Империя в лето 1825 года

– Вот, барин, это то самое поместье, а вон видите стол на лужайке, ближе к дубовой роще, за ним сам Павел Иванович, его жена и дочь, отдыхают, дай бог им доброго здоровья!

Похоже, время для разговора было самое подходящее, и молодой человек постарался побыстрей приблизиться к лужайке, его неожиданные спутники следовали за ним чуть ли не бегом. Остановившись перед зданием и привязав коня к специальным поручням, соискатель работы приблизился к сидящим за столом.

– Приятного аппетита, господа! – вежливо предложил он. – Ваше благородие, – обратился он к мужчине в белой рубашке с кружевным воротником, светло-серых брюках с лампасами и лёгких штиблетах, – я прошу вас меня выслушать.

Отставив чашку с чаем, глава поместья повернулся к подошедшему. Со свежей кожей лица, большим лбом с небольшой залысиной, коротко подстриженными усами и бородкой он смотрелся очень респектабельно, а большие серо-голубые глаза выдавали хорошую генетику и интеллект. С полуминуты помещик с любопытством рассматривал так неожиданно появившегося перед ним разночинца, затем приветливо улыбнулся и ответил:

– Я слушаю вас, молодой человек.

– От смотрителя почтовой станции, что рядом с поворотом на дорогу к вашему именью, я узнал, будто вам нужен хороший лекарь, поэтому хочу вам предложить свои услуги по врачеванию.

Хозяин имения заметно оживился, облокотившись на край стола, слегка помял подбородок, с минуту он размышлял.

– Молодой человек, – наконец оживился он, – мне нужен как минимум магистр, способный лечить членов моей семьи и, если потребуется, крепостных, чтобы они не болели, а работали. Лекарей бестолковых и здесь хватает. Извольте предъявить ваш диплом, я хочу посмотреть.

Максим, ни слова не говоря, достал из сумки диплом.

– О, так вы, оказывается доктор медицины, – на лице помещика появилась удовлетворённая улыбка и даже удивление. – Это в корне меняет дело. Только как быть с опытом, его ведь из книжек не почерпнёшь.

– Вы совершенно правы, ваше благородие, опыт – дело наживное, но поверьте, я уже занимался частной практикой, но и сильно постараюсь, чтобы приумножить опыт. Кстати, несколько часов назад я препарировал у смотрителя почтовой станции карбункул, так что практика продолжилась.

– Ну и что, Фёдор Степанович, живой после ваших процедур? – негромко засмеялся помещик и вновь пригубил чашку с чаем. – А то, может уже лежит в горячке, и вас проклинает.

Максим, естественно, не стал говорить хозяину именья, что, уже проходя ординатуру, щёлкал эти фурункулы с карбункулами, как орехи и даже сам оперировал грыжи, ассистировал при очень сложных операциях. Он ожидал решения хозяина именья.

– Что, Катюша, – обратился он к пятидесятилетней женщине, сидящей рядом и не вмешивавшейся в разговор, – возьмём молодого человека? Он хоть и молод, а уже доктор, редкий для нас случай и везение, – он передал ей для ознакомления диплом. Здесь Максим испытал на себе взгляд не только красавицы – жены помещика, но и такой же красивой дочери.

Женщина возвратила мужу диплом и улыбнулась:

– Я не против, дорогой, а то сам знаешь, с обычным насморком просто беда, не говоря уж о серьёзных болезнях. Там посмотрим.

– Хорошо, молодой человек, сейчас пройдём ко мне в кабинет и обсудим условия вашей работы. Только сразу будет к вам вопрос. Эти бедолаги, из соседнего разорившегося именья, что стоят у вашей лошади, когда вы их успели подцепить?

– Ваше благородие, давайте обо всём поговорим в кабинете.

– Ну, хорошо, милостивый государь, пойдёмте, – Павел Иванович приложился белоснежной салфеткой ко рту и поднявшись, показал рукой на главное здание именья приглашая.

