Дракон на мою голову: Воровка с секретом

– Нет, – подтвердил его догадку чародей.

– Они жили долго и счастливо, это не про меня, – немного расстроенный, что «богатая» рыбка сорвалась, напомнил о своей холостяцкой привычке Юст.

– Боюсь, этого и не будет, Гедеон, – сочувствующе отозвался Мэрик. – Она… умирает…

– Умирающая старушка-баронесса? – хмыкнул Гедеон, повеселев разом.

– От судьбы не уйдёшь, – кивнул своим неутешительным мыслям чародей, почему-то не оценив юмора. – А, возможно, ты даже будешь этому не рад.

– В картах я, и правда, хорош, – задумчиво пробормотал Гедеон, игнорируя последнюю фразу старика. – Главное знать, с кем играть, и уметь вовремя остановиться, – усмехнулся, напоминая себе главные правила, если которых не придерживался, попадал в сложные ситуации. – И даже готов рискнуть, ради благого дела, – тут лукавил, потому что играл и по делу и без… – Но жениться, – аж выплюнул слово. – А нельзя ли как-то обойтись без этого? Ну, не знаю, опоить баронессу и вынудить подписать документы о наследовании. Останется лишь дождаться того счастливого дня, когда она умрёт, – цинично рассуждал, хотя в этом была толика прагматизма. – Её даже убивать не надо. Ты сам сказал, что она и так скоро умрёт. Или… – Гедеон прищурился, с подозрением глядя на Мэрика, – она потому и умрёт, что я ей в этом тоже должен помочь?

Даже мысль об этом категорически не нравилась. Он был вором, а не убийцей.

– Нет, что ты. Ни в коем случае. Баронесса – чудесный человек. Милый, добрый, нежный, чуткий и очень воспитанный.

Пока чародей перечислял плюсы женщины, Гедеон кривился, будто говорили не о достоинствах, а о жутких недостатках, с которыми ему придётся мириться. А что самое дикое, картинка, которую только расписал старик, никак не сходилась с той, которую он нарисовал себе.

– Ты хоть понимаешь, что я её полная противоположность? – пробурчал Гедеон. – Где она и где я? – Нет, он не преуменьшал свои заслуги, себя принимал таким, как есть, но, однозначно, понимал, насколько полярен был с баронессой. – Зачем ей связываться со мной?

– У каждого человека есть желания и слабости.

– Я стану её слабостью? Или желанием? – а от этой мысли аж тошно стало. Старуха, он и желание… И плевать, что Мэрик образно выражался.

– Ты станешь для неё всем, – совсем не порадовал ответом чародей.

– Я бы рассмотрел другие варианты, – пасмурнел Гедеон. – Она старуха, умирающая… нужно припугнуть, пусть оставит наследство, – настаивал на своём плане Юст.

– Просто «наследство» не подойдёт! Тебе нужен её титул, – напомнил Мэрик.

– Но я даже не буду знать, как к ней подступиться. И что с ней делать потом…

– О, – похлопал его по плечу Мэрик. – Ты сможешь, я в тебя верю! Ты, частично благороден по крови, по крайней мере, твоя мать была сильной полукровкой Дива, тебе, конечно, мало уже досталось сил, и всё же. Человек меняется, если того хочет.

– Но в том-то и дело, – возразил Гедеон. – Я не хочу! Мне нравится мой образ жизни! Меня устраиваю Я!

– Но теперь в твоей жизни будет Рома, а это обязывает. Ей нужно воспитание, а это может дать только баронесса. Ей нужна женская рука, в вашем случае, ей это может дать только баронесса. Ей нужен дом, тепло, ласка, любовь – и это ей может дать только баронесса.

– Я думал, баронесса для меня, – хмуро подытожил Гедеон. – А, оказывается, на ней я должен жениться, чтобы устроить Рому, – пристально смотрел на чародея, чтобы не пропустить момент, когда его слова откажутся промахом. – Рому, из-за которой у меня могут быть, и, скорее всего, будут проблемы? – разжевал свою мысль, которая даже звучала какой-то до смехотворности глупой и нелогичной. – Рому, которая мне никто, но которая под смертельным приговором де Декара с момента рождения? Рому, которая мне уже стала, точно заноза в заднице, хотя я за это ни черта не получу кроме геморроя и, вероятней всего, мучительной смерти.

