скачать книгу бесплатно
Осторожно выбравшись из-под одеяла, с удивлением и любовью посмотрев на мирно спящую Глашу, я потихоньку выбрался на кухню. Стол, несколько полок, раковина, электрическая плитка, холодильник «Север», дощатые стены, настенные часы. «Наверное, у всех так же», – вспоминая вечернее «пати», заключил я. Функционально, без излишеств. Стало быть, кофе где-то в банке над плиткой, а чашка – в полке над раковиной. Хоть в этом ничего удивительного. Минут через десять, соорудив из подручного материала горку бутербродов и пару чашек кофе, я уже тащил все это на разделочной доске за неимением подноса моей спящей царевне. Неожиданно зазвонил будильник. Три часа дня, куда это она собралась в такую рань?
– Молодец, – потягиваясь, сказала Глаша. – Раз все приготовил, пораньше пойдем.
– Очередь, что ли, занимать? Куда? В магазине нет ничего, базарный день завтра.
– То-то и оно, что базарный день завтра. Что сегодня прилетит, завтра на базар и отнесем. А тебе еще коробку найти надо.
– Экскаватор нашел, тебя нашел, жить есть где, на кой мне коробка? Положить чего? Давай рюкзак возьму – больше влезет.
– Без коробки никак, у меня вот из-под макарон, сейчас и тебе в «По что» подберем.
Разговаривая со мной, она умудрилась одеться, съесть бутерброды, заправить кровать, помыть чашки и, уже взяв в одну руку мой палец, а в другую свою коробку, потащила нас к выходу.
«И кто такой Цезарь? Тормоз по сравнению с моей Глашей», – мысленно гордился я всю дорогу.
Возле трубы на площади Аглая посмотрела на солнце, пошаркала туфлей о землю и, видимо, что-то решив, сказала:
– От тебя там проку не будет, пока зайди на рынок, осмотрись, походи, потом сюда возвращайся. – Чтобы обозначить «сюда», она поставила на землю свою коробку. – Понял?
– Понял, а ты?
– Я за твоей коробкой, а то хороводиться нечем будет.
II ЯВЛЕНИЕ ДЯДИ КОЛИ
На рынке по-прежнему было пусто, но кочаны на прилавках даже не завяли. «Пожрать капустки, что ли, для разнообразия?» – думал я, выбирая кочан поаппетитней. Но только я собрался разломать и съесть облюбованный кочан, как черт из табакерки откуда-то вынырнул дядя Коля:
– Ты что, положи взад, Манька ж завтра места себе не найдет. Думаешь, что просто так кочаны? Это Манькин, дальше Петькин, вон там Федорыча. Понял?
– Честно? Ничего не понял, они одинаковые все.
– Как одинаковые, говорят же тебе, вот Манькин, там Петькин… У вас там все, что ли, соображают туго? Понимать надо, раз объясняют, – дядя Коля даже сморщился от досады. Мне стало неловко.
– Спасибо, дядя Коля, за науку, понял. Петькин вон тот? Правильно?
– А то, – смягчился дядя Коля. – Соображать надо!
– Завтра-то что будет?
– Да че поймаешь, то и будет, базарный день, в обчем. Ты тут варежку не разевай, ты там разевай, – он развернул меня за локоть в сторону ворот, – а то пролетишь.
Пока я вглядывался, пытаясь угадать значение сказанного, дядя Коля незаметно растворился среди прилавков за моей спиной.
Еще минуту я оцепенело стоял с кочаном в руках. Потом бережно положил его обратно, стараясь попасть точно на то же место, откуда взял. Осторожно пошел к выходу, разглядывая кочаны в поисках каких-нибудь надписей или пометок. Ничего. А в голове вертелось: «Этот Манькин, там Петькин, дальше Федорыча»…
На площади было уже многолюдно и, несмотря на однообразные костюмы, присутствовала даже определенная пестрота, т.к. в руках у всех были разноцветные картонные коробки. Здесь в первый раз, не считая дяди Коли, я увидел людей постарше, они тоже были похожи друг на друга, только у них еще было какое-то отрешенно просветленное выражение лица, как у монахов, но устремленное не вверх, а внутрь.
Аглая достаточно чувствительно ткнула меня в бок:
– Я тебе куда сюда приходить сказала? А ты куда сюда пришел? Сюда-то во-о-он где, – кивая по направлению к «во-о-он где», она сердито сунула мне в руки совсем некрасивую белую коробку с черной надписью «ГОРСОР». – Ладно, пошли, ставить уже пора.
Действительно, люди стали выстраиваться вокруг трубы, образуя большой круг, когда он наконец включил в себя всех стоявших на площади, они поставили коробки перед собой, взялись за руки и пошли вокруг трубы по часовой стрелке.
«Ну что, вечером „Камасутра“ с фитнесом, днем хоровод, весело живем, ребята», – размышлял я, по возможности мысленно дистанцируясь от происходящего. Вдруг кто-то крикнул:
– Вон полетела!
