Вафель убивает смерть

– Сам разберёшься.

Как разбираться самому, если никто не отвечает на вопросы, Вафель понятия не имел. Не умываясь, он поплёлся на урок. Успеть на завтрак можно было не надеяться.

Наставницу зовут Четверг. Потому что в четверг урок у всех один и тот же. Вафель даже улыбнулся, когда понял, что остался один именно перед этим уроком. В расписании он называется самостоятельная работа, но даже наставники называют четверг днём одиночества. Каждый ученик получает задание, которое нужно выполнить самому. Нельзя спрашивать дорогу, добираться на автобусе, подсказывать друзьям, даже рядом с кем-то идти или разговаривать – за всё вычитаются баллы.

– Держи, – Фро незаметно подошла к Вафелю и протянула ему булочку с изюмом и апельсиновый сок в картонном пакетике, – Тебя не было на завтраке, решила захватить.

– Спасибо, – Вафель моргнул от удивления, – А за это тебе баллы не вычтут?

– Урок ещё не начался. После звонка вычли бы обоим, – улыбнулась она.

Звонок четверга – настоящая сирена. Во дворе звук такой громкий, что у Вафеля заложило уши. Задания раздали в конвертах. В конверте обнаружилась картонная карточка размером с визитку. На карточке было написано «Улица Гортензий, дом 2B».

Прочитав задания, ученики расходились кто куда. Афродита зашла обратно в Хаус, Пти вприпрыжку выскочил за ворота и уверенно побежал прямо через поле. Вафель вышел вслед за ним и огляделся. Куда идти, было непонятно. Ни где тут город, ни как искать в нем улицу Гортензий; что уж там – Вафель не знал даже, как выглядят эти гортензии. Вроде, цветы, но вполне может оказаться, что капуста.

Он решил пойти в ту сторону, откуда их всех привезли на автобусе. Ничего кроме дороги между полями видно впереди не было, но с другой стороны видно было лес, а там улица с названием вряд ли найдется. И был прав. Через полчаса дорога резко ушла в сторону, а вдалеке появились дома. Пти, наверняка, тоже побежал через поле именно сюда – уже знал, где город.

На первой улице оказалось совсем пусто, и называлась она «Прямая». Причем называл её, определенно, большой шутник, потому что дорога была волнистая, угловатая, спиральная и закрученная, но никак не прямая. Вафель несколько раз был уверен, что уже вышел на другую, искал табличку на стенах домов, но там всё так же было написано «Улица Прямая».

Вафель первый раз видел такой пустынный город. Спрашивать дорогу, конечно, нельзя, но идти и никого не встречать по дороге – странное ощущение. От Хауса чего угодно можно ожидать – он бы не удивился, если из подъездов начали бы выбегать зомби-воспитатели. Хотя, госпожа Среда пострашнее любых зомби.

Первую стрелку на асфальте Вафель увидел, когда уже всерьёз начал думать, что весь город – запутанная улица Прямая. Стрелка была прямо на асфальте, а рядом с ней – цветок с четырьмя лепестками, как будто нарисованный маленьким ребенком. Вариантов у Вафеля не было, и он пошел в указанном направлении, внимательно глядя на асфальт. Лучше бы на стены смотрел, потому что чуть не проскочил мимо второй. Вторая стрелка, уже розовая и снова с цветком, указывала на табличку на стене: «Улица Гортензий, дом 7». Третья стрелка, фиолетовая, оказалась прямо на коврике у входной двери дома 2.

У двери Вафель остановился. Не потому, что застеснялся, а потому что дверь выглядела один в один, как вход в его квартиру. И не просто выглядела, это была она. Однажды Вафель потерял ключи и несколько часов ждал, когда вернётся с работы мама. И вот тогда от скуки он нацарапал на нижней части дверной ручки две буквы «В». Одну перевернутую, а одну обычную. Вообще-то он думал, что это похоже на бабочку, но сейчас понял, что тот корявый цветок у стрелок-указателей – именно эти буквы.

Плохо было то, что про бабочку никто не должен был знать. Вафель о ней не рассказывал, и думал, что это только его секрет. Буквы были крошечными, их невозможно увидеть случайно – только если знаешь, куда смотреть.

Вафель привычным движением потянул за ручку и открыл дверь. Комната за ней совсем не была похожа на их прихожую. Это был узкий коридор всего с одной дверью в конце. У стен стояли большие горшки с разноцветными шарами из маленьких цветков – синих, розовых и фиолетовых. Цветки с четырьмя лепестками напоминали бабочек.

