скачать книгу бесплатно
Андрей, скуластый и узколобый, но с приятным лицом, явно захмелевший, покачал головой:
– Птички райские, Паша, это все хорошо, правильно, а я, как только ходить научился, стал цеплять железки разные на проволоку и пахать завалинки. Можно сказать, с детства прирос к трактору, он мне теперь как брат родной.
– Вот-вот, – не отступал от своего настроя Паша, – они нас с детства заклеймили на кабалу, а сами ручки белые потирают…
В прихожей брякнул запор, кто-то вошел, стал тереть обувь о коврик.
Мужики притихли.
Дверь распахнулась – у порога стоял Демьян Крутов, сторож конефермы, маленький сухой старик по прозвищу Дык.
– Сюда можно? – оглядывая компанию, спросил он.
– Заходи, коль переступил порог, – пригласил Иван.
Крутов снял шапку, утер нос быстрым движением руки и прикрыл глаза.
– Я к тебе, Ваня. Свет потух на ферме, кони забеспокоились, кабы чего не случилось.
– А в чем дело? – Иван повернулся к сторожу.
– Не знаю, враз потух, и все. Кругом горит, а у меня потух.
– Ковырялся, поди, опять в пробках или «козла» грел.
– Да нет. Зашумели кони, я и вышел поглядеть, отчего, хлопнул дверью – свет и потух. Потом сколь ни хлопал – не загорается.
Паша засмеялся.
– Хлопнуть бы тебя, дед, по одному месту.
– Дык, я че, я ниче. – Крутов стоял в какой-то детской покорности, часто моргал.
«Вот для него и мы начальство», – промелькнула у Ивана мысль, как бы искоркой, отметнувшейся от костра, недавнего разговора.
– Ко мне-то ты зачем пришел? – подавил в себе налетную жалость Иван. – Я же не электрик. К нему надо.
– Дык, электрик коней не успокоит.
– Не успокоит, но он свет наладит, – сдержал улыбку Иван, – а в темноте и я с лошадями не справлюсь.
– Дык, щас, – старик проворно нахлобучил шапку, – побегу, упрежу Серегу.
– Да не гоношись ты, Демьян Петрович, а то упадешь где-нибудь по дороге, – остановил его Иван, – я сам зайду к Сереге. Ты лучше иди назад, на ферму, поглядывай там.
– Эх, дед, хорошую ты компанию расстроил, – Паша полез из-за стола. – Такие разговоры начались, а ты тут ни к селу, ни к городу.
– Дык, я че. – Крутов заморгал чаще. – Я про лошадей пришел сказать. Свет потух.
– В том и дело, что потух.
– Ни днем, ни ночью покоя нет, – недовольно произнесла Нюра, – и поесть не дадут, завтра еще рано вставать, а сколько там теперь придется провозиться – неизвестно.
– Ладно, успокойся! – прикрикнул на нее Иван и стал одеваться. – А вы сидите, – предложил он друзьям, – доедайте и допивайте.
– Нет уж, – отмахнулся Андрей, – без тебя не будем.
– Наелись и, можно сказать, напились, – добавил и Паша.
2
Ивану показалось, что он едва успел прикорнуть, а Нюра уже будила его, толкая в плечо. Сквозь тюлевые занавески он заметил желтые пятачки подфарников у ограды и понял, что подошла машина. Тело было вялым и непослушным. Вчерашняя усталость и недосыпание сказывались. Иван одевался, как во сне, почти не воспринимая Нюриных слов, вздыхал и кряхтел.
– …Свет еще этот потух на ферме не вовремя, – сочувственно говорила Нюра, помогая ему разобраться в одежде, – пришел-то оттуда почти под утро…
Паша и Андрей помогли погрузить в кузов тушу нетели, закрыли все мясо затянутым наглухо пологом, под которым осталось немного пространства для тех, кто должен был ехать в кузове. Здесь же, на спичках, разыграли еще одно место в кабине, и, как всегда, повезло Паше. С нескрываемой радостью он юркнул к Дусе под бок, уже сидевшей там, и захлопнул дверцу, сделав друзьям прощальный жест кистью руки.
Иван махнул через борт следом за Андреем, прилег рядом на подстеленные матрасы. Машина тронулась, слегка покачиваясь на неровностях дороги.
