Вита и Кико: Танец тьмы

Он задумался на мгновение, затем радостно объявил:

– Пусть его зовут Листик. Потому что он лёгкий, как лист.

Вита улыбнулась, а Кико одобрительно фыркнул.

Профессор Алдрик подошёл к Элиану и положил руку ему на плечо.

– Это замечательное имя, – сказал он. – А я помогу тебе. Мы вместе составим рацион для Листика. Он будет есть свежие травы, немного злаков, сушёные ягоды. Нужно будет следить за его шерстью и за тем, как он двигается. Я научу тебя понимать его без слов – ведь животные в этом мире не говорят, но сердце их слышит лучше любого языка.

Элиан сиял от счастья. Он осторожно взял корзинку с Листиком и прижал её к себе, будто получив величайшее сокровище.

– Спасибо, – тихо сказал он.

Когда Вита смотрела, как Элиан уносит зайчонка в уголок, где уже горел фонарик и лежала мягкая ткань, она чувствовала, как сердце наполняется теплом.

А Листик уже устроился в корзинке, убаюканный теплом, ароматом трав и добротой новых друзей. И кто знает, может быть однажды он тоже станет частью великой истории, начавшейся с одного доброго выбора.

На следующее утро, Вита стояла у порога дома, закутавшись в тёплый шарф, и вглядывалась в проснувшуюся природу.

– Я пойду на поляну, – сказала она тихо, глядя на Кико. Тот, как всегда, оказался рядом, чутко прижав уши. Он не нуждался в словах – понимал её с полувзгляда.

После появления Волка, место опустело. Но Вита чувствовала: нужно туда вернуться. Не только из-за воспоминаний, но и потому, что она верила – свет должен быть возвращён туда, откуда его прогнали. Там, где когда-то царили доверие и тишина, не должно остаться страха.

Она шагала по хрустящему снегу, чувствуя, как лёгкий ветер касается щёк, будто приветствуя её.

Этернитас должен был пойти с ней, но задержался. Перед уходом он сказал:

– Я догоню тебя, Вита. Мне нужно кое-что подготовить… для защиты.

Он задержался, чтобы закончить работу над новым амулетом – тонким, почти невидимым щитом, сделанным из паутинного серебра, пропитанного настоем золотомяты. Он знал: чем ближе союзники к истоку тьмы, тем изощрённее становятся уловки Мортема.

Когда Вита достигла поляны, сердце сжалось. Всё было на месте – те же деревья, те же кочки и поваленные бревн. Ни одного отпечатка лап.

Кико насторожился, его глаза заблестели. Вита сжала в руке маленький амулет, сделанный Мартиной. Ей было страшно, но она знала: свет – не в отсутствии страха, а в умении идти вперёд несмотря на него.

Через несколько мгновений к поляне из-за деревьев вышел Этернитас. Он шёл неторопливо, в его глазах не было тревоги – только сосредоточенность и ясность.

– Спасибо, что подождала, – сказал он, подходя. – Здесь… чувствуется пустота.

Они сели рядом на поваленное дерево, откуда открывался вид на белую, будто застывшую, равнину.

– Почему Мортем не нападает сам? – вдруг спросила Вита. – Почему он прячется за приспешниками? За Тигрис, за Волком…

Этернитас задумался. Его голос стал мягким, но полным внутренней силы:

– Потому что он боится. Не так, как боимся мы. Он боится света. Он боится быть раскрытым. Его сила в тенях, в сомнении, в разъединении. Он посылает других – не потому что они сильнее, а потому что они – проверка. Он наблюдает. Он ищет слабость. Он ждёт, что мы устанем. Что мы сдадимся. Но он не понимает главного.

– Что? – прошептала Вита.

– Что каждый раз, когда мы выбираем пойти вперёд… когда кто-то вроде тебя решает вернуться на пустую поляну и вдохнуть здесь свет – мы становимся сильнее. Мы несем свет туда, где его нет. И в этом – наша сила.

Вита посмотрела на поляну. Снег казался не таким холодным. На краю деревьев мелькнула тень – не страшная, а настороженная. Возможно, кто-то из зверей вернулся, чтобы посмотреть: безопасно ли снова жить здесь.

– Значит… пока он шлёт своих приспешников, мы должны быть собой? – спросила Вита.

– Да, – кивнул Этернитас. – Не зеркалом его тьмы. А светом, который идёт изнутри. Он никогда не поймёт это. А ты – уже понимаешь.