– Гортензии, – догадался Вафель.

– Именно, – сказал кто-то у него за спиной, и Вафель от неожиданности налетел на соседний куст.

– Пти?

– Ну, не только же тебе меня всё время пугать, – проворчал Пти, снимая ботинки.

Вафель понял, что даже не подумал разуться, и тоже снял обувь.

– Нам разве можно говорить?

– Нам – можно, – Пти протянул свой конверт с заданием.

«Улица Гортензий, дом 2, Вафель» – было написано на карточке. А внизу красовалась бабочка из двух букв «В».

– Ты из-за этого везде её рисовал? – ткнул пальцем в картинку Вафель.

– Гортензию-то? Ну да, а то вдруг ты не поймешь, что стрелки для тебя.

– Это не гортензия, я гортензию первый раз вижу. Это бабочка. Я нарисовал её на дверной ручке два года назад, а теперь дверь – вот она, – для наглядности Вафель дернул за ручку входной двери и вдруг понял, что она закрыта, – Ты закрыл?

Нахмурившись, Пти подошел и тоже подергал дверь.

– Нет, не я. Это задание.

– Не нравится мне это задание, – поежился Вафель.

– Задания вообще нравиться не должны. Они воспитывают, – Пти пошел по коридору к другой двери. Она, как ни странно, открылась, – Что было на твоей карточке?

– Только адрес.

– Покажи.

Вафель достал конверт и сначала посмотрел на карточку сам. С одной стороны кроме адреса действительно ничего не было. А вот с другой…

– Это что, серийный номер?

– Ещё чего. На карточках ничего лишнего нет. Один раз моя выглядела как открытка, так это ориентир оказался.

– И для чего это? – Вафель смотрел на номер из семи цифр на обороте карточки.

– Понятия не имею, – пожал плечами Пти, – Но точно пригодится.

В комнате за столом сидел белый манекен, подпирая голову рукой с вытянутым в сторону входа пальцем. Пти попятился, но Вафель обожал такие штуки. Выпрямив пальцы один за другим, он поднял руки манекена за голову так, чтобы он сам на себе показывал кроличьи уши и, довольный, спросил у Пти:

– Ну как, теперь не страшно?

– Так получше, – слабо улыбнулся Пти, – Но хорошо бы запомнить, куда он показывал.

– На дверь. Только она закрыта, мы это и без него знаем.

Пти шарахнулся в сторону, тихо вскрикнув.

– Ты чего?

– Он тут не один, – прямо за дверью стоял еще один манекен и показывал в потолок.

– Ты их боишься?

– Хочешь сказать, они милые? – закатил глаза Пти.

– Ну, нет. Но это же просто куклы, они ничего сделать не могут.

– Ты вообще ничего не боишься?

– Кукол точно не боюсь. Вот живого тигра бы испугался.

– Но псы тебя не пугали.

– С собаками всегда можно договориться. Кроме того, я знал, чьи они, и что они нас просто ловят, а не сожрать пытаются, – Вафель пнул манекен за дверью под колени, чтобы их согнуть, усадил его на корточки и сложил пальцы так, как будто он смотрит в бинокль на того, кто сидит за столом, – Пойдем наверх?

Пти кивнул и пошел первым.

– Как ты узнал мою тайну? – спросил Вафель.

– Просто брякнул, что первое в голову пришло. Ничего конкретного я не знаю, – Пти остановился и обернулся, посмотрев Вафелю прямо в глаза, – Не думал, что угадаю.

– Я точно… ничего такого не помню.

– Свою тайну никто не помнит. Я разгадывал раньше других, все так же удивлялись.

– Это значит, что я действительно убил кого-то?

Вафель не договорил. Комната наверху была полной копией его комнаты дома. Даже диплом за победу в городском марафоне висел на том же месте, только имя было зачеркнуто черным маркером.

На полу, прижимая колени к груди, лежал еще один манекен. В отличие от двух внизу он был чёрным, а на месте рта у него была нарисована изогнутая линия, как на грустном смайлике. Вафель прислонился к двери.

– Ты что-то понимаешь? – спросил Пти, переступив через манекен и рассматривая стол.

– Это моя комната.

– А это кто? – показал он на чёрный манекен.

– Это я, – уверенно ответил Вафель.

– Тогда все просто, – Пти взял со стола мелок и начал возиться с манекеном. Кукла была гораздо больше его, он почти сразу свалился на пол, не справившись с шарнирами.

