Нештатное искривление. Повести

Наконец, мы добрались до Белграда. «Экскурсоводы» город знали, по-видимому, очень хорошо, поскольку без заминок и поиска вариантов маршрута, уверенно довезли нас до отеля «Мажестик», который нам с Тарновским, путешественникам, как вы понимаете, непритязательным, показался излишне помпезным.

Вечером я оставил доктора за доверительном общением с двумя местными проститутками, будучи уверенным в том, что к утру они наверняка опустошат его и без того пустоватый кошелёк. Что означало бы необходимость дать ему в долг. Но жадность моя оказалась излишней. Очевидно, спутник мой всего лишь пытался наставить дам на путь истинный. Утром, за завтраком, я хотел было расспросить его о подробностях, но он огорошил меня сообщением о том, что успел познакомиться на улице с русскими добровольцами, собиравшимися ехать в Боснию. Им, оказывается, в подразделение требовался врач, и мой Тарновский, не раздумывая, решил к ним присоединиться. В тот же день мы попрощались с ним, как выяснилось – навсегда. Потому как через несколько месяцев доктор погиб недалеко от Сараево.

Я же остался поджидать брата, который появился днём позже. Заглянул на минуту ко мне в номер, чтобы поздороваться, и тут же исчез, сославшись на срочные дела. Позже, в ресторане я увидел его в обществе специфически выглядевших людей в военной форме с непонятными мне знаками отличия, среди которых экспрессивной артикуляцией особенно выделялся один. Как выяснилось позже, это был Желько Раджнатович.

Я, понятное дело, подходить к ним не собирался, хотя брат меня заметил. Аркан перехватил его взгляд, и, как позднее рассказал Олег, спросил, на кого тот обратил внимание. Брат коротко объяснил, кто я. Аркан настоял, чтобы Олег позвал меня, что тому и пришлось сделать.

Подхожу. Парни сидят ещё те… Аркан спросил, что я здесь делаю. Отвечаю, мол, вот брата несколько лет уж не видал.

– А ты разве говорил мне, что у тебя брат есть? – обратился он к Олегу.

– А то нет что ли? – удивился брат. – Не раз, кстати.

Аркан ничего ему не ответил. Посмотрел на меня, заметил, что мы с Олегом похожи, и обещал позже со мной поговорить.

Я вернулся за свой столик, который оказался занятым. Что неудивительно – заказ сделать я не успел. Однако меня тут же нагнал администратор, извинился, и тут же нашёл мне место у окна с видом на город. Сам принял заказ. В итоге с меня даже денег не взяли. Знать бы – не скромничал в пожеланиях.

Поговорить с Арканом нам не довелось, ему явно было не до меня. А брат, очевидно, намеренно не стал напоминать. Наверно, так оно и лучше вышло.

Пообщаться нам удалось лишь днём позже.

Он почти не изменился, разве что слегка раздобрел, вот почти как Тягин теперь, и говорить стал по большей части короткими и отрывистыми фразами.

Я, разумеется, уже примерно понял, какого рода деятельностью он промышляет, но для порядка поинтересовался. На что он, улыбнувшись, пояснил, что занимается логистикой и, одновременно – мелиорацией. И видя моё недоумение, добавил, что контролирует перемещение некоторых товарно-денежных потоков в некоторых заданных направлениях. И не даёт им застаиваться.

В Советский Союз он решил не возвращаться после того, как познакомился в спортивной тусовке с парнем по имени Берислав, который оказался близок к Аркану.

Предложили поработать. Поработал – понравилось. Людей посмотрел, себя показал. В Чехии он контролировал часть их бизнеса, характер которого раскрыт мне не был. Меня он также рассчитывал пристроить там же, в пивоваренную компанию, но известные уже вам события сделали это невозможным. Теперь он прикидывал подходящие для меня варианты, а пока собирался вместе с людьми Аркана на пару недель отправиться в Боснию, где нужно было зачистить недавно освобождённую от мусульман территорию.

Олег заметил, что там, совсем рядом село, откуда родом предки нашего отца.

Я помнил, что отец рассказывал, как побывал там в один из приездов в Югославию. Даже родственников обнаружил.

Попросил брата взять меня с собой, но тот категорически отказался, пояснив, что в тех местах идут бои.

– Может, сгожусь на что? – говорю.