Мэрик на миг призадумался, явно оценивая, ничего ли не пропустил вор:

– Да, всё верно, – флегматично кивнул чуть погодя, словно Гедеон говорил о чем-то несущественном.

Юст оскалился:

– Напомни-ка, старик, а зачем это всё мне?

Мэрик открыл рот, желая сказать нечто значимое, но так, как дураком не был, и понимал, что любой его довод разбивался о банальный аргумент: «Гедеону на это глубоко плевать. Это не его дело!» – вновь закрыл.

– Именно, – не без толики злорадства покивал Гедеон, прекрасно осознавая свою правоту.

– Это странно прозвучит, но, поверь, тебе это понравится, – всё же обронил Мэрик. И посмотрел на Юста так, словно ни то сочувствовал ему, ни то завидовал.

– И эта ещё одна причина не желать влезать в это дело! – буркнул вор.

– Ты благородней, чем хочешь показаться, – мягко пробормотал Мэрик. – И баронесса это должна сразу оценить! Точно! – заулыбался своим мыслям. – Ты станешь для неё рыцарем на белом коне!..

Гедеона словно заставили прожевать лимон целиком.

– Никаких розовых пони. Нет уж! – категорично помотал головой Юст, уже готовый сбежать из этого пекла. – Единороги сдохли, старик! Я не спаситель, и у меня нет белого коня!

– Это будет точное попадание. Вот увидишь, – не слыша вора, улыбался Мэрик где-то на своей воле. – Слушай…

Вот тогда-то и родился гениальный план по завоеванию баронессы.

А потом начался долгий и мучительный путь для каждого.

Он как узорчатые стяжки и паутинки на большом полотне, прокладывал жизненный путь для всех и каждого, кто был так или иначе в этом замешан. А что самое главное, хитросплетения множества судеб тоже становились витиеватей, богаче и ярче… Появлялись новые всполохи, указывающие на рождение новых душ.

Мэрик исчез также внезапно, как и появился до этого, только оставил после себя некоторые инструкции, которым Гедеон следовал неукоснительно несколько долгих лет.

По крайней мере, следовал по мере своих возможностей и характера Ромы.

ГЛАВА 10

Семь лет спустя

Рома пятой точкой ощущала неприятности. Внутри нарастал ком напряжения и ожидания чего-то очень и очень нехорошего. Он, словно назойливая муха, которую никак не удавалось прогнать.

Рома привыкла доверять своим чувствам, потому что они ещё ни разу её не обманули…

С тех пор, когда дар в ней стал мощней и ярче, – а это случилось, когда умерла Вильяма Дела Бринг, заменившая маму, – именно в тот день, когда у баронессы случился сердечный приступ, у Ромы и раскрылась эта особенность.

Это было два года назад.

Недоброе предчувствие выжигало в сердце Ромы дыру, не позволяя сосредоточиться, и всё куда-то тянуло…

Она решила найти источник, не дающий покоя.

И нашла.

Баронессу… уже без чувств. В саду, в оранжерее, где любила заниматься цветами. Она лежала прямо на земле между редчайшими кустами роз.

Как оказалось позже, сердечный приступ скосил её буквально сразу.

Но прожила она ещё несколько дней, и лишь однажды пришла в себя, правда, ненадолго.

Гедеон всё это время сидел у её ложа. Не ел, не пил, рычал на других, чтобы не мешали отдыхать его любимой. Он до последнего не хотел верить, что она умерла. Точно ума лишился: твердил, что она просто устала и вот-вот проснётся.

Жутко было на него смотреть. Всегда жизнерадостный, наиграно циничный, с неуёмным чувством юмора и здоровым сарказмом, Юст угасал на глазах, превратившись в пожилого, блёклого, вечно недовольного, обозлённого человека. За несколько дней он едва не угас вместе с Вильмой и буквально чуть не потерял себя…

Никто его не осуждал, наоборот, Рома, подслеповатый и глуховатый Крайв – главный по хозяйству в замке; и древняя, как сама жизнь, Миссил – некогда нянюшка и любимая помощница Вильмы, которая, к слову, вообще от горя собиралась уйти вслед за любимой доченькой, – поддерживали его, как могли. Они знали, как сильно он любил их госпожу, и в благодарность за его чувства к ней, были готовы ему помогать и дальше.

Гедеон не был готов к такому удару.

Твердил, что она не умрёт.

Требовал найти чародея Мэрика, уверяя, что тот спасёт баронессу.

