравствуйте, – поздоровался я; я не был уверен, что знаком с девушкой-хостесом.

Пройдя через зал, я свернул за угол, в направлении указателя «Staff only».

– Сицилия Владимировна, я извиняюсь, что не выходил на связь. Я спал и… – сразу приступил я к объяснениям, как только переступил порог кабинета.

Владимировна сидела за своим столом и смотрела в монитор ноутбука.

– Ничего страшного, – рассеянно сказала она, закрывая крышку лэптопа.

Я расположился на одном из кресел для посетителей. Сицилия пристально смотрела на меня, – изучала. Я сидел и молчал, – ждал.

– Как у тебя дела? – спросила она, не отрывая взгляда. – Поесть хочешь?

Поёрзав, я ответил:

– По-разному. Нет, спасибо, я уже ужинал.

– Марта ко мне заезжала на днях, – без всякой паузы после моего ответа сказала Владимировна.

– Правда?! – удивился я.

– Да. Мы с ней поговорили… по-женски, – с этими словами Сицилия выдвинула ящик письменного стола.

Я следил за её рукой, не потому что мне было интересно, как она будет доставать очередной жёлтый конверт, а потому что я избегал смотреть в её глаза.

– Да-а-а, – протянула Владимировна. – У Марты нет близких подруг, и она решила поделиться со мной. И правильно сделала…

– Хорошо, – отрешённо произнёс я.

– Я не буду тебе пересказывать содержание нашего с ней разговора, скажу только…

У Сицилии зазвонил телефон.

– Извини, Вадим…

Я предпринял попытку выйти из кабинета, но Владимировна энергичным жестом велела не беспокоиться.

– Да, моя хорошая.

Абонент что-то говорил Сицилии, и она улыбалась.

– Скоро приеду. Верочка помогла тебе сделать уроки?

«Наверное звонит её маленькая дочка», – подумал я. Мы (за себя говорю точно) ничего не знали о частной жизни нашего куратора.

– Хорошо, заинька, мама скоро приедет, – ласково промолвила Сицилия и нажала «отбой».

С нежной улыбкой она посмотрела на экран своего телефона и, с быстро посерьёзневшим лицом, вернулась к общению со мной.

– Что ты употребляешь, Вадим? – спокойно спросила она.

Когда меня спрашивают без обиняков, я отвечаю так же. Итак, я коротко и ясно ответил на вопрос Сицилии. А потом ещё перечислил несколько наименований более лёгких веществ.

– И алкоголь, конечно, – без всякой бравады добавил я. – Но, совершенно не курю табак.

Сицилия откинулась в кресле и задумалась. Я хотел вернуться к теме о её разговоре с Мартой, но Владимировна снова заговорила:

– Я не собираюсь читать тебе нравоучения. Требую от тебя единственную вещь: рассчитай ресурсы своего здоровья таким образом, чтобы их хватило на выполнение работы, за которую ты взялся. Договорились?

Я утвердительно кивнул, а спустя две секунды сказал:

– Само собой разумеется.

Дальше было следующее: Сицилия Владимировна достала из ящика стола жёлтый конверт, а я его взял. Потом мы распрощались, и я уехал к себе на городскую квартиру.

Гомофобия мне так же противна,

как коррупция

Г. Стальский

«Неумение читать-отправлять СМС-сообщения

как признак солидного человека и

другие заблуждения аутсайдеров

прединформационного общества…»

Фраза, вырванная из контекста алкобреда Г. Стальского

Глава о дне, когда проходила запись семнадцатого выпуска «Пьяного Дивана»

– Ты давно заходил на почту газеты? – спросил Глеб за завтраком.

– На «[e-mail]»?

– Да.

– Вообще не заходил. Что мне там делать? – удивился я.

– Ц!..

– Стальская же ведает служебным мобильником и почтой, – сказал в своё оправдание я. – Она что-то такое говорила, что там много писем от соотечественников с активной гражданской позицией.

– Надо ознакомиться, – сказал Глеб, отправляя в рот ещё один кусок обмакнутого в варенье блинчика.

– Давай посмотрим, – предложил я и потянулся за компьютером, который стоял на середине стойки.

Набрал код и логин, вошёл в почту.

– У-у-у!.. Нет, на это надо выделить отдельный… отдельную жизнь, – сказал я.

