Во!

– Хорошо, я тебя послушаю, но первым прыгать будешь ты.

«Да будь Саша хоть беременной матерью инвалидом, всё равно я ему своего места в ад не уступлю», – Саня непроизвольно свернул своей рукой страстный кукиш до хруста костяшек пальцев.

Наконец Бэби нехотя влезла на подножку тягача, и тут же возрадовалась:

– Водилы нет! И ключи в замке! Так это ещё и лучше! Значит, вперёд на три метра? Да?

Она села за руль, завела двигатель и быстро переместила тягач туда, куда по расчётам её наставника и было нужно. Конькова, конечно, удивила инициатива Саши с перестановкой машин. Он то был уверен, что ещё Оля действовала по его указанию, но, получается, девушка проявила себя независимо и в корне безбашенно. Юному созданию такое поведение ещё простительно, но Саша! Чем он думал, решившись на такой шаг? Разве он достаточно смыслит в таких делах? А Бэби! Как она могла пойти у него на поводу? Справедливые возмущения созревали в мозгу Конькова одно за другим, а вот его растерзанная душа пела хвалебные гимны в честь добровольных диверсантов, действовавших одновременно и во благо и во вред. Чем больше перестановок, тем лучше для решившего свести счёты с жизнью. Это как в русской рулетке: барабан револьвера всё крутят и крутят, а шансов выиграть всё меньше и меньше. Особенно если учесть, что пустой ячейки без патрона в виртуальной обойме можно считать, и не осталось совсем.

– Во! Чаёк! – похвалилась Бэби своему сопровождающему, каким-то термосом, который обнаружила внутри кабины.

В отсутствие Михалыча Бэби вынуждена была стать на путь самообеспечения.

Через время они укатили. Коньков, наконец, покинул своё укрытие. Выйдя на дорогу, он поднял с дороги скотч, не соображая зачем. Он держал его за край, в задумчивости наблюдая, как лента вяло трепыхалась на слабом ветерке. Вот в душе у Сани завывали ураганы покрепче.

В твоих словах зияет пропасть,

Что заставляет падать ниц!

Они, как самолёта лопасть,

Что разрывает стаю птиц!

Не успел Коньков углубиться в свои мысли, как у машин киносъемочного народу резко прибавилось. Операторы устанавливали свои камеры, всяко-разно защищённые подручными средствами от бесконечного противно моросящего дождя. Камер было много. Трюк хотели заснять с разных ракурсов. Имелась и передвижная, укреплённая на спец автомобиле.

Сейчас снимали сцену с актёром. Миша Акулов барахтался на прицепе в стоге сена, изображая действия главного героя после прыжка.

– Ни фига себе! – закричал он, немного откопав дуло танка.

«И вправду танк», – снова сумел удивиться Саня самой придонной капелькой своих уже достаточно перегоревших эмоций.

Неподалеку от него эту сцену наблюдала и местная молодёжь.

– Барахтается, как… – дальше, говорившая эту фразу Оля замялась, опасаясь обидеть свою расфуфыренную ради Акулова подружку.

– Как хорёк! – нагло подсказал Колька Жихарев.

– Сами вы хорьки, – огрызнулась Света. – И эта ещё тут вертится. Коза! – последние слова относилось к Гале Черняевой.

– А чего же он сам не прыгает? – Оля всё-таки отважилась задать каверзный вопрос норовистой подружке.

– Чтоб твоим каскадёрам работа была.

– А я бы прыгнул, – заявил Колька.

– Ты!!! – хором презрели его подружки. – Пойди, умойся!

– А если прыгну, что мне за это будет?

– Нам то что!

– Если прыгну, пусть меня Светка поцелует.

– Иди на ферму! Там тебя свиньи расцелуют.

– А тебя вон и хорёк целовать не хочет.

– Что!!! – Светка пантерой бросилась на Кольку, но, подвернув ногу на своей «ограменной» шпильке, чуть не упала, вцепившись в плечо подруги.