Вафелю стало смешно. Он рассматривал комнату, пока не понял, что один из ящиков стола выглядит не так, как должен. Вместо обычной ручки у него была круглая – с цифрами, как у сейфа.

– Отлично, – Вафель вытащил открытку и покрутил ручку. Дверца не поддалась, – Что не так?

Пти увлеченно складывал пальцы сидящего манекена в кулак, но, оказывается, прекрасно всё видел.

– Попробуй номер дома. Это тоже цифра, она тоже на открытке.

С номером ничего не вышло. Вафель попробовал все возможные комбинации и от отчаяния даже собственную дату рождения, но дверца не открывалась.

– Готово, – гордо уперев руки в бока, Пти смотрел на манекен. Даже сидящий на полу, тот был почти с него ростом, – Где-то должна быть подсказка. Задания Хауса очень простые, на самом-то деле.

– А какой номер у твоего настоящего дома?

– Тоже два, ничего нового. Две двойки я уже пробовал. Не настолько же я… Идиот!

Вафель снова покрутил ручку и ящик с сейфом, мягко щёлкнув, выехал вперёд.

– Номер квартиры, – объяснил он Пти, – Дверь-то от неё.

– Я же говорю – просто, – покивал Пти, – Что там?

В ящике лежал еще один конверт. Внутри была карточка с одним-единственным словом: «Афродита». Часы Пти звякнули, показав галочку выполненного задания. Вафель покосился на свои, но экран оставался тёмным.

– Можно возвращаться, дверь наверняка уже открыта, – сказал Пти.

Уходя, Вафель обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на комнату. Чёрный манекен сидел по-турецки на полу, показывая кулак входной двери, на его лице жёлтым мелком была нарисована широкая улыбка.

– Спасибо.

– Не за что. Ты был прав, ничего страшного в манекенах нет, – прыгая по ступенькам, отозвался Пти, – Они забавные.

От входа была видна открытая дверь в комнату на первом этаже. Манекен за столом перестал изображать кролика и сидел в прежней позе. Вафель вышел вслед за Пти.

– Кто-то должен был запереть нас и потом открыть дверь.

– Кто-то из младших. Задание совсем простое.

Часы Пти и Вафеля завибрировали, показывая по минус двадцать баллов. Пти, ничего не говоря, бегом направился в сторону Хауса. Вафель поплелся следом. Через поле не решился, пошёл по дороге. Везёт Пти, его задание выполнено. А вот Вафелю сегодня обед явно не светит – разве что Афродита найдётся совсем быстро. Она должна быть где-то в Хаусе – как она возвращалась туда, получив задание, Вафель видел.

Когда измотанный Вафель зашел в ворота, ученики во дворе замолчали и обступили его.

– Где она? – перед ним стоял Эхо, сжимая в руке свои вечные наушники, и дрожал – явно от злости, а не от страха, как обычно.

– Она?.. – тупо повторил Вафель.

– Наставница сказала, что Фро вернётся с тобой или не вернётся вообще, – его часы постоянно пищали, напоминая о списанных за разговор баллах, но Эхо не обращал на них внимания.

– Эхо, я правда не знаю, где она. Афродита – моё задание, но всё, что знаю, – она где-то в Хаусе.

Его часы тоже пискнули, Вафель испуганно замолчал.

– Её тут нет. Я обыскал все здание, спросил всех, мне плевать на эти оценки! – Эхо показал свои часы, отрицательное значение баллов на циферблате зашкаливало за пятьсот, – Если с ней что-то случиться, я тебя не прощу, слышишь?

Вафель молчал, но уже не потому, что боялся потерять баллы. В голове перепуталось всё: почему вообще Эхо беспокоит судьба Афродиты, почему наставница сказала, что он знает, где её найти, почему никто не хочет ничего объяснять. Он вбежал в здание, остановился перед дверью кабинета с надписью «Четверг» и с такой силой дёрнул за ручку, что чуть не упал. Дверь была заперта.

Вышел обратно на крыльцо и сел на ступеньку, обхватив голову руками. Даже с закрытыми глазами стало понятно, что его снова окружили другие ученики.

– Почему. Ты. Ничего. Не делаешь?

Эхо говорил, сжав зубы, как будто выплевывая каждое слово.

– Потому что я не понимаю, что происходит! – от злости Вафель почти плакал, – Что я должен делать?!

– У тебя на карточке написано, что ты должен! Это самостоятельная работа, сегодня день одиночества! Что тут непонятного? – Эхо сорвал с запястья постоянно сигналящие часы и бросил ими в Вафеля, больно стукнув по лбу.