Все остановились, одновременно подняли головы к верхушке трубы.
Действительно, там показалось точка, которая, приблизившись, оказалась коробкой красно-коричневого цвета с большим кофейным зерном на всех четырех боках.
– Макарыч, кажись, твоя, – сказали сразу несколько голосов.
Улыбающийся Макарыч, похоже, стоял напротив места падения коробки, обозначенного двумя полосатыми матрасами, лежащими друг на друге. Подхватив приземляющуюся коробку, он неторопливо отправился в сторону одного из домов. Все сдвинулись на одну коробку, и место Макарыча заняла стоявшая за ним немолодая женщина, одетая, как и все ее ровесницы, в темно-зеленую юбку и коричневый жакет. Она так же ловко подхватила свою коробку и уступила место следующему.
Похоже, очереди тут все же есть, но уж больно завернутые. Как и все остальное, впрочем, главное, как и везде: «Не разевать варежку!» Вспомнив совет дяди Коли, я сосредоточился на очереди, падающих коробках и вскоре поймал свою, она была ярко-оранжевая, с большой желтой лимонной долькой. Такой не было ни у кого.
– Ну вот, а то «ГОРСОР», – повернулся я к уже поймавшей свой «зеленый горошек» Глаше, – куда дальше?
– Домой, нам еще в огороде порядок навести надо.
Огородом, как я понял, назывались четыре грядки перед домом: две с луком и по одной с капустой и морковью. Такие же точно грядки были перед всеми домами в Козявино.
– А что там наводить, там и так порядок.
– Ты меня агротехнике не учи. Полить надо, капусту подкулачить, морковку прикрасить, лучок повоспитывать.
– Интересно посмотреть на воспитанный лук.
– А у вас какой?
– Невоспитанный какой-то, быдловатый получается.
– Вот вы даете, лук – это что?
– ?..
– Овощная культура, – ответила она себе.
– Культура, – машинально согласился я.
– А какая же культура может быть без воспитания?
– Возразить нечего, пошли воспитывать…
Пока мы воспитывали наши овощи, а потом ужинали, причем Глаша категорически запретила трогать коробки, которые принесли сегодня:
– Есть надо свое, то, что с рынка принесли, а это общее пока.
Пришло время собираться на снегоробье.
В «гараже», как я его стал называть, было шумно. Глаша терпеливо дождалась, пока я вскарабкаюсь на сиденье, и начала урок.
– Вот эту штуку нужно дернуть на себя, – ткнула она во что-то типа ручки от каячного весла с прикрепленной к ней толстой цепочкой. С первого раза удалось извлечь только небольшой скрежет и отбить руку, но уже со второго все заскрежетало, как положено.
«Тоже мне бином Ньютона», – думал я, радуясь тому, как легко мне удается справляться с рычагами. Но минут через десять переползаний туда-сюда, поворотов и вращений Аглая велела меняться местами.
– Хватит, пора делом заниматься.
– А я?
– А ты ковшом учись работать.
– Как?
– Вприглядку.
Дальше все повторилось в точности, как вчера, разве что чувствовал я себя менее разбитым и по дороге к дому даже разыграл что-то вроде прелюдии, щедро оказывая Глаше знаки влечения.
Часть 2
Издали я не понял, что на ней надето, но, подойдя ближе, мысленно поздравил дизайнера.
– Это хорошо, что вы фиолетовый с белым!
– Почему? – немного опешила она.
– Вы можете залезть в заснеженный куст цветущей сирени, и вас не видно. Мы бросаем кошелек на веревочке, прохожий нагибается, а кошелек убегает. Здорово?!
– Здорово, кошелек давай! – совершенно не по тексту ответила она.
– Так сирень же еще не это, не того… – растерялся я.
– Это может произойти в любой момент, я должна быть готова —кошелек, – ее палец уперся мне под ребра.
Я беспомощно поднял руки:
– Согласен, шутка дурацкая.
– Не может быть: великий и ужасный шутник Мася признал свою неудачу.
– Признал, но не до такой же степени, чтоб ужасный.
– Ладно, невеликий и неужасный, ты компас взял? А то в прошлый раз через две станции от нужной вышли. Хорошо еще, в том же государстве.
– Какой компас, Нюся? Геолокация везде, а в прошлый раз телефоны лучше заряжать надо было и аборигенов не стесняться спрашивать.
Вяло пикируясь, мы зашли в вагон. Еще не совсем простив мне предыдущий поход, в этот раз Нюша наотрез отказалась идти в лес, предложив для прогулки выбрать старинную усадьбу недалеко от столицы. Но для остроты ощущений с браконьерскими шашлыками где-нибудь в укромном месте парка.
Я предпочел бы лес, но, чувствуя определенную вину за прошлые выходные, когда мы вышли на две платформы и четыре часа в сторону от намеченного, все-таки согласился на парк. Хоть и помнил пару неприятных моментов из прошлой жизни. Один раз за шашлык меня с приятелем из столичного парка вывела конная полиция, а второй раз полиционеры спугнули нас с подругой в избушке – мало что на курьих ножках, так еще и на самом интересном месте.
