Честное лисье слово

– Ни для кого. Чтобы кто-нибудь её не съел, дурья башка. Ты сам себя перехитрил-переумничал.

– И мы, между прочим, тебя на озеро вовсе не приглашали! Ты пришёл разбойничать! Да ещё этого здорового Булло с собой привёл! – с налёту включилась в выяснение отношений Фьор.

С её появлением остальные лисята сразу как-то растеряли пыл, эмоции спали.

– Ну да, – буркнул Перфидо, – жрать-то хочется. Вас-то родители хоть чем, да накормят. А меня вот некому, давно. Вот и приходится… А Булло, кстати, уже нету. Тоже, видимо, на шапку… – закончил он совсем тихо.

Фьор после этих слов ощутила что-то похожее на сочувствие к этому хулиганистому подростку, которого никто не научил себя вести правильно. Но Фидо строго сказал:

– На жалость бить – последнее дело. Лисья хитрость. Я, между прочим, тоже один, но я же не…

– Ты не один! – запальчиво перебил его Перфидо, покосившись на стоящих рядом брата и сестру. – Вас всегда трое!

– Так кто же тебе мешает… не быть одному? – ошарашенно спросил Ури.

Перфидо замолчал и стал смотреть в сторону.

– Только ты сам… – поддержал друга Фидо.

А Фьор подумала минуту и предложила:

– Приходи к нам играть… если захочешь.

– Некогда мне играть, – пробурчал Перфидо, но было видно, что приглашение ему приятно. – А вообще… спасибо, что спасли от участи шапки! И ты меня прости, – обратился он к Фьор, – за всё.

– Прощаю, – великодушно ответила лиска. – Только если ты больше не вернёшься к старому.

– Постараюсь… Только думаешь, это так легко? В один день измениться…

– Смотря какой день. Дни бывают разные. Сегодняшний, например… мне кажется, тебя уже во многом изменил, – заметила Фьор. – Честное лисье слово!

Перфидо уставился на неё, словно первый раз увидел.

– Честное лисье слово… – чуть слышно повторил он и неожиданно улыбнулся.

Глава 5. Маленький енот

Перфидо, конечно, старался. Но стать в одночасье добрым и милым у него, понятное дело, не получилось. Он по-прежнему был склонен стянуть где что плохо лежит или отнять добычу у того, кто не мог за неё постоять. Одно можно сказать с уверенностью: он больше не делал пакостей той троице лисят, что спасли его из людских сетей. Не сказать, чтобы Перфидо с ними особо дружил – скорее, «уважал издали». И ещё он никогда не задевал бобров.

Зато многие другие звери в лесу только тяжело вздыхали и закатывали глаза, услышав имя Перфидо.

К дядюшке-еноту переехал жить маленький внук (так что дядюшка-енот стал в одночасье дедушкой-енотом). Малыша звали Веней. И этому крошке постоянно приходилось сталкиваться с грубостью и насмешками Перфидо, который просто проходу ему не давал. Непонятно, за что лис-подросток так невзлюбил маленького енота.

Хорошо, что у Вени оказался поистине несгибаемый характер, который трудно было заподозрить у такого малыша, иначе Перфидо совсем бы его затравил. На все нападки и издевательства лиса енотик либо просто не реагировал, отмахиваясь от них, как от назойливых мух, либо, если становилось совсем невмоготу, насупившись, уходил домой – молча и неспешно.

Если бы Веня бежал в испуге, или огрызался, у Перфидо был бы повод преследовать его дальше. Но малыш не давал хулигану повода для нападения, удаляясь каждый раз с таким достоинством, что зрителям (если бы таковые имелись) впору было зааплодировать. Перфидо же это раздражало до крайности: выходило, что он вроде бы достиг своего – загнал енота домой, а при этом никакой победы за собой не чувствовал, словно с ним обошлись как с полным недоумком, или вроде того.