Слышался и легкий гул двигателя, и слабое постукивание бортовых замков в петлях, и легкий храп Андрея, как-то быстро уснувшего.
Иван тоже попытался заснуть, прикрыл глаза, но сон не шел, отпугиваемый не то этими звуками, не то внутренней тревогой, всегда щекочущей Ивана в тех случаях, когда ему предстояло сделать что-то важное, мало знакомое, плохо предсказуемое или сулящее радость. В предстоящей торговле мясом ничего радостного не предвиделось, и, погуляв мыслями о том о сем, Иван стал думать о братьях. «Володьку бы тоже надо поддержать на первой поре, а то учиться пойдет – не больно разбежится на стипендию. Да и у Митьки теперь негусто будет с питанием. В магазинах почти ничего нет. Все в очередь на разбор, и то не каждый день, – прикидывал он. – Бычок у матери хорош, налитой, забьем по первому снегу – вот и подмога. Я со своей семьей от подворья возьму что надо. Переживем зиму, а там как бог даст…» Иван стал погружаться в странные грезы, унесшие его в давнее время.
Вот он на лавке, у окна, смотрит на улицу. Над деревней синее-синее небо. И дома, и надворные постройки соседей плавают по широкому разливу, начинающемуся сразу за палисадником. И дальше, в поле, по слабым отблескам заката угадывается вода…
По улице едет повозка, от нее катится по воде длинная зыбь, на которой причудливо ломаются лучи низкого солнца. Почтальоншу, сидевшую на облучке, Иван узнает сразу, а вот человека рядом с ней не разглядеть…
Повозка останавливается как раз напротив их дома. Иван плотнее прилегает к прохладному стеклу, вглядываясь в незнакомца, который слез с передка прямо в воду. Скорее интуитивно, чем сознательно он заключает, что это отец, и цепенеет не то от непонятного страха, не то от накатной радости и не может ни крикнуть, ни двинуться с места. Пока он приходит в себя от неожиданности, раздается стук в дверь, и сразу широко распахивается изба. Белой птицей вылетает из комнаты мать, барахтается в объятиях отца. Иван издает какой-то хриплый звук и съезжает с лавки на пол. Отец подхватывает его на руки, щекочет ухо непонятными словами.
«Мама!» – кричит на полатях пятилетний Митька, не поняв налетного шума, и отец, большой и высокий, пытается достать его. Но Митька подается в угол, кричит еще сильнее.
«Это же папка твой, – произносит мать дрожащим голосом. – Не бойся».
И Митька, сразу замолкнув, с любопытством глядит из-под шторки. Тут же отец ловко сгребает его в охапку, тискает в руках, бормоча что-то, и Митька закатывается в смехе: «Ой, больно! Ой, чикатно!» – «Давай-ка мой рюкзак, – кивает отец матери, – там гостинцы…»
А уезжал он тогда по вербовке на целый год строить какую-то железную дорогу.
Резкий толчок разбудил Ивана. Из-под полога он увидел высокие здания и понял, что машина идет уже по городской улице.
– Ну и залег ты, – поняв, что Иван проснулся, произнес Андрей. – Всю дорогу бормотал что-то, вскрикивал, как младенец.
– Да и ты храпел так, что полог трепыхался…
Над городом поднималось солнце. Оно четко оттеняло орнаменты балконов и стеновых панелей в домах и, соскальзывая широким световым разводом на асфальт, освещало нешумные еще улицы с редкими прохожими и легковыми машинами, подбиралось к блеклым деревьям и газонам с тусклыми клумбами. На реке протяжно и часто гудело какое-то судно, вероятно, приветствуя близкую пристань после далекого плавания…
На въезде в рынок их остановил милиционер. Он проверил путевку у шофера, перегнулся через борт.
– Говядина?
– Да, – сонно ответил Иван.
– Покажите.
Поднялся Андрей с неохотой, долго развязывал затянувшиеся в дороге узлы.
Сержант осмотрел мясо и остановил взгляд на туше Дусиного бычка.
– Это чье?
– Хозяйка в кабине.
– По какой цене будете продавать?
– Цена известная, – ответил Иван, – городом установлена.