Не помню уж, искренне сказал, или – для порядка…

На что он признался, что сам не в восторге. Но отказаться сейчас было бы западло. Тем более, что недавно только прошёл спецподготовку в тренировочном лагере. А мне велел сидеть на заднице ровно. Вернусь, мол, решим, что дальше.

Но он не вернулся.

Недалеко от Сребреницы, в спорной зоне контроля, автомобиль, в котором он ехал вместе с одним из бойцов Аркана, расстреляли из засады. Позже их тела обменяли на убитых босняков. Того, второго парня, похоронили в родовом селе, а брата – в Белграде, на том же кладбище, куда через некоторое время прилёг и мой приятель Тарновский. Я хотел было перевезти тело Олега в Россию, но возникли проблемы с оформлением. Я сам находился в нелегальном статусе. Парни предлагали решить дело контрабандным способом, даже денег не просили. Но я не рискнул. Может и зря.

Хоронили брата в закрытом гробу. Отпевание прошло в храме Русской православной церкви. Аркана на похоронах не было. Ко мне подходило немало незнакомых, но, очевидно хорошо знавших брата, серьёзных ребят. На следующий день Серж познакомил меня с Марко, парнем, которого, как я понял, назначили меня опекать. Бабка того была из русских белоэмигрантов, поэтому по русски он говорил не плохо. Между делом он познакомил меня с некоторыми местными девицами. Думаю, задержись я там подольше, из сетей одной из них наверняка мог и не выбраться.

Однако, готовился мой отъезд, и я пытался через Марко упросить друзей брата отвезти меня в деревню отца. Думал хоть чем-то его порадовать по возвращении. Но мне отказали. Правда уже шли переговоры, и ожидалось скорое заключение перемирия. В общем, я решил подождать.

Тут – то я впервые увидел своих племянников. Брат был женат на мадьярке родом из Закарпатья. Старшему тогда едва стукнуло четыре, младшему – три. Мать оставила их няне на неделю, а сама отъехала по делам в Голландию. Прошло уже больше месяца – ни слуху от неё, ни духу. Решили, что либо в загул ударилась, либо что похуже. И вот привозят мне этих двух орёликов. Здравствуйте, пожалуйста. Я – то думал, что я с ними делать буду, а они меня как увидели – так и прилепились. Один за правую ногу обнял, второй – за левую. Всё – приехали. Говорят мне: забирай их. Тем более, годом ранее родители мои приезжали к брату погостить, и рассказывали, как пацаны их полюбили. Ну, думаю, если я их тут брошу, старики мне точно не простят. Особенно теперь, когда одним сыном у них меньше стало. Правда, законным способом вывезти пацанов возможным никак не представлялось. Потому друзья брата взялись мутить с документами, чтобы хоть в России как-то легализоваться. Опять же наняли няню, деток поселили у неё в пригороде.

Между тем заключили, однако, перемирие. И я снова взялся упрашивать ребят отвезти меня в отцовскую деревню. Туда, мол, и – обратно. Пока документы на детей в процессе изготовления. Вообще, к желанию моему относились с полным пониманием. В итоге дали мне провожатым парня по имени Вук, доброго и весёлого отморозка. Вук был родом из Приштины, воевал с девяносто первого года, и не имел ни одного даже лёгкого ранения. Про таких говорят, что их пуля не берёт.

Выделили нам крутой (шучу!) фольксваген «Гольф» керенского года выпуска, который очевидно не жалко было потерять. Но, надо сказать, почти не подвёл. Вук сел за руль. Он оказался более разговорчивым, чем мои предыдущие «экскурсоводы». По русски не говорил, но мы с ним довольно хорошо друг друга понимали. Более того, я пути с ним слегка приподнялся в знании сербского.

Вук объяснил, что по прямой нам ехать менее двухсот километров, но прямо мы не поедем. Придётся попетлять.

– Понял, – говорю. – Значит поедем через ж*пу.

– Нельзя, – спокойно отвечает Вук. – Там бошняки всю округу держат.

Я чувствую, что сейчас мы друг друга не совсем понимаем. И решил переспросить.

– Где держат?

– Ну в Жепе, где… Что не ясно?

Тут я вспомнил, что изучая карту Боснии и Герцеговины, видел городок с таким названием. После этого решил русских идиом не употреблять, дабы не сбивать Вука с толку.