– Тише вы тут, – прицыкнул на них кто-то из киношников.

– Наконец-то нашла тебя, – дёрнула Конькова за плечо, разгорячённая работой Бэби. – Погнали к месту старта.

– С чего такой энтузиазм? – всё ещё не верил в её искренность Саня.

– Возьмите и нас, – бросилась к ним Света, – актёры тоже туда переезжают.

– Не много ли чести, – заартачилась было Бэби.

– Мы владельцы роликов, – напомнила наглая «хуторянка».

– Я, пожалуй, останусь, – сделала робкую попытку Оля, но подружка обломала и её.

– Ты мне нужна для дела. Забыла, что ли?

– Не поместимся, – Бэби привела последний аргумент, но и эту проблему решили без напряга.

Коньков сел впереди, рядом с Бэби. Напарник, Оля и Колька на заднее сиденье. Светлане пришлось выбирать, кому сесть на руки.

– Давай ко мне! – с готовностью предложил себя Жихарев. – Постараюсь выдержать твою шилообразную попу.

– Тогда и твой остренький язычок похож на мою задницу, – отбрила его притязания девушка и устроилась на колени к своей пухленькой подружке, сидевшей посередине.

Переезд занял немного времени, но из машины вылезать на дождь никто не захотел. Каскадёр напарник затеял между делом очень даже насущный для него разговор:

– А кино то о чём? Кто знает.

– Не всё ли равно, – отмахнулась Бэби.

Ей некогда было отвлекаться. Она ждала команды от руководства. Лично Конькову провались все фильмы мира в тартарары, он бы не расстроился.

– Я могу, – вызвался вездесущий Жихарев. – Итак, главный герой, – ткнул он пальцем на улицу в сторону дороги. – Едет себе на роликах. Мэн такой. Супер! Паренёк искоса глянул он в сторону Светки и продолжил ещё на больших эмоциях.

– Михаил Акулов – Рембо и терминатор в одном лице, а ещё Спайдермен…

– Хватит! – двинула его ногой Светка.

– Едет он, значит, на роликах. Вжик, вжик… Прямо по дороге. А тут его обгоняет нехорошая машина и обдаёт грязью из лужи. Он мокрый весь, как бобёр облезлый…

Ещё один тумак от Светки.

– Вода прям стекает с него, грязная и вонючая…

Ещё щипок.

– Он взбешён, но реакция у него: о-го-го! Он мгновенно вцепляется в автомобиль, как энцефалитный клещ…

Теперь рассказчик получил локтем под ребро.

– Он держится и едет сбоку. Машина набирает скорость, но избавиться от героя невозможно. Он рыба прилипала! Он суперклей!

– Он суперагент! – Светка уже в открытую ударила его по голове.

– Да! Он суперагент "оо" без семи! И тут надо же случиться: у обочины стоит бортовая машина, с которой по трапам скатывают бочки. Машина обидчица проезжает так близко, что ролики героя попадают на трап, и большая физическая сила подбрасывает героя к небу. Светка, ты помнишь физику? Третий закон Ньютона, а может тридцать третий.

– Не ёрничай, балбес!

– И школу, ради бога, не вспоминайте, хоть на каникулах, – взвыла и Оля.

Тяга к просвещению, скорее всего, был не её конёк.

– Понятно, – довольствовался столь неординарным рассказом и напарник Конькова. – А я-то думаю: при чём здесь ролики!

– В основе сюжета борьба с торговлей оружием, – коротко подсказала Бэби.

– Да, – тут же подхватил и Колька. – Там же танк в сене.

– Сена в П-париже, – вставил Коньков.

Из всего рассказа его на половину отключившийся мозг смог ухватить лишь последнее слово. Все дружно рассмеялись.

