скачать книгу бесплатно
Царь вслух прочитал письмо своей супруге, сидевшей в кресле с вязанием в руках, и спросил:
– Что ты на это скажешь?
Царица отложила вязание на колени:
– Когда я была в Англии, с политикой не соприкасалась. В семейном кругу бабушки эта тема под запретом. Я удивлена
антирусскими настроениями. В чем их причина?
Царь положил лист письма на письменный стол и, после паузы, сказал:
– Англия уже давно претендует на роль правителя мира. И одно из основных препятствий на этом пути – Россия.
Царица откинулась на спинку кресла:
– Но подобные планы просто безумны! Бабушка никогда не говорила о чем-то подобном.
– Правящие круги Англии, особенно тайные, возможно не посвящают даже ее в свои далеко идущие замыслы.
– Тайные круги?
– Ты слышала о масонских ложах?
– Да, говорят, что это давняя традиция объединяться по профессиональной принадлежности. Говорят, в старину ее начали каменщики, желавшие сообща защищать свои интересы.
– Любое начинание на первом этапе, как правило, доброе. Потом приходят тайные враги и переворачивают на противоположное. Так и с масонами. Эту историю, похожую на детскую сказку, они распространяют, чтобы прикрыть свою нынешнюю деятельность.
Недавно руководители гражданской контрразведки передали мне доклад о деятельности масонов в России, среди выявленных контрразведкой много занимающих высокие посты. Масоны выполняют приказы своих руководителей, которые, в свою очередь, подчиняются орденам за рубежом. Планы главных руководителей тайных орденов, магистров масонских орденов неизвестны. Они могут стать серьезной угрозой интересам нашей страны.
*
В дневнике царя (14 мая) появилась запись:
«Ночью лил дождь, и стало значительно холоднее. Из-за сырости не пошли гулять.
(Рукой царицы) Мы женаты уже полгода, ты не можешь представить себе, какой счастливой ты сделала свою женушку. Благослови тебя Бог, мой верный, любимый муж – с каждым днем чище, сильнее, глубже.
За письменным столом Николай Второй читает письмо
немецкого кайзера:
«Дражайший Ники,
Видит Бог, что я делал все, что в моих силах, для сохранения
мира в Европе, но если Франция будет продолжать в мирное время открыто или тайно подстрекать, попирая все нормы международного права и порядка, то в один прекрасный день, дорогой Ники, ты, хочешь не хочешь, окажешься внезапно вовлеченным в самую ужасную войну, какой еще не видела Европа! И возможно, что люди и история возложат ответственность за это на тебя. Не сердись, пожалуйста, если я неумышленно обидел тебя, но я считаю своим долгом перед нашими двумя странами и перед тобой, как моим другом, писать откровенно. Уединение и отстранение от общества, связанное с твоим глубоким трауром, лишает тебя возможности встречаться с людьми и входить в подробности происходящего – в кулуарах. Подумай об ужасной ответственности за кровопролитие!
Теперь прощай, дражайший Ники, наилучшие пожелания дорогой Аликс. Твой всегда преданнейший и верный друг и кузен
Вилли».
Царь, с письмом в руке, прошел в комнату Александры Федоровны, лежащей на кушетке с вышивкой. Николай Второй приподнял лист и сказал:
– Послушай, Солнышко, что написал кузен Вилли, – и прочитал вслух текст письма. Государыня резко поднялась с кушетки и с гневной интонацией сказала:
– Это ужасно! Как он смеет тебя запугивать, царя великой державы! Это грубость солдата. Иногда его поведение просто непристойно. Когда Элла отказала ему на предложение руки и сердца, он стал распространять недостойные сплетни о ее женихе, Сергее.