За пару часов добрались до пограничного перехода.

Не доезжая, Вук решил остановиться в придорожном кафе. Первым делом кому-то позвонил. По его словам, документы мои были «не очень хорошими», а милиция на стороне Республики Сербской – не очень адекватной. Потому он предложил подождать еще одного провожатого, который уж точно решит все вопросы.

– Я за тебя лично перед Арканом головой отвечаю, – пояснил он. – Лучше подстраховаться.

О том, что Аркан в курсе моей поездки, я не знал. Да вроде бы и какое ему дело да таких мелочей? Разве что из-за Олега, которого он, похоже, ценил. Удивляло ещё и то, что без проблем миновав две государственные границы, теперь застопорился там, где граница казалась чисто формальной. Я тогда не знал многих местных реалий.

Часа два мы пили кофе и выкурили пачку сигарет, пока, наконец, не появился наш сотоварищ, которого звали Драган. Был он приземист, широк в плечах (что поставь, что – положи), брит наголо и при бороде. На голове, несмотря на тёплую уже погоду, он носил меховую шапку навроде папахи, но другого фасона. Я бы сравнил его с турком, но слава Богу, что не сделал это вслух. Потому как Вук пояснил мне, что тот из четников. Родом Драган оказался из соседнего с отцовским села. При этом ностальгически припомнил, как «мы с вашими бились не раз».

– Что, деревня на деревню? – уточнил я.

Он улыбнулся с мечтательным видом, и ничего не ответил.

Затем подтвердил, что состав дежурной смены на той стороне сегодня особенно нам не благоприятствует. А потому, неспешно испив с нами кофе, и покурив, отправился решать вопросы.

– Что, может и облом выйти? – интересуюсь у Вука настороженно.

– Может.

И после паузы прибавил.

– Но не выйдет.

– Заплатить придётся? – уточняю.

На что Вук предположил, что – вряд ли.

– Старший, который с той стороны, хоть и гнилой, но Драгану сильно обязан. Драган с тебя ничего не возьмёт, потому, что считает тебя земляком. А с меня никто ничего не возьмёт, потому, что – нельзя.

Последнюю фразу он произнёс как нечто само собой разумеющееся. В подробности чего я вникать не решился, сочтя это излишним.

«Вопросы» Драган решал ещё более часа. Вернувшись с видом победителя, с трудом забрался на заднее сидение нашего рыдвана, и скомандовал Вуку давить на газ.

Документы у нас толком не проверяли. Однако начало уже темнеть, и мои провожатые (а Драган собрался посетить своё село) решили заночевать в деревне километрах в десяти от границы у каких-то родственников жены Драгана.

– А то нарвёмся в темноте, не дай Бог, – пояснил Вук.

Да я и не возражал.

Встретили нас радушно. Отужинали со сливовицей под дружескую беседу. Спать меня отправили в комнату младшего сына хозяев, который учился в Белграде. Едва я попытался открыть дверь шкафа, чтобы повесить одежду, на меня вывалился гранатомёт. Поймать его я успел, хоть и опешил малость, а в углу шкафа обнаружил ещё один.

Наутро ко мне постучался Драган, который вытащил из-под моей кровати деревянный ящик, в котором обнаружилось три автомата Калашникова, а следом извлёк упаковку с патронами.

– Вот трудно почистить было, – пробурчал недовольно. – Тем более это же – румынские…

При этом он продемонстрировал мне выпачканный в саже мизинец. Я предложил почистить самим, благо и масло и бумага были в наличии. Что мы и сделали, предварительно позавтракав кофе с овечьим сыром и лепёшками.

Вук предупредил, чтобы на третий автомат мы времени не тратили, поскольку у него в автомобиле был припрятан свой. Закончили чистку, набили патронами по два магазина. Я не расслышал, что говорил хозяин Вуку с Драганом перед нашим отъездом, но вид его казался встревоженным. Слушая его, Драган удивлённо вскинул брови и покачал головой. Вук стоял ко мне вполоборота, почти спиной. Его лица я не видел.

Со связью у нас были проблемы. Телефон Вука перестал работать почти сразу, как миновали границу. У Драгана же подобной штуки и вообще не было.

