Мертвое сердце. Книга первая

– Действительно. Кто еще может настолько нагло надсмехаться над Магистром если не ты, Асгард, –  полулениво произнес Лорд Вольтер, обращаясь явно к Вильгельму, но смотря почему‑то только на меня.

Папандр среагировал молниеносно, сначала выпрямившись как по стойке "смирно", а затем зло зыркнув в нашу сторону. В чем повинны мы – я не понимала. Хоть я и сетовала о жгучей несправедливости, пришлось остановиться.

– Алиса, Мар… Аргхельм – вас ждёт прополка, – удрученно сказал отец, а затем добавил уже громче, – Как и остальных!

Вся наша кучка оперативно рассредоточилась по территории в ту же секунду. И под насмешливым Вольтеровским и зорким папандровским начала "греть уши". Мы с подругой не отставали от толпы ни в первом, ни во втором. Так что, стоило нам сесть на корточки у центральной клумбы, я взглянула на Арью с неодобрением. Нет, серьезно? Как прятаться за меня, так она первая, а как подслушивать… тоже первая. Девушка пожала плечами, мол "да, я такая".

– Лорд Вольтер, прошу, – с очередной своей фирменной улыбкой Вильгельм указал на ближайшую лавочку, – Вы к нам по какому вопросу?

От пафоса и сладости слов папандра хоть и хотелось блевать, но цветы такого не заслуживают, потому сдержалась. Странно, никогда в себе не ощущала такой щепетильности в вопросе интонаций. Два варианта: или я старею, или подростковый максимализм накрыл второй волной.

– Не уходи от ответа, – как холодный ветерок по коже.

Переглянулась с Арьей и подняла бровь. Та немного глупо улыбнулась и очень сосредоточенно начала выдергивать сорняки. Понятно. Никто мне ничего не расскажет. Ну, ничего, сама додумаюсь. Насколько я помню, она рассказывала о своих проблемах. Она сбежала из дома, а значит ее ищут. Вот, видимо, нашли.

– У нас договор обучения на год, – нахмурился папа.

– Тебя провели? Так просто? – с усмешкой произнес Вольтер.

Ничего не понимающая я оглядела дошедших, наконец, до лавки Лордов и взглянула на Арью. Неужели она смогла как‑то обмануть директора? Глупой, конечно же, она не выглядела, но обмануть умного взрослого мужчину? Да еще и директора? Того, кто всю жизнь работает с детьми, и должен ложь распознавать по глазам. Ну, по крайней мере, я так думаю.

– Я не буду говорить, как меня зовут, тебе все равно это ничего не даст, – неожиданно пробурчала Арья.

Я, в этот момент разглядывающая драконицу, без вопросов села на землю: икры устали, а рассказ явно будет долгим. Что ж, я готова выслушать и понять ее переживания.

– Меня растили как будущую императрицу. Вечные учителя, учебники и множество занятий. А еще куча запретов, будто я стала бы их придерживаться!

Лорды‑морды на фоне начали обсуждать что‑то не такое важное, потому я переключилась на Аргхельм.

– На самом деле мне нравилась моя жизнь. Я была счастлива вставать каждое утро и бежать сперва на замковую кухню, а затем во двор к городским и замковым мальчишкам. Бежать на реку, лазить по крышам конюшен, слушать как ругаются конюхи, думая, что мы их не слышим. Я даже основала свой орден "рыцарей", который отец всегда обзывал стаей хвостиков Мао, а меня меж тем называл великим воином Империи Драконов. Надо же, я еще помню то время, когда он был заботливым и добрым, а не таким… как сейчас.

Она остановилась и взглянула на небо.

– Все началось четыре года назад – отец уехал на охоту в гномьи горы, а вернулся через три дня с… ней. Невиданная красавица со светлыми волосами, в которых отражались лучи солнца – так воспевали ее барды замка, будто не видели гнили и фальши. А она именно такая – фальшивая мразь, не стоящая даже ногтя на мизинце папы, вся в крови и грязи. В тот день она бежала от чего‑то, а отец не смог проехать мимо "нуждающейся". Он никогда не был святым, но раньше он хотя бы пытался скрывать любовниц от мамы и меня. Да только… она как будто им манипулировала. Он стал злее, вечно кричал, при том, что до этого всегда улыбался…

Я смотрела на подругу и понимала, что она никому никогда этого не рассказывала. Нет, слез и истерики не было, более того голос ее был ровный – она приняла все это и преодолела. Но манера речи, слова и выражения – все это говорило о том, что вулкан терпения начал извергаться. На её лице застыла такая смесь злости и боли, что мне самой хотелось кричать и плакать. Арья же была сильнее. Вот что я увидела в ней тогда в столовой, и чем она выделялась среди общей массы – моральной силой, какой не встретишь больше ни у кого. Я была уверена, что в ее голове уже имелся созревший план мести, лелеемый четыре года, который проживет столько, сколько это будет нужно – до того самого момента.

