скачать книгу бесплатно
Вот, оказывается, какая я необыкновенная, умилялась я от таких слов, и душа поет, а от Женьки никогда бы ничего подобного не услышала, и нечего о нем сожалеть.
– Ты будешь меня ждать? – спросил он.
– Буду, а чему ты улыбаешься?
– Радости, меня еще никто не ждал. Кажется, я влюбился.
– Разве это ожидание – всего два месяца? – Сердце заныло, это же не два года.
– Приятно знать, что тебя ждут, не хочу расставаться с тобой.
– А ты будешь меня ждать?
– Я не на прогулку, а на военные сборы еду, но я очень счастлив, потому что ты будешь меня ждать, – заверил Василий, одаривая очаровательной улыбкой.
Когда он смотрит на меня, то светится нежностью и преображается. Оказывается, нежность можно увидеть. Одним обещанием ждать уже счастлив, а Женьке в тягость мое ожидание, он никогда не смотрел на меня так, с ним я чувствовала себя неуверенной дурнушкой. А с Василием ощущаю себя хорошенькой, я отвечу на его любовь, если, конечно, это любовь. Но очень похоже. Он вернется и увидит, что я ждала, и будет счастлив. Я увижу, как загорятся его глаза, я буду счастлива, мы оба будем счастливы, очень счастливы!
Накануне нового учебного года раздался звонок, я кинулась к двери и, увидев Василия, радостно воскликнула: «Пришел!» Захотелось броситься на шею, но я наткнулась на сухое «Здравствуй». Внутри захолодело: на меня смотрело чужое непроницаемое лицо. Я обескураженно озиралась, теряясь в догадках, ему нечего сказать, отчего переменился, что я сделала не так? Я честно ждала, но он даже не поинтересовался, и вдруг уколола мысль: у него другая.
– Пойдем в кафе, – предложил он, изображая улыбку.
Может, просто отвык, просто не ждал, просто разонравилась. Тогда зачем явился, дребезжало в мозгу разочарование, а я ведь ждала этого недоростка, Женьке из-за него отказала. Смотреть противно, как он вымученно скалится, изображает внимание. Так и подмывает съязвить: зачем комедию ломаешь? Ладно, не буду раньше времени расстраиваться, надо понять, что произошло. Раз приглашает в ресторан, значит, не забыл, не совсем разонравилась. Только не надо лгать себе самой: он ни слова не проронил, что рад видеть, что скучал. Что врать не умеет, это хорошо, только в глазах нет отблеска радости. Но даже на первом свидании он не казался таким чужим.
– Сегодня мы закажем цыплят табака, – сказал Василий, – и шампанское с коньяком.
– Василий, я поужинала, себе закажи. – Я слукавила, поужинать не успела, но разочарование убило аппетит.
– Ради нашей встречи ты должна отведать цыпленочка, – возразил мужчина.
Прошло около часа, но ничего не менялось, мы молчали, мои попытки завязать приватный разговор наталкивались на стену. Я терялась в догадках, с виду вроде внимателен, но говорит официально, а улыбается так, будто лимон проглотил, зато угощает от души, вот и пойми, чего хочет. Возможно, я уже не его девушка, красивее нашел? Так пусть и катится к ней. У меня такое чувство, будто в чем-то провинилась, даже вино не снимает напряжения. Но в чем я виновата – что ждала, что надеялась на любовь? А теперь у разбитого корыта, нет, мои нервы не выдержат. Я встала и направилась к выходу.
– Ты куда? – взволновался Василий.
Ага, реагирует, видно, денег потраченных жаль, а мне жаль потраченного времени, но время не купишь! Ладно, посмотрю, что дальше будет. Надо переждать, успокоиться, и зачем убегать, когда здесь хорошо? Я пью хорошее шампанское, ем цыпленка табака. Ну не ждал он меня, не смог полюбить, так ведь и я не люблю его. Но отчего тогда душит обида, у нас не было любви, а было лишь ее обещание. Однако он даже не смотрит на меня, уж этого никак не ожидала. Я хочу знать, что произошло, а если не выдержу и уйду, правду не узнаю. Если бы я была безразлична, то не стал бы он тратиться. Мужчины с доступными спят, а на недотрогах женятся. Меня он бережет, а с ней просто спит, надо же куда-то похоть спускать. А может быть, причина вовсе не в женщине, может, это мои болезненные фантазии, и напрасно себя накручиваю? Я вернулась за столик, выпила бокал вина, потом рюмку коньяка. Неожиданно накатило безразличие, я осмелела и резко спросила:
– Василий, ты хотел меня видеть?