Вафель не выдержал и бросился на него, боднув в живот. Он хорошо относился к Эхо и считал его безобидным. Никогда раньше он не бил тех, кто слабее его. Но сейчас дрался изо всех сил, кричал и царапался, даже когда его оттащили. Всегда милая и добрая Тень, с которой они вчера смеялись вместе, схватила его за воротник и тонким голоском закричала:

– Не смей трогать Эхо!

Почему они все защищают друг друга, но никто не хочет помочь ему? Вафель попятился назад и снова вбежал в здание. Если Фро тут нет, для чего она возвращалась?

Спальня девочек – в конце коридора. Внутри Вафель ни разу не был, и на всякий случай постучал, прежде чем открыть дверь. На одной из кроватей сидела девочка из самой младшей, первой группы, и играла с двумя плюшевыми медведями. Увидев Вафеля, она выронила игрушки и прижалась к подушкам, как будто пытаясь за ними спрятаться.

– Я… Ты не знаешь, где кровать Афродиты?

Часы Вафеля вычли десять баллов, девочка зажмурилась.

– Ох, прости, все время забываю об этом дурацком правиле.

Вафель осмотрелся и сразу понял, что потерял баллы зря. У одной из кроватей стояла целая полка с книгами по психологии, а среди них – тот самый справочник, который Афродита читала в автобусе. Он присел на край кровати, посмотрел на тумбочку, открыл ящик. Внутри лежали розовые маркеры и стикеры для записей – ничего интересного. Взял с полки первую попавшуюся книгу и открыл на том месте, где был наклеен стикер-закладка.

«Память – процесс, проявляющийся в способности человека сохранять прошлый опыт и повторно его использовать в своей деятельности. Люди всех времен относились к памяти как к большой ценности».

Вафель вдруг понял, что некоторые буквы подчеркнуты маркером дважды, из-за чего линейка выглядела чуть темнее, чем везде. Подчеркнутые буквы собирались в одно слово «НЕДОВЕРИЕ».

Пти не мог ему помогать. Он не хотел и не мог – по правилам. То есть, это была не помощь. Вафель снова достал из кармана обе открытки и внимательно на них посмотрел. А через секунду закричал так, что сидевшая в другом конце комнаты девочка взвизгнула.

– Я идиот! – пробегая мимо Эхо в ворота, продолжал кричать Вафель. За его спиной раздался тихий смех Пти.

Вафель подумал, что было бы неплохо стукнуть его перед уходом, но вместо этого решил воспользоваться его коротким путем и побежал через поле, как Пти с утра.

Пти не стер стрелки, так что до улицы Гортензий Вафель добрался гораздо быстрее, чем в первый раз. Перед знакомой дверью не остановился и сразу побежал к следующей. На его открытке с самого начала не было дома 2. Там был дом 2B.

Но задача оказалась гораздо сложнее. Дом 2B был многоквартирной пятиэтажкой. А куда именно в этом доме идти, конечно, никто не объяснял. Вафель снова уставился на открытки с заданием. Цифры на обороте первой должны были относиться и к этому дому тоже, ведь не было гарантии, что Вафель поверит Пти.

2306513. Для номера этажа и квартиры многовато. Но, в конце концов, это оказались именно они – и код для домофона в начале. Тринадцатая квартира на пятом этаже оказалась вовсе без двери и оконных рам. Фро сидела на подоконнике, подтянув ноги к груди, и улыбалась.

– Чуть не умерла со скуки! Мне даже книгу не разрешили с собой взять! Эхо сильно волновался?

– Ещё как. Разве что на наставников не бросался. Хотя, я не уверен. Но ты же не заперта, могла вернуться в любой момент?

– Не могла. Я не помню, куда. Теряюсь, даже если отойду от дома всего метров на двадцать. Мы с Эхо только и делали, что доставляли всем неприятности.

– Вы давно знакомы?

– Эхо – мой младший брат. Ужасно переживает, когда я где-то одна. Тебе не страшно?

– Сейчас? Нет, а почему должно быть?

– Ты же ребенок совсем, а уже двойные задания выполняешь. Новичкам вроде тебя обычно дают что-то совсем простое: запереть и открыть дверь, положить записку. А тут темнеет, ты идешь по незнакомой дороге…

– Какая же она незнакомая, я по ней третий раз иду, – проворчал Вафель, – Был бы поумнее, не пришлось бы столько мотаться. Ты только дорогу забываешь?