Объектом насмешек Перфидо становилось всё: и малый рост Вени, и его аккуратность и обстоятельность, и ловкость маленьких лапок, которые, по правде говоря, скорее можно было назвать ручками. Ещё у Вени была одна слабость, которая почему-то служила особым поводом для издевательств – он любил стирать. Да-да. Перестирал все занавески и полотенца у дедушки-енота, а затем принялся помогать всем соседям, кто хотел навести чистоту и уют в своих домиках. И видно было, что эти стирки не вызывают у него ничего, кроме удовольствия. Он с радостью развешивал не веточках перед входом дочиста выполосканные в ручье полотенца соседки барсучихи, удовлетворённо напевая что-то себе под нос.

Понятно, что все кумушки в округе просто души не чаяли в этом малыше. А уж когда пошла черника, и маленький енот с утра пораньше набирал по плошке ягод и тем соседям, и этим (и дедушку не забывал, конечно) – что уж говорить!

Перфидо же злился всё больше и больше – ему никак не удавалось (как он думал) задеть за живое енота Веню – «такого паиньку, что просто скулы сводит», по его собственному выражению. Вообще-то, Перфидо очень повезло, что в лесу, как правило, взрослые звери не вникали и не лезли в дела детей и подростков – те сами разбирались между собой, учась таким образом стоять за себя и выживать. Иначе лисёнок мог бы получить серьёзную взбучку от того же дядюшки-енота. Но увы… Никто не останавливал Перфидо и вряд ли замечал неладное.

Вене приходилось туго, но он никогда не жаловался. Он вообще был молчалив, и ни с кем из лесной детворы практически не общался – может, из-за своей стеснительности, а может, потому, что его на самом-то деле очень задевали постоянные насмешки. Так что енотик не показывал виду, но всё больше замыкался в себе.

Однажды Перфидо, встретив в лесу троих неразлучных друзей – Ури, Фьор и Фидо – надумал привлечь их на свою сторону, чтобы снова поддеть Веню.

«Ум – хорошо, а четыре – лучше… аж в четыре раза», – подумал он. «Мучитель енотов» возлагал большие надежды на изобретательность этой троицы, поскольку его собственные каверзы в отношении маленького енота уже зашли в тупик, не возымев, по его мнению, нужного результата.

– Привет! Жарковато сегодня… Не находите? – начал Перфидо издалека.

– Привет, – осторожно ответил за всех Ури. – Есть немного…

Он давно привык, что с Перфидо предпочтительнее держаться настороже – никогда не знаешь, что тот может выкинуть.

– Не хотите прогуляться к ручью? – небрежно спросил бывший приятель. – Заодно и искупаться можно…

– Заодно?.. – прищурился Ури, ловивший на лету все тонкости лисьего разговора. – А основное-то что? Зачем зовёшь?

Фьор и Фидо смотрели выжидательно и молчали.

Перфидо фыркнул с досадой. Хитрющие эти трое – всё чуют, на кривой не объедешь.

– Да енотов внучёк… – проворчал он сквозь зубы. – Проучить бы надо…

– За что? – не унимался Ури.

– Задаётся! – выпалил Перфидо первое, что пришло в голову.

Теперь прищурилась и Фьор.

– Да неужели? – пропела она. – А я вот слышала совсем другое… Что ты сам малышу просто прохода не даёшь! Не стыдно маленьких обижать?

– Действительно… Что он тебе сделал-то? – поддержал сестру Ури.

Фидо молчал. Он просто отвернулся в сторону. Ему всегда был неприятен этот тип, но он старался, чтобы это его чувство не было так уж заметно.

– Не знаю… – вдруг честно признался Перфидо. Сел и озадаченно поскрёб себя за ухом. – Вот как вижу его – просто всё внутри узлом завязывается! Всем-то он нравится! И весь-то он такой чистенький и правильный! А как стирать начнёт, – лис распалялся всё больше, – вообще невмоготу смотреть… Как девчонка какая!..

– Так что ты имеешь против девчонок? – холодно осведомилась Фьор.

Перфидо сразу сник.