Вадим Одинцов часто бывал в подобных зданиях, где, как правило, были оборудованы музеи. Оказавшись внутри аналогичного обжитого здания, был поражён уютом и положительной энергетикой. Очевидно, здесь не держали людей злых и холодных. Заведя соискателя работы в комнату средних размеров с большой библиотекой, хозяин кабинета предложил ему сесть напротив стола, где помимо аккуратно сложенных бумаг стоял стакан с гусиными перьями и чернильница с откидывающейся крышкой.

– У меня 1200 ревизских[2] душ крепостных, десять человек прислуги, ну и я с женой и дочерью. Вот такой, если так можно выразиться, объём вашей будущей работы. Какое бы вы хотели иметь жалование? Сто серебряных рублей в месяц вас устроит для начала? Это, не считая частных вызовов к достопочтенным людям.

Вадим имел кое-какое представление о валюте этого периода и покупательской способности населения: зарплата была огромной.

– Я согласен, – без колебаний ответил он.

– Вот и прекрасно, – хозяин усадьбы поднялся и подошёл к молодому человеку, протянув руку для знакомства. – Местный помещик, граф Павел Иванович Сокольников.

Вадим понимал: если именитый помещик, да ещё дворянин протягивает руку только что объявившемуся человеку – это признак очень высокого доверия и уважения.

Как можно спокойнее он ответил:

– Максим Денисович Ильин, медицинский титул вам известен. Окончил Медицинский факультет Императорского Московского университета, кафедру хирургии. Других заслуг пока не имеется.

Павел Иванович смотрел в глаза обыкновенного русского парня, изъясняющегося при этом с удивительной грамотностью, и, всё никак не мог поверить, что его давняя мечта сбывается.

«Уж так тяжело живётся простому народу. И барщину им нужно отработать, и себя ещё накормить, а на их головы то неурожай, то болезни. Пьянство в своих деревнях и сёлах искоренил, научил крепостных запасы делать на случай неурожая. С болезнями же настоящая беда, столько здоровых людей гибнет!» – думал прогрессивный помещик, всё ещё держа парня за руку.

– Значит, я тогда пишу договор найма, – он снова вернулся за стол. – Вы подписываете и можете приступать к своим обязанностям, – он взял колокольчик и вызвал слугу по зданию. Лишь он зашёл в кабинет, решительно приказал: – Пантелеевич, в левом крыле оборудуете с садовником две комнаты для Максима Денисовича так, как он скажет и всех остальных предупреди, чтобы туда без его разрешения не входили. Приказчику я сам скажу, когда он вернётся с объезда деревень. – Вот, уважаемый доктор, сходите с моим слугой в левое крыло и объясните ему, как всё нужно устроить, затем приходите сюда, я пока подготовлю договор.

[1] – Русская веста 1767 м.

[2] – Учитываются только мужчины

Часть III

Когда молодой человек и слуга ушли, граф взялся за перо:

«Надо же, двадцать восемь лет и уже доктор! – продолжал удивляться он. – И на внешний вид красавец. Эх, только бы не сбежал, такого силой не удержишь. Как бы написать эту бумагу, чтобы она привязала его здесь? И Настя моя, увидев его, зарделась», – хозяин поместья постарался оговорить в договоре все вольности и блага, которые он только мог предложить. Как только документ был готов и в кабинет вернулся доктор, Павел Иванович вручил ему бумагу, предложив ознакомиться с ней.

Быстро пробежавшись по пунктам договора, Максим попросил дополнить его ещё одним пунктом, в соответствии с которым он мог иметь до двух ассистентов-помощников, и они бы находились на попечении хозяина именья.

– Вам чем-то приглянулись эти двое бедолаг?

– Пока возьму их, а там видно будет. Окажутся лентяями, выгоним без сожаления, насчёт этого можете быть спокойны.

– Добро, – согласился хозяин, по 5 рублей жалованья в месяц плюс одежда и питание им хватит?

– Вполне.