Кико прыгнул на бревно и ткнулся мордочкой в ладонь Виты. И в этот момент она знала: поляна не пуста. Она жива. Просто ей нужно время, чтобы восстановиться.

И Вита будет рядом, чтобы помочь.

Союз шепчущих зверей

Наступило утро, в котором воздух был наполнен особенной тишиной – не пугающей, а полной предвкушения, как перед великим открытием. Лес просыпался медленно: снежинки всё ещё мягко кружились в воздухе, солнце едва пробивалось сквозь кроны деревьев, и всё казалось необыкновенно чистым. Вита стояла у порога дома, держа в руках маленький медальон с символом света – подарок Мартины.

Вита готовилась к световой связи – древней практике, которую использовали лишь в особых случаях. Она соединяла существ не через слова, а через свет – через саму суть их доброй воли, открытости и желания защищать.

Но к этой практике невозможно было прийти случайно. Её нельзя было «выполнить» – к ней приходили, как к внутреннему прозрению.

Всё началось много дней назад, когда Этернитас отвёл Виту в ту часть леса, где росли золотолистные деревья – редкие и светолюбивые, они появлялись только там, где было достаточно добра.

– Световая связь – это не просто магия, – говорил он, когда они сидели у костра – Это согласие. Это единство. Это когда ты видишь не форму, а суть. Не облик, а дух.

Он давал Вите задания: сидеть в тишине рядом с деревьями и «слушать» лес. Отмечать малейшие перемены в запахе воздуха, в ритме звуков. Он учил её чувствовать, где прошёл заяц, не видя следов. Угадывать, в каком кусте прячется птица, просто доверившись внутреннему знанию.

Иногда ей казалось, что это слишком сложно. Иногда – что она никогда не научится. Но Этернитас был терпелив. Он не спешил. Он знал, что понимание не приходит по команде.

– Световая связь – не сила. Это согласие. Это просьба – и ответ. И чтобы она случилась, нужно доверие. Без него – ничего не выйдет.

Кико мягко толкнул её в бок носом, побуждая к действию. И Вита кивнула – пора.

Первым пришёл ёж, сонный и немного ворчливый. Он выбрался из своего укрытия под корнями дуба, медленно подошел к Вите и остановился, уставившись своими чёрными бусинами-глазами. Его иголки слегка подрагивали, но в них чувствовалась решимость.

Затем появился лось – величественный и молчаливый. Его широкие копыта ступали по снегу бесшумно, будто он сам был частью леса. Он подошёл и просто встал рядом с Витой. Ему не нужно было слов – его присутствие говорило за него. В его взгляде отражалась мудрость десятков зим.

Из теней бесшумно вынырнул филин. Его глаза были как два сверкающих янтаря в утреннем полумраке. Он сел на ветку прямо над Витой и чуть наклонил голову, будто слушая – не уши, а сердце.

К ним присоединился барсук – грузный, но быстрый. Он шёл уверенно, покачиваясь, как старый воин, и его когти мерно постукивали по коре. За ним пришла старая собака – та самая, что однажды уже помогала Вите в лесу. Её шерсть была подернута инеем, но глаза светились преданностью.

И, наконец, сова. Мягкая, почти прозрачная на фоне неба. Она появилась словно из воздуха и зависла в тишине, глядя на Виту сверху вниз. Все они были здесь. И все – без слов – ждали.

Они были рядом. Не потому, что кто-то позвал. А потому, что почувствовали: настало время. Что-то в Вите изменилось. Она больше не просто слушала лес – она стала частью его ритма.

Она закрыла глаза и медленно положила ладони на землю. Прохлада прошла по коже, но сердце осталось тёплым. Она сосредоточилась не на себе, а на каждом из них. На ёже, который дрожал, но не убегал. На филине, который видел в темноте. На лосе, что защищал без лишних слов. На барсуке, что возвращался, даже если был изгнан. На собаке, что помнила добро. И на сове, чья мудрость сияла даже в молчании.

Световая связь – это когда ты чувствуешь их боль как свою. Их храбрость как свою. Их жизнь – как продолжение своей собственной.

Вита чувствовала, как внутри неё нарастает энергия, но это не была вспышка силы или всплеск магии. Это было… словно нити света протянулись от её сердца – к каждому из зверей. Эти нити были невидимы, но реальны. Тёплые, мягкие, наполненные добром. Это была первая световая связь – не магия в привычном смысле, а глубокая, искренняя гармония между существами, способными чувствовать друг друга на уровне самого сердца.