– Да ничего такого… Просто он же не девчонка… Значит, должен себя вести не так.

– Должен?.. – поднял брови Фидо. – А мне кажется, он никому ничего не должен. Каждый ведёт себя сообразно своей натуре. Нравится ему полоскаться в воде – и пусть себе… Никому не мешает. И вообще… – он замолчал и снова отвернулся, чтобы не наговорить лишнего.

Фидо не любил никого обижать зазря. А вот Ури – запросто. Он вдруг присвистнул:

– Эй, приятель! Не вызывает ли у тебя ручей слишком неприятных ассоциаций? Может, ты почему-либо не выносишь воды? Или – бешенство? – он ухмыльнулся и подмигнул Перфидо.

Тот ощетинился и обиженно вскочил, собираясь уйти прочь, а Фьор укоризненно взглянула на брата: «Ну, зачем ты так…»

– Слишком уж вы добренькие, – раздражённо бросил Перфидо через плечо, – с вами каши не сваришь! Словно и не из лисьего семейства. Скукотища…

– А не были бы добренькие – кто-то лежал бы сейчас на дне ручья… точнее, канавы, и не дразнил бы енотов, – неумолимо припечатал Ури, напоминая Перфидо неприятную историю его поимки в сеть, про которую тот предпочёл бы забыть. А ещё больше – чтобы о ней позабыли бы другие.

– Что ты вообще хочешь от этого малыша? – крикнула Фьор в спину удаляющемуся Перфидо.

– Чтоб убирался из нашего леса… Домой пусть проваливает! – буркнул тот и скрылся за кустами.

Фьор задумчиво покачала головой.

– Похоже, забот у нас чуть прибавилось…

– Да не бери в голову, – пренебрежительно мотнул головой Ури, – не будет он больше с нами связываться. Кишка тонка!

– Я не о нас говорю…

Фьор посмотрела на Фидо, и тот медленно кивнул:

– Да. Я тоже об этом подумал.

– Вы о чём? – Ури переводил взгляд с одного на другого.

– Думаю, нам придётся позаботиться о внуке дядюшки-енота, – вздохнула Фьор.

– Тем более, что я в неотплатном долгу перед его дедушкой, – подхватил Фидо. – Не забывай, что он вправил мне лапу, – напомнил он Ури.

– Да уж… придётся, – кисло подтвердил тот.

«То ещё веселье – опекать всяких малявок», – подумал про себя Ури, но вслух ничего не сказал, по опыту зная, что переспорить Фьор и Фидо разом – пустая затея. К тому же дядюшка-енот и впрямь спас Фидо – тогда, на берегу озера. Так что, хочешь – не хочешь, придётся впрягаться в это дело. Не бросать же друзей… раз они так решили.

– Предлагаю так, – взялась за дело Фьор, – будем присматривать за Веней по очереди, издалека. И если наш «приятель» пожалует, наблюдатель тут же приближается и вступает в дело. Можно постараться высвистать остальных, для солидности… ну, если поблизости окажемся.

– Смена – по сколько часов? – деловито уточнил Фидо. Похоже, он был со всем согласен. А вот Ури – нет. О чём он тут же и заявил.

– Мы что – весь день будем за малявкой следить?! То есть даже не поиграть ни во что всем вместе?!.. Хорошенькое лето нам светит…

– Смена – часа по два… или по три? – продолжала Фьор, словно и не слышала возражений брата. Но потом, увидев глубокое уныние в его глазах, сжалилась и решила его успокоить: – Это только пока Перфидо в толк не возьмёт, что теперь ему придётся иметь дело не с одним малышом енотом, а со всеми нами, одновременно.

– А если этот дуралей не поймёт? Или вздумает измором нас брать? Так и будем всё лето в засадах сидеть? – не сдавался Ури.

– Так и будем, – отрезала Фьор. Характер у неё становился – о-го-го! – не слабее, чем у старшего.

– Так в засадах сидеть – это самая здоровская лисья игра и есть! – воскликнул со смехом Фидо, толкая Ури в плечо. – Кто – кого!.. Ты лис или не лис, я тебя спрашиваю?!