– Прости, – прошептала ему Вильма в тот роковой день, когда единственный раз вынырнула из небытия и то, только для того, чтобы уйти от него навсегда.

– Вильма, – едва не разрыдался Гедеон, стоя на коленях перед постелью любимой и держа её за руку. Припал губами к прохладной ладони:

– За что… Милая, за что простить?

– Я не смогла сделать тебя счастливым…

– Не правда, – горячо возразил Юст, неустанно целуя её пальчики. – Ты самое счастливое, что случалось в моей никчёмной жизни.

– Льстец, – ему показалось, что она даже улыбнулась.

– Я всегда говорил, что не заслуживаю тебя. Ты слишком хороша для такого забулдыги и невежды, как я.

– Мне придётся оставить тебя… – её голос источался, силы покидали тело.

– Нет! – рыкнул Гедеон, словно это могло изменить происходящее. – Ты не посмеешь…

– Заботься о нашей девочке. Я люблю вас… тебя… – это вообще шелестом ветра показалось, и в следующий миг Вильма обмякла.

Тот крик боли и отчаяния Рома помнила и по сей день.

Это был глас смертельно раненого зверя. Отец с тех пор часто пропадал, смерть баронессы его сильно подкосила. Моральный дух, желание жить.

Иногда Роме казалось, что отец упорно искал смерть – на дне бутылки, в драках, в рискованных делишках, прикрываясь необходимостью кормить семью, занятостью, усталостью.

Бывало он пропадал на пару дней, бывало и на неделю, но Роме всегда удавалось его найти, либо кто-то из его приятелей приносили о нём весточку.

Но сейчас что-то было не так… Неделя уже прошла, от отца ни слуху, ни духу, а ведь Рома не прекращала надеяться, и время от времени дёргала знакомых, которые, по её мнению, могли быть в курсе дел Гедеона.

Она уже уставала от его затянувшейся депрессии.

Рома, вообще-то, тоже потеряла близкого человека. Вильма была чудесной и очень доброй. Если бы не её чуткость, терпение и любовь, страшно представить, кем бы выросла Рома. Отец был хорошим, но о воспитании и развитии девушки не знал ничего. И хотя она для глаз всех и каждого оставалась парнем, – этой легенды приходилось придерживаться по настоятельной рекомендации Мэрика, – Рома в любой момент могла преобразиться в девушку. И вести себя соответственно. И всё это благодаря Вильяме…

Она появилась в их жизнях в нужный момент, и каждому из них дала частичку себя: Роме – знания, воспитание, любовь, нежность, а Гедеону – сердце и душу. Она была солнцем, осветившим двум потерянным существам, жизнь.

Поэтому её уход и для Ромы стал болезненным испытанием, но, как бы сурово не звучало – жизнь продолжалась. Нужно было найти силы, чтобы двигаться дальше.

Рома их нашла быстрее отца!

А как помочь ему, пока не знала…

Зудящее чувство вынудило Рому подойти к окну в своей комнате. Она привычно посмотрела на улицу через стекло, стараясь в темноте хоть что-то разглядеть. Ночь, дождь, не утихающий который день, ни души…

В следующий миг отшатнулась.

Молния сверкнула прямо перед ней, сноп искр пробежал по поверхности, выжигая буквы, словно язычок пламени, скользящий по запалу: «Будь в таверне «Ключ» через час, иначе Гедеон умрёт!»

Сердце пропустило удар.

А вот и неприятности подоспели.

Рома хотела перечитать сообщение, но от него не осталось и следа.

Она сжала пальцами подоконник, пытаясь сосредоточиться.

Это послание было магическим, пусть и простеньким, не требующим много сил, но будь Сверхи неладны, МАГИЧЕСКИМ!

В сознании чётко пульсировало: «Гедеон влип!»

И влип по крупному!

Но главное жив!

Если, конечно, это не уловка, чтобы выманить её…

А зачем?

Рома искренне сомневалась, что кому-то интересна, хотя уже какое-то время не жила «в тени», как её приучали долгие годы.

Запугивания Гедеона и Мэрика, что якобы она должна оставаться «неведимкой» для остального мира, иначе до неё доберутся сильные мира сего и убьют, со временем стали казаться бредом двух людей со странностями.

За двадцать один год ей никто толком не интересовался.

На вечеринки и балы – не ходила, друзей не заводила, не светилась в самых популярный точках города и даже промышляла воровством инкогнито.

