Братья по крови

Заперев за собою обе двери, Лёха наконец-то слегка расслабился.

– Раздевайся. Проходи на кухню. Чай? Кофе? Коньяк?

– Давай лучше чайком согреемся.

– Лады.

Пока закипал чайник, на столе появилась нехитрая снедь. Алексей нарезал бутербродов с колбасой. Достал какие-то шоколадные конфеты.

– Как я понимаю, хата не твоя?

– Съёмная. Ко мне вообще никаких концов. Я практически всё за собой подчистил. Там, где я раньше жил, уже новый хозяин ремонт делает.

– А тот человек? Помнишь, ты говорил, что про тебя ещё кто-то знает?

– Больше не знает. Он на герыче сидел. Переборщил с дозой.

Лёха отхлебнул глоток чая, а потом его как прорвало. Он стал рассказывать всё. Ну или почти всё…

* * *

– Понимаешь, Саня… Я сам не понял, как оказался в должности штатного киллера у нашей группировки. Но ты не думай! На мне крови много, но невинной – нет. У меня даже принципы свои есть. Как у того Леона в фильме: «Кроме женщин и детей!» Отличный фильм, кстати. Жаль, что он не смог уйти тогда. Девки всему виной… Но, слава богу, у меня с этим всё в порядке. Не женился. А потом… А потом уже и ни к чему стало. Бабы были, но одноразовые. Поговорку такую слышал? «Есть с кем переспать, но нет таких, с кем рядом хотелось бы просыпаться постоянно». А ты, я так понял, женился?

– Есть такое дело. Но ей не особо нравится моя работа. Платят мало, а видит она меня редко. Я не слежу за ней. Но уже появилось ощущение, что она скоро от меня сбежит. Кажется, что у неё уже кто-то есть на примете.

– Помочь? – усмехается Лёха.

– Не… Пусть бежит куда хочет. Я тоже уже перегорел к ней. Детей она не желает заводить. Говорит: «Нефиг нищету плодить». А без детей – это и не семья вовсе, а какой-то договорно-официальный перетрах получается.

А тем временем Лёха продолжал:

– На мне много трупов. Но бандиты из других группировок и зажравшиеся коммерсы – это нелюди в людском обличье. Ты же сам знаешь.

– Ну так уходи. На тебя даже ориентировок после того дела нет. Само дело закрыто. Одна банда постреляла другую банду. Девки уже свалили на историческую родину. Одна была из Ульяновска, а две другие вообще с Украины. Ты можешь уйти по-чистому.

– Куда? Куда я уйду?

– Это уже другой разговор, более предметный. Ты мне скажи… Тебя в банде многие знали? Ну или хотя бы в лицо тебя кто-то сможет потом опознать?

– Уже нет. Я хорошо маскировался. Меня знали только двое. А видели ещё человек пять, не больше. Но для них я был тёмной лошадкой. Скорее всего, меня все воспринимали как обычного «быка» из другой пятёрки.

– Пятёрки?

– Да. У нас всё было на пятёрки поделено. А главный наш был не из блатных и не из спортсменов, а из вояк. Тоже наш. Афганец. Старлей из мотострелков. Был ранен. Наградили. Списали по ранению. Сам он родом из Нальчика. Но русский. После армии понял, что дома ловить нечего. В Москву подался. Нашёл бабу местную, разведёнку. Толстую и пьющую. Расписался. Прописался. Сперва работал автослесарем, но быстро всё понял и вовремя сориентировался. Собрал под себя парней в банду. Тоже все бывшие военные или менты. Он и придумал делить на пятёрки. А старший пятёрки входил в другую пятёрку. Уже из старших.

– Это не он придумал. Так ещё при царе революционеры делали. То ли эсеры, то ли большевики. Про это я точно не скажу. Но такое уже было и раньше.

