Мертвое сердце. Книга первая

И почему меня не может накрыть та волна разочарования, что появилась в моей жизни? Зачем верить в доброту людей, если кругом одни лжецы, пытающиеся во всём выудить выгоду для себя? Надеюсь, такие как мой отец не будут спрашивать, почему я стала злой. Может мне тоже стоит начать искать выгоду. Именно сейчас мне захотелось начать поступать с людьми так, как это делают они.

15

Безоблачное ночное небо мигало яркими искорками звезд. Но даже они блекли с сочным светом большого желтого кольца главной луны Деймоса. Казалось будто секунда, и этот поистине огромный, раза в два больший чем на Фобосе шар упадёт и именно тебя прижмёт к поверхности мира. Рядом "плыл" второй источник света, уже более схожий с моим привычным представлением о луне. Захватывающее, конечно, зрелище, однако желание сбежать тихим маленьким тараканчиком вспыхивало где‑то на задворках сознания.

Я всегда была человеком, который ценил красоту таких моментов. А здесь явно было чем восхищаться. Только, скорее всего, стой я на месте, а не передвигайся в карете, вид был бы лучше. Да и обзор из окна был ограничен.

На "земле" же нас окружали лишь бескрайние засеянные чем‑то красным, похожим на пшеницу, поля и редкие клены, пугающие фиолетовым оттенком листвы. Думается мне, что абсолютно все живое в этом мире мутировало. Меня все еще озадачивало синее яблоко с шерсткой, вряд ли я смогла бы его узнать с первого взгляда. Не то что попробовать. Откуда то ведь они узнали, что оно ядовито? По какой‑то причине у меня не было уверенности, что его синие волоски – такие же как у персика, скорее, как у зайца. Поэтому мне показалось дикостью проводить с ним какие‑то манипуляции, тем более тянуть его в рот.

Как бы то ни было, меня окружало сплошь странное и необычное, так что Арье, сидящей рядом, приходилось терпеть мои нередкие восклицания, вроде "О! Смотри какая травка!" или "Почему у этой птички чешуя?". Но или у меня возникали хорошие и не особо нудные вопросы, или Аргхельм была слишком вынослива, однако девушка стоически и даже с улыбкой терпела меня все те полчаса, что мы ехали в город Белокамен, что находился чуть дальше по течению реки. Это был большой портовый город, который, хоть и не являлся столицей, но через него пролегал водный торговый путь, из‑за чего Белокамен являлся одним из самых густонаселенных городов на всем Деймосе.

Ехали мы сюда всей нашей компанией. Единственным недостатком такого путешествия было то, что девушки по этикету обязаны были передвигаться хоть и в дорогой, но очень душной карете, в то время как Майкл и Барсик ехали верхом на лошадях на зависть нам конечно же. Гавния по прошествии первых десяти минут начала ныть, так что наш с Арьей разговор был даже в тему – хотя бы перебивал очередной наигранный всхлип и "Я устала!" от Ни. И неважно что инициатором поездки в город была именно она. Про надуманную причину "прогулка на свежем воздухе" вообще молчу – задымленность здесь, конечно, не такая как на Фобосе, но копоть и гарь чувствуется сильнее, чем в Белокаменном замке. Даже не так, в школе ее совсем нет. Наверное, из‑за того, что камины и котлы в подвалах замках – полумагические, так как огонь в них поддерживается без топлива.

О настоящих причинах мне поведал, как ни странно, Майк, сказав, что сегодня – день, когда в самое модное ателье завозят новые ткани из столицы. То есть нас пятерых ждала экзекуция в виде ожидания и просмотра "платешек, бантиков и тканюшек", а также всей той мути, которая вызывала у меня непреодолимое желание остаться в замке. Но то ли Гавния обладала даром ускоренного и эффективного убеждения, то ли я слишком доверчива и ведусь даже на обычные просьбы, мы ехали любоваться шедеврами ткацкого и швейного искусства в единственный выходной. Почему за нами поплелись парни – непонятно, но Аргхельм я позвала сама, желая при любом удобном случае рвануть в какое‑нибудь кафе и выпить чаю с булочкой. Или хотя бы прогуляться по набережной, которая сто процентов тут была. Река же есть? Значит и набережная должна быть, пусть и не такая, как я себе представляю. Чуть в отдалении вообще должен быть морской порт, а море я только на картинках видела.