Я не стал их ни о чём расспрашивать. Тем более, что у нашего средства передвижения оказался разряженным аккумулятор. Впрочем, мы быстро завелись «с толкача» и двинулись дальше. По плану мы должны были сначала заехать в деревню Драгана, оставить его там. После чего уже вдвоём с Вуком отправиться в родовое село отца, до которого оставалось около пяти километров.

У въезда в деревню я увидел что-то вроде блок-поста, кустарно, но с виду добротно оборудованного.

Когда медленно приблизились, Вук насторожился.

Драган посмотрел на него и молча кивнул, что, мол, как бы – понял.

У блок-поста нас остановили двое вооружённых парней в форме югославской армии без знаков различия. Они сразу узнали Драгана. Один из них куда-то сбегал, и вскоре появилось с десяток также вооружённых, но одетых каждый на свой лад мужчин разного возраста.

Остановились чуть поодаль.

Ко мне подошёл высокий худой человек лет сорока, судя по всему – главный тут.

– Нельзя, – сказал он коротко, пристально глядя мне в глаза. – Там всё плохо теперь. Побудь здесь, отдохни сейчас. И – назад.

Он тяжело вздохнул, и вернулся к своим.

Я повернулся к Вуку с Драганом, которые стояли рядом.

– Сожгли, – сказал Вук, не дожидаясь моего вопроса. – Всё сожгли.

– Так перемирие же вроде… – говорю.

– Вот так, – молвил Драган. – Ну, ладно…

Последние слова он произнёс, многозначительно так усмехнувшись, и сдвинув папаху на лоб. Затем он присоединился к остальным. Вук последовал за ним.

Мне предложили подождать.

Едва Вук подошел к ополченцам, как вся группа пришла в движение. Некоторые быстро побежали в сторону деревни. Вук тут же вернулся ко мне.

– По рации передали – бошняки загрузились, сейчас будут добро вывозить. Здесь есть место подходящее, где их можно встретить. Я поеду с ребятами. А ты тут подожди, тебя сейчас проводят в деревню.

И кем бы я был, если последовал его совету?

Сказал, что еду с ними. Вук недолго колебался, а затем подвёл меня к старшему и объявил о моём решении. Тот спросил, умею ли я вообще стрелять, на что я сказал, что ствол с прикладом точно не перепутаю. Он заметил, что не раз встречал русских в этих краях, и, правда – ни один не перепутал.

Мы выехали на двух грузовиках, причём народу набралось значительно больше, чем встретилось нам у въезда в деревню. У парней были пара гранатомётов, тромблоны, и два пулемёта, сильно напоминающие наши «калаши». Еще несколько человек отправились чуть ранее, чтобы заминировать дорогу, по которой должны были двигаться мусульмане.

Часть пути нам пришлось преодолеть бегом, оставив машины на окраине леса, чтобы скрытно занять позиции.

Тут я впервые обратил внимание на дым, поднимавшийся вдали.

Село, которое мой отец считал своим родовым, располагалось на возвышенности, и покидающим его необходимо было спуститься вниз, а затем дорога круто сворачивала у подножья холма. Там, сразу за поворотом, ребята и установили противотанковые мины.

Бошняки выехали на семи военных грузовиках без номеров, видно захваченных когда-то у югославской армии. Впереди шёл БТР, который налетел на мину. В него добавили из гранатомёта, так же как и в замыкающий колонну грузовик. Мы с Вуком засели за камнем, который казался мне недостаточно большим, чтобы защитить нас от обстрела. Но в нас никто и не выстрелил. По парням по соседству вроде что-то прилетело, но никто не пострадал. Вук заранее определил «наш» грузовик, который мы должны были держать под огнём. Однако, когда тот приблизился, мне показалось, что в кузове есть женщины. Вук сказал, чтобы я пока стрелял по кабине, а там видно будет. Но – только после приказа.

Приказ поступил, и весь бой занял минут пятнадцать. Часть бошняков покинула грузовики, и засела с другой стороны дороги, но наш старший заранее послал туда мужиков, которые расстреляли тех с тыла. У меня на «мою» кабину ушёл целый магазин. Пока подсоединил второй, поступила команда прекратить огонь.

Одиннадцать человек вышли с поднятыми руками.

Мы медленно, опять же по команде, спустились к дороге.