– Да, конечно, я рад, очень рад, – тараторил он, словно хотел себя самого убедить в радости, и вдруг завертелся и суетливо предложил: – Давай еще закажем шампанское, отметим новый учебный год.
Внутри разлилось разочарование, а я-то наивная о любви размечталась. Когда прощались, он был счастлив от одного обещания ждать, а пришел и не поинтересовался. Я знала, что заверения в любви не надежны, но как горько в этом убедиться воочию. Он не заметил, что я изменила прическу, что на мне модный костюм, что я похорошела. Ничего не заметил, а ведь для него старалась.
– Василий, мне кажется, за время разлуки с тобой что-то произошло, – начала я осторожно, надеясь, что его равнодушие только кажущееся и должно развеяться.
– Ничего не произошло, тебе показалось, я очень устал. Нас бросили тушить пожары, ты не представляешь, какой это ад, когда горит торф, – его голос сорвался на высокой ноте, словно он хотел добавить убедительное словцо, но не успел его придумать.
– А ты загорел, возмужал и стал интереснее, – сказала я, – но не заметил, что и я похорошела.
– Заметил, но сказать не успел.
– За два часа не успел? – усмехнулась я.
Разочарование медленно раскатывалось внутри, просачиваясь в рассудок, – охладел. Зачем явился, неужели потому, что я еще считаюсь его девушкой? А я-то наивная все лето прождала этого урода, нет, это невыносимо сознавать. Уж если страдать, так от любимого, а от этого и вовсе обидно. Я думала, ну ладно на внешность не очень, но благороден и почти влюблен. А он, значит, днем пожар тушил, а по ночам к бабе бегал. Да я даже знакомиться с ним не хотела, а теперь он нос воротит? Усталость разыгрывает, когда после боя мужчине особенно нежность нужна, только он уже получил порцию ласки. Ну ладно, посмотрю, что дальше запоет.
Когда мы подошли к дому, он поцеловал так, будто исполнил ритуал и не заикнулся о свидании. Он не хочет меня видеть, упало внутри.
– Мы еще встретимся? – спросила я, изображая безразличнее.
– Зайду как-нибудь, – ответил он, отмахиваясь.
Сволочи, нельзя никому верить, не ценят они настоящих девушек, пусть катится к своей потаскушке. Какая же я наивная, надо было гулять, теперь не чувствовала бы себя обманутой, не стоит их ждать, чтобы не разочаровываться, чтобы не чувствовать боли! Нельзя им верить, но я же собственными глазами видела, как он светился любовью! Значит, не верь глазам своим?! Есть ли на свете эта любовь, о которой все только разглагольствуют? Может, только иллюзия любви и существует? А на самом деле это любовная игра: кто кого перехитрит, тот и устроится. Но я не хочу устраиваться, я хочу любить и быть любимой, или это невозможно?
Выходит, отступаюсь от своей веры? Нет, не может такого быть, чтобы не было настоящей любви, просто не каждый способен на нее, я ошиблась в парне. И вдруг поняла: ждала не ради Василия, а ради себя, хотела быть искренней и чистой. Не стоит делать выводы после одного свидания, бросит он эту бабу, она ведь в другом городе живет. Только дело не в ней, а во лжи, на сердце неспокойно, чует сердце: это начало конца.
Мы сидели и целовались на койке, возвращались летние ощущения и эмоции, однако меня грызло ощущение разлада и недосказанности.
– Василий, уезжая, ты говорил, если буду ждать, то будешь счастлив. Но ты даже не спросил, ждала ли я?
– Ну и как, ждала? – спросил он язвительно.
– Ждала…
– Говоришь, ждала? – И он начал расстегивать кофточку. Я отодвинула руку.
– Не похоже, что ждала.
– Дело твое, можешь не верить, ты очень переменился за лето.
– Как это переменился? Я все такой же…
Он опять начал расстегивать кофточку и обнажил грудь.
– Какая грудь!