– Правильно, Конь, – Бэби, приняв его реплику за удачную шутку, одобрила такой ход. – Перед ответственной работой смех под настроение – это сила! Прозвучал звонок её мобильном телефоне. На связь с рулевой вышел Паша. Все выходите! – скомандовала каскадерша. – Я на пробный проезд. Паша, этот хренов инженер, формулы какие-то будет сверять.

В подтверждение своих слов с её уст посыпались ворох цифр, которые она повторяла вслух, дублируя услышанное в телефоне:

– Что? Скорость движения 93 километра в час. Ни больше, ни меньше согласно расчёту. Угол 44-ре градуса. Скорость ветра 1,4 метра в секунду. Влажность 0,8%. Ох и умный! – саркастически съязвила Бэби, когда телефонный разговор закончился. – Аж страшно! Прям дрожь в коленках! Саня! – зачем-то вспомнила она о своём напарнике.

Оглянулись оба каскадёра.

– Тьфу ты! Да вы же тёзки! – чертыхнулась Бэби.

– К-как и ты с с-собакой, – зло подколол Коньков.

– Тут и до путаницы недалеко.

– К-куда уж б-ближе, – Саня вновь не сдержался.

– Конь, прибью!

Наконец то его колкие замечания вывели её из себя. А ему это только на руку: злая напарница – смерти подруга.

– Ладно, – злиться по серьёзному Бэби было всё-таки недосуг. – Тебя я буду звать Саня, как прежде, ‒ это относилось к Конькову. – А тебя – Саша, – напарнику досталось более нежное обращение.

Он ведь её не подкалывал и тайно умереть не хотел.

– Так вот, Саня, Саша, я на пробный заезд. Готовьтесь пока. Кто там из вас первый!

– Я не Саня, а С-с-саня! – Коньков исказил своё имя, сделав особый упор на заикании.

Но эту последнюю подколку Конькова Бэби уже не услышала. Не заметила она и момент, когда за бампер автомобиля ухватился Колька Жихарев, присев на корточки, чтобы его не было видно.

– Смотри, Светка! – заорал он, двинувшись вслед за набирающей ход машиной на своих допотопных примитивных роликах.

– Отцепись, придурок! – заорали ему вослед обе девчонки.

Было не ясно: они хотели, чтоб он оставил в покое их или транспортное средство. Саша посмотрел на Саню. Мол, как реагировать на эту выходку пацана? Коньков оставался безразличным. Саша последовал его примеру. Тем более скоро его поглотили проблемы другого толка. На площадке появились Черняева и Акулов. Они подъехали на своём авто впритык к каскадёрам и затем прошли пешком дальше, почти соприкоснувшись рукавами со стоящими здесь.

– Во! Стерва нарисовалась.

Саша замотал свой шарф по самые глаза, чтоб не быть опознанным, а поверху ещё и шлём натянул, который ему выдала Бэби.

– Не б-боишься, что с шарфом этим, как у Айседоры Д-дункан случится? – неожиданно для себя самого побеспокоился Саня о коллеге.

– Я сниму его в последний момент, а потом скажу: поцарапался, мол, в сене.

– В сено ещё н-нужно п-попасть.

– Слушай, а зачем нам обоим надо делать один и тот же трюк? – беспокойство о себе самом проснулось и у Саши.

– Не знаю, – пожал плечами Саня. – В-видимо, если у одного не п-получится, б-будет шанс, что в-выйдет у д-другого.

Такое объяснение вряд ли добавило оптимизма тёзке.

– Что значит у первого не получится?

– Если п-первый р-разобьётся.

– Насмерть!

– А то!

– И часто у вас такое бывает?

– А то! – вновь тремя буквами ответил Коньков.

– То-то я заметил, что ты заикаешься.

– За-завтра и ты б-будешь.

– Но ты же первый прыгаешь?

– Естественно, – для Сани это действительно было естественно.

– И ты ведь не разобьёшься?

– Обязательно разобьюсь, – пообещал Коньков столь убедительно и мрачно, что Саша, будучи уже бледным, умудрился побледнеть ещё сильней.