– Ну, лис… – промямлил тот. Потом вдруг улыбнулся, что-то соображая, и с азартом заорал:

– А что, сестрёнка, это ты классно придумала! Начинаем игру! Слежка и преследование! Ура-а!

– Ну вот, другое дело, – удовлетворённо заключила Фьор, – давно бы так.

Вот так и вышло, что в этот день, благодаря недальновидности своего преследователя, малыш Веня обзавёлся такой охраной, о которой не мог даже подумать. Правда, он пока ещё не знал об этом.

Пара дней прошли спокойно, безо всяких происшествий. Лисята по очереди присматривали за маленьким енотом, но так, чтобы не попадаться тому на глаза. Веня ходил к ручью, устраивал постирушки, играл в камушки, ловил жуков. Ничего такого. Ури уже начал скучать и подумывать о том, чтобы всё-таки заняться каким-то более весёлым делом. Но вот на третий день…

Фьор лежала в кустах и слушала, как стрекочут кузнечики. Один находился не далее, как в двух шагах от неё, но так ловко прятался, что определить его точное местонахождение никак не удавалось.

«Наверное, под тем большим листом», – подумала Фьор и уже подняла лапу, чтобы шлёпнуть по листу и попытаться поймать невидимку. Перед этим она бросила привычный взгляд в сторону ручья, где Веня, как обычно, полоскал какую-то тряпочку. Приглядевшись, Фьор узнала в ней занавеску тётушки-зайчихи. Но было ещё кое-что…

Енотик не выглядел таким уж безмятежным. Он весь подобрался и временами напряжённо взглядывал куда-то влево от себя, и даже пару раз украдкой оглянулся на дом. Но от ручья не уходил, упорно продолжая заниматься своим делом.

«Эге, кого-то он там видит… Уж не наш ли знакомец пожаловал?» – раздумывала Фьор, разом потеряв интерес к кузнечику и не спуская глаз с Вени.

И точно. Не прошло и минуты, как у ручья показался Перфидо. Его чуть сутулый силуэт Фьор узнала сразу. Перфидо подходил нарочито медленно. На енота он даже не глядел. Но подойдя почти вплотную и чуть не наступив на малыша, лис будто проснулся. Сделав вид, что только сейчас его заметил, Перфидо рявкнул:

– Ты что мне под ноги бросаешься?! Опять тряпками воду баламутишь? Я же тебе уже говорил: «Чтоб больше я тебя на ручье не видел!» А ты опять здесь?

Веня молчал и смотрел исподлобья, но не отступил ни на шаг. Только комкал в лапках-ручках свою тряпочку.

– Ну, придётся тебе по-другому объяснить, раз по-хорошему не понимаешь, – продолжал Перфидо с угрозой.

Фьор не стала ждать, пока дело зайдёт совсем далеко. Она лёгким прыжком покинула кусты и в две секунды оказалась рядом с лисом и енотом. Изобразив на мордочке крайнее изумление, она воскликнула:

– Ой, какая встреча! Никак это ты, Перфидо?! А что вы тут делаете? Меня примете поиграть?

Не зная, как реагировать, оба смотрели на лиску – Веня в напряжении (а ну, как эти лисы вдвоём на него накинутся!), а Перфидо в замешательстве (ну откуда она тут взялась!). Однако лис опомнился быстро и стараясь попасть в тон, невинным голоском пропел:

– О, Фьор! Очень рад тебя видеть! Я тут гулял как раз, и думаю…

– Не знаю, о чём ты думаешь, Перфидо, – перебила его Фьор, – но помнится, мы предостерегали тебя от прогулок около воды… Они, знаешь, вредят здоровью… – она фыркнула и резко сменила тон. – Ну хватит, Перфидо, прекратим этот спектакль… – и добавила тихо: – Я всё слышала.