Не то, чтобы любила, но ради выживания брала заказы вместо отца, который в это время где-то загуливал. Мелкие, но позволяющие не умереть с голода. Работала обычно по наводке – так было вернее, да и сама могла выбирать – подходило ей или нет, потому что воровать у бедных и обездоленных считала ниже своего достоинства.

Так что да, воровала…

Был такой грешок.

Как бы Вильма не старалась привить хорошие манеры, дать образование, научить быть леди, пацанку, самостоятельно выживавшую до тринадцати лет, полностью вытравить из Ромы так и не смогла. Это уже было в крови, на подсознательном уровне. Стремление выжить любой ценой, а если брать в расчёт, что и Гедеон упорно поддерживал мысль, что ей нельзя светиться, иначе проклятие, которое было наложено на род её матери настигнет и Рому.

Поэтому она в свет выходила парнем, и только дома могла не заморачиваться по поводу своего вида, а о магии в общественных местах – так и подавно думать было нельзя! Рома была вне закона с самого рождения! Хотя и носила амулет матери, который, по словам папы, обладал защитным эффектом и скрывал её от Гильдии Сверхов.

Поэтому магией почти никогда не пользовалась, хотя та порой очень жгла руки и грудь, готовая вырваться наружу.

Рома научилась её скрывать, игнорировать… А отсутствие одного заменяла другим, ведь благодаря трудам и урокам Вильмы научилась прекрасно вживаться в различные роли, что не могли не оценить родители.

Правда, оценивали каждый по-своему.

Баронесса радовалась её успехам – у девочки есть шанс удачно выйти замуж, если, конечно, Гедеон разберётся с проклятием. А отец, видя истинную личину дочери, искренне гордился – дочь блещет талантами, которые очень могут пригодиться в реальной жизни. Особенно в её случае.

Рома одарённая, смышлёная, ловкая, хитрая… вся в него!

Гедеон в шутку развивал в дочери способности к воровскому делу, объяснял тонкости, делился опытом и давал советы, если она не справлялась с заданиями.

А когда после наставления Мэрика, – уделить пристальное внимание стабилизации сознания, чтобы никто из вне не мог просто так в нём похозяйничать, – Гедеон, выделяющийся как-раз таким умением, полезным для его дела, – начал заниматься и с Ромой.

Вначале скептически настроено, потому что это редкая особенность, и мало кому её удавалось развить до высокого уровня. А затем с интересом и даже азартом – Рома и в этом умудрялась его поражать. Она отлично контролировала свои мысли, для убедительности подгоняла воспоминания, и врала с таким успехом, что мог позавидовать сам бог лукавства.

Гедеон был в восторге от дочери.

Девчонка была чертовки одарённой и схватывала всё на лету, со временем даже совершенствуя навыки, что уж говорить о её магических талантах?!

Плутовка-воришка!

Но жене об этом ни-ни.

Он ведь обещал…

Но как бы не обещал любимой завязать с воровскими штучками и вести правильный и благородный образ жизни, увы, временами нарушал клятву.

А как ещё бы они могли выжить? Ни у кого из них за душой не было сбережений, работать, как другие – не умели, поэтому он, для глаз и ушей Вильмы, придумал себе простое занятие и приносил деньги, а баронесса радовалась, уверенная, что он изменился.

После смерти Вильмы он перестал таиться…

Видимо, взялся за дело, которое не осилил, вот его и поймали.

Будут требовать выкуп? Или придётся доделать работу за отца?

Стоп! Никто не в курсе, что она его подменяет… По крайней мере, она не светилась, никому ничего не говорила.

Из домочадцев никто вопросов откуда деньги не задавал – они привыкли молчать и делать свои дела, главное, чтобы Гедеон и Рома подбрасывали какие-нибудь суммы на покрытие всех затрат на замок, на пропитание…

Сверхи раздери предателя, кто бы он ни был!

Неужели медальон, который, как её заверили – сильный артефакт сокрытия, – больше не работал?

Чёрт!

Сейчас даже нет времени, чтобы это как следует обдумать.

Надо спешить. И так застоялась…

ГЛАВА 11

В таверну «Ключ» Рома прибыла с точностью самых строгих на пунктуальность эльфов. В непромокаемом плаще, с капюшоном, который не сбросила, войдя в помещение.

Окинула таверну беглым взглядом, глазами скользя по лицам и интуитивно пытаясь определить, на месте ли тот гад, что прислал записку.

Вроде никого подозрительного.