Тем временем девушке Светлане появление Акулова добавило не просто оптимизма, а прямо волну вдохновения. Она преданно вытянулась всем телом, как тростинка, от кончиков своих шпилек до макушки, пожирая глазами кумира.

Акулов уже работал перед камерой. Роликов на него одевать не стали. В кадре он фигурировал до пояса. Но изображение езды на роликах без самих роликов со стороны выглядело очень комичным. И будь сейчас здесь Колька Жихарев, сыпанул бы он охапкой насмешек. Оля же при подружке хихикала только в кулачок, опасаясь её фанатичности.

Людей на площадке не хватало, и неожиданно была задействована и сама Оля. Ей дали в руки ведро, чтобы в ответственный момент она окатила водой Акулова, будто это брызги из-под колёс автомобиля. Если бы это задание поручили Светке, у той бы руки не поднялись на такое действо. Вот Олюня справилась отменно. Не успел режиссёр дать отмашку, так плесканула, что досталось и оператору.

– Что ж ты делаешь, овца драная!

Рысью вцепилась в волосы подруги Светлана, спасая честь кумира. Впрочем, трепала она её недолго.

– Разрешите вам помочь, – резко перескочила она к самому актёру с платочком в руках, чтоб обтереть его мокрое лицо.

Со стороны Конькова было заметно, что не только влага на благородном челе кумира волнует девушку. Он заметил, как другой своей свободной рукой она опустила в его карман записку. К несчастью Светланы, а ещё больше самого Акулова, это заметила и Галина Черняева.

– Да ладно, не надо, – раздражённо отмахнулся от надоедливой фанатички Михаил, направляясь к своей машине.

Вот от своей супруги отделаться так же легко ему не удалось. Галочка коршуном вцепилась в его карман, и пошло: слово за слово, с визгом и рычанием лохматой Бэби. Они обе были готовы зубами выгрызть подозрительную бумажку из одежды мужчины. Саша, стоявший совсем близко от «сладкой парочки» отвернулся от Черняевой, как мог, прижавшись телом к их автомобилю. Акулов влез за руль через пассажирскую дверь с правой стороны, с огромным усилием, как бык, волочащий на спине дикую львицу с мелким шакалёнком в придачу. А потом так захлопнул за собой дверь, как выстрелил. И надо же! Дверью захлопнулся Сашин шарф! Машина рванула с места, и напарник Конькова, с глазами навыкат, вцепившийся в свой такой исторически предательский элемент одежды, покатился следом. На съёмочной площадке никто на этот инцидент не прореагировал. Видимо, все посчитали, что каскадёр пошёл на трюк. Саня не прореагировал по состоянию души.

Твои слова мне серость мозга

Отрезали от позвонка.

От них, как от свистящей розги,

Вскипает шрамами спина!

Глава 3

– Эй! Каскадёр! – призвала Конькова вернуться в суровую действительность, вернувшаяся к месту старта Бэби. – Готов?

– Во! – Коньков поднял вверх большой палец руки.

– А где Саша?

– Его позвала Айседора Дункан, – патетически изрёк Саня.

– Ну и ладно, – Бэби немного расстроилась. – Я чувствовала, что он струсит. Какой-то он не из наших. И откуда он только взялся! А ты, Конь, прыгать не передумал часом?

Он только головой покачал.

– И какая на тебя, Конь, вожжа наехала? Что ты хочешь доказать? Деньги урвать? Прославиться?

Вопросы были важные, но почему-то сейчас в устах Бэби звучали как-то уныло.

– Да. Взлететь хочу высоко, – Коньков тихо ответил самому себе и ещё тише добавил, – чтоб упасть пониже.

Время тянулось, как жевательная резинка, но час действия всё-таки настал.

– Каскадёры, приготовиться! – раздался призывный сигнал режиссёра.

– П-прощай, Зоя, – Саня вдруг вспомнил настоящее имя Бэби.

В глазах у него потемнело.