– Может, она оптом дешевле продаст?
– Спросите, но вряд ли. Телятина и так нарасхват пойдет.
Милиционер не ответил, долго изучал документы на продажу, но не нашел, к чему придраться.
– Трогай! – махнул он жезлом.
Шофер подкатил к контрольной лаборатории.
Из вагончика вышла длинная и худая блондинка с густо подкрашенными глазами. Она стала вяло отрезать куски мяса для проб.
«Ишь что делает, – заметил Иван про себя, – к вечеру у нее не один килограмм мяса наберется для себя. Для пробы нужна фитюлька, а она куски режет».
Когда очередь дошла до мяса Дусиного бычка, в глазах у контролерши мелькнула живинка, как ни пыталась она сохранять равнодушие. Иван уловил ее интерес. «Сейчас ломаться будет, тянуть кота за хвост». И точно: минут пять, побыв в вагончике, блондинка вышла, хмурясь.
– Кто хозяин этого мяса? – указала она ножом.
– Я, – ответила Дуся с тревогой в голосе.
– Не нравятся мне ваши анализы. Придется ждать результатов из санэпидстанции, туда сейчас направим пробу.
– Что там может не нравиться? – Дуся заволновалась. – Кормила, как себя, обихаживала.
– Ничего не знаю. Нужен повторный контроль.
– И долго это?
Блондинка передернула острыми плечами:
– Не от меня зависит. Как там управятся.
– Мне же со своими назад ехать, кто ждать будет?
– Меня ваши отношения не касаются. Не мешайте работать! – заметив знакомого сельчанам сержанта, и вторую подъезжавшую машину, повысила голос контролерша.
Иван подошел к ней, нагнулся к самому уху:
– Не волнуйтесь, – прошептал он, – начнем торговать и сообразим что-нибудь.
Блондинка покосилась на него.
– Где ваше мясо?
Иван показал.
Она вынула печать из нагрудного кармана халата и без слов проштамповала все туши.
В «весовой» тоже мариновала их довольно долго не в меру широкая тетка.
– Вон у вас сколько весов, – ерепенился Паша, – чего тянешь время!
– Ишь какой быстрый! Те весы метролог забраковал.
– Давай, тетка, давай! – сзади подпирали мужики с других машин. И как она ни крутилась, а выдала весы и гири камышинцам.
Иван и Андрей стали за один прилавок, а Паша с Дусей – за другой, по соседству. Они не успели надеть белые халаты, как у прилавков выстроилась очередь. «На такую толпу и по три килограмма не хватит». – Иван кивнул рубщику, рябому, с землистым лицом, и тот принялся пластать широким топором туши. Иван поглядывал на него. Он знал, что рубщики – люди ушлые: чуть отвернешься – тут же свалит кусок мяса за чурку. Недаром у каждого рубщика на рабочем месте стоит тумбочка или шкафчик. Один знакомый показал Ивану такой шкафчик. Он был почти весь забит кусками мяса. «За смену», – сказал рубщик. «И куда столько?» – поинтересовался Иван. Тот усмехнулся: «Семье на пропитание, родне, и тут продаю».
Кроме того, что рубщик успевал иногда прихватить у отвлекшихся продавцов ломоть-другой, было обычным правилом дать ему на варево какой не жалко кусок, иначе он так нарубит, что смотреться мясо не будет, и продавать его придется дешевле.
Иван, оглядываясь на своих деревенских, заметил, как шустрый рубщик свалил за чурку кусок мяса от Дусиного бычка. Он обошел стойки с подвешанными на крючках тушами, взял рубщика за плечо.
– Подними и положи, – сказал Иван спокойно.
Рубщик поглядел на него со злом.
– Твое какое дело?
– Сказал, положи!
Дуся услышала их говор, оглянулась.
– Смотреть надо, – кивнул ей Иван, – видишь, какой кусок этот жук решил запрятать.
– Ах ты, гад бесстыжий! – возмутилась Дуся. – Я же дала ему одной мякоти на варево!
Подскочил Паша.
– Тряхни его, Вань, чтоб кости застучали.
Рубщик зыркал по сторонам, в их секции оказалось еще два его приятеля.
Иван сжал его плечо посильнее.