Но Перфидо не мог так быстро перестроиться. Да и отступать надо было, сохраняя хоть видимость какого-либо достоинства, поэтому он хлопнул себя по лбу:

– Ой, совсем забыл! Мне же назначена на это утро очень важная встреча! Не обижайтесь, друзья, но я должен вас срочно покинуть!

Сокрушённо покачивая головой и приговаривая: «Ну, что за память!», Перфидо перемахнул через ручей и исчез в лесу. Веня оторопело смотрел ему вслед, ничего не понимая. А Фьор приветливо улыбнулась и сказала:

– Привет! Я Фьор. Не бойся, малыш, больше ему не придётся тебя дразнить.

Веня серьёзно взглянул на лиску и заявил:

– А я его и не боюсь. Негоже себя ведёт только… И я – не малыш, я большой.

После чего забрал свою тряпочку и потопал домой.

Фьор улыбалась в усы. Ай да енотик! Ай да молодец! Не зря они взялись его защищать! Веня ей понравился, это точно.

Когда Фьор рассказала об этой сцене лисятам-мальчикам, те просто катались от смеха.

– Дела, значит, срочные у Перфидо? – заливался Ури. – Ой, не могу… Беспамятный, бедняжка!

– И ведёт себя – негоже… ха-ха! Хотел бы я посмотреть на морду Перфидо, когда он с Фьор – нос к носу… – вторил ему Фидо.

Лисята ещё с большим рвением принялись опекать Веню.

Издали. Так, чтобы их не заметил ни малыш енот, ни Перфидо.

В следующий раз, когда лис подбирался к Вене, на дежурстве был Фидо. Он наблюдал, с какими предосторожностями, оглядываясь по сторонам, хитрец подбирается к маленькому еноту. Окончательно убедившись, что никого нет поблизости, Перфидо возник перед Веней, как чёртик из-под земли, и только открыл рот, чтобы начать «представление»… Беззаботно посвистывая, за его спиной возник невесть откуда взявшийся Фидо.

– Кхе-кхе… – всего-то и произнёс он.

Лисята посмотрели друг на друга, и Перфидо тут же, без разговоров, пошёл себе мимо. И если в первый раз, повстречав Фьор возле ручья, Перфидо склонен был отнести это к случайному совпадению (весьма неудачному, по его мнению), то сейчас случайности исключались.

«Они следят. И они – против меня», – горько сказал себе Перфидо. Но он не отступился. У него даже появился какой-то азарт – провести за нос вездесущую троицу и подловить «противного упрямца» енота один на один.

«Ну, уж тогда-то я ему покажу!..» – мечтал Перфидо, придумывая, какую бы каверзу устроить карапузу, когда он его наконец поймает.

Но время шло, а случая «поквитаться» всё не представлялось. Кто-нибудь из стражей всегда был поблизости. И – странное дело! – чувство сильнейшей неприязни (почти ненависти) к еноту как-то отошло на второй план, а потом и вовсе стало размываться. На первом месте для Перфидо давно стояло соперничество – в ловкости, хитрости, предприимчивости – с тремя неразлучными друзьями. Хотя сейчас-то они как раз стали часто разлучаться, чтобы провести Перфидо (который был совсем не глуп). Приходилось всё время разбегаться в разные стороны, быть начеку и следить… следить… В общем-то, из всего этого получилась отличная «лисья школа».

Скажем честно, Перфидо никак было не сладить с тремя. Они всегда знали – где он сейчас и что делает, а одинокому лису, если и удавалось проследить за кем-то из троих… ну да, у него никогда не было уверенности, что в этот момент кто-нибудь из троицы не наблюдает за ним самим.

Так что бедный Веня служил как бы поводом, или скорее «объектом», как фант, за который соперники борются в процессе игры, но сам он от этого ничего не выигрывал и не проигрывал. Он периодически видел мелькающие средь кустов рыжие спинки, слышал боевые клики, но почти перестал обращать на это внимания.

Впрочем, нет. Кое-что Веня несомненно выиграл. Во-первых, он мог теперь спокойно заниматься своими делами, даже не оглядываясь вокруг. А во-вторых – и это было самое важное и ценное для него – у него появился друг. Этим другом была Фьор.