– Через год умерла мама.

И я поняла, что это не просто план мести. Девушка со стопроцентной вероятностью замыслила что‑то "помасштабнее". Потому как она явно подозревала эту женщину в смерти матери. Правда это или нет, но мое малодушие твердило мне убеждать ее в обратном. Глупо, конечно, откуда мне знать, как бы я поступила в этой ситуации. Думаю, что многое смогла бы сделать ради Раи.

– Он даже не соблюдал траур. Представляешь! Не смог подождать год… Помню, как стояла в закатных лучах солнца эта… Корделия и скалилась от счастья. Естественно, такой куш схватить – Императора Драконов. А я смотрела на них из окна маминой спальни и молила всех богов вырвать ее чертовы "распрекрасные" глаза, чтобы она больше никогда не видела солнца. Я желала, чтобы она подавилась той короной и властью, что получила, отравив маму…

Я видела насколько ей тяжело говорить об этом. Губы обратились в совсем тонкую полоску, уголки их часто подрагивали от нервного перенапряжения и гнева. Думаю, сейчас она даже не видела, что происходит вокруг, как не видела и мою реакцию – решительный взгляд смотрел в одну точку, прожигая там, если не дыру, то чёрный ожог.

– Все изменилось даже не за год, а всего лишь за месяц. Отец постарел и огрубел, стал каким‑то отчуждённым, будто и не желал больше жить. Короновал ее и… перестал слушать меня и совет. Хотя… он перестал это делать с того самого дня, как увидел ее! А потом… потом… она заговорила о войне. Просто, невзначай, за самым обычным ужином… как будто решила рассказать о цвете штор в галерее! Тогда мне было уже все равно что и как она говорит, но… бросить свой дом в пламя войны?! Слишком жестоко.

Драконица оглядела фронт предстоящих работ и тяжело вздохнула, прикрыв глаза на несколько секунд.

– Альтернативой она предложила брак. Естественно, разменной пешкой должна была стать я – кронпринцесса главного драконьего дома. Самым отвратительным было то, что отец не сказал ей ни слова против, хотя и знал, что до моего совершеннолетия еще несколько лет. Помню, как он кивнул и ободряюще улыбнулся на мою мину ужаса. Именно в тот момент я поняла, что ненавижу его всем сердцем!

Почему‑то именно об этом я и подумала. Арья рассказывала, что сбежала от свадьбы. Для меня только этот факт был поводом для сочувствия, тем более саму, скорее всего, ждало что‑то подобное. Но только сейчас я поняла, что значит для девушки брак. Драконы, имеющие большую часть крови именно этой расы, имели вторую ипостась. Только взращивали ее они с самого детства и до периода созревания – почти у всех порогом было совершеннолетие. Гормональный сбой, болевой шок, срыв и еще куча всего могла нарушить этот процесс, а потому драконят берегли. Причём не только семьей, а всей империей – законы и правила твердили об этом. Даже если ты не знаешь этих правил, тебя могут убить, обратись ты даже грубо к малышу или подростку. А тут прямое нарушение в королевской семье! Арья могла потерять возможность превращаться, просто переволновавшись, не то что выйдя замуж.

Теперь то уж точно я была готова ее защищать. Представляю, что ощущала бы сама, получив от природы дар летать и имея вероятность потерять его, потому что мачеха желает власти.

– Меня ждал политический брак с будущим Магистром, империя бушевала от восстаний, а я… я разрывалась между собственным эгоизмом и долгом. Думаю, что в конечном итоге выбрала бы второе, но… Королева проговорилась, что не собирается придерживаться договора о ненападении. А значит меня просто хотели отбросить подальше, чтобы глаза не мозолила. Я даже не была разменной монетой, скорее уж назойливой мухой. И, знаешь, у меня отлегло от души в ту же секунду, когда мне это донесли.