– Тогда сейчас распоряжусь Пантелеевичу выделить им в помещении для хозяйственных нужд теплушку для проживания, – он вновь вызвал слугу и приказал позвать двух крестьян, ожидающих на улице. – Нус, с чего начнём, уважаемый доктор?

– Максим понимал, что неизбежные проколы могут здорово подмочить ему так удачно складывающуюся карьеру, поэтому, подписав договор, пошёл на опережение:

– Как я в дальнейшем при разговоре должен к вам обращаться?

– Можете называть меня Павел Иванович.

– Хорошо, Павел Иванович, хочу, чтобы между нами была полная ясность. По дороге из Москвы я попал под сильную грозу с ливнем и был оглушён разрядившимся рядом со мной столбом молнии. Кажется, я чудом остался жив и несколько часов пролежал без сознания. Голова у меня до сих пор не в полном порядке, не обессудьте, если что скажу не так. Будем надеяться, это продлится недолго, и на моей работе никак не отразиться.

– Сочувствую, Максим Денисович, но помочь вам, смогут только в губернской больнице, от Зарайска по прямой 60 вёрст. Только есть ли смысл, вы сами такой же доктор, как и они.

– Разумеется, Павел Иванович, смысла нет, сам себя подлечу. Только скажите, как мне производить закупку требуемого инструмента и лекарств? Определённый набор должен всё время быть при мне. Укажите аптеку в уездном центре и способ оплаты.

– На Екатерининской улице «Аптека Лазорского», можете брать всё, что считаете нужным, он меня хорошо знает и отпустит в счёт будущей оплаты. Можете ему сделать заказ, он часто ездит в Москву и привезёт любое приспособление или препарат. Я сейчас же напишу вам рекомендательное письмо, – помещик быстро написал на бумаге несколько строк и поставлю печать. – Держите, – он промокнул бумагу пресс-папье и вручил доктору.

В это время, постучавшись, в кабинет вошёл слуга и сообщил, что допущенные в именье крестьяне ожидают в отведённой для них теплушке.

– Я с вашего разрешения схожу туда, посмотрю, как они?

– Конечно, доктор, по договору вы можете свободно перемещаться по всему именью, лишь о выезде за его пределы желательно, подчёркиваю, желательно, ставить меня в известность, – Максим прекрасно уловил эти акценты.

Вместе с Пантелеевичем они вышли из основного здания усадьбы и направились к длинному каменному зданию, где располагались различные склады, каретная, конюшня и небольшая кузня. В самом начале был отдельный вход в помещение, где раньше располагался сторож, сейчас туда заселили крестьян. Войдя внутрь, Максим огляделся: у противоположной стены был двухъярусный топчан, застеленный хоть и поношенным, но чистым стиранным бельём, у окна был старый, потёртый стол и такие же два табурета, на столе стоял подсвечник для свечей, солоница и коробка со столовыми принадлежностями, в углу небольшая буржуйка, с выведенной наружу трубой. Окно было застеклено. Завидев вошедшего Максима и слугу, крестьяне встали и наклонили головы, не понимая, как им обращаться к господину.

– Вы наняты, как свободные крестьяне с жалованием 5 рублей в месяц хозяином поместья, для вас он ваше благородие или господин. Меня будете звать Максим Денисович, будете моими помощниками и ассистентами. Руки мне не целовать и на колени не становиться. Особо предупреждаю, вы должны быть всё время чистыми, а руки приучайтесь мыть с мылом, сегодня же здесь обустроите умывальник и ведро под него, полотенце для отирания рук должно меняться хотя бы раз в неделю. Я буду следить за этим. И последнее. Если у хозяина именья будет запарка с делами, возможно, вам временно поручат другую работу, её также нужно будет делать с усердием, как и основную. Вам всё понятно.

– Всё понятно, Максим Денисыч, – кивнул старший. – Дай бог вам крепкого здоровья! Всё сделаем, как вы сейчас сказали.