– Не только. Имена, лица, даты.

– Ого. А как же ты меня помнишь?

– Когда очень нужно, тренируюсь. Повторяю про себя, пока не запомню. «Вафель с кудряшками и родинкой справа под губой», например. Но дорогу так просто не запомнишь, мне карта нужна. Даже если улица прямая, никогда не знаю, с какой стороны пришла.

– С той, к которой стоишь спиной?

Фро рассмеялась и заговорила непонятно:

– Так просто никогда не бывает. Знаешь, ты хороший. Гораздо лучше, чем я думала. Пожалуйста, возвращайся домой. Тебе нельзя оставаться в Хаусе.

– Почему?

– Мне жаль, – не переставая улыбаться, она мягко кувыркнулась назад из окна.

Вафель на секунду задохнулся, потом бросился к окну. Выглядывал, зажмурившись, как будто это что-то изменило бы. Но уже оказалось слишком темно, чтобы разглядеть что-то внизу. Он скатился по лестнице, прыгая через ступеньку, обежал дом вокруг.

– На земле ничего не было! – объяснял он наставнице, – То есть, никого!

– Афродита не вернётся.

– С ней всё в порядке?

– Решение о твоём исключении будет принято после Лабиринта, – игнорируя вопрос, сказала госпожа Четверг.

Вафелю было всё равно. У входа в Хаус, сжавшись в комок и снова в наушниках, сидел Эхо.

Глава 10, где Иска учит летать

– У каждого в голове есть спусковой крючок. Или нет, просто крючок. На нём тело держится за разум. У некоторых с этим механизмом серьёзные проблемы, – как у твоего отца, например. От любой неприятности или просто когда не выспался такой человек начинает стрелять – иногда без всякой логики, в кого попало. Побоялся спорить с начальником – палит в дочь или жену, находит, кто послабее.

Афродита, хлюпая разбитым носом, смотрела на незнакомую женщину рядом. Та тихо села рядом на детской площадке, Фро даже не сразу заметила. Она вообще мало что видела из-за пульсирующей боли – её первый раз ударили в лицо изо всей силы, что не способствовало ни наблюдательности, ни сообразительности.

– У папы нет ружья, – тупо уставившись на собеседницу, сказала Афродита.

– Ему и не надо, посмотри на себя, – женщина достала откуда-то пачку влажных салфеток и стала вытирать ей лицо, тут же испачкав манжет в крови.

– Простите, – Афродита знала, что пачкать вещи, особенно чужие, очень плохо. Даже сейчас, перед тем, как сесть, отряхнула скамейку.

Женщина была очень красивая, но в ней всё пугало – от взгляда до чёрной ленты в волосах. Особенно страшной была улыбка – краешки губ не поднимались, даже когда улыбалась она во весь рот.

– Я ничего не поняла про ружьё, – честно призналась Фро. Она так устала, что не могла даже шевелиться и просто ждала, пока незнакомка закончит возиться с салфетками.

– Ружьё у тебя внутри, – незнакомка легонько постучала по своей груди прямо под ключицами, – Вот тут. И если тебя обижать, раз за разом будешь копить для него пули. Если их станет слишком много, рвануть может само по себе, как бы ты ни старалась сдерживаться.

– Хорошо бы рядом с папой рвануло, – Афродита понимала, что с ней шутят, но хотелось надеяться хоть на что-то, даже если в учебниках о внутренних ружьях ни слова.

– Так хочешь его убить?

– Хочу, чтобы он остановился. А сам он не сможет – и мама, и я уже столько раз просили…

Женщина свернула салфетку и запихнула Афродите в ноздрю, чтобы остановить кровь, а потом спросила:

– Пойдёшь со мной? С родителями я поговорю.

– Нет, – Фро замотала головой и тут же зажмурилась от боли, – Я должна остаться с мамой.

Женщина встала и посмотрела на часы.

– Хорошо. Я вернусь, когда придёт время. Меня зовут Иска, не забудешь?

Афродита, конечно, забыла. Но, когда пришло время, почему-то вплела в косички чёрные ленты. С первой встречи прошло шесть лет, но Иска совсем не изменилась – даже платье на ней было то же, с белыми манжетами.

– Крутые косички, – сказала она.

– У меня больше никого нет, – ответила Фро.

– Поэтому косичек четыре? Мама, брат, папа и ты?

– Нет, просто четыре. Я же не с ними.