– Это ты ещё океан не видела! Вот это красиво… – мечтательно потянула Арья, – особенно если летишь над ним.

Я взглянула в золотые глаза и прищурилась.

– Ты же не можешь пока летать.

Послышался приглушённый хмык и немного печальная улыбка, адресованная даже не мне, а скорее далеким воспоминаниям детства.

– Мы с папой раньше часто летали. Помню светлеющие горы на рассвете и море в полночь… Самые прекрасные воспоминания детства. Пускай и…

В карете повисло грустное молчание, которое прерывалось лишь шуршанием колес по гравию.

Арье было тяжело говорить, хоть она и старалась делиться переживаниями со мной. Думаю, я не смогла бы сбежать оттуда, даже если меня там что‑то угнетало, тем более если этой мой же отец. Дом, а точнее мама, воспитали меня с определенными моральными ценностями, главной из которых я считала семью. Возможно именно потому мне достаточно легко получилось понять Вильгельма в каких‑то моментах. Так что, возможно, не появись в моей жизни Раи, я была бы совсем другим человеком. Приняла бы отца, хоть и вела бы себя по‑другому, или же наоборот, сбежала бы, даже не задумываясь о будущем. Сейчас я рада, что так не поступила. И очень благодарна маме за её советы и правила, которые она устанавливала, пытаясь скорректировать мое поведение.

На горизонте показались прожектора и шпили города, и мы с Арьей, которая была здесь только раз, высунулись из окон.

– Подъезжаем, – сказал и так понятную вещь Барислав.

Мы почти слаженно кивнули и уставились вдаль, желая рассмотреть все и сразу. Расстояние конечно же нам не позволило, но интерес всегда поддерживается упорством, потому мы с Арьей продолжили совсем не "по‑ледячьи" высовываться из кареты и вглядываться вдаль. Гавния смотрела на это неприязненно, сморщив нос, и с каждой секундой все больше нас осуждая. Нам это не мешало, к тому же обращали на это внимание мы только когда поворачивались, а случалось это нечасто, да и парни изредка перекидывались парой слов друг с другом и охраной в виде двух высоких молчаливых мужчин в латах, которых выделил нам отец. У меня было несколько вариантов для какой цели он это сделал, но почему‑то последняя так и норовила сорваться с языка. И все потому, что когда мы "упаковывались" в карету, он совершенно невзначай сказал мне не лезть куда попало. Как по мне, так всем сразу стало понятно, кого и от кого будут защищать. И первый вариант – это точно не я.

Тем временем Белокамен медленно, но верно приближался. Захватывающим и поистине волшебным оставалось то, что он почти весь был выдолблен в скале. Каменные домики не более двух этажей, малочисленная зелень, которая здесь скорее называлась бы "пёстрень", потому что обычных растений здесь, как и везде, не водилось, и каменные дорожки, которые проявили себя, стоило карете подняться по самому обычному каменному мосту через реку. Высоких зданий здесь не строили. Максимум, что могло привлечь внимание – это похожие на маленькие замки дома из камня. Редкое здесь дерево и металл использовались лишь в качестве украшения, но, как и все остальное, было выкрашено в белый цвет, который, по моему скромному мнению, еще в первую неделю должен был стать серым и грязным. Но то ли на Деймосе существовала волшебная отталкивающая грязь краска, то ли люди перекрашивали все каждый день. Хотя кистей с банками в руках местных жителей я не увидела.

Мы въехали в высокие ворота, миновав стражу, что поклонилась нам (скорее всего виной тому был герб школы на карете и латах охраны) и не поднимали головы пока мы не проехали. Гавния при этом тихонько ворчала себе под нос, все еще недовольная тем, что мы медленно садились на свои места и не желали прикрывать окна плотными шторками. Что поделать, если мне хотелось разглядеть город? Этикет этикетом, но не думаю, что от пары взглядов на меня кто‑то окосеет или еще чего похуже. Тем более, что служанки умудрились под шумок запихать меня в достаточно скромное платье для прогулок. А в нем не скрытым оставалась только голова – даже шею закрывал высокий воротник, по эстетическим причинам прикрывающий ажурной тесьмой даже подбородок. От вуали и шляпы я успела отмахнуться и радовалась свободному пучку на голове, не мешающему движению и рассматриванию.

