скачать книгу бесплатно
Завершая зловещую операцию, она подрезала волокна отравленной плоти и удалила их из изуродованной конечности. Кого-то вырвало. Это была Чибуйе. Девочка наблюдала за происходящим, широко распахнув глаза и раскрыв рот.
– Чибуйе, тебе не следует здесь быть, – сказала Хафса, бросая омертвевшую плоть на землю, чтобы освободить руки и перевязать рану. Но девочка не двинулась с места, а Хафса была слишком занята, чтобы ее прогнать.
Чемпион, не проронивший ни звука во время операции, так и не сводил взгляда с Хафсы. Поэтому, когда королева положила прохладную руку ей на плечо, она содрогнулась.
– Моя королева? – сказала Хафса.
– Он будет жить?
– Не думаю, что его убьет яд, по крайней мере не в прямом смысле, – сказала Хафса, наложив последнюю повязку и предоставив чемпиону со стоном натягивать на ногу кожаный доспех. – Но его боль никогда не прекратится и не ослабнет, и я думаю, что, когда воля окончательно его покинет, он погибнет от собственной руки.
– Я умру не так, – ответил Тау, словно его слова могли на что-то повлиять.
Хафсе хотелось сказать ему, что никому нет дела до того, что он думает о своей кончине, и особенно Богине.
– Дай ему все что нужно. Делай то, что должна, – приказала Хафсе королева. – Нья, вели готовить лошадей. Нам нужно выследить предателей.
Визирь приблизилась к королеве.
– Вы должны понять, что это более чем неразумно. Если вы станете преследовать Мирембе и потерпите неудачу, то Одили победит, и народ омехи перестанет существовать.
Королева взглянула на чемпиона и ответила:
– Мы умрем не так.
Визирь сжала губы так крепко, что могла бы поцеловать ими жука.
– Циора!
– Нья, ты сама сможешь справиться с Мирембе?
Визирь ничего не ответила.
– Тогда готовь лошадей, – велела королева. – Мы не допустим, чтобы эти предатели добрались до Одили.
Нья поклонилась королеве и шепнула что-то дочери, которая подошла к Хафсе.
– Жрица, – сказала Нья, – я попрошу вас еще об одном…
– Конечно, я позабочусь о ней до вашего возвращения, – сказала Хафса.
Визирь поцеловала девочку в лоб, пробормотала Хафсе слова благодарности и отправилась выполнять приказ.
Когда она ушла, королева обратилась к Ихаше и Индлову:
– Воин, который сражался и пал за нас, будет удостоен должной чести, – сказала она. – Разожгите для него погребальный костер. Пусть пламя поглотит его тело и освободит душу. И под звездами этой ночи он отправится к Богине, без оков и стыда.
Несколько бойцов выступили вперед, чтобы поднять тело своего павшего брата.
– Келлан Окар, ты сказал, что умеешь ездить верхом, и ты поедешь. Твой меч нам пригодится. Нам нужен воин, который сможет его поднять, – сказала королева, и красавец-Вельможа едва не потерял равновесие, спеша отдать честь. – Жрица, оставайся поблизости. Вероятно, ты понадобишься нам снова, прежде чем все это закончится.
От слов королевы воспоминания о тревогах и потерях этого дня волной захлестнули Хафсу. Солнце еще не зашло, а уже столько людей погибло и стольким предстояло погибнуть.
– Я тоже поеду, – сказал чемпион, пытаясь подняться.
Хафса фыркнула и настолько властно, насколько могла, решительно отрезала:
– Ни в коем случае!
– Теперь наш черед тебе отказать, – сказала ему королева. – Нет!
Пациент Хафсы с усилием поднялся, хотя было видно, что ему больно ступать на раненую правую ногу.
– Я больше не ваш чемпион? – спросил он.
Хафса едва не задохнулась от такой глупости. Но увидела, что королева задумалась. И лишь потому, что Хафса понимала кое-что в людях, иначе не возглавляла бы медицинский орден Саха, она увидела – хотя и не понимала, почему именно это сработало, – что чемпион нашел самые нужные слова.
– Тогда поспеши, чемпион, – сказала королева, уходя. – Предатели не станут ждать.