*
В рабочем кабинете, просматривая почту, царь задержал внимание на письме из Германии. Вскрыв конверт, прочитал:
«Вилли – Ники (13 октября, Потсдам)
Дорогой Ники,
Меня тревожит не сам факт договора или дружбы между Россией и Францией (каждый государь – единственный блюститель интересов своей страны, определяющий свой политический курс), а опасность для нашего монархического принципа именно той формы проявления дружеских отношений, которая возводит на пьедестал Республику. Постоянное появление на смотрах войск, похоронах, обедах, скачках принцев, великих князей, государственных деятелей, генералов «в полном параде» вместе с главой республики или в его окружении позволяет республиканцам верить, что они прекрасные, честные люди, в обществе которых принцы вполне могут чувствовать себя легко и непринужденно! И какие же это будет иметь последствия для наших государств, столь отличных друг от друга? Республиканцы по своей природе революционеришки и заслуживают – вполне справедливо – чтобы их расстреливали и вешали. А теперь они говорят остальным нашим верноподданным: «О, мы вовсе не опасны, мы не плохие люди, посмотрите на Францию! Вы видите, так королевские особы водят дружбу с революционерами! Почему и у нас не может быть также?» Ф (ранцузская) Р (еспублика) возникла в результате Великой революции, пропагандирует и непременно должна пропагандировать ее идеи. Не забывай, что Фор (президент Франции 1895 – 1899 гг.) не по свой вине – сидит на троне Божией милостью короля и королевы Франции, чьи головы отрубили французские республиканцы! Кровь Их Величеств все еще на совести этой страны!
Посмотри на нее, была ли она с тех пор счастлива и спокойна? Не бросало ли ее из одного кровопролития в другое? И в великие свои минуты не шла ли она от войны к войне? Пока не залила всю Европу и Россию потоками крови? Пока наконец не получила снова Коммуну? Помяни мое слово, Ники: Господь навсегда проклял этот народ! У нас, христианских королей и императоров, есть священный долг, возложенный на нас Небом, – поддерживать монархический принцип, данный нам «von Gottes Gnaden» (Божией милостью).
Преданнейший и любящий тебя друг и кузен
Вилли».
Царь подошел к двери кабинета, открыл ее и просвистел трель как птица. Вскоре появилась Александра Федоровна, торопливо прошла в кабинет. Царь, закрыв за ней дверь, указал на кресло. Взял со стола письмо и сказал:
– Очередное послание преданнейшего друга и кузена Вилли. – Прочитав вслух, спросил: – Что ты об этом думаешь?
Царица ответила:
– Многие королевские дворы Европы с настороженностью относятся к президентскому правлению во Франции. Королевский трон Германии при Наполеоне был под большой угрозой, поэтому Вилли так болезненно реагирует на республику. Но его резкость и грубость… Он просто неисправим.
*
3 ноября особо волнующий день у Николая Второго, царь с матерью-царицей и Эллой не отходит от кровати жены. Поздним вечером начинаются схватки, царя выпроваживают из комнаты. Взволнованный, меряет коридор перед спальней. Наконец – детский писк! Смотрит на часы: «Ровно девять!»
Вышла сестра-акушерка, и, испытующе посмотрев, сказала: «У вас – дочь!» У кровати Александры Федоровны близкие совершили короткую молитву благодарения. По окончании царь прислушался к своему внутреннему и услышал: «Ольга». Наклонился к жене: «Назовем ее Ольгой?» Царица радостно согласилась: «Да!»
Перед первой ванной дочери врач сказал: «Удивительно большой ребенок! Десять футов весу и пятьдесят пять сантиметров роста! У нее большие волосы, она не выглядит новорожденной».
Первое кормление доверили кормилице. На следующий день дочь отказалась брать грудь матери, но охотно взяла – кормилицы. Та протянула Александре Федоровне своего сына-новорожденного. Сын кормилицы очень охотно припал к груди царицы. Посмотреть на редкое зрелище бегали по очереди все близкие царской четы. Кормилица, с довольным видом, оглядывала окружающих. Вошедший царь улыбался: «Пресмешно!»
*
Из письма Николая Второго – королеве Виктории (12 ноября, Царское Село):
Дорогая бабушка,
Сердечно благодарю за Ваше доброе письмо, которое только что привез специальный курьер – и за все сказанные в нем ласковые слова.