Началось с того, что она во время своих «дежурств» стала иногда приближаться к енотику, чтобы поболтать и скрасить ожидание, пока её друзья носились по лесу. Веня поначалу относился настороженно к её болтовне. Он вообще был скуп на слова. Если она спрашивала что-то – отмалчивался, или отвечал односложно. Но постепенно он привык к весёлой лисичке, перестал стесняться, и даже сам бежал навстречу, если обнаруживал её где-то поблизости, спрятавшуюся среди зелени.

– Пьивет, Фйол! – кричал Веня, заметив в кустах не ярко-рыжую спинку, а спинку с коричневым отливом.

Та, в зависимости от ситуации, либо выходила поговорить с малышом, либо показывала знаком, что сейчас не может – сидит в засаде.

Вот сегодня, например, день спокойный. Лисята водят Перфидо «по ложному следу» далеко в лесу, а она здесь – скорее по-привычке, чем по важному делу.

– Привет! – отозвалась Фьор, вылезая на полянку, залитую солнцем. – Что нового?

Веня наморщил лоб, вспоминая все важные события вчерашнего дня (просто вчера он Фьор не видел, а только Фидо и Ури).

– Дедушка пьинёс яйцо… оно было тухлое… но всё же вкусное, – сообщил он. – Я помыл половичок… Потом сплёл венок для матушки зайчихи… – и с некоторой грустью заметил, – но зайчата его съели. – Веня подумал немножко, склонив головку набок и так закончил свой рассказ о вчерашнем дне: – Ещё я видел Фидо и он сказал, что ты подлюшка.

Что-то словно кольнуло Фьор в самое сердце.

– Как, ты говоришь, он сказал? Это по какому же поводу? – спросила она, и голос её дрогнул.

– Да, так и сказал, – подтвердил малыш енот, – сказал: «Подлюшка наша отдыхает».

Фьор отвернулась, чтобы Веня не заметил, что на глаза её наворачиваются слёзы. Да, она вчера отдыхала, это правда. Но совсем недолго. И разве это повод, чтобы назвать её «подлюкой»! Как только Фидо мог!.. Как у него язык повернулся!

– Знаешь, мне надо побыть одной… – пробормотала Фьор, силясь улыбнуться енотику, который принёс ей такие дурные вести. – Ну, то есть… посидеть в засаде, – и быстро исчезла в лесу.

Веня с сожалением смотрел ей вслед – он соскучился, а она так быстро ушла. Какая-то она странная сегодня… Веня вздохнул и вернулся к ручью. Один.

Забравшись в самую середину ежевичных зарослей, Фьор размышляла. Наверное, это он с Ури разговаривал, Фидо. А Ури иногда выражается… как бы сказать, грубовато. Хотя – что это она – ведь не Ури же обзывал её в этот раз! И Фидо никогда не шёл на поводу у её братца. Но Ури-то, Ури… Оба хороши! Видимо, он смолчал, и ничего не сказал, когда лучший друг называл его сестру «подлюкой». Вот, значит, как Фидо к ней относится! А она-то думала…

Мысли устроили чехарду. Чтоб не разреветься, Фьор прикусила губу и крепко-крепко зажмурила глаза. Ну вот. Всё кончено. Теперь она – сама по себе. Пусть Ури дружит с Фидо, только без неё. Она никогда их не простит…

– Эй, ты что там делаешь? – раздался голос Фидо из-за кустов ежевики. – Вылезай скорее, такое расскажем…

Нет, вы только подумайте! Как ни в чём не бывало! Он, назвавший её вчера «подлюкой», стоит себе, усмехается и думает, что всё может быть по-прежнему… А по-прежнему ничего уже быть не может!