– А, понятно… Ну а мои способности он быстро оценил. И постепенно через него и его посредника ко мне стали поступать заказухи. Платили хорошо. Но я чувствовал, что скоро могут и меня заказать. Уж больно много я знал. А главный наш зачистил почти всех, с кем он начинал пять лет назад. Похоже, что остался я один. Да плюс ещё тот, второй. Но теперь уже нет ни того ни другого. Да… Теперь никого не осталось. Остальные пятёрки где? Я не знаю. Не моё это дело. У меня только одно ремесло – one shot one kill. Один выстрел – одна мишень.

– Люди не мишени, Лёха!

– Это только поначалу, Санёк.

– Ну и что ты дальше будешь делать?

– Уехать хочу.

– Думаешь, там лучше, чем здесь?

– Там меня не знают.

– А не хочешь на службу вернуться?

– Да кто меня возьмёт-то? А кем? Куда?

– Контрактником пойдёшь? Ты же снайпер по ВУС? Хочешь, я поговорю кое с кем. Есть небольшие связи. Ты же знаешь, что сейчас на Кавказе? Всё кипит, бурлит и пенится… Как в песенке: «То ли ещё будет… Ой-ой-ой».

– Я бы пошёл… Скучаю я, Сань. Там, на войне, было проще. Здесь – свои. Там – враги. Целься и стреляй.

– Не всё так просто, Лёха, в этой жизни. Но сперва мне надо будет тебя аккуратно пробить по нашим базам. Нигде не засвечен ли? Вдруг на тебя есть что-то.

– Не должно. Я всегда один был. Один приходил. Один уходил. А те, кто заказы принимал, они там, в бане остались лежать.

– Вот это я и хочу проверить. Только я буду слегка неофициально пробивать. Через знакомого эксперта. Если всё чисто будет, я тебе сообщу. Думаю, что через месяц у меня уже будет вся информация. Так же, как сегодня, меня наберёшь. Встретимся, потолкуем.

– Спасибо тебе, Санёк!

– Да брось ты…

– Вот, кстати, я там пробежался по-быстрому. Собрал кое-что, пока твои менты их квартиры не обыскали. Это тебе.

Он достал откуда-то из-под кухонного стола небольшую спортивную сумку и протянул мне.

– Возьми. Пригодится.

Сумка была не слишком объёмная, но довольно-таки тяжёлая. Я не стал с ним спорить. Знал, что всё равно он найдёт способ отблагодарить меня.

– Пойми, Лёха! Я тебе помогал, помогу и буду помогать не за деньги, а…

– Я знаю, Саня! Не поверишь. Я тоже тебе не последнее отдаю. Стволы там чистые, ни разу не стреляные. А деньги… Пригодятся.

Я ничего ему не ответил. Просто не знал даже, что сказать. А он продолжил:

– Мне порою кажется, что не зря нас тогда в Панджшере судьба свела. Ой не зря. Видишь ведь, хоть и пошли мы по разным дорогам, а судьба нас всё равно друг с другом сталкивает. Я давно уже не верю ни в бога, ни в чёрта, но сдаётся мне, что где-то там, – он указал пальцем куда-то вверх, – есть кто-то или что-то высшее. И оно видит нас и следит за нами.

– Лёша! Я в эту мистику не верю.

– Знаешь… Я тоже не верил раньше.

* * *

А ещё через пару месяцев Лёха уже уехал контрактником на войну.

Глава четвёртая

«Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь»

2002 год, 23–24 октября. Москва. Дворец культуры ГПЗ-1. «Норд-Ост»

Вместе с сотрудниками УР из нескольких отделов Юго-Восточного округа я приехал на Дубровку на усиление. Раньше, до перевода в округ, это была «моя земля». И хотя прошло уже три года, но я тут знал буквально всё. И в ДК этом бывал не раз. Да что там говорить… Я в этот Дворец культуры ходил, ещё когда учился в начальной школе. Тут постоянно проводили новогодние утренники.

