Сон разума

– А что с ними не так?

– Да все с ними так, – скривилась Настя, отводя взгляд. – В этом-то и проблема.

4

Когда мы с братом подошли ближе, мужчина перевел на нас взгляд темных глаз. Он полулежал на мешках набитых одеждой, поглядывая на улицу в просветы баррикад. Дебошир сидел скрученным в нескольких шагах с руками, сведенными за спиной и мрачно поглядывал на нас.

– Позволите? – спросил я, указывая на соседние мешки.

Мужчина безразлично пожал плечами.

– Я знал, что вы подойдете, – сказал он, когда мы с братом сели.

– Вот как? – Я быстро глянул на брата и тот слегка кивнул.

– Вас таких всегда видно издалека.

– Таких? – переспросил я. – Каких таких?

Мужчина убрал руки за голову, все еще не глядя на нас.

– Таких, которым не сидится на месте и они всюду суют свои носы. – Тут он впервые посмотрел прямо мне в глаза. Во взгляде не было злости или раздражения. Он смотрел твердо и совсем не так, как взрослые обычно смотрят на детей. Как на равного. И это смущало.

– Я просто хотел спросить, вы только не обижайтесь, – неуверенно начал я.

– Так спрашивай. – Он снова уставился в окно.

Возня снаружи уже не была такой сильной. Казалось, что светляки начали успокаиваться: не толклись снаружи, не ломились в окна. Большинство из них все еще медленно двигалось вдоль магазина, но многие уже стояли, застыв словно статуи.

– Сигнал пропадает, – сказал мужчина. – Слышите?

Я прислушался и в самом деле услышал, что шорох помех и гул призрачных голосов сходит на нет. Рация успокаивалась.

– На этот раз даже часа не продлилось. Нам повезло. – Он снова взглянул на меня. – Так что ты хотел спросить?

Я неловко поерзал на мешке, набитом явно пуховиками.

– Я заметил вашу форму и… она явно военного образца. Вот я и хотел спросить…

– Не дезертир ли я часом? – закончил за меня мужчина.

Я смущенно отвел взгляд.

– А кто его знает? – усмехнулся он. – Кто его сейчас разберет? Я могу лишь сказать, что эти ублюдки оставили нас тут одних. Гарнизон отозвали, бросив всех зараженных солдат. Бросив тех, кто еще не успел заразиться.

– Думаете, это вирус?

Он вонзил в меня взгляд острый как лезвие.

– А что думаешь ты?

– Я? Ну, я… – Поерзав на мешке и приведя мысли в порядок, я ответил: – Не думаю, что это вирус или что-то подобное. Я думаю, есть некая система, к которой нас подключают, тем самым контролируя наше поведение и, думаю, наше сознание.

– Как в Матрице? – спросил он.

– Как в Матрице.

Мужчина смотрел на меня целую минуту, ничего не говоря и не отводя взгляда. Смотрел с легкой улыбкой на губах.

– А ты ничего, – наконец сказал он. – Смышленый.

Саня легонько ударил меня кулаком в плечо и кивнул в сторону военного. Я поднял ладони и слегка качнул ими, показывая брату, что не стоит спешить в этом деле.

– Так вы со мной согласны? – спросил я.

– Да. Нет. Не знаю. Какой ответ правильный?

– Я не…

– А дело в том, что никто не знает правильный ответ.

– То есть, ни правительство, ни военные, не в курсе того, что здесь происходит?

Мужчина с улыбкой посмотрел на меня.

– Пересмотрел «Секретных материалов»? Да брось, не отводи глаз, я все вижу. Ты молод. Я понимаю. Но что бы там себе не надумал, государство или военные не в курсе всего, что происходит в этом мире. Как раз наоборот, мы знаем о нем катастрофически мало. – Мужчина снова уставился в окно, за которым улица полнилась лишь звуками завывания ветра. – Как оказалось.

– Но что-то вы должны знать, – настаивал я. – Хоть что-то. Прошу вас. Это очень важно.

– Ты решил, что сможешь сделать то, чего не смогли военные? – Лицо мужчины рассекла насмешливая улыбка, но он предпочел не смотреть мне в глаза, словно чего-то стыдясь.