– Тогда сегодня обживайтесь, по всем вопросам обращайтесь к Пантелеевичу, он здесь, как говорится, командует парадом.

Довольный тем, что всё так хорошо получилось, Максим отправился осмотреть подготовленные ему комнаты. Когда он туда вошёл, то обнаружил там женщину лет сорока пяти в платье с заплетёнными в толстую косу волосами и заколотых сзади в кружок, очевидно, из прислуги по зданию, дающую распоряжения двум крепостным девушкам в сарафанах с босыми ногами. Присев на кожаный диван, молодой человек терпеливо ожидал, пока стёкла на окнах были вымыты, новые занавески и шторы на окнах повешены. Быстро протерев везде пыль, крепостные девушки удалились, а женщина подошла к нему:

– Максим Денисович, комната для вашего проживания готова, кровать заправлена чистым постельным бельём, свечи в подсвечники вставлены, бумага, чернила, всё на месте. Если захотите чего-нибудь, позовите, меня зовут Мария, мы со Степаном, я имею в виду Пантелеевича, всегда в главном здании. К завтраку прошу к столу в восемь утра, к обеду – в час дня, а к ужину – в семь вечера. Барин распорядился: если вам захочется чего-то особенного, можете сами заказать это на кухне, вам принесут прямо сюда. Мыться можете в ванной комнате, если не желаете, пожалуйте в баню, только господская баня по субботам.

Служанка взглянула на часы, стоящие на столе:

– Вот видите, через полчаса прошу в столовую комнату.

Когда служанка ушла, Максим снял сапоги и прилёг на диване, его одолевали смешанные чувства. С одной стороны, ситуация была тупиковая из-за невозможности вернуться в своё время, с другой – будто фата-моргана абсолютного везения во всех аспектах. Однозначную оценку состояния дать было трудно.

«Как вести себя с супругой и дочерью помещика, кажется, они обе влюбились в меня с первого взгляда? Об этом говорили их глаза и румянцы на щеках. Вот здесь, главное – не промахнуться, иначе всему конец. Сам, Максик, не предпринимай пока никаких действий, отдай инициативу в их руки, а там видно будет», – так рассуждал наш герой, стоя на пороге неизвестного ему мира.

Начало интриги

Лишь часы показали без пяти минут семь, наш герой снял сюртук, тщательно вымыл руки, отёр их о белоснежное полотенце и отправился на ужин. Вскоре он уже сидел на свободной стороне напротив женщин, Павел Иванович расположился во главе стола. Подали творог со сливками и изюмом. Наш герой смог по достоинству оценить вкус и усвояемость натуральных продуктов, в которых и намёка не было ни о каких пищевых добавках. Не спеша, отправляя пищу в рот, Максим сумел хорошо разглядеть и хозяйку именья, и её дочь, они были необычайно красивы: правильные овалы лица, светло-бирюзовые глаза с большими ресницами, прямой, слегка вздёрнутый носик и очаровательный ротик с тонкими губами, шелковистые русые волосы были заплетены в косы и завязаны сзади в пучок. Максим отметил для себя: Екатерина Сергеевна – жена Павла Ивановича была настолько свежа, нежна и хороша, что больше походила на старшую сестру Анастасии Павловны. Дочь лишь была более хрупкая и тонкая. Обе периодически бросали на Максима взгляды из-под ресниц. Глава поместья уловил это, но ревновать не стал, относясь к своей жене с большим уважением. Он сообщил:

– Дорогая, по делам реализации сельхозпродукции нашего поместья я должен завтра отправиться в Москву. Дорога конечна довольно утомительная, но ты можешь поехать со мной, если захочешь. Сейчас вернётся приказчик, и я ему велю с завтрашнего утра оставаться здесь, пока не вернусь. Какое будет твоё решение?

Поразмыслив, супруга ответила, глядя в глаза мужу:

– В интересах дела, дорогой, думаю, мне лучше остаться, а Серафим Петрович пусть едет с тобой, в пути тебе нужна защита.

