скачать книгу бесплатно
Ах так ты отмахиваешься, хочешь показать, что я пустое место? Врешь, твой голос скрипит и дрожит. Но я выведу тебя на чистую воду!
– Наверное, второй час ночи? Что молчишь, я спрашиваю, сколько времени? – раздраженно спросила я, однако он упорно молчал. Сволочь, даже говорить не желает, а я о любви размечталась.
– Выключи приемник, он мешает заснуть! – закричала я.
– Третий час, – ответил он и выключил радио.
Все, вздохнула я, теперь и спросить нечего, хватит унижаться, значит, не судьба. Другой бы на его место радовался, что честную девушку встретил, а он нос воротит. И нечего с ним возиться, крест на нем ставить и все.
Но закипела обида: что хотела выяснить, когда и так все было ясно?! Ворочается, сгорает от вожделения, но боится серьезных отношений, ему перепихнуться надо, а я о любви размечталась. Надеется, что сама предложу, а потом все на меня свалит. Вчера обвинил в пионерстве, а завтра – в распущенности. И состроит каменное лицо: жениться рано! Нет, это не шуточки, от этого и дети родятся! Какой же он после этого мужик, если шарахается от ответственности, как его любить, разве может он стать опорой? Ничего, нарвется на стерву, она его быстро окрутит, опомниться не успеет.
Прошло немного времени, я успокоилась, другой бы на его месте воспользовался обстоятельствами, наплел бы про любовь, про свадьбу, а он врать не умеет, благородный. А я лежу, мучаюсь, думаю и теряю честного парня. Нутром чувствую: не сможет он меня бросить после этого. И что толку их менять: мужики все на этом помешаны. Придется опять ждать неизвестно кого, снова решаться, а тут уже почти решилась. А главное, будет ли другой лучше, что если никого не найду? Сомневаюсь, что правильно поступаю, но не предлагать же себя самой, тем паче с порога заявила: ничего не может быть! Злорадствовать станет, подумает, задом завиляла. Я не сплю, голову ломаю, рискую, а он распрощался со мной. Надо проверить, так ли это.
– Василий, ты там не замерз?
Спящим притворяется, рассудила я, не услышав ответ, значит, окончательно отказался, не судьба, спать надо. Только обидно, вроде бы решилась, а он отказывается, или намек не понял, или ответственности боится. Надо подойти и молча лечь рядом. Можно, но так проститутки делают, а не честные девушки. Зря с порога обрубила, надо было его выслушать. Только боялась, что начнет наглеть, а он даже не поцеловал. Разобиделся, с гонором, конечно, ему-то не рожать. Не стоит о нем сожалеть, словом о любви не обмолвился, не стоит он девственности, раз любви боится, пусть катится к своей шлюхе.
Не хватало еще соблазнять его, однако, замерзла, от холода зубы стучат, а Василий бы обогрел.
– Василий, меня от холода трясет, – пожаловалась я и подумала: только дурачок не поймет намека. Значит, выбираю его, и уже никаких ожиданий и беспокойств.
Он загремел башмаками, я лежала ни жива ни мертва, сейчас ляжет! Разве я так представляла свою первую ночь? Зачем калечу жизнь? У меня еще будет любовь.
Он подошел, я сжалась, и в голове стукнуло: нет! Я не готова, пусть убирается!
Василий наклонился, и меня отпустило, будь что будет, судьба значит.
Он накрыл меня овчиной и шепнул: «Только шубу нашел». Я перевела дух, слава Богу, пронесло, не сейчас, значит не судьба. Шуба оказалась очень тяжелой и теплой, я быстро согрелась. Сквозь дремоту пробивалась тревога: еще не хватало себя ронять, потом в загс тащить, встречу другого, настоящего мужчину, а Васька просто тряпка. Сквозь сон где-то далеко послышалось: «Ну как, согрелась?»
Первая пробудившаяся мысль была: наконец-то кончилась эта ужасная ночь. Два месяца дрожала от страха разрыва, и наконец с этим покончено. Я свободна от него, мне вовсе не страшно, а даже легко и ясно: не судьба. Интересно, с каким настроением он проснулся?
– Василий, ты как выспался?