– Я мог бы попробовать. – Я оглянулся на брата, ища поддержки. – Нам уже не впервой.

– Да, – быстро подтвердил брат. – С нами уже было нечто подобное в прошлом году.

Мужчина продолжал улыбаться еще минуту, а затем его улыбка увяла.

– И что же было в прошлом году? – спросил он, приподнимаясь на локтях.

– Это не важно, – покачал я головой. – Мы просто теряем время, которого у нас и так нет. Просто скажите, вы можете нам чем-то помочь или нет?

– С какой стати? – он снова опустился на мешки. – С какой стати мне помогать вам? Хотите сдохнуть, просто выходите на улицу. Я не хочу брать грех на душу.

– Но мы знаем кое-что! – взорвался я.

– Да что вы можете знать, – отмахнулся военный.

– Например. – Я вскочил. – Например, то, что военные оцепили некий участок леса, километрах в ста пятидесяти отсюда. Он обнесен забором и по периметру стоят вышки, к которым проведено электричество.

Мужчина дернулся, резко сел и принялся махать на меня руками, призывая меня к молчанию.

– Например, что военные уже знали о возможности… вторжения, назовем это так. Еще в девяносто пятом они нашли некий объект, разбившийся на холме возле городского озера.

– Ш-ш-ш-ш-ш! – сквозь зубы зашипел на меня мужчина.

– Или, например, что это вовсе не кома. – Я указал рукой в сторону окна. – Это сон. Все эти люди спят. Подчиняясь силе некоего импульса, что прошел по городу, как минимум, в три волны, они впадают в своеобразный сон. Не знаю, с какой целью, не знаю, как это происходит, но уверен, что это так. Верно?

– Стой. Тише, тише. – Мужчина похлопал по мешкам. – Садись. Да садись же, не выделывайся. Ты говоришь – сон?

Я кивнул и уселся на мешки, скрестив руки на груди.

– Ты в этом уверен?

Я снова кивнул.

– Мне рассказала одна девушка, что подверглась влиянию своей светящейся мамы. Да и сам испытал на себе.

Мужчина сжал правой рукой подбородок.

– Сон? Сон. Что же, это может иметь смысл.

– Вы о чем? – насторожился я.

– Эта тварь… – он замолк и уставился на нас.

Мы с братом переглянулись.

– Чужхищтос? – спросил я.

– Нет… кто?

– Ну, чужхищтос… – я принялся указывать на себя руками и называть приметы. – Кожистое лицо, как у змеи, голова тарелка, черные как у краба глазки…

– Да-да, это он. – Мужчина снова замахал руками, призывая нас говорить тише. – Откуда ты знаешь?

– Я его видел.

– Видел?

– Видел у себя дома.

– И что… что он там делал?

– Вероятно, искал вот это. – Я достал из кармана Осколок и показал его военному.

Тот даже отшатнулся слегка, словно боясь попасть под его влияние.

– Откуда это у вас?

– Из разбившегося объекта в девяносто пятом.

Рука мужчины медленно поднялась вверх, а указательный палец уткнулся мне в плечо.

– Так это вы. Вы были там, так? Вы его забрали? Черт, я так и знал, что там было что-то еще. Должно было быть.

Я склонил голову и подбросил камень на ладони.

– Хоте взглянуть поближе?

– Ну уж нет. Хватит с меня этого дерьма.

Мужчина устроился на мешках поудобнее и отвернулся.

– Так может, вы все же расскажете нам то, чего мы не знаем? – не выдержал мой брат. – Мы поделились с вами информацией. Ваша очередь.

Военный бросил взгляд через плечо и огляделся. Но на нас никто не смотрел. Все потеряли к нам интерес, как только шум за окном утих. Люди принялись бродить туда-сюда, выходить на улицу в поисках припасов. Рядом был только скрученный «костюм», но и его мы совсем не волновали, по крайней мере, не так сильно, как стянутые за спиной руки.