Я сижу рядом с постелью дорогой Аликс, которая просит самым нежным образом поблагодарить Вас за письмо и добрые пожелания. Слава Богу, все прошло хорошо и обе – она и дитя – поправляются весьма удовлетворительно. Ей доставляет такое удовольствие самой кормить нашу милую Бэби! Я, со свое стороны, нахожу это вполне естественным для матери и вижу в этом превосходный пример!
Мы оба так рады, что Вы согласились быть крестной матерью нашего первого ребенка, ибо я уверен, что это принесет ей счастье. Ведь Вы всегда проявляли к нам доброту и материнскую привязанность. Имя Ольги мы выбрали потому, что оно уже несколько раз бывало в нашей семье и это древнее русское имя.
Вы не представляете, дражайшая бабушка, как я невероятно счастлив. Мне кажется так странным, что я отец!
Мы, конечно, пошлем Вам прядь волос Бэби; она удивительно большой ребенок и обещает быть большеглазой. Мы оба нежно Вас целуем, а я остаюсь Вашим очень любящим и верным внуком.
Ники».
Из письма Эллы – королеве Виктории (13 ноября, Царское Село):
Дорогая бабушка,
Сердечно благодарю за твое милое письмо с курьером. Твои подарки к крестинам Аликс и Ники хотят открыть сегодня вечером, накануне этого счастливого дня, и они очень, очень тронуты. Аликс выглядит хорошо, и то, что она нянчит ребенка, приносит ей большую пользу. Ночью ее не будят, чтобы она хорошо отдыхала. Ребенок прелестный. Все добрые советы, которые ты мне дала, выполняются с самого начала, так как здесь уход во время родов прекрасный. В комнатах всегда свежий воздух, а чистота такая, что никогда нельзя поверить, что в комнате есть больная. Радость от рождения ребенка не позволила им ни на миг огорчиться тем, что малютка Ольга не мальчик, и они обожают свое дитя. Вы знаете об ужасных слухах, которые неизвестно кто распускает, будто Аликс опасно больна и не может иметь детей и что нужна операция, и еще всякий вздор. Но во всем есть хорошая сторона, и результат тот, что теперь всем известно о прекрасном состоянии ее и ребенка и что она сама его кормит.
Радость огромная и разочарование, что это девочка, меркнет от сознания, что все хорошо. Спасибо, что ты подумала обо мне, поручив мне представлять тебя на крестинах.
Нежнейший привет и сердечный поцелуй от твоего покорного и
любящего дитяти.
Элла».
Из дневника Николая Второго (31 декабря 1895, С – Петербург):
«Сейчас наступает Новый год! Дай Бог, чтобы он прошел так же мирно, тихо и счастливо для нас и для матушки России, как предыдущий».
Из записи 1 января 1896:
«В 11 часов начался выход. В первый раз проделали вдвоем церемонию новогоднего выхода. Слава Богу, Аликс выстояла молодцом и обедню, и прием дипломатов, и безмен (официальное целование) не только дам, но Государственного совета, Сената, двора и свиты!»
Из письма царя – императрице Марии Федоровне (28 марта. Пасха – С – Петербург):
«Этот раз первые три дня пришлось облобызать гораздо больше народу, чем прежде, так как ко всему остальному прибавился еще Зимний дворец. Всего, судя по числу израсходованный яиц (Фаберже), выходит, что я христосовался с 1 600 человек – целый полк! Щеки очень чесались после этого».
Вильгельм II – Николаю Второму (7 апреля, Кобург):
«Дорогой Ники,
Происходящая здесь веселая свадьба и лица многих гостей напоминают мне о том, что было два года назад, когда мне удалось помочь тебе завоевать очаровательного и совершенного ангела, ставшего теперь твоей женой. Воспоминания об апреле 1894 года возникли и у других, и поэтому они договорились послать тебе телеграмму, которую ты и получил. Рискну надеяться, что не сказал им ничего такого, чего бы ты не нашел потом в вашей семейной жизни. Да благословит вас обоих Господь, особенно в будущем месяце, когда ты будешь коронован при восхищенном содействии всего мира.