Каждое животное, находясь рядом с Витой, словно обретало ясность: чувствовало, где друг, а где тьма. Они начали двигаться как одно целое – не по приказу, а по внутреннему зову.

Вита не говорила – она лишь чувствовала, и это чувство передавалось дальше. Через взгляд. Через дыхание.

Кико, как всегда, был рядом – он стоял на задних лапках, его глаза блестели от волнения. Он тоже был частью света, связующим звеном. Он не говорил, но его сердце отзывалось на всё, что происходило.

– Мы не воины, – прошептала Вита, глядя на своих новых союзников, – мы – защитники. Защитники друг друга, леса, света. И если мы будем рядом, никакая тьма нас не сломит.

Тёплый ветерок вдруг пробежал между деревьями, словно подтверждая её слова. Снег на ветках дрогнул, и на поляне стало чуть светлее, будто само солнце решило стать частью их союза.

Когда связь установилась, животные тихо приблизились. Барсук ткнулся мордой в её ладонь. Сова вспорхнула и села ближе. Лось склонил голову. Собака легла у её ног. И филин, тяжело и плавно, сел рядом.

Вита открыла глаза – в них светилось что-то новое. Тихое, но сильное. Она не управляла животными – она шла с ними рядом.

– Ты готова, – сказал Этернитас, появившись из-за деревьев. – Это был твой выбор. Но и их тоже. А это значит – впереди ты больше не одна.

Этернитас рассказал Вите о том, как световая связь однажды спасла его самого. Много лет назад, когда он был молодым воином света, он оказался один против целой армии теней. Тогда его окружили: страх, отчаяние, боль. Но рядом был маленький зверёк – лисёнок, которого он когда-то спас. Он посмотрел на него, и в этот взгляд вошло всё: доверие, преданность, любовь.

И в этот миг свет прошёл от лисёнка к Этернитасу. За ним – ещё один, потом третий. Вся лесная стая, которую он когда-то спас, объединилась с ним через этот свет. И этот союз стал непобедимым.

Световая связь не давала силу в руках. Она делала крепче сердце. Она напоминала: ты не один.

– Знаешь, Вита, – сказал он, задумчиво, – световая связь спасла меня тогда, когда я думал, что уже всё потеряно.

Он сделал паузу, словно возвращаясь мысленно в прошлое. Вита замерла, не перебивая.

– Это было давно. Я был моложе, неопытен, но жаждущий служить свету. Тогда я считал, что сила – это когда ты один способен стоять против всех. Что чем ты сильнее, тем меньше тебе кто-то нужен. Это было глупо. Я заблуждался.

В тот день я оказался в западне. Мортем послал армию теней – не столько для победы, сколько чтобы проверить меня. Я сражался до последнего. Каждый взмах руки был наполнен отчаянием. Тьма подбиралась всё ближе. Меня окружили. Не было ни звёзд, ни надежды. Только холод и чёрные силуэты, шепчущие в темноте.

И в этот самый момент, когда я уже почти сдался, я увидел его – лисёнка. Маленького, рыжего, с чуть растрёпанной шерстью. Он стоял на границе тени, один, но не убегал. Он смотрел прямо на меня. И в его глазах было то, чего не было во всей той битве: доверие. Он помнил, как я однажды спас его. Он знал, кем я был до страха. Он верил в меня, когда я сам уже не верил в себя.

И тогда случилось чудо.

Из его груди вырвался мягкий свет – не ослепительный, не громкий. Тёплый, живой, как дыхание весны. Он прошёл по воздуху и коснулся меня. Я не почувствовал силы в руках. Но сердце – оно вдруг стало сильнее. Я вдруг понял, что не один. Что рядом – те, кому не всё равно. Те, чьё сердце откликается.

Следом за лисёнком появился ещё один зверь. Енот. Потом – филин. Медленно, но верно, они выходили из леса. Все те, кому я когда-то помог. Они помнили. Они пришли.

И это изменило всё.

Свет начал расти. Он соединял нас, как нити паутины, как корни под землёй. Я чувствовал не их силу – я чувствовал их доброту. Их теплоту. Их выбор быть рядом.

И в этом свете – тени отступили.

Не потому, что я победил их. А потому, что мы стали едины. Световая связь не делает тебя сильнее физически. Но она наполняет тебя тем, что важнее – смыслом. Напоминанием. Любовью.