Фьор напряглась, ужом проползла на другую сторону колючих кустов и пулей понеслась домой. Она просто не могла сегодня встречаться со своими друзьями, смотреть им в глаза… «Бывшими друзьями», – пронеслось у неё в голове. И от этой мысли, не в силах больше сдерживаться, она зарыдала так горько и безутешно, что вернувшийся вскоре домой Ури просто перепугался.

– Что случилось, Фьор? – в сотый раз спрашивал он, бестолково топчась рядом с её постелью (куда она зарылась) и не получая ответа.

Такой Ури видел свою сестру, пожалуй, первый раз в жизни. Она, конечно, обижалась – бывало такое, особенно когда была маленькой. Случалось – и плакала… обычно от обиды, потому что боль переносила геройски, без всхлипов. Что же могло произойти, что привело Фьор в такое состояние? Понятное дело, Ури стало страшно.

Может, что-то произошло с их родителями? Да нет, Ури видел их в лесу всего час назад. Или слопали их подопечного – этого дурашку Веню? Тоже нет – тот стоял у двери дома дядюшки-енота и даже помахал ему, когда Ури проходил мимо. Фидо тоже цел – сегодня они вместе опять перехитрили беднягу Перфидо. Ури сдержанно хрюкнул, подавив смешок, когда вспомнил об этом. Так что же, что?!

Пораскинув мозгами и поняв, что все их близкие целы, брат решил не трогать Фьор. «Пусть отоспится, завтра поговорим», – решил он.

Ури и сам отправился спать, потому что от таких волнений – это лучшее лекарство.

Но назавтра поговорить не удалось. Фьор замкнулась в мрачном молчании. Фидо тоже не удалось её разговорить – она почему-то вообще не желала его видеть. Так и катился этот мутный день, в непонятности и тоске для всех.

К вечеру лисята-мальчики, отчаявшись добиться от Фьор хоть слова, сидели на берегу озера и смотрели, как садится солнце. Как часто сидели они здесь вместе с Фьор! И вот теперь – с ней что-то не так, а они не знают, как помочь. И без неё закат – не закат…

– Эх, понять бы, что произошло, пока мы водили за нос Перфидо, – в который раз вздыхал Ури, поглядывая то на Фидо, то на спокойную воду озера.

Друг молчал. Думал. Наконец, сказал, как бы отвечая своим мыслям:

– Фьор вчера стерегла Веню. Вряд ли отлучалась – она ответственная… Значит, скорее всего, что-то произошло на поляне у ручья. Надо поговорить с Веней, – заключил он, вскакивая на ноги.

Ури тоже вскочил.

– Идём!.. Как мы раньше-то не додумались!

Друзья высвистали маленького енота и принялись его расспрашивать.

– Ты не знаешь, что случилось с Фьор? – начал Фидо. – Она стала какая-то не такая…

– Я и сам вчела так подумал, – взволнованно подхватил Веня. – Думаю: что-то с Фьол не так…

– А что случилось до этого? Что её так расстроило?

Веня пожал плечами и развёл ручками, глядя честными глазами в глаза друзей.

– Не знаю, – признался он, – лазве что – что зайчата венок мой съели…

– Какой такой венок? – закричал Ури и затряс головой. – Что ты нам головы морочишь?!

– Я не мойочу, – тут же набычился енот, – я плавду говойу!

– Что-что? – рассеяно переспросил Фидо. – А-а… правду… А больше вы с Фьор ни о чём не говорили?

Веня помялся, вспоминая.

– Я сказал, как ты говойил, что она твоя подлюшка. А больше ничего не говойил, – упрямо сжав кулачки, ответил он, обращаясь к Фидо.

На Ури енотик больше не смотрел. Обиделся.

Смутная догадка забрезжила в голове у Фидо. Он сел перед малышом и сказал тихо и очень серьёзно:

– Веня, ты хороший парень… но тебе нужно научиться правильно произносить слова и не картавить! А то от этого случаются всякие… недопонимания и неприятности.

– Надо отыскать Фьор! – крикнул он Ури, который стоял рядом и в недоумении таращил глаза, не понимая, отчего это его друг вдруг стал таким поборником правильной речи.