С десяток человек, почти все явные забулдыги и алкоголики. Громкие, пьяные… за полупустыми столиками, но с огромными стаканами пивухи. Несколько гостей неспешно ели, с деланным безразличием смотря на творящееся внутри.

В таверне пахло кислым и жареным.

Что ж…

Рома ступила внутрь. Значит, нужно подождать.

Но только прошлась до последнего столика в углу, намереваясь присесть, за спиной раздалось:

– Гляди-ка, явился не запылился, бородавочник, – до отвращения и боли знакомая кличка аж резанула слух.

– Это родинка, тупица, – на автомате брякнула Рома и повернулась, уставляясь на Лукку.

А это, однозначно был он, хотя сильно изменился: обросшая щетиной морда стала мясистой, припухшей. Он явно налегал на алкоголь, а может и на запрещённые вещества. А ещё лицо прорезали множественные шрамы.

Внешность не из приятных, и теперь, по сути, отражала его внутренний мир.

– В ногах правды нет, садись, – скабливо ухмыльнулся Дарвич.

– Спасибо, постою, – огрызнулась Рома, хотя пятой точкой ощущала, что именно этот мерзавец и есть хозяин записки.

– Присядешь, если хочешь узнать условия… – подтверждая догадку, Лукка её таранил пристальным, не обещающим ничего хорошего, взглядом.

Кивком повторил приглашение-требование.

Рома скрипнула зубами, но послушно села за пустующий столик.

Лукка занял место напротив неё.

– Всё такой же заносчивый и дерзкий, – на своей волне болтал Дарвич. – Смотрю, так с тебя и не сбили спесь, сладенький мальчик?

– Где мой отец? – Роме надоело выслушивать больные фантазии Лукки.

– Отец, – передразнил её парень, не скрывая желчи.

– Да, отец! – была настроена решительно Рома.

Признаться, это не первая их встреча с момента, когда она покинула Исхол. Буквально пару недель назад, Рома, забирая наводку в тайном месте одной из забегаловок, где условилась с наводчиком Гедеона и, уже выходя из помещения, столкнулась с Луккой.

Она его узнала мгновенно по злым светло-коричневым глазам. А он… вроде нет. По крайней мере, так показалось тогда. Дарвич даже ни на один лишний миг не задержал на ней внимания, торопясь внутрь. Протаранил плечом, проходя в забегаловку, и был таков. Рома быстро накинула капюшон и поспешила прочь, не желая с ним находиться в одном помещении, да, и вообще, видеться – не дай Сверхи ещё признает! Этого счастья не хватало!?

Какое-то время она страшилась появляться в городе, опасаясь, что он её выследит, но никаких намёков на узнаваемость и попытку мести, которую обещал ещё в Исхоле, не было. Рома успокоилась, но ту забегаловку обходила стороной.

Видимо ошибалась.

Подонок её узнал. И даже нашёл, как до неё добраться…

– Жив, не сказать, что здоров, – продолжал скалиться, ощущая собственную важность Дарвич.

– Он у тебя?

– Неправильный вопрос, – процедил сквозь жёлтые, гнилые зубы Лукка, сцепив руки, с грязными ногтями, в замок на столе перед собой.

– Что он натворил? И причём тут ты? – уточнила Рома, чувствуя брезгливость от одного общения с этим мерзким типом.

– Я всего лишь посредник! А твой папуля должен был выполнить заказ, но не справился. Ты же знаешь, как это нехорошо. Заказчик недоволен, задаток пропал… – добавил драматизма Лукка, сверля Рому пристальным взглядом, как бы следя за её реакцией.

– И что ты хочешь от меня? Выкуп? – предположила, молясь, чтобы удалось отделаться меньшей кровью.

– Э-э-э, нет, – скривил опухшую харю Дарвич. Глаза масляно сверкнули, будто в его голове мелькнула какая-то особенно извращённая, сверхпохабная и возбуждающая его мысль: – Тебе придётся немного попотеть, – прозвучало многозначно.

– Что это значит? – недоброе предчувствие сдавило горло.

– Доделаешь его работу…

– Я не…

– Ой, да хватит строить «невинность», – гневно шикнул Лукка, чуть подавшись вперёд. – Я уже выяснил, что с некоторых пор, ты помогаешь отцу. И весьма преуспел в этом.

В душе похолодело. Сердце нервно сделало кульбит.

– Не понимаю о чём ты, – настаивала на своём Рома, радуясь, что Бранич до сих пор считал её парнем.