Он пробубнил что-то невнятное. Голос был раздраженный и даже злой. Бежать отсюда надо, только в последний раз взгляну на своего первого парня. Такое близкое и милое лицо, и уже чужое. Думает, если не отдалась, значит, не люблю. Хотя и сама не понимаю – люблю ли его? Но точно знаю – не хочу терять… По-своему он прав, и я права по-своему, но наши правды несовместимы. Но кольнула надежда: может, еще не конец, может, испытание на стойкость устроил? Кто его знает, что у него в голове?
– Василий, ты что, обиделся? – ласково поинтересовалась я.
– Ты о чем? Все нормально, – однако его голос дрожал раздражением и досадой.
Я почувствовала себя виноватой, захотелось оправдаться и даже исправиться, на кой черт мне эта девственность? Все равно достанусь какому-нибудь проходимцу, а Вася интеллигентный и чуткий, шубу отдал, а сам у окна мерз. Зря теряю хорошего парня. Он не трус, а ответственный, ночка-то на всю жизнь потянет, все они кобели, а другой и церемониться не станет. Только сама предлагать не стану, неужели он не остановит меня? Опустилась звенящая тишина, и поймала себя на мысли: любви как подачки жду, почему и зачем унижаюсь? Он холоден, а я напрасно себя нервирую – это конец.
– Василий, открой дверь, я ухожу.
– Куда ты сейчас? Посмотри, сколько снега навалило, холодно.
– Ветра нет, да и родители беспокоятся.
– Погоди, сейчас чайку попьем, согреемся. – При этом его лицо, просияло и стало по-прежнему близким. Всколыхнулась надежда, не хочет меня терять.
– Василий, я хочу, чтобы в моей жизни был один мужчина, но я не уверена, ты сказал жениться рано, я должна быть ответственна за будущую семью…
– Ты о чем? Все нормально, – перебил он срывающимся голосом. – Давай-ка лучше сходим в кафе и позавтракаем, – неожиданно предложил он.
– Скорее пообедаем, уже час дня.
Я удивилась, думала, что выставит, а он – в кафе. Жаль терять хорошего парня, или еще не все потеряно? Он вновь мне улыбается, причем ласково и многозначительно, его голос и жесты выказывают особенное внимание, понял, что я глубокая и серьезная. И защемило сердце – в последний раз видимся.
Наверное, я очень неопытна, теряюсь перед мужчинами. Интересно, а если бы отдалась, как бы он смотрел на меня сейчас? Наверное, с обожанием и любовью? При этой мысли сердце сладостно заскулило. Но сомнение перехлестнуло, что если бы разочаровался? Цена познания слишком высока. Нет, ничего хорошего из этого бы не вышло, теперь все равно не узнать, и не надо сожалеть: это прощальный обед.
– Василий, налей-ка мне немного водочки.
– С удовольствием, я не стал предлагать, ты ведь водку не пьешь.
– В мороз выпью.
Спирт ударил в мозги, и все показалось несущественным. Пусть он решает: расстанемся или нет, а я изворачиваться не стану, не хочу терять достоинство, хочу, чтобы все было естественно. Сейчас вообще ничего не хочу, только бы добраться до своей девичьей постельки и заснуть, нервы измотаны. Я поступила правильно, нечего себя терять. Вдруг сделалось легко и весело, язык развязался, я стала шутить и рассказывать байки. А он смотрел на меня и грустно улыбался. Мы не говорили о расставании, но оно витало в воздухе, угадывалось в каждом слове, жесте и взгляде.
Когда мы подъехали к его остановке, я попрощалась, однако Василий не вышел, и я предупредила:
– Василий, не прозевай следующую остановку.
– Ты хочешь, чтобы я вышел? – спросил он раздраженно.
– Нет, не хочу, но… – я споткнулась, теряясь в догадках, похоже, не хочет расставаться?
– Я провожу тебя до дома.
– Сейчас белый день и погода успокоилась, так что доберусь одна, – закинула я пробный шар, надеясь на возражение.
– Хочу проводить, а ты что, против?
– Нет, можешь хоть каждый день провожать, я разрешаю. – Однако шутка вышла унылой, и в мозгу отозвалось: последний раз.
Когда мы зашли в подъезд, он склонился надо мной и поцеловал в губы. В его глазах отражалась трогательная нежность, меня пронзило – прощальный поцелуй, но я почему-то сказала: «Василий, в субботу будет вечер, приходи, буду ждать». Поднимаясь по лестнице, я резко повернулась, мы встретилась глазами, и кто-то внутри шепнул: не придет. Выспавшись и отдохнув, я взглянула на происшедшее веселее, мы очень красиво расстались, и никто никого не бросил, никто никого не обидел, просто интересы не совпали. Но где-то на дне сознания горечью разливалось сомнение, что если поступила неверно?