«Ну, Бог троицу любит», – как настоящий фаталист решил я, выбрав все-таки усадьбу с парком поглуше. Сидя в своем армейском (буквально дембельском) камуфляже напротив источающей красоту, бодрость, запах какой-то «Шанели», наверное, уже №125, Нюси, я чувствовал, что зря не нахожу мужества с ней расстаться.
«Ну красивая, ну умная, ну чувство юмора есть, ну… и что тебе еще, дураку, надо? – заключал обычно я, вместо того чтобы подумать правильно: – Ну не мое это все какое-то, ну разные мы совсем». Перетирая сам с собой эти бесполезные терки и потягивая из бутылки ее любимую полуколу, я в очередной раз пытался придумать, о чем бы таком поговорить по дороге. Скуки Нюся категорически не терпела, а у меня, как назло, в ее присутствии мозг начинал работать на пониженной передаче, чтобы разогнать его до пятой скорости, требовалось время.
– Ну что, Нюсечка, вам рассказать про Магадан? Любите ли вы историю Заснятьего (так называлась усадьба), как люблю ее я? Уже в 1834 году знаменитый русский философ, просветитель и фабрикант Иван Силович Гвоздь, для близких просто Иваси, заложил первый, достаточно краеугольный камень, на котором уже через пять лет выросло это невозможное вместилище всех лучших дарований того времени. Здесь творили…
– Остапа понесло, не знаешь, что сказать, лучше подумай, а то найду того, кто знает, – прикрыв мне рот вкусно пахнущей ладошкой и шлепнув по макушке другой, сказала Нюша. Это меня несколько переключило, и я неожиданно вспомнил.
– Я тут по дороге голубя чуть не сбил, так он мне, зараза, фак показал и на крышу нагадил.
– Это к деньгам, Макочка, – открывая окно в купе, где мы сидели, сказала Нюся, – надо денежкой из окна помахать, крикнуть: «Халява, ловись!» и горсть мелочи в форточку бросить.
– А что мелочиться?
Я ссыпал всю мелочь из кошелька в ладонь и швырнул в окно, прижатая воздушным потоком, она градом застучала по стенке состава. Потом достал стольник, помахал, покричал и отправил его вслед за мелочью, он быстро закружился, исчезая где-то над электричкой.
– Запомни место, на обратном пути придем, тут все зелено будет, надо мешок побольше в Заснятьего купить.
– Дурачок, дурачок, а практичный, прямо возле нашей станции бросил. Давай выходить, на обратном пути, может, найдешь свой стольник, если мимо платформы не промажем, как в прошлый раз, – сказала она и, демонстративно покачивая бедрами, продефилировала в тамбур.
Немного подумав, оставить пустую бутылку из-под полуколы или взять с собой, я неожиданно, повинуясь какому-то порыву, бросил ее в окно. Когда начал вставать, электричка уже притормаживала, пошатнувшись и больно ударившись о ручку сиденья, я открыл глаза.
День 4
Часть 1
Глаша, пытаясь незаметно перелезть через меня, задела коленкой мое бедро и теперь испуганно смотрела, застыв в неловкой позе.
– Вот я неуклюжая, хотела тебе тоже сюрприз сделать, – она наконец продолжила движение, на этот раз чуть не нырнув с кровати. Я успел ее подхватить, крепко прижав к себе.
– Давай без сюрпризов, Глаш, мне, честно, сюрпризов здесь хватает. Пойдем вместе что-нибудь приделаем, – сказал я, все-таки покосившись в окно. Труба на месте.
– Что на базар понесем? Коробки или еще что прихватим? Я могу в рюкзаке порыться, топорик туристический на ящик тушенки сменяем.
– Вот балаболка, вещи все общие, кроме личных, не нужен топорик, в «По что» отнеси, может, кому пригодится. На рынке только продукты собираем.
– Как грибы, что ли?
– Как продукты, сколько в коробку влезет.
Теория без практики слепа, я решил воздержаться от бесполезных расспросов. Скоро мы, как почтальоны, несли свои коробки в сторону рынка. У ворот нас встретил улыбающийся дядя Коля. «Наверное, рад, что побазарить есть с кем», – подумал я.
– Ага! Гостинец пришел, ну проходи, Максимка, вон, видишь, на третьем прилавке справа в конце твой кочан лежит, туда иди.
«О как! У меня, оказывается, уже и кочан есть», – не очень весело подумал я. Поставил коробку, повертел кочан (кочан как кочан) и огляделся по сторонам. Все достаточно быстро, но аккуратно раскладывали содержимое своих коробок по прилавкам. Консервы были в банках примерно на пол-литра, а весовые продукты расфасованы в пакетики где-то по размерам банки.
Сосед слева нетерпеливо постучал меня по плечу:
