скачать книгу бесплатно
«Он уедет. Он уедет, и я даже не попрощаюсь с ним. Я никогда не увижу его больше. Я останусь с этим старым извергом одна, я должна буду терпеть его, а ты будешь где-то далеко…»
Ания снова закрыла глаза и спрятала лицо в одеяло. Весело трещали дрова в камине, из окна пробивался тусклый зимний свет. Всё это не грело душу, наоборот, ощущалось одиночество. За окном зима, январь. А ведь она так ждала этого нового года! Ждала нового, а всё стало только хуже, ещё хуже, чем было.
Он уедет! Уедет!
Вспомнилось, как он звал её с собой, как хотел бросить всё здесь, и предлагал уйти с ним. Она отказалась тогда, чтобы не мешать ему…
И вдруг безумная мысль родилась в голове: «Я должна увидеть его! Я должна попрощаться с ним!»
Эта мысль теперь не давала покоя, она стучала и стучала в мозгу. «Я должна, я не могу не увидеть его…» Только надо дождаться ночи, когда все лягут спать, когда не будет слуг, когда заснёт даже эта старуха-камеристка.
«Быстрее бы прошёл день…» Но быстро ничего не делается. Сначала пришёл местный врач, он никогда Ании не нравился. Задавал вопросы, щупал лицо, горло, проверял под нижней челюстью. Пустил кровь, с чем Ания не согласилась, но её никто не слушал. Приказал поить побольше глинтвейном и отваром ягод с мёдом. После кровопускания и бокала горячего глинтвейна Ания почувствовала такую слабость, что тут же провалилась в сон.
Проснулась и долго лежала, не шевелясь, слушала, что делается вокруг. В голове шумело, и тошнота подкатывала к горлу. Весь этот день, да и вчерашний тоже, она ничего не ела, только пила, да, собственно, есть и не хотелось.
Ания приподнялась на постели и огляделась. Камеристки не было. Может быть, сегодня не её очередь дежурить рядом с больной баронессой? А баронесса Марин придёт позже? Сколько сейчас времени?
Она была одна, на столике и на каминной полке горели свечи. Тишина.
«Если всё делать быстро, если не тянуть время, я успею найти его и попрощаться…»
Ания поднялась, длинная сорочка ласково коснулась коленей, икр. «Так идти нельзя… Я заболею ещё больше». Но одеваться сейчас – это потеря драгоценного времени, да и потом, если вдруг ей придётся быстро возвращаться, она сможет легко нырнуть под одеяло, будто никуда и не выходила.
Сомневаясь, она всё же быстро натянула чулки и ещё одну сорочку, набросила шерстяной халат. Куда-то делась шаль. Куда могли её убрать? Ну да ладно… Быстро плеснула воды из кувшина в ладонь, ополоснула лицо, долго держала воду во рту, пытаясь избавиться от тошнотворной горечи. Ещё раз плеснула в лицо, и капли воды громко падали в бронзовый тазик на туалетном столике. Да, вид у неё, конечно, не очень. С этой болезнью, кровопусканием такая слабость во всём теле. Хоть бы дойти и не упасть где-нибудь на лестнице.
Ания не стала брать свечей, боялась привлечь к себе внимание, скользнула за дверь тенью. Она помнила расположение комнат, хорошо знала этаж, и по дороге никого не встретила. В замке было тихо, кое-где на углах, на лестнице горели свечи и небольшие факела. Она ориентировалась по ним. Было холодно, по ногам тянуло сильным сквозняком. Пару раз Ания останавливалась перевести дух, отдохнуть, сил не хватало, но она упрямо шла вперёд.
Ей повезло. В самой же первой комнате, куда она толкнулась, и был молодой барон Орвил. Он ещё не спал, сидел за шахматами. Вскинул голову на звук двери и обомлел в удивлении. Ания прикрыла дверь и устало привалилась к косяку спиной.
– Вы? Что вы здесь делаете?
Молодой человек овладел собой и, преодолев растерянность, поднялся к ней, подошёл, хмурясь.
– Вы мне не рады? – спросила устало.
– Если вас здесь застанут… Вы понимаете, чем вам это грозит? Вы не отмоетесь от позора до конца дней!
– Значит, всё же не рады… – шепнула Ания.
Барон вздохнул и ничего не сказал. Что тут было говорить? Видела бы она себя сама. Бледная, на этой бледности неестественно смотрелся румянец на скулах. Огромные глаза. Разметавшиеся волосы. Она ещё и толком не одета. О, Боже… Чем она думает?
– Это опасно, – он говорил, глядя ей в глаза.
– Я знаю. – Она устало моргнула.
– Он не простит вас. Монастырь – это будет малое из бед. Зачем, Ания? Зачем? Посмотрите на себя? Вы же еле на ногах держитесь! Вы больны! Ваше место в постели…
– Не ругайтесь на меня…
– Это глупо! По меньшей мере – глупо! Безрассудно!
Она поджала губы, чувствуя, как заболело в переносице, как защипало в глазах подступающими слезами. А она так мучилась, так переживала…
– Не надо, умоляю вас, – шептала со слезами в голосе. – Я молилась за вас, я не знала, что он сделал с вами тогда, я боялась за вас. Он бил вас по лицу, а вы… вы так ко мне неприветливы.
– Ания! – Его лицо исказила мука.
– Я ждала вас у себя, а вас отгородили от меня. Я боялась за вас… Я гадала, что же он сделал с вами. И только сегодня узнала… Вы уезжаете, да? Уезжаете насовсем?
– Я бы простился с вами. Неужели вы думаете, я бы уехал, не попрощавшись с вами? Нет, конечно же, нет. Я бы нашёл способ. Я ждал, когда вы поправитесь.
Ания улыбнулась на его слова с облегчением на сердце. Слава Богу, он хоть думал о ней.
– Вам надо вернуться к себе, пока вас не хватились. Ваша камеристка…
– В моей комнате никого нет, – она перебила его, не дав договорить.
– Это ничего не значит. Она вернётся, а вас нет, пойдёт искать. И найдёт здесь…
– Я уповаю на Божью помощь.
Они немного помолчали, и всё это время барон не мог отвести взгляда от её лица. Как же он завидовал своему отцу сейчас.
Она выглядела худо, больная, уставшая, лишённая сил, но милее её не было для его сердца.
– Вам сильно досталось от него тогда? – спросила первой.
– Ничего, я выдержу.
– Он так хлестал вас… Я знаю, какие у него руки.
Барон смутился и опустил взгляд, меньше всего сейчас он хотел бы говорить о себе, об отце. Ему так много хотелось сказать ей все эти дни, а сейчас все слова куда-то делись.
– Когда вы собирались уезжать?
– Через несколько дней.
– Куда?
Он пожал плечами и ответил:
– Куда-нибудь. Занялся бы поиском нового сеньора. Отца многие знают, может быть, и не откажут мне, как его сыну…
Ания слушала его, а саму вдруг передёрнуло от накатившего приступа слабости, она зябко повела плечами.
– Замёрзли?
– У вас холодно.
– Здесь топят только по утрам и то немного. Отец решил экономить на мне, – усмехнулся, – вам надо согреться.
– Сегодня мне пускали кровь…
Он быстро расстегнул пуговицы своего камзола и, скинув его, набросил на плечи Ании. Какой же тёплый он был, согретый его телом.
– Что вы делаете? Вы же замёрзнете…
– Ничего страшного. Это меня не убьёт, поверьте.
Ания во все глаза смотрела на него, он остался лишь в белоснежной рубашке – жипон – с вышитым воротом и высокими манжетами. Свободные рукава ложились складочками и приковывали взгляд баронессы. Какой же он красивый сейчас был, какой заботливый. Она невольно улыбнулась.
– Вам надо идти. Я могу проводить вас, если, конечно, мы никого не встретим.
– Я только немного отдохну.
Ей не хотелось уходить от него, хотелось быть с ним рядом. Даже просто вот так, как сейчас, стоять рядом на пороге его комнаты, просто смотреть на него, запоминать черты его лица, глаза, белый цвет его жипона, любоваться им. Он уедет, а она будет помнить его таким, как сейчас.
– Если у него так и не будет больше детей, вы же останетесь его наследником. И всё это должно быть ваше: и титул, и земли, и положение. Вы не должны теряться насовсем.
– Он выгонит меня рано или поздно, он не оставит меня наследником. Наследником будет ваш сын.
– У него не будет сыновей! Бог накажет его! – Она повысила голос, раздражаясь, и её качнуло. Чтобы не упасть, Ания ухватилась рукой за стену, барон поддержал её под локоть. – О, Боже… – выдохнула, хрипло дыша, – я не дойду.
– Пойдёмте, вам надо немного выпить крепкого вина, оно придаст вам сил.
Он, держа её под локоть, провёл в глубь комнаты и усадил в кресло, налил в кубок неразбавленного вина.
– Выпейте залпом, оно согреет вас, и появятся силы.
Ания подчинилась, одним махом выпила вино и закашлялась – у неё перехватило дыхание. От вина по телу стало разливаться тепло, даже в голове стало яснее. Может быть, теперь ей хватит сил дойти до своей комнаты.
– Вы что, пьёте такое крепкое вино? – спросила сипло после кашля.
– Я обычно разбавляю чистой водой из колодца, мне приносят свежую каждый день.
Ания окинула комнату беглым взглядом, поёжилась под камзолом барона, втолкнула руки в рукава, чтобы было ещё теплее.
– Вы хоть выходите отсюда?
– Редко. Только за стол, да и то, думаю, пока барон Дорг здесь со своей супругой. Как только они уедут, решится моя судьба. Он боится скандалов, поэтому, пока молчит. Вот уедет барон… – многозначительно замолчал.
– Он не уедет, пока я не поправлюсь: баронесса каждый день у меня.
– Ну вот, всё завязано на вас.
– Тогда я не буду выздоравливать! Буду всё время болеть.
Барон Орвил рассмеялся её словам.
– Это невозможно!
– Почему? Я напьюсь ледяной воды и постою босиком на лестнице…
– Нельзя! О чём вы говорите? Неужели вы думаете, я соглашусь остаться такой ценой? Ценой вашего здоровья! Никогда! – Улыбка сошла с его лица, дальше он говорил серьёзно: – Берегите себя, не болейте, будьте сильной и здоровой. Не сдавайтесь ему, не позволяйте брать верх над собой, как сдалась моя матушка. Он быстро найдёт вам замену и будет мучить другую девушку. Не позволяйте ему этого. Вы сможете, я знаю.
– Я? – Ания усмехнулась. – Это я-то смогу? Вы переоцениваете мои силы. Я только пытаюсь сопротивляться. Но он сломает меня, рано или поздно сломает.
– Я буду молиться за вас. Каждый день, где бы я ни был. Господь поможет вам. Вы держитесь, просто держитесь.
Ания медленно улыбнулась с нескрываемой грустью. Как она могла держаться в таком мире, при таком окружении? Рядом с этим человеком? Мыслимо ли это?
– Я хочу знать, где вы будете и как устроитесь…
Орвил отрицательно покачал головой, ответил:
– Я не могу вам писать, вашу почту будут проверять.
– Сообщите мне с кем-нибудь.
– Сомневаюсь, что я найду таких верных людей. Авторитет моего отца не позволит действовать через его голову.
– Значит, вы исчезнете навсегда?
Он пожал плечами и ничего не ответил. Они помолчали, и всё же барон добавил:
– На всё воля Божья. Мы же зачем-то встретились.
Ания опять улыбнулась с тоской, с болью прикрыла глаза, шепнула:
– Зачем? Зачем мы встретились?
– Это была судьба, ваша судьба и моя, увидеться здесь, увидеться и расстаться. Вы – не моя женщина, как бы мне этого ни хотелось. Вы сводите меня с ума, но я не могу… – Он бессильно покачал головой и выдохнул. – Если вам это интересно, если вам станет хоть чуть-чуть от этого легче, но я постоянно думаю о вас. Мне нет покоя, когда я знаю, что вы рядом, а я не могу обладать вами. Это – грех! Смертный грех! Я завидую своему отцу, я ненавижу его больше, чем когда-либо до этого раньше. Я мучаюсь, я страдаю, потому что не могу быть с вами. Это эгоизм, это вожделение греховное двигает мною. Я боюсь совершить грех… Бог не простит мне его. – Ания смотрела ему в лицо широко открытыми глазами и понимала, что, по сути, сейчас он признаётся ей в любви, в греховной страсти к ней. Говорит о том, о чём до этого не говорил.
– Если я не уеду, я не смогу держать себя в руках, я перешагну через себя, через всё, что сейчас ещё мешает мне, что сдерживает. Поймите меня. Это была не шутка, когда я звал вас с собой…
Ания отвела взгляд в сторону. Ничего себе.
– И я не шутила, когда отказала вам, – прошептала.
Он согласно кивнул, принимая её слова. Она – не его женщина, но и он – не её мужчина. Перед Богом, перед людьми, перед всем светом она – жена его отца! Она – его мачеха!
– Пойдёмте, я провожу вас.
Он подал ей руку, и Ания опёрлась на неё, поднимаясь с кресла. Всего какой-то миг они глядели друг другу в глаза, и в этот момент за спиной Ании открылась дверь, и в комнату с шумом ввалилось несколько человек.
– А вот и они! Вы только посмотрите! Неслыханная наглость! Два воркующих голубка в одной клетке!
Ания резко обернулась и с ужасом заметила лица камеристки, своего мужа – барона Элвуда, барона Годвина. От накатившей вдруг слабости, рождённой страхом, подкосились ноги, но молодой барон не дал ей упасть – удержал под руку.