Евгений
Мы стояли с подругой у стенки и скучали. Вопреки ясному предчувствию я озиралась по сторонам, надеясь увидеть Василия. Вдруг поймала на себе пристальный взгляд и поразилась – Женька?! Но откуда он здесь? Или обозналась, от меня далеко, но ростом как Евгений. Парень стремительно направился ко мне, и в животе оборвалось – Женька! Чувствовала, знала, что встретимся, но как неожиданно.
– Я сомневался, ты или не ты, сразу не признал: удивительно похорошела.
– Прямо как Евгений Онегин, тот тоже Татьяну на балу не узнал, жаль, не надела малиновый берет, не ожидала увидеться. А не написать ли поэму «Евгений Онегин два века спустя»?
– Правда, неузнаваемо преобразилась – что это с тобой?
– От любви, Женя, все от любви! Парень у меня – вот я и расцвела. Но, кажется, мы расстаемся. Смотрю, ты тоже время зря не терял, к тебе вернулись уверенность и неотразимость, а весной и слова не мог вымолвить.
Евгений властно взял меня за талию, повел и толкнул в темный кабинет.
– Хочу танцевать! – возмутилась я, хотя мне хотелось остаться наедине с ним, но взыграла старая обида: – Не смей меня обнимать! У тебя нет никакого права! – закричала я, но тотчас испугалась собственно гнева и пожалела, ласковей надобно, но намекнуть, что все изменилось и меня надо завоевывать.
– Женя, ты забыл, я не твоя девушка! – предупредительно сказала я, уклоняясь от поцелуя. Однако я надеялась услышать: так будь моей. А он сжал объятиях и поцеловал в губы. Я попыталась высвободиться, но сопротивление только усилило напор.
– Пусти меня, не трогай, я пришла на танцы, а не торчать здесь!
– Ты никуда не уйдешь! – заявил он командным голосом, вдруг поднял меня и посадил на подоконник. По телу разлилось тепло, головокружительно приятно подчиниться мужскому натиску, хочется стать нежной и податливой, раствориться в мужских руках. По телу побежали мурашки, сбывается заветное желание – он улыбается мне и только мне… Предчувствие не обмануло, только радость какая-то не полная, как будто не хватает чего-то. Я рада его видеть, и хочется признаться, но я неожиданно выпалила:
– Смотрю, ты вспомнил, как девушек на руках носить?
– Каждый день по две штуки таскаю.
– Так зачем тебе еще третья штука? – усмехнулась я, делая акцент на слове «штука». В ответ он многозначительно улыбнулся. А я подумала, знает силу своей неотразимой улыбки, он опять играет мной. А может, он думает, что меня можно оскорбить, а потом случайно встретить и зажать, как распутную девку? Перед глазами вспыхнул книжный магазин, парк и скамейка, к которой меня пригвоздило горе.
Я вывернулась, затем подбежав к двери, повернула замок, но он накрыл пальцы своей ладонью и скомандовал:
– Ты не выйдешь из этой комнаты!
– Почему, объясни, я не твоя девушка и никогда ею не была, на каком основании ты командуешь? – Мне хотелось услышать: так будь моей девушкой. Но он зажал рот поцелуем.
Я ослабилась и удивилась, не подозревала, что он может так настойчиво действовать. Неужели нравлюсь, неужели и впрямь рад встрече? Я стала достаточно красивой, а весной была еще недостаточно, или опять насмехается? И все же я рада, только не понимаю: неужели, чтобы встретиться, надо было сначала оскорбить и бросить в объятия другого? Очень красноречиво улыбается, будто хочет сказать: «Это судьба», но он молчит. Или всем так улыбается, потому что все равно, с кем целоваться? Я теряюсь, не знаю, как себя вести: все неожиданно, запутанно и странно. Хочется ощутить его тепло, поверить, почувствовать, но страшно обмануться. Удостовериться бы, что не лукавит, вот если бы сказал что-нибудь задушевное, признался бы, что искал встречи, поверила бы, однако он молчит.
– Пусти меня, я хочу танцевать, ты даже не ответил, как здесь оказался.
– Учусь на вечернем.
– Конечно, целоваться приятнее, чем сидеть на лекциях, – заметила я шутливо.