– Предлагаю простой способ отбора тем, – сказал Стальский с коварной улыбкой.

– Забесплатно не работать? – смеясь, спросил я.

– Ага.

Стальский молча доел свой завтрак, и Джессика принялась убирать со стола.

– Ты не будешь совсем ничего есть? – спросил меня Глеб.

– Неа, что-то не хочется, – ответил я.

Я решил уточнить один беспокоивший меня момент:

– Глеб, работа над новым номером продвигается?

– Да, не беспокойся. Отдыхай спокойно.

– В этом номере сплошная реклама? – спросил я.

– Да, пока в этом номере сплошная реклама, – подтвердил Глеб. – Не считая свадебной статьи и последней страницы. Как, кстати, у тебя с ней?

– С последней-то страницей? Всё хорошо, даже замечательно. Сицилия сказала, что я уловил самую суть. Сказала, чтобы я продолжал в том же духе…

– Ты уже передал материал сестре?

– Да-да, она уже внесла его в макет. С этим проблем нет, – я поглядывал в кухонный шкаф, где стояла банка с надписью «Кориандр».

Я не мог дождаться, когда Стальский пойдёт наверх собираться, и я употреблю «камня». Очевидно, Стальский не закончил разговор со мной. Он поправлял якобы криво стоящие мелкие кухонные приборы, вертел фруктовницу, как бы ища наиболее красивый ракурс, потом приступил к перекладыванию фруктов.

– Ты что не идёшь собираться? – спросил я. – Сам же хотел сегодня приехать пораньше. Подготовиться.

Глеб тяжело вздохнул и, продолжая менять местами фрукты, задал вопрос:

– А до каких пор ты намерен «отдыхать»? Может пора бы уже остановиться?

Я посмотрел на часы. Стальский замахал рукой со словами:

– Нет-нет, я не собираюсь тебе говорить, что делать. Просто любопытствую. Ты ещё не «коснулся дна»? Ты же жаждешь полного погружения.

Он знал, чего я жажду. А я знал, что уже близок к цели.

– Ближайшая суббота… или воскресенье будет последним днём, – без тени сомнения в голосе ответил я.

– Ладно, – удовлетворённо проговорил он. – Если потребуется какая-то помощь… ну, я не знаю какая… любая, то…

– Спасибо, Стальский, – сердечно поблагодарил я. – Но я не собираюсь озадачивать тебя борьбой с моей зависимостью. Мне просто стыдно это делать.

– Понятно, – грустно усмехнулся он. – Получив приличные деньги, ты не инвестируешь в недвигу – как умный, не покупаешь дорогущий автомобиль – как дурак, а садишься на иглу – как… кретин. Это тоже классика жанра.

– Да уж, – подтвердил я.

– Ладно. Я собираться.

– Ступай, малыш, – добрым голосом напутствовал я.

– Пойду, – он сделал два шага в сторону выхода.

– Постой, – остановил его я.

Глеб остановился и обернулся.

– Хочешь знать, на что это похоже? – спросил я.

Глеб утвердительно кивнул. Я на мгновение задумался над формулировкой.

– Это как будто у тебя есть сверхспособность или… лучше сказать… Тебе когда-нибудь снился сон про прекрасную женщину, в которую ты влюблялся, а потом целый месяц или даже дольше ходил и мечтал встретить хотя бы отдалённо похожую на неё наяву?

– Да… Да. Был такой сон, – ответил Глеб.

– Вот представь себе чувство от влюблённости в прекрасную фею, которая создана только для тебя, прибавь к этому чувство неуязвимости от сверхспособности, присовокупи ощущение полной свободы желаний и действий, и умножь всё это на тысячу. Ты получишь растягивание своей сущности по всему мультиверсу. Это я ещё на полпути.

– Понятно. А когда ты прекратишь, что с тобой произойдёт?

– Когда я прекращу и переломаюсь, я впаду в тяжелейшую депрессию. Я буду сидеть на лавке возле своего подъезда и смотреть в ночное небо, ища заплаканными глазами свою Маргариту. Так всё и будет, малыш, ибо героин – это любовь на всю жизнь.