– П-о-ш-ёл ты, дурак! – услышал он ответ напарницы, как сквозь туман.

Жизни осталось не больше минуты, больно свербело у него в мозгу. Надевать каску он не стал, чтоб разбиться так уж наверняка. Надвинул только защитные очки на глаза и вцепился в специальный рычаг, закреплённый на боку автомобиля. Не шарф, как у Саши.

Поехали! В глазах всё замелькало. Дорога в ад! До места прыжка было совсем недалеко. Машина уверено набирала скорость, но внезапно её ускорение застопорилось. Мгновенно осмыслить столь скоротечное событие обыкновенному смертному, конечно, не под силу. Но и Коньков, хоть и был по роду занятия как раз не совсем обычным человеком, тоже среагировать быстро не смог. Заглянув в салон, Саня увидел, что голова Зои безвольно упала на руль, и автомобиль, получается, двигался сам по себе, без человеческого управления. Он попытался одной рукой постучать в стекло, но это оказалось слишком трудным делом. Поравнявшись с местом прыжка, каскадёр понимал, что скорости критически не хватает, но отделиться от несущей машины всё-таки пришлось. Направив своё движение на трап, он вяло подлетел вверх и тут же, зацепившись роликами за верхний край пустой тары, кувыркнулся головой в бочку с квашеной капустой.

«Неужели в аду так кисло и влажно?», – что он ещё мог подумать.

Спустя какое-то время несколько пар чьих-то заботливых рук выдернула тело горе-трюкача из ядрёного соленья. Его попытались поставить на ноги, которые тут же подкосились.

– Врача! – услышал он чей-то голос, очень похожий на дикцию режиссёра. – Негодяев, у вас есть брат в больнице или сестра?

– Зачем. Здесь имеется местный фельдшерский пункт. Очень даже приличный. Пусть он в машине остаётся. Так и повезём. Когда ещё другой транспорт найдёшь. Эй, давай, заводи и разворачивайся, – Негодяев дал команду водителю этого грузовика.

Коньков с трудом воспринимал происходящее. Лопнуло нервное напряжение, как мыльный пузырь, и пока образовавшаяся пустота заполнится чем-то новым, должно пройти некоторое время. Впрочем, когда машина тронулась, её стало так трясти, что соображалка пострадавшего сразу заработала лучше. Бочка с капустой от тряски стала исполнять по дну кузова какой-то дикий матросский танец. В своей пляске она могла даже травмировать, поэтому Саня в сердцах взял и выбросил её за борт в какие-то придорожные кусты. Для злобы повод у него был очень основательный. Вместо эффектной жирной точки, завершающей жизнь, произошла досадная клякса, запятнавшая не только семейную, но и профессиональную репутацию. Может, Бэби специально и рвалась за руль чтобы навредить ему, в солидарность с уехавшими. Прикинулась потерявшей сознание. Вина всецело на ней.

Скоро машина въехала в деревню, но Саня не стал дожидаться, когда она достигнет фельдшерского пункта, и спрыгнул на ходу. Опять неудачно! Надо было избавиться от роликов, а так он со всего маху приземлился на них, и не особо качественное изделие не выдержало. Ещё он скатился в кювет дороги. Хотя благодаря своим навыкам даже не поцарапался, но испачкался изрядно. Сломанные ролики пришлось снять и идти босиком. Колючки и всякие камни, впивавшиеся в ноги, распалили его раздражение впрямь до вселенских масштабов. Коньков добрёл до усадьбы директора. А куда ему было ещё идти? Он знал в деревне только это место. Зайдя во двор, он проковылял в беседку, в которой ночью заседал режиссёр в компании с Акуловым, и устало плюхнулся на скамейку. В доме, видимо, никого не было, и никто ему не мешал упорядочить невесёлые мысли. Хотя даже самые унылые из них неохотно роились в его голове. Так Коньков просидел в прострации до появления первых людей, даже не сняв защитные очки, как будто боялся, что бренный мир заглянет ему в глаза и укоризненно спросит:

"Что ж ты так, Санёчек?".