– А что с ними потом стало? – тихо спросила Вита, прижавшись к Кико.

– Они ушли обратно в лес, – улыбнулся Этернитас. – Продолжили свои жизни. Некоторые из них я больше никогда не видел. Но я знал – каждый из них оставил часть себя во мне. Как и я – в них. Эта связь осталась навсегда.

Он замолчал, глядя на пламя.

– И теперь ты тоже почувствуешь это, Вита. Световая связь – не подарок. Это ответственность. Она будет вести тебя, даже если ты одна. Потому что ты никогда не одна. Ты часть чего-то большего.

Вита посмотрела на свои ладони. Они были тёплыми, как будто уже начали светиться изнутри.

– Значит… свет – это не то, что у нас есть. Это то, чем мы становимся?

– Именно, – кивнул Этернитас. – И когда ты выбираешь свет, ты приглашаешь других зажечь свой.

В этот день не было ни битвы, ни крика, ни волшебства в обычном смысле. Но случилось гораздо большее – произошло единение. Тихое, светлое, по-настоящему могущественное.

И именно с этого момента началась новая глава сопротивления. Глава, в которой Вита была не одна. Где каждый шёпот зверя, каждый взмах крыла или шаг по снегу стал частью общего ритма. И этот ритм бился в унисон с её сердцем.

Союз шепчущих зверей был создан. И ни одна тень больше не могла приблизиться незамеченной.

Снег, что не тает

Был вечер, всё было покрыто сверкающей белизной, и только лёгкий ветерок напевал свою зимнюю мелодию. Вита чувствовала, что эта ночь будет особенной.

Они с Кико направлялись в одну из деревень магических существ – укромное место среди холмов и сосен, где жили хранители древних знаний: воробьи-хранители, песцы целители, совы-повествователи и даже один старый гном, собиравший снежные семена. Это было место тепла и мира, где свет сохранялся в каждом окне, в каждом снежинке, в каждом сердце.

Этернитас остался в лесу – он исследовал следы тьмы и чувствовал, что нечто приближается. Он хотел быть уверен, что путь Виты безопасен.

В тот самый момент, когда Вита подходила к окраине деревни, небо внезапно почернело. Не от туч – от чего-то иного. Снег замер в воздухе. Ветер стих. И в этой мёртвой тишине раздался глухой удар – как будто сама земля стонала.

На гребне холма показалась тень. Огромная. Чёрная. Плотная, как ночь. От неё исходил холод, не похожий на зимний – это был холод страха, холод разрушения.

Урса.

Он шагал медленно, но каждый его шаг оставлял на земле трещины. Его тёмная шкура словно поглощала свет, делая его силуэт почти невидимым. Только глаза – два кроваво-красных факела – выжигали пространство перед собой.

Кико зарычал, шерсть на загривке поднялась дыбом. Вита шагнула вперёд, сжимая амулет, подаренный Этернитасом. Её сердце билось, как барабан тревоги. Она почувствовала, что не успеет.

Урса начал разрушение. Он не издавал ни звука – только его шаги говорили о катастрофе. Он ворвался в деревню, не колеблясь, словно знал, куда идти. Его когти вонзались в землю и стены, превращая дома в обломки. Светлячки разлетались в ужасе, совы пытались подняться в небо, но его тень давила их вниз. Снежная пыль поднималась в воздух.

Вита крикнула. Побежала вперёд. Протянула руки. Но было поздно. Урса уже ломал центральную башню – там, где хранилась память предков. Раздался треск, и башня рухнула, словно сердце деревни было вырвано.

Но именно в этот миг, когда всё было на грани исчезновения, произошло нечто удивительное.

Несмотря на разрушение, несмотря на страх, жители деревни не убежали далеко. Они прятались, но не сдавались. И когда Вита встала в центре площади – среди руин, среди разорванных флагов и сломанных крыш – к ней начали подходить те, кто уцелел.

Старый песец с раненой лапкой. Малыш-гном. Маленькая сова, еле держащаяся на лапках.

Они смотрели на неё, не прося защиты. Они верили, что она – свет.

И тут в груди Виты снова вспыхнула световая связь. Та, что она создавала в лесу. Её нити ожили, расширились, дотянулись до существ, которые до этого никогда не чувствовали её тепла. Свет не просто засиял – он расплескался, как волна, накрывшая землю.