Естественно первой остановкой нашего сегодняшнего путешествия стал двухэтажный белый особняк, лицевая стена которого была почти полностью увита растением, похожим на дикий виноград. Его желтые крупные листья привлекли моё внимание, тем более периодически то тут, то там среди листвы мелькали синие яркие цветы с золотыми прожилками.

– Не помню, чтобы здесь был фонтан, – пробурчала Гавния, выглядывая из кареты настолько сильно, что мне так и хотелось съёрничать о ее неподобающем виде.

Но в эту же секунду дверца распахнулась, и я выскочила на свежий и прохладный воздух, просто жаждая увидеть все и пробежаться по центральной площади, на которой мы и стояли. Рука Майкла была нагло проигнорирована, да и стыдно мне от этого не было, потому как все мысли занимали лишь желание разбежаться и то место, которое я умудрилась отсидеть за время путешествия на жестком сидении.

Под прицелом сотни глаз потянулась, прыгнула пару раз и выкрикнула:

– Кто со мной гулять?

Прохожие, посмотрев на нас, отводили взгляд и продолжали путь, хотя, стоило мне отвернуться, снова вставали и бесстыдно лупились. Будто я обезьянка в зоопарке, не меньше. Как бы то ни было, я проигнорировала тихое бурчание Ни и схватила за руку Арью, которая вела себя несколько спокойнее чем я. Но меня ей не обмануть, огонёк в её взгляде я все же уловила.

– А как же платья?! – совершенно растерялась Гавния.

– Предлагаю сделать так: ты идёшь в свою швейную мастерскую, а мы тихо и спокойно подождём тебя здесь, окей? – я посмотрела, как кучер уводит карету в специально отведённое место. Видимо, чтобы проезд не загораживать.

Девушка посмотрела на меня, как будто я сказала что‑то несуразное, и нахмурила лоб. Я же улыбнулась ей и похлопала ресничками, изображая дурочку.

– Что значит "окей"? – нашлась Арья.

Я немного подвисла, соображая, как я умудрилась перевести на язык Деймоса слово с английского. Или я наоборот не перевела, и потому они не поняли его значение?

– Это значит "хорошо", – Барислав зевнул и ниже стянул капюшон дорожного плаща.

Будто его кто‑то увидит. Хотя… откуда мне знать, что в этом мире он тоже не устроил какой‑нибудь "теневой" бизнес. Может здесь вообще такое не считается чем‑то постыдным. Бордели, они, знаете ли, везде важны и нужны, а здесь еще и узаконены, наверное.

– Тогда ладно… окей! – сказала Ни, перед тем, как медленно и вальяжно войти в ателье.

Аргхельм подхватила полы своего непривычно длинного, но по обыкновению чёрного платья, и понеслась вслед за девушкой, крича на ходу:

– Я с ней! Мне тоже… кое‑что нужно!

Оставшаяся троица в виде парней и меня переглянулась и довольно улыбнулась. Точнее, улыбнулись эти двое, глядя на меня. Я же чувствовала, что меня сейчас начнут склонять если не к разврату, то к неподобающему поведению точно. Однако даже это было лучше примерки платьев и остальной гадости.

Потому я прошла к фонтану и плюхнулась на каменный бортик, шокировав публику если не громким "Ауч!", то крайне непрезентабельным видом точно. С двух сторон подсели не состоявшиеся герои первой любви (хотя, скорее пятьдесят первой), и мы таки дошли до непристойностей.

– Алиса, тут недалеко есть чайная… – Майкл.

– Или лучше парк… – Барсик.

Качнула головой, отказываясь от обоих предложений и думая, как провести время без вреда для здоровья.

Но домыслить мне не дали – со стороны Майка к нам подсели две девушки в дорогих одеждах. Светлые волосы и голубые глаза заставляли задуматься о странностях во внешности населения этого мира. То есть, большинство магов, что я встретила, были светловолосы. Мои же познания в биологии твердили мне, что темный цвет волос на том же Фобосе наиболее частый из‑за того, что ген сильнее. Тут же налицо обратная картина. Возможно с магически одаренными законы генетики и обыкновенной логики не работают, но также у меня была теория: до переселения в изначальном мире было всех поровну – светловолосых и темноволосых, людей и представителей других рас, магов и не магов. Но при переселении всех, образно говоря, блондинов и блондинок "забрали", оставив лишь горстку. А из‑за мутации здесь случился коллапс и светловолосый генотип стал ведущим. Тадам! Складно сочиняю, нечего сказать. Да только где об этом узнать? Думаю, заявись я с такими вопросами к отцу, он меня пошлёт на все стороны. Или как Барсик тогда обмолвился про костёр. Вот что делать, если меня к науке тянет? Или псевдонауке. Неважно, главное, что куда‑то тянет.