Первым в расположение своего расквартирования явился Сергей Сергеич. Заметив Конькова, он робко приблизился к нему, остановившись на приличном удалении.

‒ Вот вы где! А почему же не в медпункте?

– Я в порядке.

Саня, наконец, стащил с глаз очки, после которых остался красный продавленный след на коже лица. Этот рубец красноречиво подтверждал, что на самом деле всё не так уж и хорошо.

– Может, всё-таки в больничку? – режиссёр не терял надежду сплавить Саню куда подальше.

– Нет, – отрезал тот. – Когда повторим трюк? Завтра?

– Оператор, в принципе согласен, что сойдёт и первый прыжок. А там посмотрим. Разгон засняли ваш. Внешне он выглядит вполне удовлетворительно. Потом скомбинируем. Должно получиться прилично. А на счет завтра? Негодяев уже распорядился готовиться к следующему трюку.

– Так, значит, был первый прыжок! Саше удалось!

Саня был и удивлён, и раздосадован.

– А Бэби ещё в него не верила, – тихонько проворчал он.

Режиссёр ещё помялся некоторое время.

– Капусточку, – он провёл рукой около своего лица, – смахните, пожалуй.

Коньков нервно двинул ладонью от уха до уха, захватив пригоршню отменного продукта. Это прям позорище!

В это время во дворе нарисовался пропавший напарник. Конькову сразу стало уже не так стыдно за себя. Саша тоже шёл босиком. Ролики и каску он нёс в руках. Точно, как и Саня. Но вот испачкан он был вовсе не в капусту, а натурально в коровий навоз. Да так густо, что смахивал на сырую глиняную скульптуру некоего местного Микеланджело. Притом от него ещё и воняло. Сергей Сергеевич, демонстративно зажав нос, сразу свалил в дом, а Саша бесцеремонно шлёпнулся рядом с Саней.

‒ Вот тебе и Дункан! Чёрт их дёрнул свернуть к ферме, – начал он свои комментарии к собственной карикатурной картинке.

– Так ты что, не п-прыгнул? – при всей своей апатии Саня не мог не задать этот закономерный в сложившейся ситуации вопрос.

– Прыгнул в кучу с навозом. Там как раз бычков с машины сгружали по таким точно трапам. Я на один из них и взлетел. Шею я к тому времени от шарфа уже освободил и сразу в полёт. Вот мужики удивились! Хоть морду не набили, и то ладно. А та сумасшедшая парочка дальше помчалась. Меня даже не заметили. А ты, значит, удачно прыгнул. Выходит, правильно мы с Бэби машину переставили, а она ещё сомневалась. Хорошо, что хоть сейчас её нет, а то вид у меня препозорнейший.

Поёжился Саша от дискомфорта, наверное, уже сто первый раз.

Впрочем, остаться совсем без зрителей человеку навозной скульптуре не удалось. Во двор пожаловали девушки. Оля ясно домой пришла, а Света заявила:

– Я за роликами.

Она всё ещё была в своём шикарном платье и туфлях.

К несчастью, её ролики были у Саши.

– Пожалуйста, – протянул он их.

– Да они же в говне!

Девица двумя тоненькими пальчиками попыталась взять своё имущество, но тут же уронила. Ведь от налипшей грязи они стали вдвое или даже втрое тяжелее.

"Теперь уж точно сраные каскадёры", – Саня очень кстати вспомнил недавние её слова.

– Ладно, Света, я вымою, – благородно взяла огонь на себя Оля. – А вы пойдёмте, я проведу вас в летний душ. Он там, в конце двора, ‒ это уже относилось к представителям столь героической профессии.