Твой любящий кузен и друг Вилли».
*
За завтраком, сидевший рядом с императрицей, великий князь
Константин Константинович спросил:
– Говорят, что перед отъездом в Москву вы прекратите кормление дочери?
Александра Федоровна, удивленно взглянув на соседа, приветливо улыбнувшись, ответила:
– Я кормлю дочь один раз в день, по утрам, когда с Ники пьем кофе.
– А как? До или после кофе?
Лицо царицы озарилось милой улыбкой:
– — Я пью кофе, а дочка в это время кормится.
Константин Константинович разулыбался:
– Какая прелесть!
*
Герцог Йоркский Джордж – Николаю Второму (17 апреля, Копенгаген):
«Дорогой мой старина Ники,
Хочу сказать, как мы с Мэй разочарованы, что не едем на коронацию, я глубоко сожалею об этом. Конечно, ты не мог ничего сделать, после того как бабушка сказала, что пошлет дядю Артура. Я был так уверен, что она пошлет нас, что не стал никого беспокоить по этому поводу, иначе я, конечно, давно написал бы тебе и попросил бы тебя сообщить ей о своем желании, чтобы приехали мы, а когда в конце концов было решено, что едут Коннауты, должен сказать, я был в бешенстве, но ничего нельзя было сделать.
Но ведь мы с тобой такие старые друзья и так хорошо понимаем друг друга, и ты и Аликс мои двоюродные, а дядю Артура ты почти не знаешь, и Аликс совсем не знает.
Всегда, дорогой Ники, истинно преданный тебе кузен и друг
Джорджи».
*
Начало торжеств коронации в Москве отметилось небывалым зрелищем. Вечером, во дворе Петровского дворца, на балконе которого находились царь, царица, Романовы и иностранные
коронованные особы, собралось тысяча сто певцов московских хоров с оркестрами. Каждый поющий держал по шесту с фонариком. Целое
море разноцветных огней. Вокруг дворца – океан народу. После 77
первой пьесы-серенады царь сказал: «Давайте хлопать». В ответ на рукоплескания с балкона раздалось громовое «ура» поющих, перекатившее за ограду дворца.
На следующий день – коронация. Первый выстрел салюта возвестил, что царь выехал из Петровского дворца. Зазвонили колокола. Народ на улицах дружно крестился и кланялся.
В Кремль торжественное шествие втекало через Спасские ворота. Впереди жандармы, за ними собственный Его величества конвой, лейб-казаки, царская охота, придворный музыкальный хор и золотые кареты. Перед каретами – царь на белой кобыле. В первой карете – императрица-мать, во второй – молодая царица.
Построенные в парадном строю роты встретили царя дружным «ура». Царь спешился, вышедшие из карет царицы пошли с ним с двух сторон. Царственная троица направилась к Успенскому собору, где приложилась к иконам.
При выходе из Успенского собора в Архангельский духовенство, предшестующее царю и царицам направилось не в южные, как было предписано по плану, а в северные двери. В шествии произошло замешательство. Церемонимейстер громко окликнул митрополита, который повернул кругом. И шествие пошло как должное.
Главное событие происходило в Успенском. Царь Николай Второй и царица Александра Федоровна воссели на престолах. Их окружили сановники, несшие высшие регалии империи. Царь прочитал символ веры, его ассистенты великие князья Владимир и Михаил Александровичи помогли надеть ему порфиру. Когда младший брат царя Михаил накладывал на царя большую бриллиантовую Андреевскую цепь, она разорвалась. Взяв предложенную корону, Николай Второй возложил ее на себя, затем – на коленопреклоненную перед ним Александру Федоровну. И, взяв в руки скипетр и державу, на коленях прочитал молитву-клятву.