– Хорошо, – сдался Лукка, встав с места, – раз я ошибся, прости, но помочь с вызволением отца не смогу. Заказчикам нужна выполненная работа или голова вора, который облажался… – шагнул было прочь, как Рома его остановила:

– Что нужно сделать? – смотрела в затылок Лукке, который деланно размышлял, простить её за дерзость или нет.

– Совсем другой разговор, – с минуту набивая цену ситуации, Бранич всё же вернулся за стол. – Хороший мальчик.

Рома проглотила ругательства и терпеливо ждала, пока Лукка выжмет всё из момента и насладиться собственной значимостью.

– На самом деле ничего сложного нет, – понизив голос, сообщил Бранич. – Всего лишь нужно кое-что украсть… Для вашей семейки – пустяковое дело. Я бы сказал, семейное.

– У кого и что? – раздражалась Рома от того, что Лукка лил много воды и тянул с пояснениями.

– Сущую безделушку… У Зорда де Декара, – буднично, почти скучающе добавил Бранич.

– У верховного дракона? – округлила глаза Рома, едва не выдав удивление всей таверне.

– Чшш, – осадил её эмоциональность Лукка, но явно наслаждаясь моментом. – Угу, у него самого, – наигранно небрежно возвёл глаза к небу Бранич, намекая на небесного короля.

Рома вляпалась в преступление более самоубийственное, чем можно было себе представить. И если бы не Гедеон, она бы никогда на это не пошла.

Она не сразу поверила, что он согласился обокрасть Древнего Сверха. Это было слишком рискованно и глупо. Тем более, это не входило в его план «вести себя тихо»! Это было слишком громко и дерзко. Такими поступками привлекают внимание, а не отсиживаются в тени! И всё же, в свете последних событий, – его затянувшаяся депрессия и странные поступки, – пленению Гедеона, – а он не просто так попал в руки головорезов, – ей пришлось смириться с этим фактом и просто принять, как есть – чтобы спасти отца, нужно обокрасть Зорда!

И она сделала это, хотя пришлось изрядно «попотеть» и даже использовать свои способности и несколько магических артефактов.

Теперь её размеренная жизнь разрушена, а всю оставшуюся придётся убегать.

На этот раз просто «отсидеться» – уже не получится.

Однозначно!

Потому что Рома украла кое-что из дома одного из самых опасных созданий на Земле. Существа столь ужасного, что даже представить страшно, не говоря уже о том, чтобы повстречаться с ним лично.

Такое знакомство ей было совершенно не нужно. Особенно если учесть ненависть Зорда к роду её матери, и тому, что единственным кто когда-то осмелился залезть во владения Дракона, был её отец! Даже если де Декар об этом не знает и думает, что это сделал кто-то другой.

Да, историю о том, как он пытался спасти мать и для этого пошёл на преступление против Верховного, ей поведал Гедеон ещё в самом начале знакомства, вплетая в рассказ о её матери и её смерти.

Гедеон об этом рассказал нехотя, добавив, что дело было жизни и смерти, если бы не это… он бы никогда!.. Но риск стоил того, иначе бы и она, Рома, не родилась…

Видимо, это, и правда, дело семейное: какая-то дикая традиция обкрадывать де Декара по причине «жизни и смерти», иначе бы ни-ког-да!

Рома нервно вздохнула, прижавшись спиной к каменной кладке стены таверны, где в тени от посторонних глаз и ушей, переводила дыхание. Её всё ещё потряхивало от волнения, чего не испытывала ни разу, какие бы сложные делишки не прокручивала.

Нужно спешить, оговоренный срок заканчивался, а рисковать жизнью отца из-за опоздания совсем неправильно.

Но дух перевести было необходимо. Так же как обдумать дальнейшее. Явиться без украденного – рискованно и чревато, но и отдавать «заказ» на «доверии» Бранвичу – очередное самоубийство.

Обманет – не моргнёт!

В один день одного самоубийственного поступка вполне достаточно! И раз первым стала кража, со вторым нужно повременить.

Спрятать?

В Замке – нельзя, проще сразу Зорду сдаться, да, и вообще, о доме теперь придётся забыть. До тайника отца в пещере долго добираться, а магический артефакт перемещения уже пуст.

Как вант – просто рандомно куда-то засунуть… но искать, куда именно, некогда.

Эх! Тогда оставалось импровизировать и вживаться в роль.