В душе каскадёры не только помылись, но и выстирали свою одежду. Оля посоветовала развесить мокрые вещи для просушки на сеновале, чтобы защитить от дождя. Это строение находилось почти в конце огорода. Чтобы пройти туда и не смущать несовершеннолетнюю девушку мужчины обмотались выданными им полотенцами. Ещё лишённые обуви они получили в прокат поношенные ботинки Мерзлова старшего. Благо размер почти совпал. Потом юная хозяйка провела их в дом и разместила в какой-то комнате.

– А что это за помещение? – поинтересовался Коньков. – Нас твои предки не попрут отсюда?

– Здесь тётя Люся жила. Теперь она к месту квартирования мужа отправилась. Спальня родителей на втором этаже. Моя тоже наверху. Ещё там, в комнате для гостей Акулов с Черняевой обитают. А Сергей Сергеевич в папином кабинете на диване спит. Дверь его рядом с вашей.

– Так нам здесь надолго можно остановиться? – полюбопытствовал теперь уже Саша.

– Живите, – разрешила девушка. – Я думаю, папка не будет против. Тётя Люся больше хлопот всем доставляла. – при этих словах Оля слегка покраснела. – А уж Бэби, как мой отец ненавидит. Только тут кровать одна, – резко вернулась она к насущным проблемам.

– Ничего, – успокоили её новые квартиранты. – Придумаем что-нибудь. Ты только батю своего проинформируй всё-таки, чтоб казус какой не вышел.

– И чтоб Сергей Сергеевич ночью не нагрянул по привычке к своей пассии, – добавил с ехидцей Коньков, когда Оля вышла. – Тогда уж точно будет казус.

Саша с непониманием посмотрел на тёзку.

– Какой пассии?

– О! – простонал Саня. – Святая неосведомлённость.

Внезапно он как будто сломался и рухнул на кровать. До него, наконец, дошло: первый трюк уже в прошлом, а он Саня Коньков остался в настоящем. Было непонятно, как выражать грусть по поводу несостоявшейся кончины. Лежать, тупо глядя в потолок, стало пределом его бытия на данный момент.

Саша тот пытался несколько раз затеять разговор, но не склеилось. Он стал прохаживаться туда-сюда, заглядывая в каждый угол. Задавал кучу разнообразных вопросов.

– А сколько всего комнат в доме? Куда выходит это окно? Большая эта деревня или нет? Сколько в ней улиц?

Ответной реакции со стороны Конькова Саша так и не дождался. Обидевшись на такой игнор, тоже замолчал. Потом раскрыл створки окна и, усевшись на подоконник, стал глядеть вдаль.

Коньков же вновь погряз в телепатическое общение с покинувшей его женой.

Твои слова прокисшей жижей

Заткнули мне безмолвьем рот.

И едкий дым глаза мне выжег.

И руки склеил липкий пот.

Саня даже на еду среагировал без особого энтузиазма, когда добрая Оля принесла им поесть и по чашке чая. Ещё она где-то раздобыла для них раскладушку очень древнего вида. Теперь уже и Саша мог покинуть свой наблюдательный пункт у окна и прилечь.

Ближе к ночи к ним на ночлег напросился Миша Акулов с матрасом в руках.

– Можно я у вас хоть на полу. Достали меня эти… – пожаловался он, не осмелившись озвучить конкретные имена. – А тут ещё чёртова записка. Она ведь была на самом деле. И чем мне крыть?

– Плевать, – среагировал Коньков своим привычным словом, проваливаясь в сон, чем-то так похожий на желанную для него смерть. Заснул впрямь как убитый.

Утро оптимизма в его одурманенную печальными мыслями голову не принесло. Пробуждение для самоубийцы сродни воскрешению. Только призрачная надежда, как у стрельца перед казнью, и грела истерзанную душу каскадёра, что всё-таки это последний солнечный рассвет в его сумрачном существовании.

В комнате на полу никого не было. Саня подумал, что Акулов уже ушёл. Он даже готов был допустить, что его вчерашний приход был плод сновидений, но тут из-под одеяла на раскладушке высунулось заспанное лицо актёра.