– Можешь уйти, я не стану держать, но я хочу, чтобы выслушала меня, – произнес он серьезно и проникновенно. Мое сердце замерло: понял, какая я верная и чистая? Сейчас признается…
– Мне очень плохо, я потерял друга.
Я оторопела, что он несет? Плохо ему, а мне было хорошо, когда он со мной по-хамски обошелся и, превозмогая боль, спросила:
– Что же с ним случилось?
– Он женился.
– Но ведь не умер же, – сдерживая обиду, выговорила я.
– Для меня умер. Так резко изменился: все время с женой, а со мной ему даже поговорить некогда. А вот я его ни на кого не променял бы, никто меня не понимает…
Желчь разлилась внутри: а я не в счет. Так неистово ждала, так мечтала стать другом, а он плачется, что его никто не понимает, это я должна плакаться. Нет, он ничего во мне не увидел и не хочет видеть. Конечно, можно напомнить, что ждала, и можно поиграть этим. Только не нужна ему моя любовь, и никакие слова не помогут. А сейчас это прозвучит фальшиво, потому что уже не ждала, нечего душу травить. Мне просто хорошо в его объятиях, однако они не трогают; моя любовь утонула в слезах.
– Лакина, кажется мне, в тебе что-то есть…
Я поразилась: что говорит? Ушам не верю, ну наконец-то скажет, какая я необыкновенная. Я вся обратилась в слух, но на этом признание повисло. Недосказанная фраза застряла в мозгу: дождалась… не надо, не надо бередить душу и ворошить былое. А если начинать, то с чистого листа, будто ничего и не было, но захочет ли он встречаться?
– Женя, а когда мы встретимся?
– Встретимся, встретимся, – загадочно улыбнулся Женька и поцеловал на прощанье.
Я вернулась домой обескураженная, бросилась к Василию, чтобы забыть Женьку, теперь – к Женьке, чтобы забыть Василия, и долго придется кидаться от одного к другому? Да и какая на него надежда, даже свидания не назначил, покуражился и только, нет у него никаких чувств ко мне. Главное, сама изменилась, утратила что-то сокровенное, едва уловимое, но очень важное. Нет ощущения чистоты и цельности, нет щемящей первозданности поцелуев. Так вот что означают Люсины слова: если любишь – надо ждать. Но сколько можно ждать, а главное – чего? Я не согласна ждать безнадежно, тем более унизительно, у меня есть девичья гордость.
В следующий раз мы опять встретились случайно и опять целовались, словно расстались вчера. И опять Женька не назначил свидания, и опять я терялась в догадках: что все это значит, какие у нас отношения, я его девушка или нет? Он мой парень или нет, а может, мой и еще чей-то? Я долго терялась в догадках и утешилась тем, что у нас свободные отношения и что в этом есть своя прелесть; мы встречаемся, но одновременно свободны. Явно у него есть еще кто-то, зато он не домогается: пионерский вопрос нас не разлучит.
Наступил последний весенний месяц, и встречи участились, а поцелуи приобрели оттенок чувственной страсти. Сближение радовало, но и пугало, скоро поставит вопрос ребром: или постель, или прощай. Однажды Евгений явился на экзамен и обнял меня при однокурсниках. Девчонки восхищенно воскликнули: «Счастливая ты, какого парня отхватила!» Мне захотелось крикнуть на весь мир: «Посмотрите, какой у меня замечательный парень, как мы подходим друг другу!» До дома мы шли в обнимку и беспрестанно целовались, в груди трепетало предчувствие, любовь начинается.
– Скоро ты выйдешь замуж и родишь детей, – сказал он однажды, целуя в грудь.
– Каких еще детей? – недоуменно спросила я, отстраняясь.
– Мальчика и девочку.
Я призадумалась: к чему клонит, неужели хочет жениться? Или предлагает делать незаконнорожденных детей? И вдруг в груди заныло – хочу от него родить. Представляю, как красива я буду в свадебном платье, и захотелось выведать его намерения, но я пошла в обход:
– Что-то желающих не вижу, – заметила я.
Внутри все замерло и похолодело, мне казалось, он скажет – желающий рядом. Но Евгений, глядя в небо, пространно протянул:
– Не переживай, желающие найдутся.
В груди разлилось разочарование, и я обидчиво спросила:
– Почему ты так думаешь?
– Лакина, такие, как ты, не остаются.