Урса остановился. Его когти застыли в воздухе. Он почувствовал свет – не свет магии, а силу единства. Это был не вызов, а отказ сдаться.

Вита встала перед ним.

Она не кричала. Не сражалась. Она стояла – прямая, упрямая, полная внутренней силы.

Урса зарычал. Его дыхание обожгло снег, и всё вокруг дрогнуло. Но он не напал.

Он отступил. Медленно. Тяжело. Его глаза ещё сверкали, но в них появился вопрос. Он не понимал, почему эти существа всё ещё не боятся.

Когда он исчез между соснами, за ним остался след – не от когтей, а от присутствия тьмы. Но он ушёл.

Вита стояла в тишине, среди снега, но внутри неё – было тепло.

Жители деревни начали медленно собираться. Они помогали друг другу, они собирали кирпичи, чинили крышу из снега, делали чай из зимних трав. А Вита ходила среди них, как огонёк, к которому шли не за спасением, а за надеждой.

Этернитас появился позже. Он посмотрел на разрушения и долго молчал.

– Ты не успела остановить Урса, – сказал он тихо.

– Нет, – кивнула Вита. – Но он тоже не смог остановить нас.

Он улыбнулся.

– Это и есть победа, Вита. Свет – не в том, что ты спасаешь всех. А в том, что ты остаёшься, даже когда поздно. И снова создаёшь.

В самом центре разрушенного храма, среди золы, ветра и остатков разрушенных колонн, что-то светилось. Едва заметно. Как маленький отблеск под снежным покровом. Вита медленно приблизилась и, опустившись на колени, раздвинула снег.

Под ним лежал кусочек льда, похожий на замёрзшую слезу, кристально чистый и сияющий изнутри, как если бы в нём горела маленькая звезда.

Она коснулась его пальцами – и почувствовала тепло. Не жар, не магический импульс – живое, нежное тепло. Снег вокруг него не таял. Он сохранялся – мягкий, пушистый, но вечный. В нём не было холода, в нём был свет.

– Что это… – прошептала Вита.

– Снег, что не тает, – раздался голос Этернитаса.

Он подошёл из тени, глядя на находку с тем редким выражением, в котором смешались удивление и… благоговение.

– Я слышал о такой магии только в легендах, – тихо сказал он, опускаясь на корточки рядом. – Это древнейшая форма магии света. Очень старая. Практически забытая. Магия самопожертвования и надежды.

– Это сделал кто-то из жителей? – Вита коснулась снежного кристалла ещё раз, и её глаза блеснули.

– Думаю, да, – кивнул Этернитас. – Возможно, один из старейших магов, перед тем как Урса обрушил свою силу. Он знал, что не сможет победить. Но он мог… сохранить. И он сохранил то, что было важнее всего – возможность начать заново.

Вита замерла. Она чувствовала, как из кристалла тянутся еле уловимые нити. Как маленькие корешки, уходящие в землю. Они звали, они обещали: здесь может снова зазеленеть трава, снова появятся дома. Снова будет жизнь.

– Это… не просто магия, – сказала она с волнением в голосе. – Это как… сердце деревни.

– Да, – мягко ответил Этернитас. – Это и есть её сердце. Он заключил свет самой деревни – её память, доброту, заботу и мечту – в этот снег. Он больше, чем предмет.

Вита бережно взяла кристалл в ладони. Он не таял. Даже в её тёплых руках. Он, казалось, знал, что должен остаться. Ждать. Быть.

– А я смогу… вырастить отсюда что-то новое? – спросила она. – Построить то, что было?

– Ты сможешь вырастить свет, – ответил Этернитас. – Возможно, он примет другую форму. Возможно, появятся новые существа, новые дома. Но дух этой деревни – не умер. Он просто… затаился в ожидании.

Он замолчал, и ветер прошелестел среди сломанных деревьев.

Кико прыгнул вперёд и начал осторожно разгребать снег. Барсук подошёл с другой стороны. Филин вспорхнул и сел на остатки колонны. Все они чувствовали: что-то начало меняться.

– Это и есть твоя следующая задача, Вита, – сказал Этернитас. – Не сражаться. А оживлять. Быть светом не в бою, а в жизни. Потому что даже после самой страшной тьмы, если осталась хоть искорка… она может стать началом.

Вита посмотрела на кристалл и кивнула.

– Я сохраню его. И однажды… он станет деревом. Или домом. Или садом. Или смехом. Он станет всем тем, что было потеряно.