Но сейчас мой приезд сюда был вызван более трагическим событием. Примерно в девять вечера большая группа чеченских террористов захватила около тысячи человек. Прямо во время спектакля-мюзикла «Норд-Ост» ворвались в зрительный зал, стреляя из автоматов и угрожая всех взорвать. Об этом практически сразу стало известно. Сами террористы заставляли заложников звонить своим родным и говорить о том, что произошло.

Нас всех подняли по тревоге. К десяти вечера вокруг ДК уже было оцепление из ментов всех мастей. Начальства понаехала тьма. Не позавидуешь местным. Теперь всех собак на них повесят. А что они могли сделать? Внезапная атака вооружённых боевиков на развлекательный центр – это была хорошо продуманная военная операция.

Ближе к полуночи к милицейскому оцеплению прибавились военные спецы. Суровые такие с виду дядьки. Многие в балаклавах. Одного из таких, снайпера, мне поручили проводить в наиболее удобное место для обзора и контроля над территорией, прилегающей к задней части ДК.

Я территорию свою знаю довольно-таки хорошо. Так что шёл уверенно, а за мной шагал человек в маске, вооружённый то ли «валом», то ли «винторезом». Я в них не особо разбираюсь. С металлическим прикладом… значит, «вал».

Когда мы остались наедине, я получил вполне чувствительный тычок в бок, а знакомый голос из-под маски произнёс:

– Привет, Саня!

– Лёха? Ты? Здорово, бродяга! Ты как тут оказался?

* * *

История Лёшкиных приключений была бы длиннее, если бы мы были в обычной обстановке, а не находились возле здания, захваченного террористами.

В августе девяносто шестого, во время нападения боевиков на Грозный, Лёха неплохо зарекомендовал себя как снайпер. Его заметил кто-то из спецназа. Переманили к себе. А что? Полезный парнишка. Один выстрел – минус один враг. И вот Лёха уже не контрактник. Повоевал он там прилично. А теперь сюда подтянули на усиление. Тем более враг тот же, что и там.

Долго нам поболтать не удалось в тот раз. Через некоторое время в ходе небольшой ротации всех ментов заменили на спецназ. А нас всех разогнали по своим подразделениям. Дескать, теперь это уже и не ваше дело. Идите там работайте, ловите своих наркоманов.

Ну а чем всё кончилось на Дубровке? Полтораста гражданских трупов и около пятидесяти трупов террористов. До сих пор понять не могу: это была удачная операция спецназа или что-то пошло не так, как планировалось?

2010 год, осень. Москва

Вот когда опер перестаёт быть опером? Когда становится начальником или когда перешагивает какой-то определённый возрастной рубеж? А может, когда у него становится хуже со здоровьем? Вот я, например, уже перешагнул тот злосчастный возраст, о котором говорят «баба ягодка опять». Но это у них, у женщин, так. А у меня? Каждое утро, просыпаясь, я все эти годы чувствую на себе. И кости ломит, и старые раны болят. Хотя кто-то сказал, что шрамы не болят… Зато напоминают о себе какой-то тупой тянущей болью. Пока с утра не разомнёшься, хрен на что способен. Как я в детстве не любил утреннюю гимнастику… Несмотря на то, что и спортом занимался, и разряды какие-то имел. А вот утреннюю зарядку считал бесполезным занятием. Я с самого раннего утра и так был здоров и бодр. Как тут не посетовать по-стариковски: «Эх, молодость, молодость…»

Но разговор-то не о том. Опер перестаёт быть опером, когда пропадает азарт. Когда гаснет в глазах огонёк авантюризма. Когда не тело, а мысли становятся вялыми и рассудительными.

Мне уж год как не жмут плечи погоны подполковника. И начальство уже не раз намекало, что пора бы освободить место для молодых. Всё равно до генерала мне никогда не дослужиться. Это как в том анекдоте: «У генералов есть свои внуки». Там, наверху, сидят, обложив толстые зады бумагами, опытные карьеристы. У них давно уж нет того азарта, который заставляет лезть под пули и идти на нож с голыми руками. Они уже не атакуют. Они заняли своё место, своё кресло, и сидят в глухой обороне.