Девушки в момент моих раздумий уже успели облюбовать всего Майкла, чему я была искренне рада – хоть один был занят и не лез ко мне.

– Алис… – активизировался Барсик, увидев, что путь свободен.

Я повернула голову в его сторону и оглядела с ног до головы, чувствуя приближающийся подвох.

– Давай так, я отведу тебя в хорошее место, где тебе не будет скучно? Обещаю, что ничего безрассудного и нехорошего делать не буду, – Барислав поднял руки перпендикулярно туловищу, как бы показывая, что даже прикасаться не собирается.

Жест, невинное выражение лица и добрый взгляд скомпоновались в одну модель идеального маньяка, заманивающего жертву куда‑нибудь в лес. Но у меня была охрана, толпа народу и в конце концов навыки самообороны, так что я кивнула. Да и верить я ему не перестала. Пусть даже и была немного обижена за ту ложь. Всепрощение, что сказать. Возможно, когда‑нибудь, оно заведёт меня не туда.

Но я встаю с места и смотрю, как один из охранников отходит от стены противоположного дома. Ну вот – все отлично. Барсик хватает меня за руку, как это делал всегда, и, улыбнувшись, тянет в сторону широкой улочки вверх.

Затем наступила очередь петляний по тихим и не очень переулкам. Мы обошли почти десяток узких грязных дворов, на которые прямо из окон выливались помои, стекающие вниз по и так заваленной мусором брусчатке. Как я поняла, самые богатые поместья стояли на самой вершине горы, в то время как у подножья находились халупы бедняков, доходные дома и питейные заведения. К моему счастью мы поднимались вверх, так что уверенность в том, что меня заведут куда попало, исчезала с каждым шагом. Это продолжалось до тех пор, пока мы не остановились у тёмного и, что очень странно, деревянного двухэтажного особняка.

Первое, что бросилось в глаза – это маленькие зарешеченные окна, покрытые не то копотью, не то пылью. Заходить туда мне резко перехотелось, потому я повернула обратно. И не обнаружила охранника. Более того, улица была пуста и тиха как в дневное время. Фонари, освещающие грязную брусчатку, нередкий мусор и дома, выкрашенные в серый цвет.

– Я пошла обратно! – вырвала руку и направилась вниз, пытаясь вспомнить дорогу.

И куда только охранник запропастился? Мы вроде не быстро шли, да и петляли не настолько сильно, чтобы потерять нас из виду.

– Белка, я же обещал, что не причиню вреда, – Барсик поймал рукой рукав моего платья и потянул на себя, – разве я когда‑нибудь нарушал обещание?

Я повернулась в сторону парня и уставилась на него в упор. Он, конечно, прав, да и я скорее всего просто привыкла к той "роскоши", в которой жила последние несколько дней. Но… то огромное "но" в виде лжи. Да и обещание спасти меня от отца. Я не хотела возвращаться на Фобос. Только не сейчас, когда все идет на удивление хорошо, а Рая еще не пришла.

– Даю слово, что не сделаю с тобой того, чего ты сама не захочешь! И обещаю, что защищу, если это понадобится, – словно прочитал мои мысли парень.

Минутное замешательство с моей стороны, и я сдержанно киваю, почему‑то продолжая морщить лоб. Где‑то на задворках подсознания одна маленькая мысль вопила о чем‑то. Но я отбросила ее, логически подумав о том, что глупо разводить панику без особой на то причины.

Подаю руку и кладу ее в его протянутую ладонь. Барсик радостно улыбается мне и идёт в сторону странного тёмного здания, при этом потащив меня за собой. Мы поднялись на резное крыльцо, от старости потерявшее форму и былой цвет и теперь пугающее своих посетителей запахом прелого дерева. Барислав без сомнений резко толкнул засаленную дверь, и на нас обрушился шквал запахов, в первую очередь это были сырость, закономерная плесень и едкий смрад тухлой рыбы. После пары шагов в нос ударил пот, подгорелая выпечка и алкоголь.