Грузовики были набиты награбленным в селе добром. «Мой» съехал в кювет. В кабину я не заглядывал, не захотелось. Кто-то внутри точно остался. Помню, что изрешетил её знатно, не так уж плох оказался румынский контрафакт. А в кузове и вправду помимо всяческих вещей оказалось несколько молодых женщин, и среди них две монахини. Подошёл Драган, помог им выбраться. Потом сказал нам, что их всех изнасиловали, и везли в Сребреницу для подобного использования.

Бошнякам нужно было проехать чуть более десяти километров, чтобы оказаться под охраной иностранного военного контингента, который прибыл туда по условиям перемирия.

Пленных связали и усадили на траву. Старший сказал, что нужно будет обменять их на пленных сербов. Стали прикидывать кого куда разместить. Выяснилось, что все грузовики бошняков повреждены и своим ходом двигаться не могут. Наши и так были полны, а тут ещё женщины, да оружие трофейное.

Внезапно по рации передали, что со стороны Сребреницы выдвинулись бошняки с тяжёлой техникой.

Старший собрал своих на совещание. Вук с Драганом направились к ним. Я, наоборот, двинулся в сторону пленных. Одна из монахинь, та, что помоложе, бросилась мне наперерез. Она что-то взволнованно говорила мне, но я ничего не понял. Точнее – понял, что она просила не убивать их. Да я и не собирался. Странно, но даже мысль отомстить за брата меня ни разу не посещала за всё это время.

Я просто подошёл. И отметил, что внешне все эти люди ничем не отличались от тех, которые там, в стороне решали их судьбу. И, конечно, от тех, которых они сами недавно убили.

Мне просто почему-то захотелось на них посмотреть. И тут один парень, молодой совсем, белобрысый, не сводя с меня взгляда, рассмеялся, и плюнул в мою сторону. Не знаю, чем это я ему не по душе пришёлся. Может, с кем перепутал… И я вдруг понял, что врагов нужно прощать. Но сначала иногда лучше их… Помню, что я улыбнулся ему в ответ. Потом дал короткую очередь. Потом ещё одну… Там оставались живые, и мне пришлось отыскать магазин среди сложенного неподалёку трофейного оружия. И тогда я всё закончил.

Монахиня стояла рядом в ужасе, и кажется, молилась.

Подошли старший, Вук и Драган. Старший что-то произнёс по сербски, но в этот раз я ничего не понял.

– Уходим, – сказал Драган.

Вук похлопал меня по плечу.

– Уходим, слышишь?

Сербы уже подогнали наши грузовики.

Теперь были все основания ожидать нападения на деревню Драгана. Поэтому, по возвращении старший распределил всех по позициям на подходах со всех возможных направлений. Мы с Вуком оказались на склоне поросшего соснами холма на противоположной от блок-поста стороне. Потом Вук сказал мне, что меня специально поставили на самое безопасное направление. Там-то я, сам не зная зачем, набрал в карман шишек. Потом, дома, я налущил из них семена и пробовал прорастить. Ничего не вышло. Тогда созвонился с Марко, и тот прислал мне новые. Эти принялись. Я их высадил тут, на холмах, между которыми были пруды усадьбы. Теперь вон какие вымахали…

– Пруды в этом сезоне будем чистить и заполнять, – заметила Адриана Анатольевна.

– … но никто на нас так и не напал, – продолжил Костич. – А под утро в деревню вошли подразделения генерала Младича. Потому наверно бошняки, зная об этом, не сунулись.

Весь следующий день я проспал в доме сестры Драгана. Вечером напились, а днём позже мы с Вуком отправились в Белград.

Вот так и съездил я к отцу на родину.

В Белграде первым делом навестил племянников. Без папки с мамкой, ясное дело, парни сильно тосковали. Уговоры там, вкусняшки… Это всё – на краткосрок. А вот когда им сказали, что едут к дедушке с бабушкой – малость повеселели. Да и ко мне на удивление сильно привязались. Я тогда впервые пожалел, что своих деток нет.

Документы к тому времени как раз только что выправили. Марко сказал, что резину тянуть некогда – есть «окно», надо ехать. Добирались через Венгрию, потом – Украину. Весь путь на этот раз был пройден нелегально. До России меня провожала няня, которой тоже какие-то бумаги нарисовали. А уж через границу перевезли нас троих. И дальше всё зависело от меня.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.