Наш герой, конечно, даже и не предполагал, что умная женщина задумала далеко идущую сложную многоходовку, он думал сейчас только о своих насущных потребностях, их он и изложил:

– Павел Иванович, для оперирования пострадавших придётся доставлять на подводе сюда, во второй комнате мне нужен будет стол и ещё кой-какие приспособления. Необходимы также справочная литература и редкие препараты. Я напишу список, не откажите, пожалуйста. Уверяю, всё это быстро окупится.

– Хорошо, Максим Денисович, к утру подготовьте список.

Служанка принесла и поставила на стол самовар, затем выложила испечённый сладкий пирог. Ещё какое-то время говорили о родителях молодого человека и его учёбе в университете, при этом Максим выложил уже озвученную станционному смотрителю версию. Когда же он рассказал, как в него чуть не попала молния, Екатерина Сергеевна, чтобы не вскрикнуть, закрыла рот рукой, взгляд её при этом был полон тревоги. Чтобы разрядить обстановку, Павел Иванович попросил дочь исполнить что-нибудь на пианино и предложил всем выйти в гостиную. Здесь нужно сделать некоторое отступление и пояснить: семья Сокольниковых не была склонна к роскоши, поэтому дорогих украшений и особого антиквариата в здании усадьбы не было, зато было много книг в шкафах и добротных оригиналов картин, написанных маслом на холстах. Пианино, стоящее у большого окна, тоже не отличалось богатой отделкой, свойственной этому веку, когда же зазвучали первые аккорды под длинными, тонкими пальчиками Анастасии, все были поражены божественному звучанию инструмента. Вадим Одинцов сам неплохо музицировал на фортепиано, знал нотную грамоту и разбирался в музыкальной литературе, поэтому без труда узнал Сонату Си-бемоль мажор Вольфганга Амадея Моцарта. Техника исполнения была превосходной, и, слушая эту чудесную музыку, он опять вспомнил добрым словом своих родителей, ещё в детстве приучивших его к музыкальной культуре и изучению английского языка. Было очевидно, что это ему теперь очень пригодится. Следя за виртуозной пальцовкой молодой исполнительницы, молодой человек вновь со всей остротой вспомнил момент, когда ему прямо в институте сообщили о гибели родителей во время командировки на Ближний Восток, ощущение боли, не проходящее до сих пор. Но, несмотря ни на какие трудности, он всё же выучился и даже защитил кандидатскую. Была бы и докторская, но вот этот Чёрный октябрь!

Тем временем исполнение было закончено, родители тепло аплодировали дочери, а та, поднявшись, подошла к нашему герою:

– Максим Денисович, может, вы нам исполните что-нибудь? Мне почему-то, кажется, вы тоже владеете этим инструментом.

– Вы правы, Анастасия Павловна, но у меня сегодня нет настроения на весёлую музыку. Может быть, в следующий раз?

– Я вижу, что вы немного грустны и задумчивы, тогда сыграйте созвучное сейчас вашей душе. Пожалуйста!

По учащённому дыханию и выражению глаз молодой человек понял, что девушка волнуется, поэтому решил уступить ей. Он сел за фортепиано и исполнил «Меланхолический вальс» Александра Даргомыжского, причём сделал это очень душевно и мастерски.

– Это очень серьёзная музыка, – после аплодисментов резюмировала девушка. – Кто её автор? Мне интересно знать.

Максим, разумеется, не стал говорить, что композитору, написавшему этот вальс сейчас всего одиннадцать лет.

– Когда учились в университете, товарищ по съёмной квартире принёс откуда-то переписанные ноты, а у хозяйки тоже имелось пианино. Меня заинтересовало, поэтому я быстренько заучил.

– Вы, оказывается, одарённый человек не только в медицине.

Павел Иванович подошёл к поднявшемуся от фортепиано Максиму и протянул ему руку, слегка согнутую в локте:

– Спасибо, очень впечатлительно! Но почему вдруг так грустно, вас что-то тяготит? Поведайте, может, мы чем-то сможем помочь?