Ужасно хромая, с тем же выражением лица, что принимало лицо умбуси ее феода перед тем, как она собиралась содрать кожу со спины впавшего в немилость Меньшего, чемпион последовал за королевой.
Глядя ему вслед, Хафса Экин обняла Чибуйе и впервые с тех пор, как стала жрицей, задумалась о том, как рассудит произошедшее Богиня. Она думала о том, не сделало ли ее спасение одних жизней соучастницей в убийстве других.
ПОВОДЬЯ
Тау было так больно, что он едва мог думать, а при каждом шаге бегущей под ним лошади ему казалось, что ногу рубили топором. Боль была почти такой же сильной, как в ту минуту, когда жрица резала его плоть.
– Вижу их лошадей вдалеке! – воскликнула Нья.
Визирь скакала на гнедом коне справа от Тау, за ее спиной сидел Удуак. Он держался за нее так крепко, что ей приходилось бить его по рукам, напоминая, чтобы не ломал ей ребра.
– Где они? – спросила королева.
– В тысяче шагов впереди и немного слева, – ответила Нья.
Тау посмотрел налево. Келлан сидел на белой лошади, скакавшей рядом с ним, но Тау сомневался, что Окара можно было назвать всадником. Келлан смотрел в одну точку, сгорбившись в седле и ворча себе под нос, и казалось, он в любой момент мог вылететь из седла.
– В тысяче шагов? – перекрикивая ветер, переспросила королева. – Покажи их нам, Нья. Мы сможем заставить лошадь Мирембе захромать. Тогда мы их и догоним.
– Думаете, мы сможем увещевать ее все время, что нам для этого потребуется? Это невозможно, – заявила Нья.
– Посмотрим, – сказала королева.
Наконец, подумал Тау, глядя, как Келлан мучается с лошадью, нашлось что-то, в чем великий Келлан Окар неидеален. Он улыбнулся, но конь под ним вновь коснулся ногой земли, и толчок вызвал такой приступ адской боли, что его едва не стошнило.
– Сик! – выругался он.
– Обхвати нас руками, – сказала ему королева через плечо.
– Я в порядке… моя королева, – процедил Тау сквозь зубы. Перед глазами все плыло, и он взмок от пота.
– Не в порядке. Обхвати нас руками, пока не упал. Иначе мы не сможем ехать быстрее.
Тау держался за края кожаного седла и не собирался менять положения. Но конь споткнулся, и его пронзило такой болью, что он вскрикнул и вцепился в королеву. Ее спина выпрямилась, будто стержень, и Тау едва не отпустил ее.
– Нет, держись, – сказала она. – Крепко держись.
– Нэ?
– Хай-я! – крикнула она, обращаясь к коню на его языке и заставив его скакать еще быстрее. От такой скорости у Тау на глазах выступили слезы, а тело задрожало, будто на холодном ветру.
Они мчались, покрывая расстояние с неимоверной быстротой, и Тау был так поражен, что хотя боль не утихла, он, по крайней мере, смог отвлечься от нее. Они словно летели, а когда солнце позади них село, на грозовом небе засверкало множество звезд, которые вспыхивали и гасли за темными облаками.
– Слишком долго, – крикнула Нья, когда они перевели своих усталых лошадей в галоп. – Спросите королеву, когда спадет ее покров.
– Ее покров? – удивился Тау.
– Она все это время находится в Исихого. Замедляет для нас их лошадей.
Тау теснее прижался к королеве, думая о том, что с ними случится, если они упадут на такой скорости.
– Она в темном мире?
– И здесь тоже, – крикнула в ответ Нья. – Ее сознание там и тут, она видит и то, и другое.
Тау сидел так близко к королеве, но не заметил, что она ушла в Исихого. И это его потрясло.
– Королева Циора?
Она не ответила, да и получить ответ, просто обратившись к ней, все равно было не самым быстрым способом. Он последовал за ней в темный мир, где Исихого воззвал к его крови, умоляя остаться и драться. Но он ушел, прежде чем зов мглы и чудовищ, что в ней таились, успели его убедить.
– Ее покров распадается, – крикнул он визирю.
– Разумеется! Она вообще не должна была применять свой дар так долго, – сказала Нья.