Пока мы шли к незанятому столу у окна, я успевала рассматривать обстановку и…  посетителей. Ни то, ни другое не впечатляли. За длинными гнилыми столами сидели мужчины бандитской наружности, пугающие меня бритыми головами, ехидными улыбками, показывающими желтые зубы, и темными злыми взглядами исподтишка. За барной стойкой стоял с весьма удивленным видом трактирщик, тоже особо не отличающийся чистотой и приятностью. Мимо столов то тут, то там пробегала девушка в грязном переднике и сером платье, которая, видимо, была подавальщицей. За центральным столов сидела и очень громко хохотала вторая, все время почесывая сальные раскиданные по плечам волосы.

Тут я должна была бы испугаться, но мне стало интересно. Действительно, меня же еще не убивали разбойники в грязном трактире. Такое упущение!

Мы спокойно прошли и сели за столик, который услужливо протерла подавальщица. Как будто от этого он стал чище.

– Милорд желает что‑нибудь выпить? – произнесла девушка, краем глаза рассматривая почему‑то меня.

Барсик поморщился и неприязненно произнес:

– Сирап мне. Неразбавленного вина Леди. И бокалы протри получше.

Подавальщица вздрогнула от грубого тона и, очень низко поклонившись, унеслась прочь. Остальные посетители отвернулись и занялись своими делами, будто даже опасаясь смотреть в нашу сторону.

– Все тебя как будто боятся. Ты и здесь успел накуролесить? – как можно тише спросила я.

Барсик улыбнулся своей фирменной нахальной улыбкой и подмигнул мне, будто заигрывая. Но промолчал. Зачем тогда было приходить сюда, если не хочет отвечать на обычные вопросы?

– Мне все еще интересно, – немного нагло поторопила его я.

Парень усмехнулся и брезгливо поставил на стол локти. Весь его вид говорил о том, что отвечать он не хочет, но явно об этом раздумывает.

– Аристократия обладает магией. Мы сильнее как физически, так и магически. Что касается таких как они, то если здесь и найдётся кто‑то одаренный, резерв у него будет не больше песчинки. Напасть с их стороны было бы глупо.

Хм. Странно. Почему‑то я думала, что и в небогатых семьях появляются одаренные маги.

– В замке же есть группа прикладников, разве они не из… других сословий? – спросила я, наблюдая за подавальщицей, что уже принесла бокал чего‑то дымящегося Барсику и совершенно несуразно выглядящий в этом месте хрустальный бокал с бутылкой вина.

Девушка споро поставила на стол принесенное и удалилась под молчаливый взмах парня.

– Они почти все бастарды – рождённые вне брака. Мать – низшая, а отец из знатного рода. Здесь хоть и нет крепостного права, но знать может очень на многое.

Меня передернуло.

– Это ужасно…

– С какой стороны посмотреть. Думаешь им было бы лучше родиться от такого же крестьянина и всю жизнь пахать землю? Магия даёт им право жить лучше, чем их предки, – парень отпил из своей кружки и поморщился.

Следующие минут пять мы сидели в молчании. Барсик неспешно открыл мне бутылку, где "этикеткой" служила почти отклеившаяся желтая бумажка, надписей на которой вообще не было. Это меня мало волновало, даже немного вселяло ощущение "старины". Откуда мне знать, сколько лет это вино пролежало в подвале? Оно же от этого должно становиться только лучше. Однако, когда в мой стакан была налита зелёная густая жижа, жизнь перестала быть настолько красочной. Про запах и вкус вообще молчу – будто расплавленного воска выпила.

– Так зачем ты меня сюда позвал? – спросила я, отодвигая от себя отвратную жидкость и смотря как она вязко бултыхается в бокале.

Парень замер, так же взглянул на вино и неожиданно серьезно на меня посмотрел. В глазах его было сомнение и пара других эмоций, идентифицировать который мне было не под силу. Он судорожно вертел в руках стакан со своим пойлом и усердно думал. Наконец взгляд его потеплел и на губах заиграла привычная улыбка.

– Это таверна браконьеров. Они провозят с Фобоса запрещённые вещи и перепродают втридорога здесь. И это единственное место, которое не сможет прослушать твой отец.

Я нахмурила брови.

– А перемещение тебя порталом легко отследить. К тому же на тебе несколько маячков. И не все от Вильгельма, что странно… Кого ты успела заинтересовать за эту неделю?

