Вита и Кико: Танец тьмы

Но Вита всё ещё смотрела в небо. В памяти остался тот последний круг – тяжёлый, тёмный силуэт на фоне облаков, и карканье, которое казалось прорезало сам воздух.

– Он ушёл, – тихо сказала Вита.

– Да, – кивнул Этернитас. – Но оставил за собой не только страх… а вопрос: почему он показался?

Вита перевела на него взгляд.

– Разве он не всегда так летает?

– Нет. Вултурис обычно не видно. Он парит высоко, вне досягаемости. Оттуда он наблюдает за полем, передаёт сигналы другим приспешникам Мортема. Его задача – слабить, предсказывать, направлять. Он – разведчик. Предвестник. Но сегодня… он был чересчур близко. Чересчур явный.

– Значит, он… хотел нас запугать? – нахмурилась Вита.

– Именно. После разрушения деревни Урсой – это продолжение игры на страхе. Как удар по ране, чтобы боль не утихала. Но ты видела – мы не поддались. Даже если сердца дрожали – мы остались.

В этот момент из-за деревьев показался Элиан. В рюкзаке у него торчали пучки заснеженных трав, а на шапке прилипли снежинки. Он с трудом дышал от усталости, но глаза его светились.

– Я нашёл всё, что нужно! – весело сказал он. – Арктическую мяту, корень пены, даже морозный полынник. Думаю, хватит, чтобы подлечить лису и того барсука с растяжением.

– Отлично сработано, Элиан, – кивнул Этернитас. – Видишь? Вот настоящая сила. Не в том, чтобы сразиться, а в том, чтобы восстановить.

Элиан смущённо улыбнулся.

– Я просто делаю, что могу.

– И этого достаточно, – мягко сказала Вита. – Особенно сейчас.

Из-за склона вышла Мартина – её пальто было покрыто снежинками, кисти рук испачканы в краске, а за спиной торчал свёрнутый в тубус лист. Рядом шагал профессор Алдрик, задумчивый и степенный, с веточкой можжевельника в руках.

– Кто заказывал чудеса? – весело произнесла Мартина и, не дожидаясь ответа, развернула свиток.

На нём была карта лагеря и окрестностей – не обычная, а живая. По бумаге едва заметно струился свет, линии пульсировали, как сосуды, и время от времени в определённых местах вспыхивали маленькие искры – как маячки движения.

– Я назвала её «Пульс леса», – сказала Мартина. – Она рисуется сама, когда я засыпаю. Иногда показывает, где враги – но, увы, не всегда.

– Почему? – спросила Вита, рассматривая карту.

– Потому что она связана не только с магией, но и с чувствами. Если кто-то слишком боится, или слишком устаёт, или закрывает своё сердце – карта теряет сигнал. Она рисует свет, но не может прорисовать тень, если та слишком глубоко спрятана.

Профессор Алдрик подошёл ближе, постукивая по ветке в руке.

– Зато весной мы можем укрепить периметр. Есть растения, которые отпугивают тьму, особенно теневых созданий. Например, чёрный шалфей, багульник солнца, и дерево лунного шепота. Если посадить их по кругу – они создадут живую границу.

– Что-то вроде зелёной стены? – уточнил Элиан.

– Скорее, ощущение присутствия света, – ответил Алдрик. – Эти растения не останавливают врага физически. Но они сбивают с толку. Тень теряет ориентацию. И у нас появляется драгоценное время на реакцию.

Все замолчали на мгновение. Потом Этернитас рассмеялся:

– Кто бы мог подумать, что самый мудрый среди нас – енот!

Мартина улыбнулась, подмигнув Вите.

Вита посмотрела на карту, затем на небо, где больше не было ни тени Vulturis, ни его зловещего крика.

– Они думают, что страх нас остановит, – сказала она. – Но они забыли, что мы умеем двигаться вместе. А когда мы вместе – даже карканье грифа звучит как предвестие надежды.

Этернитас кивнул.

Снова поднялся ветер. Но теперь он был другим. Чистым. Он нёс не только холод, но и предвкушение перемен.

И в этот миг лагерь был не просто защищён.

Он стал живым организмом, где каждый знал: он часть чего-то большего.

Где даже гриф не смог сломить их решимости.

А высоко в небе Вултурис, улетая, замедлил полёт. Его ледяные глаза на миг дрогнули. Может быть, он почувствовал – среди этих существ появился кто-то, кто не боится смотреть ему прямо в глаза. И это было начало нового мира.