А мне всё чего-то не хватает. Но сейчас мне не хватает всего лишь одного. Я хочу понять: ошибаюсь я или нет?

Все дела, которые я смог собрать в одну кучу, но пока ещё не смог объединить в одно дело, говорят мне только об одном. Уж больно знакомый почерк у киллера. Таких сейчас уже и не делают. Штучный товар. Гоню от себя постоянно грызущую меня мысль: «Неужели это он?»

После «Норд-Оста» с Лёхой мы больше не пересекались. Адреса его у меня нет и не было. Я пытался через спецуру навести справки, но у них там всё так засекречено, что быстрее мне по башке настучат, чем я нарою что-то интересующее меня.

Но какой же знакомый почерк у этого киллера-невидимки.

Нет. Если все дела рассматривать по отдельности, то можно подумать, что это несколько разных человек. Кто-то постарше, кто-то помоложе. Но стоит собрать всё в одно… Это как картинку из пазлов складывать. Каждый кусочек по отдельности не даёт полноты картины. А сложив их вместе…

Вот и мне сейчас не хватает одного пазла, самого центрального фрагмента, чтобы картинка сложилась окончательно.

От своих агентов я уж знаю, что есть заказ на одного очень зажравшегося депутата. И этот заказ не только сделан, но уже и принят к исполнению. Мне известно практически всё. Как говорилось раньше в римском праве? Quid? Ubi? Quando?[1] Осталось только узнать одно: Quis?[2]

* * *

Можно было, конечно, предупредить жертву. Но в таком случае рассыплется стройная комбинация, которую я уже построил. Ловушка уже заряжена. Осталось только положить туда приманку и захлопнуть, когда появится тот, для кого эта ловушка и предназначена. А что до депутата… Мразота он та ещё. Прихватизировал себе народное достояние ещё в девяностых. Причём действовал не менее кровожадно, чем те самые братки. На нём жмуров, быть может, даже больше, чем на том киллере. Ведь убивает не только хладное железо и огнестрельное оружие. С не меньшим эффектом убивает голод, холод и ядовитые выбросы в атмосферу. А у этого «владельца заводов, газет, пароходов» не только рыльце в пушку, но и руки по локоть в крови.

Так что торопиться не будем. Не надо торопиться. Пусть киллер сделает своё дело. Тут я его и постараюсь взять. А пока, чтобы не спугнуть, на расстоянии с километр или даже больше нет ни одного сотрудника. Ну, кроме меня разве только. А я сижу не на виду. Я заранее уже снял нужную квартиру в нужном доме, и спокойно пью чай, сидя у нужного окошка. После того как снайпер положит свою мишень и его охрану, по моей команде все выходы с чердака будут перекрыты, кроме одного. И тут буду я…

Бронежилет я не надевал. Бегать мешает, а от пули в башку не защищает. Ну и смысл его таскать на себе?

Я рискую? Да. Но это даже как-то стимулирует, что ли. Наверное, я адреналиновый наркоман. За рулём гоняю… С умом, конечно. Но медленно ехать уже не могу. Слава богу, ксива есть. А так бы я на одних штрафах разорился. У меня только один принцип – никому на дороге не мешать и не создавать аварийных ситуаций. Пока что удаётся. Последние лет десять у меня никаких аварий не было. Не считая, конечно, мелких покоцанностей. Но это когда в темноте пробираешься через лес или ещё в какой не шибко освещённой незнакомой местности. Я никогда не гнался за внешним глянцем. Моя машина должна уметь быстро ездить и быть надёжной. А как она выглядит снаружи – наплевать. Дождём помоется – и ладно. Натирать её до блеска мне ни к чему.

Я налил себе ещё чайку погорячее. Что-то задерживается депутат. Как бы не сорвалось.

* * *

Но нет. Всё в цвет…

Когда всё началось, минуты и секунды побежали быстрее. Если бы я не был готов к тому, что произойдёт, то выглядело бы всё это так: Тишина… Бум. Бам. Трах. Бах… Всё.