Я увернулась и пересела на стул.
– У меня была женщина! – злобно бросил он.
Я правильно поняла, подумала я, но, подавляя обиду, спросила:
– Ну и как ощущения?
Слащавая улыбочка расплылась на его лице, и, словно жуя конфетку, Василий протянул:
– Такие ощущения словами не передать, тебе это не понять.
Меня передернуло не столько от слов, сколько от его пренебрежительно пошлого выражения лица. Ах, вот как, выходит, я неполноценная. Но если он от нее без ума, так почему не женится, почему ко мне таскается? Раздразнить меня хочет, тела добивается, а стоит уступить, еще неизвестно, как запоет. Нет уж, пусть е…т эту шлюху!
Любовница дает наслаждение и обладает над ним властью, а я со своей невинностью только раздражаю. Она отбила его не потому, что лучше или красивее, а потому что просто легла. Интересно, что же это за наслаждение такое, от которого люди разум теряют? В этом есть какая-то тайна. Я жду его, а он мотается к ней, дарит ей подарки, водит в кафе, клокотала во мне ревность, смешанная с завистью. А вот захочу и верну его, возьму и решусь, и не известно, кого он предпочтет! Раз ко мне вхолостую ходит, то серьезные намерения имеет! Пока пусть с ней спит, должен же он куда-то гормоны сливать, надо спокойнее к этому относиться. И нечего ей завидовать: поматросит, да и бросит! Она девственность потеряла, а замуж не вышла. Я могу стать женщиной в любое время! А вот она девочкой – никогда! У нее уже нет этого преимущества!
Однако Василий пропал, и я поняла, что отношения катятся к разрыву. Я почти примирилась и даже мысленно рассталась с ним, однако через три недели он появился и предложил сходить в ресторан. Я уклончиво ответила, что уже поздно, что в другой раз.
– Очень рад тебя видеть, боялся не застать, – признался он.
– Я тоже рада, но откровенно говоря, не думала, что придешь.
– И не ждала, значит? – язвительно поинтересовался он.
– Ждала, но не надеялась, ты же распсиховался, – сказала я спокойно.
– А я вот пришел! – и он одарил меня обворожительной улыбкой.
Смотрит влюбленными глазами, будто лето вернулось, ну и чудеса, видимо, с бабой расстался. Может быть, в любви признается? Однако он стал расстегивать кофточку. В голове пробежало опасение, остановить, но ведь опять распсихуется, ладно не буду злить, да пусть посмотрит на мою грудь, не жалко. Пальцы заскользили по телу, и воскресли забытые ощущения любви. Не хочется ни о чем думать, а только вбирать очаровательные ощущения, наполняться живительными соками. Невозможно прерывать наслаждение, да и не надо, лучше расслабиться. Он прикоснулся губами к груди и поцеловал в сосок. И тут сознание пробило: да он меня раздел!
– Нет! – закричала я и соскочила с постели. Меня трясло от испуга, от того, что незаметно потеряла над собой контроль. – Что ты хочешь от меня? Что предлагаешь, что молчишь? – опомнившись, спросила я.
– Поздно, пора уходить, – отозвался он.
Скотина, за стенкой родители, да отец его просто разорвет, а меня запрут! Но я должна молчать, быть ласковой и не перечить.
– Ты придешь еще?
– Не знаю, – ответил он и его лицо застыло в пренебрежительной маске.
– Постой, не уходи так сразу, я не хочу ссориться.
– А мы и не ссоримся, – холодно отрезал он.
Самолюбие задело, не удалось обломать. А я, наивная, о любви размечталась. Ищи другую, а я не стану рисковать будущим ради твоей похоти, мысленно возмущалась я. Как мужчину его понять можно, но поймет ли он меня? Ведь от этого рождаются дети. Одного ждала, другого ждала: никому я со своей девственностью не нужна, и не дождусь никакой любви, а молодость быстро проходит. Их только постелью и можно привязать. Так, может, не стоит его терять, вдруг лучше не встретится, но ведь и тот будет настаивать. Что если все женихи будут бросать меня из-за этого? Рано или поздно придется решаться, так почему бы не рискнуть с Василием? Мне кажется, из него выйдет хороший муж. Остаться одной сейчас, когда свинцовое небо и льют дожди, когда так грустно, что хочется выть. Все-таки он чудесно ухаживал, восхищался мной при знакомстве. Наши чувства могли бы перерасти в любовь, если бы эта баба не попалась. Страшно рисковать, и посоветоваться не с кем, если только к Люсе поехать? Люся все знает, она разумная и душевная.