…

Если бы в тот вечер она не вломилась в кабинет к наставнице, то не получилось бы ничего. Но с наглостью у Фро порядок, в отличие от везения.

– Я хочу заменить Эхо в завтрашнем задании.

– Ты понимаешь, что покинешь Хаус, если тебя не найдут?

– Да. Ему важнее остаться. Меня здесь вообще быть не должно, – весьма искренне призналась Афродита.

Одно она знала точно – если в четверг ничего не изменится, то Эхо исчезнет, а им с мамой сообщат о несчастном случае. Масла в огонь подливал Пти, уверенный, что Вафеля завтра исключат.

– Если не исключат, сам сбежит. Ему пора понять, какие страшные вещи он создаёт, и остановиться.

– С каких пор в тебе столько пафоса? – поинтересовалась Фро.

– О, ты кое-что не знаешь. Рассказать тебе, кого он убил?

– Моего упившегося до галлюцинаций отца?

– Так ты догадывалась?

– Вафель не понимает, что может пересоздавать мир. Он ребёнок, который просто фантазирует. Страшные вещи создают его руками те, кто знает про его способность.

– Но ты тоже ребёнок.

– Это никак не оправдывает тебя или взрослых, которые пытаются нами манипулировать. Ты сказал, что я могу вернутся, если он покинет Хаус. Я вернусь завтра, выполнив задание за Эхо.

– Хочешь умереть за него?

– Технически он пропал, а не умер. И я тоже попробую исчезнуть.

– В общем-то мне всё равно, – признался Пти, – главное, чтобы Вафель провалил задание.

Если обычно все в жизни Фро исчезали ровно в тот момент, когда были нужны, то Иска, наоборот, обладала удивительной способностью появляться вовремя. Вот и сейчас она сидела в спальне и что-то рисовала маркером в книжке.

– Классные косички. Сегодня две?

– Лень было возиться, – огрызнулась Афродита, – Ты где была?

– Нет, я с самого начала одна.– Взяла отпуск. Хит с тобой?

Чтобы Фро добралась до улицы Гортензий без приключений, ей выделили машину с водителем. Или с имитацией водителя – до конца поездки она так и не поняла, живой ли он вообще, потому что он даже не моргал – только поворачивал руль, глядя в одну точку, как манекен. Поговорить не получилось – за первую же попытку у Афродиты вычли баллы, а водитель так и продолжил стеклянным взглядом сканировать местность.

Иска ждала на четвёртом этаже.

– Мне разговаривать нельзя, – объяснила Фро и сразу закатила глаза под писк собственных часов.

– Тогда пиши, – Иска ткнула пальцем на покрытый цементной пылью пол.

У Иски всё было готово – она за пять минут надела на Афродиту страховочный трос для альпинистов и закрепила его на оконном проёме четвёртого этажа.

– Будет страшновато, но он не дурак – если закрепим трос выше, точно заметит.

Было не столько страшновато, сколько сложно – почему-то Афродита верила, что пока страхует Иска, с ней ничего не случится. Но от этого сама задача за несколько секунд метнуться из окна в окно легче не становилась.

– Скажи ему что-нибудь трагичное, чтобы застыл хотя бы на пару секунд, иначе не успеешь.

Обычный человек в такой ситуации морозится минимум на минуту, но Вафель обычным точно не был, поэтому Фро все руки сбила, пока училась быть акробатом.

– Всё, отдыхай, – скомандовала Иска, – от усталости только хуже будет.

Афродита свернула трос и в сотый раз поплелась по лестнице вверх. Самый важный прыжок, по закону подлости, оказался одним из самых неудачных – она слишком медленно перевернулась, сильно ударилась коленями о стену и ухватилась за окно только одной рукой. Повезло, что Иска мгновенно подхватила и с какой-то неожиданной силой втащила в окно, но в последнюю секунду Фро успела увидеть лицо Вафеля – совсем бледное и с зажмуренными глазами. Она слышала, как он, спотыкаясь, бежал вниз, а потом кружил вокруг здания, как потерянный щенок, и зачем-то её звал. Хуже всего стало, когда Фро поняла, – только он всегда звал её полным именем – именно так, как она хотела.

Глава 11, в которой Вафель спускается в подвал

– Босерон. Эта порода называется Босерон, – госпожа Среда удерживала за ошейник заполошно лающего Ухо, – А зовут его не Ухо, а Цукерберг.

– Откуда вы… – Вафель так распереживался перед дополнительным занятием в лабиринте страха, что на мгновение ему показалось, что наставница читает мысли.