Усмешка заполонила все ее существо, а над площадью раздался смех дьявола. Лорды повернулись в нашу сторону, слаженно оглядели Арью, затем меня. После этого скривились как от кислого лимона и высокомерно отвернулись, будто бы ничего и не произошло. О чем они говорят, и стоит ли нам опасаться – было вторым вопросом по важности, так что я жалела о том, что не существует заклинания разделения на две части. Я бы даже боль потерпела, не хотелось сидеть и опасаться, гадая, будут нападать или нет.

– Свадебная процессия двинулась через час после того, как я перенеслась порталом из замка. Королева верила в мою глупую жертвенность настолько, что не удосужилась даже проверить: внутри я или нет. А я в этот момент уже сидела напротив Лорда Асгарда в его кабинете и подписывала договор об обучении на год. Ха! Я продумала все, даже денег заплатила в пять раз больше. Прав был отец, говоря, что Лорды‑маги – корыстны. Вот и все! Магический договор нельзя разрушить. Ну, только если убить того, кто его заключил. А ни меня, ни твоего отца никто пальцем не тронет. Год мне гарантирован, а там придумаю что‑нибудь другое… замуж, например, выйду. Или разгромлю армию отца и убью Королеву.

Так и хотелось воскликнуть "всего‑то!". Никогда не думала, что воочию узнаю, что такое война. Скорее всего, я преувеличиваю, но мне казалось невозможным такое открытое противостояние. Всегда думала, что в магическом мире можно просто взмахнуть рукой и разбить армию врага. Ведь Высшие Лорды и названы так, потому, что свернуть горы и создавать моря для них – не помеха. Даже когда Майкл рассказывал о создании Деймоса, мне в сознание врезалась фраза "собрались все сильнейшие маги и создали мир". За ней, конечно же, скрывались годы потраченного времени, но если кучка магов смогла создать целый мир, то победить то самое зло они смогут быстрее. Почему‑то во всех тех книгах, что я читала на Фобосе, наиболее популярными были про всесильных Властелинов, которые одним взглядом меняли цвет неба. Так почему бы такому не появиться здесь? Не думаю, что кто‑нибудь будет претендовать на руку и сердце такого чудовища, как это вечно происходит в книжках, но люди бы точно были благодарны. До того момента, как он не решит устроить геноцид или еще чего. Я бы вот точно бежала от такого, аж "волосы назад", стоило ему бы только взглянуть на меня агрессивно.

– Почему ты тогда Лорда Вольтера испугалась? Тебе же по договору ничего не угрожает, – спросила я, немного хриплым голосом.

Арья напряглась и опустила голову, желая исчезнуть или слиться с каменной кладкой.

– Высшие равны между собой только номинально. А Князь… он… он обычно в стороне находится. А тут… – девушка замялась.

– Отдать ее в лапы Королевы?! – на весь замок заорал Вильгельм, глаза его были расширены и горели от возмущения.

Папандр оглядел было сад, поднял голову, но тут же её опустил. Его глаза потухли, а волосы упали на исказившееся от усталости лицо.

– Ты же знаешь, что в этом нет смысла…

Тишина заполонила все вокруг. Никто не шептался и не поднимал взгляд с земли. Лишь я и Вольтер смотрели на отца, скорее интуитивно ощущая, что он скажет что‑то важное. Но он молчал. Лишь грустная улыбка кривила строгое печальное лицо с россыпью едва заметных морщин. О чем он думал сейчас – я не смогла бы догадаться, даже научись читать все по глазам.

– Тебя не волнует судьба эльфов и Магистрата, – с усмешкой произнес Князь, – единственное, что волновало тебя больше чем собственная жизнь была она. И как же я раньше не догадался?

Папочка вздрогнул, направил рассредоточенный взгляд на собеседника и выпрямил спину. Выглядело это так, будто в спине у него резко появился хребет, который по какой‑то неведомой генетической ошибке не имел позвонков и выглядел как сплошная кость. Вильгельм повернул голову на меня и усмехнулся.

– Маргарита… – протянул Вольтер имя, словно издеваясь, – иронично, что она больше не сможет родить.

Я поперхнулась и закашляла, чувствуя, что не могу вздохнуть. На меня обратили внимание все, кто мог это сделать.

Маргарита… бабушка не раз называла ее имя, но я не думала, что услышу его еще раз. Мне казалось, что отдав меня, она испарилась. Стала прахом и развеялась где‑нибудь в пустыне. Мое фобосовское воспитание не могло заставить винить отца в произошедшем – там так поступали очень многие. Но она же была для меня тем человеком, что пугал Сатану лишь взглядом, не то что грехами. Сейчас же, узнать то, что она жива, было… тяжело. Наверное, я все еще лелеяла мысли о том, что она была больна или что‑то вроде этого, и потому распрощалась со мной. Эти несколько эгоистичные мысли вселяли мне печальные, но закономерные мысли о справедливости. Но знать о ее мнимом "счастье" было явно выше моих сил.

– По виду, она их двоих продинамила, – прошептала Арья мне на ухо.

Я улыбнулась подруге, подумав, что и вправду всё выглядит именно так. Только каждый из них выбрал разный путь борьбы с собственными чувствами. Вольтер – с помощью ненависти, а Вильгельм… никак. Он явно все еще любил эту женщину, заслуживает она этого или нет. Как по мне, она не стоила даже его волоска, несмотря на то, что папандр тоже не святой.

Мужчины смотрели на меня и явно хотели что‑то сказать, но молчали, лишь глаза сверкали едва заметным сожалением. Вскоре они как ни в чем не бывало начали обсуждать экономическую приблуду, я же пыталась справиться с собственными эмоциями. Выходило сложно, тем более все мысли перерастали в злость. Потому, когда я оглядела садик и обнаружила Майка и Барсика, которые не скрываясь лежали на травке за дальним кустиком, агрессия вспыхнула сильнее, чем даже я могла себе позволить. Рядом с ними уже собралась приличная толпа парней, которые за все это время даже не притронулись к сорнякам, в то время как девушки пропололи больше половины. Апогеем всего стала бутылка чего‑то спиртного, выуженная из Барсиковых закромов, то есть из‑за пазухи. Значит, они подготовились к безделью заранее! Молодцы, что еще сказать. Вариант с подбеганием меня к толпе и раздаванием подзатыльников лентяям был отброшен, потому как Вильгельм хоть и не смотрел на меня в упор, но пришёл сюда не просто воздухом подышать, а значит бдел. А как организовать подрывную деятельность в тылу врага хитростью, у меня мозгов не хватило придумать. Даже если сильно напрячься.

Через минуту к нам с Арьей прокралась Гавния, принеся тяпочки и совочки. На мой взгляд в сторону подлецов и нахалов она отреагировала так же, воскликнув:

– Да, меня они тоже бесят. Но Лорд Асгард их заставить не может. Они же из знати.

Меня ее возражение не успокоило, а потому я распсиховалась в пять раз сильнее.

– Феминисток на них нет! – наконец не выдержала я.

– Да! – поддержала меня Гавния, – а кто такие феминистки?

Мой взгляд "сейчас будет жарко" можно было ставить на обложку фильма ужасов. Я даже подняла глаза к небу и крикнула "Спасибо!" в никуда, вызвав у присутствующих уже привычное непонимание. Но меня уже было не остановить. И хоть я знала, что последствия будут, но что‑то во мне кричало что это правильно. Надеюсь это был не сумасшедший таракан‑революционер.

Пятнадцать минут, одна остро настроенная я и вокруг нас собралась целая толпа любителей справедливости. Большая часть из них были представителями любой расы кроме магичек, но я была уверена, что и они скоро вступят в ряды сопротивления.

– Нас принижали! – вещала я шепотом, чтобы нас не услышали, – ставили на второй план! Унижали! Заставляли работать!

Парни начали уже обращать внимание на нашу кучку, поэтому я решила ускориться.

– Но мы не унизимся!

Толпа закивала.

– Не дадим собой помыкать!

Тяпки и скребки были перевернуты черенками вверх на манер дубинок.

– Нас больше!

Все закивали, но после начали отрицательно трясти головами.

– Нас меньше, – послышался слабый голосок откуда‑то сбоку.

Видимо на Деймосе действительно мужское население преобладает, но это меня не сбило.

– Не важно! Главное мы сильнее!

Тут мне перечить не стали.

– Долой тиранию! В бой!

И все кинулись бить парней. Те быстро просекли и бросились наутек.