Но когда ждёшь и знаешь, что сейчас будет, то и сам ускоряешься, как тот Бэтмен в тупых американских фильмах про супергероев. Наши отечественные супергерои не так шикарно выглядят, как голливудские актёры. Зато порою могут дать сто очков форы любому выдуманному супермену.

Я выскочил из квартиры и в одну секунду закрыл на замок решётку, что перекрывала вход и выход на чердак. Раньше она была всегда открыта. Лишь проволока, продетая в петли, удерживала решётчатую дверь от открытия. Но сейчас там красовался довольно-таки мощный замок, который я не поленился и принёс собой. На свои кровные, между прочим, покупал.

Но стоять перед решёткой и отсвечивать я не стал. Да ну его нафиг! Ещё пальнёт сдуру. Я отступил за стену, а заодно ещё и прикрылся раскрытой металлической дверью. Какая-никакая, а всё-таки защита.

Послышались шаги… Рванулась решётчатая дверь…

– Ты окружён! Все выходы перекрыты! Не усугубляй свою ситуацию. Сейчас у тебя есть шанс остаться в живых. Потом его не будет… Мы тебя ждали, так что сумели хорошо подготовиться.

– А чего же тогда этого толстого дурака не предупредили? Или там внизу двойник?

А его голос с годами не изменился…

– Не было никакого двойника, Лёша. Ну а то, что не уберегли такого «ценного» товарища… Упс… Как говорится, се ля ви.

– Сашка? Ты?

– Ну а кто же ещё? Давай не шути. Я сейчас выйду, а ты не будешь в меня стрелять. Договорились?

– Выходи. В тебя стрелять не буду.

– А больше тут и нет никого.

– Опять на пушку берёшь? «Все выходы перекрыты»… – передразнил он меня.

– Перекрыты. Но все они на дальних дистанциях. Ловушка захлопнулась. Из этого квартала не выйти ни по земле, ни под землёй. Я знаю, что однажды ты ушёл по подземным коллекторам. Сейчас там тоже ждут.

– Ты следил за мной?

– Я поначалу не знал, что это ты. Только потом стал подозревать. Лёша, на фига тебе всё это? Ты же снова перешёл границы. А на дворе ведь уже не девяностые. Как ты снова очутился по ту сторону баррикад?

– Как? Как… Каком кверху. Примерно через год после нашей с тобой встречи на Дубровке меня посекло сильно. Там, в Чечне. Нас тогда гелаевцы зажали в ущелье. Ну и накрыли из миномётов. Пока наши подошли, на меня столько промедола извели. Я до сих пор не могу без укола из дома выходить.

– Ты на наркоту, что ли, подсел?

– Подсядешь тут… Меня по кускам собирали. Чудо, что выжил и могу ходить.

– Почему со мной не связался?

– Сперва по госпиталям валялся. А потом меня списали. Как ненужную игрушку выбросили на помойку.

– Но они же должны были помочь…

– Меня подставили. А может, и сам дурак. Короче, ещё в госпитале меня поймали на краже наркоты. Дело не раздували. Просто пинком под зад. Иди гуляй! Меня просто списали в утиль. Ни зарплаты, ни пенсии. Я жил как нищий. Мне мать не на что было похоронить.

– Почему ты меня не нашёл?

– Потому что не искал. Ты что, наркоту мне стал бы доставать?

– Надо было бы, достал бы. И врачей нашёл бы. И с ложки кормил бы. Ты меня за кого держишь? Ты думаешь, если я мент, то я уже и не человек вовсе?

– Я этого не говорил. Но и ты меня пойми. Кругом несправедливость. А я… А я дурак. Отпусти меня! Я всё равно живым не сдамся. Да и они не отпустят.

– Ты должен жить.