– Он уже стал, – улыбнулся Этернитас. – Потому что ты здесь. Свет внутри тебя тоже не тает.

И именно с этой ночи жители деревни стали звать Виту не просто по имени.

Они шептали:

«Она – та, кто осталась. Она – свет, который не сгорает. Она – снег, что не тает.»

Взгляд сверху

Утро над лагерем союзников начиналось не с пения птиц и не с лёгкого мороза. Оно начиналось с тени. Высоко в небе, почти сливаясь с облаками, кружил он – Вултурис, чёрный гриф с ледяным взглядом и зловещим карканьем. Его силуэт время от времени скрывался за снежными облаками, но каждый раз возвращался, пронизывая лес тревожным предчувствием. Животные замирали, прижимались к земле, а хрупкое ощущение безопасности, выстроенное с таким трудом, начинало трещать.

Но на земле, среди свежих сугробов и укрытий, дышала другая сила – надежда. В центре лагеря, среди импровизированных жилищ и снежных стен, Вита сидела на коленях рядом с Кико, глядя в небо. Её глаза были полны сосредоточенности, но в них не было страха. Она чувствовала присутствие врага, но также знала: у страха нет власти, если сердце решительно.

Этернитас вышел из своего убежища и остановился рядом.

– Он ищет слабых, – тихо произнёс он, глядя ввысь. – Он кружит, выжидает. Vulturis не сражается – он добивает. Он не терпит хаоса, он выбирает цель холодно, точно.

– Значит, не надо быть целью, – ответила Вита. – Надо показать ему, что здесь нет никого слабого.

Но в глубине души она чувствовала: не все в лагере были готовы. Некоторые животные, особенно те, кто только недавно восстановился после прошлого нападения, дрожали не от холода. Гриф чувствовал это. Его ледяные глаза высматривали трещины.

И именно в этот момент Кико поднялся. Его ушки дёрнулись, словно уловив что-то недоступное другим. Он отбежал в сторону и принялся рыться в снегу, а затем, неожиданно для всех, резко залаял. Не громко – скорее, весело, как будто играл. Он бросился в сторону старого дерева и начал крутиться, как будто ловил собственный хвост. Вита с удивлением наблюдала за ним – что он делает?

Кико продолжал. Он бегал, прыгал, катался по снегу, будто вовлекал невидимого противника в игру. Его энергия была заразительной. Вскоре к нему присоединился ёж, настороженно покатившийся в сторону, потом собака, начавшая лаять в воздух, и даже барсук, вальяжно переваливаясь, сделал несколько кругов вокруг поляны.

Гриф продолжал кружить, но внизу царил не страх, а движение. Сначала это был хаос, но постепенно стало ясно – Кико устроил иллюзию суматохи. Он запутывал Вултурис. Каждый прыжок, каждый звук сбивал с толку. Гриф не мог определить, кто слаб, кто силён, кто боится, а кто нет. Лесной лагерь больше не был мишенью – он стал загадкой.

Вита поняла: это был план Кико. Отвлечь врага не силой, а жизнью. Показать, что даже под угрозой – они живы. И живы полноценно. Со смехом, с движением, с игрой. Страх потерял свою власть там, где появлялась радость.

Вултурис каркнул – резко и громко. Он сделал ещё несколько кругов, но затем, словно потеряв интерес, медленно улетел за горизонт. Лагерь вздохнул. Не потому, что враг исчез – а потому, что они справились. Не мечом, не магией, а сердцем и разумом.

– Ты видел? – прошептала Вита Этернитасу.

– Да, – он кивнул. – Кико нашёл слабость в сильнейшем враге. И это не когти, не глаза. Это уверенность врага в нашей слабости. Он разрушил эту уверенность.

Кико, вывалянный в снегу и довольный, подбежал к Вите, весело виляя хвостом. Вита прижала его к себе.

– Ты герой, – улыбнулась она. – Маленький, но с самым храбрым сердцем.

Этернитас поставил ладонь Вите на плечо.

– Сегодня мы научились важному. Даже если на тебя смотрят с высоты… ты можешь ответить не страхом, а светом. Потому что свет – это не только сила. Это и способность играть под небом, даже когда кажется, что всё потеряно.

Небо очистилось, будто само облегчённо выдохнуло. Над лагерем снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь редким скрипом снега под лапами зверей и шорохом ветра в соснах. Где-то вдали глухо прогудела сова.