Взгляд Вильгельма, что еще с первой минуты понял наш замысел, был чернее тучи, а потому я осталась стоять на месте. Да, я струсила, но вид толпы, перескакивающих через клумбы парней и бегущих напролом девушек с битами, не предполагал серьезного или испуганного выражения лица, а потому я согнулась пополам, чувствуя, как по лицу бегут слезы.

Папочка быстрым шагом направился в мою сторону. Мне стало страшно, но феминистки не сдаются, так что:

– Не нужно на меня так смотреть! Тирании, деспотизму и насилию не место в современном мире! – но силы мои пропадали с каждым шагом отца, и я все тише и писклявее произносила слова.

В конце концов, я села на землю и продолжила смотреть на отца уже снизу‑вверх.

Громкий смех разнесся по саду и все притормозили, желая увидеть, откуда исходит звук. Вильгельм больше не приближался, толпа феминизма застыла на месте и наблюдала за нами.

Папочка повернулся к смеющемуся Вольтеру и со злостью в голосе произнес:

– Если тебе смешно, забери ее себе хоть на недельку! Посмотрим, как скоро ты будешь убегать от этого исчадья Бездны!

Феминизм распадался у меня на глазах, парни тоже свалили под шумок. А я решила сесть на лавку, все равно меня ждал нагоняй.

– Доведешь его.

Я взглянула в черные глаза и пожала плечами.

– Он сам виноват.

На лице у Лорда вновь заиграла улыбка. И я решила пояснить:

– Вот у вас есть дети? – Вольтер отрицательно качнул головой, – тогда представьте: Вас постоянно наказывают, хотя, что можно делать, а что нельзя не сказали! А до этого вообще в машину запихивают и увозят, хрен знает куда! Хотя пятнадцать лет не видел и вообще…

– Хватит! – рыкнул Вильгельм, – вас все еще ждёт прополка! – крикнул он на весь замок, так что все девушки надули губы и вернулись каждый на своё прошлое место дислокации.

Я тоже встала и направилась в сторону центральной клумбы к Арье, которая уже ждала меня. Но то ли природная вредность, то ли глупость заставили меня остановиться и обернуться в сторону мужчин.

– Когда‑нибудь и в этом мире узнают о равноправии! – возвестила я и, не дожидаясь ответа, отправилась отрабатывать наказание.

На меня смотрели все девушки, даже те, кто никогда не поднимал взгляд, и я видела восхищение. От неожиданности пришлось даже остановиться, так меня обескуражил их вид. В голове у меня не возникало и мысли о гордости – лишь большая гнетущая мысль о том, как они могут жить, не имея таких же прав, что и мужчины? Как будто в ответ на мой вопрос, сзади послышалось:

– Луна от матери недалеко взошла, – произнес Вольтер, все еще улыбаясь.

Фраза эта была явно родственницей фобосовской "яблоко от яблони недалеко падает". Потому я сразу поняла, что ввиду имеют явно не отца. Но быть похожей на мать? Я даже не желала иметь цвет волос как у нее, не то чтобы позицию и мысли.

– Вот и упадёт так же сильно как она, – сквозь зубы сказал Вильгельм и встал с лавочки, ушагав в сторону центральной башни.

Я же еще раз осмотрела девушек, которые работали с опущенными головами, и пошла приобщаться к труду, понимая, что сейчас словами ничего не решишь. Но, возможно, в скором обозримом будущем, мне выпадет возможность защищать права женщин Деймоса, пусть и так же, как это пыталась делать та, кого я ненавижу всем сердцем.

Оставшаяся работа заняла у нас не более часа, потому у меня осталась целая половина свободного дня, которую я решила провести с пользой. Так как местоположение библиотеки мне было неизвестно, то я выпросила у Арьи пару книг и засела в своей комнатке. Спустя минут десять служанки принесли зелёный чай с выпечкой, поэтому моя интровертья душенька была полностью удовлетворена. Хоть и несколько озадачена тем, что неизменная "тирания в юбке" всегда знает, чем я планирую заниматься.

Первой книгой была история Деймоса. Самым удивительным в ней был размер. Наш учебник истории на Фобосе был в нескольких томах и весил чуть меньше меня, а тут всего один том, написанный к тому же как сборник сказок.