– Я уже никому ничего не должен, Саня. Я тогда поначалу занял денег. Да не у тех занял. Тоже из спецуры. И все деньги мне пришлось отрабатывать. А умею я хорошо делать только одно, как ты знаешь. И, как мне кажется, меня не просто так с наркотой подставили. Они вели меня всё это время. И этот… Нарисовался уж больно слишком вовремя. Предложил закрыть все долги. Предложил работу по профилю. Я был вынужден согласиться. Но только потом понял, что попал в ловушку, из которой нет выхода. И всё один к одному. Правда, этого товарища тоже больше нет. Я взял заказ и на него. И исполнил уже.

Лёха даже усмехнулся. Похоже, что он немного не в себе. Или это наркота так на него влияет?

Я очень хочу ему помочь! Но смогу ли?

– А потом на меня вышли уже совсем другие люди. Из конторы. Ты, Сашка, сам не знаешь, во что вписался. Мне не дадут уйти. И тебе не дадут меня увести. Мы с тобой не дойдём даже до машины. Так что лучше оставь меня. Я попробую. Одному мне будет легче. Но если они поймут, что ты меня засветил, то ни мне, ни тебе несдобровать.

– Лёха! Но ты же прекрасно знаешь, что я могу и что не могу. Я же тоже не один. Вокруг дома наши люди.

– Они тебе не помогут, – усмехнулся Лёшка.

– Может, тогда здесь, в этой квартире отсидимся? Подождём, покуда не прибудет наша кавалерия…

– Боюсь, что кавалерия приедет не из той конюшни.

– Тогда давай сейчас прорываться, пока конским по́том ещё не пахнет.

– Уже не успеем.

– А всё-таки рискнём…

– Боюсь, что я не смогу тебе помешать. Я в тебя, Сашка, стрелять не буду. Но прошу… Оставь мне оружие и не надевай на меня наручники. Так хоть шанс будет уйти. Да и тебя постараюсь спасти.

– Неужели всё так серьёзно?

– Хуже… Раз ты меня вычислил, значит, меня сольют. Если бы ты просто ко мне пришёл, я бы сам тебе всё рассказал. А теперь…

– А я не смогу тебя спрятать?

– Они легко могут пробить информацию о тебе. И когда поймут, что ты меня и раньше знал, то и тебя сольют. Могут посадить за что-нибудь. А могут и просто убить. Ну или несчастный случай.

– Меня?

– Да им всё равно. Любого мента всегда можно посадить. За что? За рвение к работе. Ты же не всегда соблюдаешь закон, когда выслеживаешь гадов?

– Лёха! Может, расскажешь тогда, на кого ты работаешь?

– Я же тебе говорил. Конторские. Только работают они не на государство, а на себя. А контора их прикрывает. Так что шансов с ними бодаться у нас с тобой никаких нет. И хотя они мне исправно платят, но я у них на таком крючке, что от них мне теперь не спрятаться нигде на этой земле.

– То есть шансов у нас никаких?

– Никаких.

– Тогда бояться больше нечего. Пошли!

– Куда?

– Будем прорываться.

– Не получится.

– Не попробуем – не узнаем.

* * *

Попробовали. Узнали.

Да. Не прорвёмся…

* * *Сегодня всё наоборот и не по правилам игра.Сегодня я совсем не тот, кем был ещё вчера.Теперь другая колея, теперь другие рубежи.И даже я – совсем не я. И жизнь – совсем не жизнь.А в то, что я когда-то жил, уже мне верится с трудом.Я разделяю эту жизнь на то, что «до» и что «потом».Сегодня всё наоборот и не по правилам игра.Сегодня я совсем не тот, кем был ещё вчера.* * *

Расстреливать нас начали сразу. Не было никаких: «Стоять-бояться! Оружие на пол! Руки за голову!» Просто начали в нас стрелять. Из двух чёрных микроавтобусов посыпались бойцы в масках без каких-либо опознавательных нашивок. Хрен его знает, кто это был. Может, конторские, как и говорил Лёха, а может, ещё какие спецподразделения. Мне уже было пофиг.