Было бы – не дал, жалко что ли…

Бог

Г. Стальский

Глава о шестом номере

La

Critic

’и

«Рецензия на фильм

Я – Аронов В. – посмотрел очередной фантастический фильм с Томом Крузом в главной роли. Фильм называется «Грань будущего»… …тот, кто плохо отзывается об актёрском даровании Круза, извините за выражение… …каждый фильм уникален и глубоко философичен; я выступаю за то, чтобы фантастические фильмы с Томом выделить в особый жанр, ибо вся остальная фантастика поражает своей убогостью. В завершении скажу, что когда я вырасту, то хочу стать Томом Крузом; извини, Джулия Робертс. Спасибо за внимание. А.В.А.»

– В этой рецензии сквозит твой эгоцентризм, – сказал Глеб, когда поднял глаза от монитора.

– Спасибо?.. – неуверенно проговорил я.

– Я не в том смысле, что это хорошо.

– То есть как? Разве не в этом смысл гонзо-журналистики? – я сделал наивное лицо.

– Ты даже меня начинаешь раздражать своими текстами, а представь себе, что будут чувствовать читатели, – вкрадчиво и мягко сказал Стальский.

Я закручинился. Стальский продолжил:

– Не надо…

– Стоп! – остановил его я. – Мы сейчас не «разбираем Аронова», а пишем рецензию на фильм, который кинотеатр «Peace» показал нам бесплатно, в надежде на то, что жители нашего города, прочитав нашу газетёнку, согласятся посмотреть его, да ещё и, желательно, в этом кинотеатре. Что ты можешь сказать про фильм?

– Ну, в этом фильме много голливудского: немотивированное желание умереть ни за нах…, китайское оружие в истинно американской армии, Том, Круз, долбоё… в сапогах, долбоё… без сапогов… Короче, я всё это (кроме временной петли) уже видел в «Звёздном десанте». Но он хоть классикой признан!

– ?!..

– А да! Нормандия! Высадка в Нормандии!

– А как тебе такой знакомый во все времена и во всех странах спорт, как бег от призыва. Ловко герой Круза семенил от загребущих рук суровых парней в камуфляжной форме, – я улыбнулся, вспомнив кадры из фильма; Марта в этот момент – там, в кинотеатре – смеялась.

– Это да, – согласился Глеб. – Тебе, конечно, видней.

– И ещё согласись: здорово он в конце «Новодворскую» подорвал, – припомнил я кульминационный момент.

– Да… Но в целом, я не впечатлён.

Я загрустил, потому что надеялся, что Глеб мне подскажет: за что ещё похвалить этот фильм. Я начал размышлять вслух:

– Мне, наверное, сама мысль нравится. Мысль о том, что можно, не старея, совершенствоваться изо дня в день в любом деле, а потом соблазнить первую красавицу, поразив её своей возросшей харизмой.

– Билл Мюррей с тобой согласится.

*****

Хрюшки бегали по огороженной площадке перед новым ЗАГСом и весело визжали. Две телекомпании и множество фрилансеров снимали вступление и ждали начала игры.

– Семь часов вечера – хорошее время для представления, – похвалил я инициативу Стальского, который сидел рядом на лавке и курил папиросу.

– Конечно, – лениво ответил Глеб. – Ведь сегодня не выходной, чтобы начинать утром.

Итак, хрюшки бегали по загону, резвились и веселились, прятались и снова появлялись из-за снопов сена. На спине у каждого из трёх поросят был рюкзак с некоторым количеством La Critic’и, примерно по тридцать три экземпляра. Это была октябрьская «Золотая Сотня» La Critic’и. Желающий получить пронумерованный и подписанный нами троими экземплярчик, платил сто рублей, надевал сомбреро, распорядитель запускал его в вольер, где «читатель» ловил одну из хрюшек и брал из её рюкзака один экземпляр «Золотой» La Critic’и. Проще не придумаешь.

– А зачем всё-таки сомбреро, – усмехаясь, спросил я.

– Чтобы с-с-с-мешнее было, с-с-с-с!.. – изображая сиплый голос своей сестры и её манеру смеяться, ответил Глеб.

Я заметил, как по дамбе пронеслась бордовая Bentley нашего приятеля Шубы. Через три минуты Егор подошёл к нам.

– Так и знал, что вы здесь сидите, – толкая меня в плечо, чтобы я подвинулся, сказал Шуба. – Давай.

– Что давать? Иди – лови свинью, – сказал я, чем вызвал на лице Егорки скептическое выражение.