Я пожала плечами. Но тут в голове промелькнула мысль о Лорде Вольтере, который был единственным, кто проявил ко мне интерес. Я встряхнула головой, отмахиваясь от этой глупой мысли. Зачем бы ему понадобился маячки на мне? Тем более прошлый раз он меня игнорировал. Может Арья повесила?

Барсик будто не заметил калейдоскоп мыслей на моем лице.

– Ты же знаешь, что зла я тебе не желаю, – начал он издалека.

Сейчас сто процентов будет заговаривать мне зубы какой он хороший, сколько он сделал для меня и вообще, как любит и заботится. Вестись на такие его речи я перестала уже давно, но расхваливать себя раз за разом это ему не мешало. Что ж, пусть говорит, если сильно хочется.

Кивнула и устроилась поудобнее на скрипучем деревянном стуле, закинув ногу на ногу и почти полностью расслабившись. Надо же, не заметила насколько сильно была напряжена.

– И знаешь, что мне можно доверять, – продолжил он.

Снова кивок и мой несколько напряженный взгляд. На самом деле, спорный вопрос о доверии. Даже сейчас напряжение не хотело уходить. Все‑таки узнать о таком от парня, которого считала лучшим другом и просто близким человеком… больно. И обидно.

– Прости за то, что не сказал… Просто представь себя на моём месте! – пошёл в атаку он, – ты бы ко мне по‑другому относилась изначально. А я… я… правда тебя люблю, Алис…

– Дальше! – почему‑то резко выкрикнула я, не желая слушать его слишком громких слов.

После повернула голову в сторону засаленного окна и решила… пытаться разглядеть там хоть что‑то. Лишь бы не смотреть ему в глаза.

– Я могу вывести тебя на Фобос. В любое время. Хоть сейчас! На пирсе стоит корабль, который плывет в тот мир. И я договорился…

– Я остаюсь.

Барсик поднял на меня взгляд. Я тоже повернула голову в его сторону и посмотрела в глаза. Секундное замешательство, серьезный и одновременно печальный взгляд собеседника. И над моей головой пролетает стакан. Я успеваю увернуться в последнюю секунду. Но то ли этот жест был отвлекающим, то ли он просто не метился в меня, однако в следующее мгновение время будто растянулось, и все начало двигаться медленно и плавно. Вот Барислав вскакивает со своего места и тянет руки ко мне. Я пытаюсь увернуться и, подскочив, кидаю стул ему под ноги. Секундное промедление, и парень успевает подбежать вплотную, а затем схватить меня за руки. Мои попытки отбиться не увенчались успехом, более того меня закинули на плечо как мешок с… не будем о плохом. Будем об очень плохом – сопротивляться и орать я не перестала, так что закономерное "хрусь!" услышать не смогла бы, зато почувствовала весь его спектр ощущений. Почему‑то, взглянув на сломанный большой палец на правой руке, стало легче и орать я перестала. Интересно то, что боль от перелома даже близко не бегала рядом с тем, что я ощущала при использовании магии.

Барсик и вся таверна тоже смотрела на мой палец, только мое непонимание в их глазах застыло ужасом. Звук открывающегося портала так вообще создал паническую давку у входа, зато спустя минуту в помещении никого не было, кроме меня, Барсика и… Лорда Вольтера, агрессивной статуей замершего у собственного чёрного портала. В следующую секунду мне стало настолько стыдно и страшно, что я решила все исправить. И в тишине прозвучал тихий "щелк!" кости, мои "ай!" и уверенные шаги Лорда со скрипом прогнивших досок. Вольтер быстро подошёл, схватил меня за запястье, потянул на себя и коснулся уже опухшего места. Резкая боль отвлекла от злого взгляда, я всхлипнула. Уже после заметила, как Барсик, опустив голову, смотрит в пол перед собой, а Высший прожигает его взглядом.

Взмах рукой и замогильный голос Вольтера сообщает отцу, вышагивающему из перехода:

– Я же говорил, что его лучше сразу убить.

Вильгельм подошел к нам ближе и встал напротив парня, скрестив руки на груди и смотря с полыхающим гневом. Я же, очнувшись, вырвала уже полностью целую руку из ладони мужчины и отошла на пару шагов, ощущая, что мое личное пространство бесстыдно нарушают.

– Вы все знали… – усмехнулся Барсик, – а я идиот!