Морально мы с Лёшкой уже были к этому готовы. Я успел упасть в одну сторону, за припаркованную во дворе «девятку», Лёха упал в другую сторону, и шустро так заполз под уазик.

Зато не готовые к такому развитию событий молодые опера, что ожидали меня у машины во дворе, и экипаж ППС падали как подрубленные. Лишь один сержант из пэпээсников успел открыть огонь в сторону нападавших. Но только в сторону… Он так ни в кого и не попал, а через секунду-другую уже уткнулся лицом в асфальт.

Первым добился ощутимых результатов Лёха. Он бил по ногам, и маски-шоу немного притормозили. Я стал выцеливать тех, кто был закрыт от Лёшки машиной. Но больше двух выстрелов сделать мне не дали. «Девятка» зазвенела, задрожала от града пуль. Выбрав небольшую паузу между очередями, я перекатился под уазик.

– Лёха! Уходим.

– Поздно…

Кто-то выстрелил по нашей машине из гранатомёта. уазик подбросило вверх, разрывая на части. Нас тоже разбросало в стороны и посекло осколками.

Лёху, как мне показалось, очень тяжело ранили. По крайней мере, крови из него уже вытекло прилично. Даже странно, что он ещё шевелится. Что-то ударило меня в бедро. От резкой боли я чуть не потерял сознание.

К нам приставными шагами стали приближаться люди в масках. Я из последних сил поднял руку с пистолетом. Но выстрел в плечо швырнул меня на асфальт. Я упал так, что мне было видно лежащего неподалёку от меня Лёшку. Он был ещё жив, когда подошедший к нему человек в тёмной одежде и балаклаве в упор выстрелил из пистолета ему в голову. Мой друг дёрнулся, а брызги крови полетели в разные стороны, некоторые попали мне в лицо.

А потом и меня что-то сильно ударило по затылку. Видимо, кто-то, кого я не видел даже, выстрелил мне в голову. Выстрела я уже не услышал. Я даже не почувствовал ничего. Просто умер…

Глава пятая

Внезапно, неожиданно и очень странно…

* * *О прошлом не плачь. О будущем думай, живя в настоящем.Найдётся палач с улыбкой угрюмой и сталью разящей.Суров приговор, безжалостны люди, а жертва невинна.Взметнулся топор… и больше не будет второй половины.Полжизни долой! Собаке под хвост душа отлетела.Мозги с головой летят на помост, лишённые тела.Суровый палач с улыбкой угрюмой уходит с помоста.О прошлом поплачь! О будущем думать, наверное, поздно…* * *

Неизвестно когда и неизвестно где…

Вода, в которой я внезапно очутился, показалась мне ледяной и очень мутной. Мне не хватало воздуха. Но я вдруг понял, что если сейчас постараюсь вдохнуть, то просто захлебнусь и утону. Странно… Я же уже умер? Мне больше нечего бояться. Но тело, видимо, ещё не прониклось сознанием того, что оно уже умерло, и ему, этому самому телу, очень хотелось вдохнуть полные лёгкие воздуха.

Что-то тянуло меня под воду всё глубже и глубже. Причём погружался я вниз головой. В мутной зеленоватой воде я даже смог рассмотреть, что или кто меня тянет на дно. Это был парнишка, который судорожно вцепился своей рукой в рукав моей рубашки. В его широко раскрытых глазах я видел ужас. Но он тянул меня всё глубже вниз. Я попытался хоть как-то двигаться, чтобы выплыть на поверхность и глотнуть немного воздуха, поскольку мои лёгкие уже жгло изнутри и разрывало на части. Вверх ногами всплывать у меня никак не получалось, но я как-то извернулся и, оторвав от себя руку парня, стал всплывать. В глазах мальчишки помимо страха мелькнуло некое удивление, потом обида. Из его рта стали бурно выходить пузыри воздуха. Но я уже всплывал на поверхность.

Я так сильно рванул вверх, в сторону светлеющей поверхности, ибо сам уже был готов глотнуть воды вместо воздуха.