– Глядя на вас с Екатериной Сергеевной, вспомнил родителей, они уехали в Италию, когда я учился в Московском университете.

Супруга подошла и взяла мужу под руку:

– Вы всё ещё тоскуете по ним? Давайте попросим Павла Ивановича, он отпишет своим знакомым в Италии, и те попытаются их разыскать.

– Не стоит, – с грустью во взгляде покачал головой молодой человек. – Я просто по-доброму позавидовал Анастасии Павловне, у которой такие замечательные и добрые родители.

«Как он хорош, искренен и непосредственен! – подумала про себя графиня. – Лучшей партии для Насти и не найти. Красавец и умница. Вот только понравится ли дочь ему? Хрупкая уж больно и грудь очень маленькая, к тому же застенчивая сильно. Даже на бал её не вытащишь, сидит целыми вечерами с книгами, а днём любит с Пантелеевичем рыбу на реке удить или за ягодами в лес ходить. Лучшего варианта, чем я придумала за столом, не найти».

– Коли так, молодой человек, мы постараемся окружить вас заботой и лаской, – графиня улыбнулась своей обворожительной улыбкой и протянула свою нежную руку, Максим галантно приложился к ней. Атмосфера наполнилась новыми оттенками.

Лёжа ночью в постели, молодой человек долго не мог уснуть, пытаясь правильно осмыслить суть происходящего с ним. То, что он, попав в этот мир, навсегда останется здесь, было совершенно очевидно. Вот как быть со сложившейся ситуацией?

«Супруга Павла Ивановича явно положила на меня глаз. Но почему, в чём причина, или она не одна? Впрочем, одну причину понять можно. У супруга мешки под глазами, значит, жидкость задерживается в организме. Или почки шалят, или воспаление предстательной железы, а может и гиперплазия? Он часто привстаёт со стула, когда сидит, значит, всё же простатит с ослаблением половой функции. Понятно, с сексом у них проблемы. Екатерина Сергеевна – здоровая сексапильная женщина, и её желание совершенно объяснимо. Но не может она просто из-за этого, пойти на измену мужу, уж очень она умна и порядочна. Значит, есть какой-то более сильный повод, но какой?» – Молодой человек глубоко вздохнул и провалился в глубокий сон.

Второе июня выдалось очень жарким. Солнце припекало несмотря на утренние часы и своими лучами сквозь окно ласкало глаза Максима, заставив его проснуться. Он быстро встал, привёл себя в порядок и сделал основательную зарядку, чтобы взбодриться. В восемь часов он уже был за завтраком в обществе очаровательных Екатерины Сергеевны и Анастасии Павловны.

Покончив с кашей и пригубив сладкий чай вприкуску с пирогом, молодой человек осмелился поинтересоваться:

– Павел Иванович уже отправился в Москву?

– Да, как только рассвело, чтобы не попасть в сильную жару. Он любит пережидать её на какой-нибудь станции. Не волнуйтесь, ваш список, что передали перед самым сном, он с собой взял и будьте уверены: закупит по нему пункт в пункт, он человек слова.

– Замечательно! Тогда с вашего позволения, я займусь необходимой подготовкой своих людей, они пока малограмотны.

– Сожалею, – вздохнула Екатерина Сергеевна. – Вам, милый доктор, придётся уже теперь заняться своими прямыми обязанностями. Поздно ночью подъехал приказчик и сообщил, что в деревне Большая Осока, крепостной Игнат сильно избил свою жену Евдокию и она находится при смерти. Мы не захотели вас будить, так как вы крепко спали, сейчас же нужно попытаться помочь женщине, для нас каждый крепостной дорог и ценен. До деревни будет вёрст двенадцать, и дорога идёт меж полей и лесов, можно легко заблудиться, поэтому я составлю вам компанию. А ваших людей сегодня задействуем по усадьбе, работы здесь много, заодно ближе узнают, что к чему. Коня вашего уже оседлали.

Ча