Люся встретила меня неприветливо, раздраженно заявила:
– Мне надо уходить.
– За советом приехала: парень бросает меня, потому что не отдаюсь, посоветуй, что делать?
– Ни в коем случае! – выкрикнула Люся так резко, что я вздрогнула.
– Но я не хочу его терять, а рано или поздно все равно придется решаться.
– Нельзя это делать! – истерично закричала Люся. Ее лицо искривилось и застыло в гневной гримасе. От внезапного страха меня затрясло, задела ее за живое. Люся испугалась своей вспышки гнева, ослабилась и поникла, на ее лице прорезалась глубокая скорбь.
– А ты откуда знаешь, у тебя что – было?! – осторожно спросила я.
– Сколько горя приняла, полгода прошло, а я никак в себя прийти не… – Она осеклась, ее лицо задергалось, а глаза увлажнились.
– Люся, прости, я не хотела сделать больно, если бы знала, не стала бы…
– Да что ж, сама собиралась сказать, чтобы с тобой такого не случилось, – смягчаясь, выговорила она и разрыдалась. Мне сделалось жутко.
– Ты что, беременна? – осторожно спросила я
– Ну что ты… – отмахнулась она.
– А я уж подумала о ребенке.
– Я даже не думала ни о каком ребенке! – раздраженно закричала Люся.
– Так, может, ты болеешь?
– Болею, ох как болею, Татьяна. – Она схватила меня за руку так, как хватается утопающий. Ее горе передалось мне, страшное предчувствие сжало сердце.
– А я смотрю, неважно выглядишь, Люсенька, чем болеешь?
Но Люся только плакала, я перефразировала вопрос:
– Неужели это неизлечимо?
– Вот именно, именно неизлечимо, как верно сказала, – горестно подхватила она и заголосила так, что у меня по спине побежали мурашки.
– Врачи ошибаются, все обойдется – ты молода.
– Ничего не обойдется! – закричала она
– Люсенька, неужели рак? – перепугалась я.
– Да при чем здесь рак? Душа болит! День и ночь гложет: ни есть, ни пить не могу, а только слезы лью, почернела и еле ноги таскаю, свет белый не мил…
И тут меня пронзила жуткая догадка: неужели из-за этого, или я не поняла чего-то?
– Люсенька, неужели из-за этого можно заболеть? – спросила я, надеясь, что прояснится истинная причина горя.
– Выходит, можно, еще отошла, видела бы ты меня тогда: краше в гроб кладут.
– Вот так отошла, да на тебе лица нет! Может, еще что-то стряслось, Люся, я не верю, что из-за этого можно заболеть.
– Да, только из-за этого, – тихо произнесла она.
Меня пронзило, так вот какая женская доля, что если со мной такое случится?
– Да в себе ли ты, Люсенька, голубушка, ведь полгода минуло? Вот смотрю на тебя, вижу твое ужасное состояние, но поверить не могу, что из-за этого можно убиваться. Забудь его, ну было и прошло, о себе подумай, так ведь рехнуться не долго.
– Я понимаю, что надо забыть, только ничего с собой поделать не могу.
Выражение ее лица сделалось беспомощным и страдальческим, лоб прорезала безысходная морщина, а глаза застыли в безысходной печали. Так вот оно какое, бабье горе, оборвалось внутри, не приведи Господи. Однако в следующую минуту кровь бросилась в голову, в висках застучало: нельзя мириться, надо что-то делать, надо встряхнуть ее, но как? Во мне все закипело и восстало против мужского обмана.
– Ну извини, я уж было подумала, ты схоронила кого, а тут мужик ушел. Да их еще много будет, и если из-за каждого болеть, то жизни не хватит! Ты что – с тремя детьми осталась? Ну не вышло с одним – с другим выйдет, может, еще лучше найдется. Подумай о своем здоровье: тебе детей рожать! Или без ума любишь?
– Да нет уже, да и раньше не очень, ну нравился, конечно, и все хорошо было.