– Мы тебя слышим, – отозвалась королева, с глубоким вдохом возвращаясь из Исихого и прижимаясь к Тау. – Мы сделали все, что могли, и лошадь, которую мы увещевали, будет хромать не меньше четырех промежутков. Осторожнее, они уже близко.
И в самом деле. Было темно, облачно и влажно, но они двигались на восток, буря же бушевала на западе. Здесь дождь едва моросил, и сквозь завесу капель Тау увидел врагов.
– Они осматривают копыта хромой лошади, – сказал он. – Нет… погодите… они увидели нас. Они бросают ту лошадь, и один из них садится на другую. Кажется… это Мирембе. Она взбирается на спину свободной лошади, на которой должен был ехать ассасин.
– Ты все это видишь? – спросила Нья. На всем скаку она прижалась к лошадиной шее, пытаясь рассмотреть то, что видел чемпион. – Что ты… Тау Соларин?
– Острое зрение, визирь Нья, – пояснил он.
– Лошадь, которую они бросили, была самой быстрой, – сказала королева Циора. – Мы должны забрать ее, догнать их и заставить вступить в схватку.
– Не вам, моя королева, – сказала Нья. – Вы уже достаточно сделали и потратили немало сил.
– Тогда кому? – спросила королева. – Келлан не может скакать быстро. Ихаше Удуак вообще не наездник.
– Мы с Удуаком пересядем на быструю лошадь, – сказала Нья. – Оставьте Окару его лошадь, чтобы следовал за нами, как сумеет.
Келлан выглядел сердитым и пристыженным одновременно. Ему хотелось дать больше, чем он был способен.
– Я поеду с визирем, – заявил Тау. Ему нужно было снова увидеть Мирембе, после того, что она сделала с ним в зале совета.
– Нет, я поеду с визирем, – возразил Удуак.
– Они Ингоньяма, и у них Одаренная, – сказал Тау. – А генерал до сих пор может сражаться мечом, даже одной рукой. А я могу их остановить.
Удуак указал на бедро Тау.
– У тебя только одна нога здоровая.
– Хвала Богине, она дала мне также две руки.
Удуак что-то буркнул, но Тау не расслышал возражения из-за ветра и счел спор оконченным.
– А как насчет Одаренной? – спросил Удуак, снова пытаясь спорить, и Тау вздрогнул от воспоминания о хватке Мирембе.
– Она будет занята, – ответила Нья. – Я смогу увещевать ее, и ей придется делать то же со мной.
– Чемпион, – проговорила королева тихо, чтобы никто больше не услышал. – Сражение между Ньей и Мирембе не может длиться долго.
Тау понял. Нья и Мирембе собирались сразиться в Исихого. Они хотели извлечь столько энергии, сколько могли, и их покровы должны были быстро пасть. Сильнейшая должна была победить, а слабейшая – стать добычей демонов.
– Нья? – обратился к визирю Тау, когда они нагнали лошадь, брошенную предателями.
Нья знала, о чем он спросит.
– Мирембе сильнее, – ответила она, спешившись с лошади, на которой скакала с Удуаком. – Поехали, чемпион.
Тау отпустил талию королевы, и она покачнулась в седле. Она была измождена, и он задержался на миг, чтобы поддержать ее.
– Я не дам их бою длиться долго, – пообещал он.
Она кивнула, и он спрыгнул на землю, едва не потеряв сознание, когда его вес пришелся на раненую ногу. Стиснув зубы и сжав рукояти мечей, он переждал волну боли, захлестнувшую его с головой, и подошел к Нье, оседлавшей лошадь, на которой еще недавно ехала Мирембе.
– Тау… – обеспокоенно позвал Келлан.
– Скачи так быстро, как только сможешь, – сказал Тау. – Я сдержу их до тех пор, пока ты не подоспеешь.
– Вперед! – сказала Нья, подав ему руку, чтобы помочь сесть на крупного вороного коня.
Тау ухватился за запястье Ньи, и, сдерживая боль, устроился позади нее.
– Хай-я!! – воскликнула Нья, и конь взял с места в карьер. Они словно летели над землей. Отобонг и Мирембе хлестали своих коней деревянными стеками, отчаянно стремясь заставить их бежать быстрее, но расстояние между ними и преследователями неуклонно сокращалось.