Не в силах больше шутить шутки, я достал из-за пазухи мятый экземпляр золотой La Critic’и и отдал его Шубе.

– Так-то лучше, – с любовным трепетом промолвил Егор, разглаживая газету. – Помялась, моя хорошая.

– Зацени: я нарисованному тебе письку пририсовал, – сказал Глеб.

Шуба открыл предпоследнюю страницу и убедился, что в комиксе про него, у его персонажа синей шариковой ручкой пририсована писька.

– Дебил, – резюмировал Егор.

– Масштаб – один к одному, – заметил я.

– Fuck you, – парировал Егор. – Размер моей письки – рост Аронова, и это в расслабленном состоянии.

Мы лениво посмеялись. Нас порядком разморило клонящееся к закату солнце. Сегодня к счастью был прекрасный день «бабьего лета».

«И-и-и!.. Первый пошёл!» – в громкоговоритель объявил распорядитель.

Кстати сказать, нам этот перформанс ничего не стоил. А почему? А потому что на одном боке каждого поросёнка было написано «La Critica», а на другом боку – «Стейк-Хаус “Торнадо”» и адрес. Распорядитель между делом раздавал флаеры на скидку в это заведение общепита.

– Ты что? – спросил я у Глеба. – Будешь фоткаться с девчулями?

– Неа. Сил нет. Ещё к Богомерзкому вечером надо ехать. А-а-а!.. – зевнул Стальский.

В прошедшее воскресенье я был в оазисе Окуня последний раз. На второй день отказа я вдруг почувствовал, что с меня содрали кожу. В метафоричном смысле этого выражения, конечно. Сейчас я был пьян, но облегчения от этого не чувствовал.

Но всё равно, лучше уж так сдохнуть,

чем никогда никого не любя

D-n

Глава о силе без воли

– Сегодня праздник. Мусульмане колют баранов и красят яйца, – сообщил я Стальскому первым делом, когда он появился в гостиной.

– Красят яйца?! – переспросил Глеб.

– Да, представь. Я только утром об этом узнал; из новостей.

– Хм… Тебе не кажется, что красить яйца – негуманно? – позёвывая и открывая крышку сковороды, спросил Стальский.

– Да, пожалуй, – согласился я. – Человечеству далеко до гуманности.

– Ты уже с утра?.. – хотел было спросил Стальский, но в этот момент появилась Марта, и Глеб решил не акцентировать при ней внимание на моём алконаркотическом состоянии с утра пораньше.

– Доброе утро, Красавица, – деланно глубоким и трепетным голосом сказал я Стальской.

– Что с тобой? Привет, – ответила она. – Ты только под утро приехал?

– Работа… – глубокомысленно заметил я.

Приехал я под утро, потому что ночь провёл в оазисе Окуня на Левитана тринадцать «а». Не в силах больше выдерживать психологический абстинентный синдром, я решил отложить «завязку» на неопределённое время. Глеб, конечно, ожидал такого поворота дел и не сказал мне ни слова.

– Пока ехал, вдыхал запах горящих листьев или покрышек, – всюду субботники, – так захотелось шашлыков. А? Что думаете? Хотите жареного на углях мяса? – завораживающим голосом спросил я у партнёров и Нормы (настоящее имя Джессики).

– Хоти-и-м! – весело за всех ответила Стальская.

– Надо съездить в Чудино тогда – купить всё необходимое, – зашевелился на диване Глеб.

– А я, по-твоему, где был? Всё уже куплено, – ответил я. – Даже уголь и жидкость для розжига, даже первые три места на ЧМ – 2018. Ха-ха!

– Что, готовый шашлык купил? Отраву? – разочарованно проговорил Глеб.

– Зато не надо ждать пока замаринуется. Свинину и говядину взял. На любой вкус и вероисповедание.

Все задвигались. Я сказал:

– Пойду переоденусь.

*****

В час дня наш пикник был в разгаре. Погода благоволила. Первая партия мяса была зажарена и съедена, на подходе была вторая партия.

– Ты что почти ничего не ешь, Вадим, – спросила Марта. – Сам же выступил инициатором пикника.

– Блин, пока занимался мясом, какая-то мандавошка сиганула в мой стакан! – с досадой проговорил Глеб, отвлекая сестру от допытывания меня почему я не ем, и попытался вылить верхний слой пива из своего бокала.