Он играет моими чувствами, моим будущим, а я глупая клюнула на детей, о свадьбе размечталась, а он только прощупывает: дам или не дам. Я мягко отстранилась и спросила:
– А ты что будешь делать?
– А я уеду в Магадан.
Загадками говорит, отшучивается, но дети – это не шутка, Василий о детях даже не заикался. Возможно, жениться думает, надо подождать, скоро все должно проясниться. А сейчас нужно просто ловить его взгляд, чувствовать себя соблазнительной и наслаждаться близостью. Его руки скользят по спине, я таю под его пальцами, тело становится мягким и невесомым, в животе сладостно ноет, в висках пульсирует. Меня пронизывает его дыханием, его запахом, его нежностью: я теряю голову, превращаюсь в сгусток ощущений. Хочу вибрировать и трепетать в его руках, еще острей, еще пронзительней. Вот она – настоящая жизнь, и все остальное не важно, не хочу ни о чем не думать, а только вбирать эти чудные ощущения.
Вдруг где-то внутри глубоко, в неведомой глубине задрожало и жалобно заныло, настойчиво требуя удовлетворения. Непонятное желание разрасталось, раздирало живот, требуя непонятного насыщения. Сознание помутилось: казалось, внутри сидит жадный зверь и агрессивно требует чего-то острого и пронзительного. Хочу все до самого конца, просто хочу и пропади все пропадом; сорвать с себя тряпки – и будь что будет! Но в следующий миг поймала свое сознание и ужаснулась, я что – теряю голову? «Нет!» – испуганно заорала я и оттолкнула его.
Страх и неудовлетворенность сотрясали нутро, ноги сводила судорога. Я медленно приходила в себя, словно после глубокого обморока, теряясь от новизны, – что это со мной? Я отключилась: так вот она какая, эта страсть – совершенно дикая! Даже не страсть, а наглый, безмозглый инстинкт! Какие темные силы скрыты во мне, оказывается! А ведь думала, что владею собой, но, выходит, не совсем, и даже вовсе не владею. Будь мы одни в доме, все могло бы произойти само собой, без всяких раздумий «за» и «против», даже опомниться бы не успела. Ну ладно, сегодня справилась, а что дальше? Нет, расслабляться никак нельзя, надо быть все время начеку.
Только против природы не попрешь. Почему я должна себя сдерживать, ведь это противоестественно? Весь мир крутится вокруг этого и все упирается в это. Верно, в этом есть нечто необыкновенное, Люся чего-то не поняла. Если от одних только ласк едва не отключилась, то в полной близости наверняка можно испытать нечто необыкновенное. А была бы это ерунда, то не совершались бы из-за нее безрассудства. Страсть только коснулась меня, но уже не дает покоя и распаляет любопытство. С одной стороны, это наглый инстинкт, а он с другой – обещает неземное наслаждение. В этом явно есть некое таинство.
И все получают от этого удовольствие, а для меня это запрет. Но никто толком не может рассказать, что же это такое. Пока сама не испытаешь – ничего не поймешь. Чую, еще пара встреч, и он предъявит ультиматум: или – или. Однако больше всего пугает собственная страсть, чувствую: однажды она накроет с головой. Если разобраться, моя любовь никому не нужна. Мужчин не трогает ни чистота, ни верность, им не нужна моя душа – они хотят только тела! И не дождусь я никакой любви, а молодость быстро проходит.
Нерешительная я, другая бы на моем месте переспала бы пару раз и потребовала жениться. И для кого мне беречь девственность, как не для него? Или что, опять неизвестно кого ждать? Да они все будут требовать тела! А если не решусь – потеряю Женьку. Столько ждала его, и вот теперь, когда у него просыпается интерес ко мне, должна потерять? Я прикипаю к нему сердцем, пропитываюсь его запахом, проникаюсь его словами, его руками, его губами – должна отдать его другой?
Когда долго не вижу его, теряю интерес ко всему, и все во мне увядает. Хочу днем и ночью чувствовать его дыхание и тепло, хочу расцветать в его объятьях. Я не хочу оставаться одна, я сделаю все возможное и невозможное, я добьюсь его любви, он будет моим!
У кого бы спросить совета? Мать твердит одно: «Нельзя, иначе бросит». А сердце стучит: если не решусь – бросит. Мне кажется, что слово «дети» – это хороший знак. У нас будут красивые дети, и он будет хорошим отцом. Поеду к Люсе, может быть, она изменила взгляд на это?