Необычных событий, кроме уже изученной мной войны за Будущее, не нашлось, однако некоторые моменты, названные вскользь, заинтересовали. Так, например, после Великого разделения миров, с которого начиналось летоисчисление, Деймос полностью копировал Фобос почти во всем. Но спустя почти три сотни лет начали происходить мутации среди животных и растений, причём глобальные. Самое обычное зеленое яблоко в конце концов мутировало почти в животное – приобрело синий волосяной покров и стало ядовитым настолько, что алхимики до сих пор не могут найти от него противоядие. Встретить обычного зайца в лесах нового мира теперь не получится – животные утратили длинные милые ушки, обзавелись рогами с тем же ядом и острыми клыками, способными перегрызть человеческую кость. И так почти со всем.

По какой причине это происходит – неясно, но существует догадка, что хранитель Деймоса, Богиня Грим, специально желает выжить магов со своих земель. С богами вообще было все крайне запутано. По всем источникам Фобоса, которые были старше двух тысяч, или как здесь называют – до разделения миров, упоминается род Хакгард. Все эти свитки и документы были вывезены с немагического мира. Потому, видимо, их отголоски в виде сказок и историй блуждают по Фобосу. Но вернёмся к Богам. Особо никакой информации о них нет, лишь то, что главная Богиня – Луна была основателем этого рода. Пока что для меня это все было малопонятно, но очень интересно.

Поставив заметку в блокноте о том, что нужно вернуться к этой теме и поискать в библиотеке, я, наконец, перешла к генеалогии.

Из предыдущей книги я поняла еще один немаловажный факт – на Деймос переселилось больше мужчин. Казалось бы, это не так важно, но статистика за два тысячелетия говорит, что мальчиков‑магов и вправду рождается на половину больше, чем девочек. Раса и возраст родителей значения не имеют. Скорее уж какая‑то генетическая особенность дара. Все это привело к смешению крови рас, чего на Фобосе почти не происходило, и как следствие – к затуханию магии в крови и обнищанию великих родов.

На данный момент из десяти переселённых Высших остались лишь три рода: Райдер, Вольтер и Асгард. Первые – самые влиятельные на Деймосе. Именно из юношей этого рода выбирают будущего Магистра – правителя магического мира. Главы двух других, а также еще семь представителей от каждой расы и представитель от Фобоса вместе создают Совет Деймоса, где решают вопросы безопасности, законодательства и так далее.

Род Асгард естественно стал мне интересен в первую очередь, потому что я теперь в него вхожу. Кстати говоря, чистота крови у Высших была превыше всего, так что появление меня, как бастарда с кровью Фобоса, а моя "мама" Маргарита была именно оттуда, стало нонсенсом. Бабушку я видела относительно часто, а потому ее взгляд с портрета на родовом древе Кери нашла мгновенно. От нее шли несколько ветвей, но лишь две из них я знала – Барислав Кери и Маргарита. Наглый рыжий котяра был самым младшим сыном бабули Актинии, а матушка занимала почетное среднее место из трёх вычеркнутых имён. Сперва я подумала, что так помечают тех, кто умер, но нет – их обводили чёрной пастой. Потому я посчитала их "выгнанными из рода". Не знаю, к чему такие мысли, возможно я ошибаюсь, но мне было удобнее думать именно так.

Итак, мой род Асгард стал известен еще задолго до разделения и был очень плодовит. Только у моего деда было четырнадцать детей от пяти браков! Но по какой‑то причине жизненные линии всех прерывались, а имена обводились чёрным. От отца шли две линии в разные стороны, одна из которых соединяла его и Марго и была настолько прозрачной, что я бы не заметила ее, если бы от них не шла линия к моему имени. И она была красной, что обозначало наследование. Интересно…

Вторая линия от Вильгельма была самой обычной, а значит, с некой Селиной Масс они состояли в браке. К сожалению или к счастью – не знаю, но продлилось это недолго: этой женщины не было в живых уже десять лет. Но вот что было самым непонятным, так это то, что от них двоих тоже шла ветвь. Ранее она явно была красной, но недавно, судя по свежим чернилам, ее заменили на обычную. Взгляд мой упал на имя – Аларик Асгард. Мой брат родился на месяц позже меня и умер три месяца назад.

Что ж, тайна века раскрыта – отцу просто нужен наследник, потому я резко стала важна для него. И поэтому меня забрали из Дома. Обидно конечно, но на что я рассчитывала? Что всё будет легко? Что рубины и алмазы будут сыпаться с неба? Возможно и будут, но уж слишком больно они бьют по макушке.