– Мы знаем не много, – сказал он, после долгой паузы, в течение которой мой брат потерял терпение, а я – надежду. – Эта тварь свалилась на нас в штуке, похожей на яйцо. Оно использует какой-то камуфляж – штука эта, а не существо – потому его трудно найти в лесу. Корабль испускает какие-то волны, которые не позволяют никому подойти к нему ближе, чем на полкилометра. Но эти волны мы никак не смогли зафиксировать или хоть как-то технически подтвердить. И тогда, наши умники решили провести некоторые эксперименты.

– Что за эксперименты? – спросил я, воспользовавшись возникшей паузой.

– Нетрадиционные, – пробурчал военный. – В ходе которых, умники выдвинули теорию, что волны эти, психокинетические… или как их там.

– Они их смогли зафиксировать? – усомнился я.

– Нет, оттого и выводы столь… фантастические. Они исходили из идеи, что когда все варианты учтены и отброшены, то самый невероятный и окажется правдой.

– Интересная интерпретация, – усмехнулся я. – Кажется, они тоже читали…

– Не занудствуй, – быстро прервал меня брат.

– Да, прости. Так, что вы говорили?

Мужчина перевел взгляд с меня на брата и обратно. Помолчал минуту, разглядывая нас, а затем, словно придя к какому-то выводу, все же продолжил:

– Мы выяснили, что у существа нет как минимум четырех из пяти основных органов чувств, отвечающих за зрение, обоняние, осязание и слух. Но если учесть, что у существа нет рта, то и органов отвечающих за вкус думаю, тоже нет.

– А как вы это выяснили?

– Машины, – коротко ответил военный.

– Машины, – передал я брату, покивав головой и выгнув губы дугой.

– Машины, – покивал он мне в ответ, подражая моей мимике.

– Машины, – закатил глаза мужчина. – Мы отправляли к нему машины. Они легко преодолевали границы зоны и подбирались к кораблю максимально близко. Эта тварь, – мужчина скривился и плотно сжал губы. – Эта тварь его не видела и не слышала, пока не побиралась слишком близко, и только тогда обращала внимание на то, что что-то движется навстречу. И только машины! Людей она распознавала издалека.

– И что дальше было с этими машинами? – поинтересовался я.

– Не знаю. Ни одна обратно не вернулась. Мы теряли контроль и машины пропадали. Все данные, что успели снять, потом обрабатывались и рассматривались под микроскопом. Не в буквальном, конечно же, смысле.

– Ну конечно же, – скривился я, давая понять, что мы не малолетние идиоты.

Мужчина этого не заметил, а потому продолжал:

– Проанализировав все данные, мы пришли к выводу, что существо не видит, и не слышит, и вот это все прочее. А черные глаза носят скорее рудиментарный характер.

– А, ясно, – кивнул Саня и повернулся ко мне. – Какой характер?

– Я потом тебе объясню.

– Но это не мешало ему распознавать живых существ: людей, собак, кошек, даже чертовых крыс.

– Биополе? – спросил я.

– Возможно.

Я задумчиво покрутил пальцами Осколок.

– Что-то еще?

– Да, – кивнул мужчина и навис надо мной. – Оно никогда не спит.

– Что? – я вздрогнул, камень чуть не выпал из моих рук.

– Оно никогда не спит. Пока оно было в корабле, мы все время фиксировали в нем движение. Эта тварь не спит.

– А когда оно выбиралось в город?

Военный удивленно на меня посмотрел.

– Ой, да бросьте, вы же не думаете, что я единственный, кто его видел? Наверняка оно частенько отлучалось.

– Этого мы не знаем, – скрипнул зубами мужчина. – Не знаем, куда оно исчезало и что делало.

– Подготавливало обрушение?

– Обрушение?

Я обвел рукой вокруг, и он кивнул, понимая, что я имею в виду. Встав, военный прошелся взад вперед, ткнул ногой в бок «костюма», тот взвизгнул и протяжно завыл. Получил еще один пинок. Замолк.

– Думаю, это все, что мне известно, – сказал военный, присаживаясь на свое место. – Затем мой взвод отправили сюда, сопровождать раненых.

– Нам хватит и этого. Спасибо.

– Стой. – Он перехватил мою руку. – Что будете делать?

– Ничего. – Я слегка повел головой. – Кстати, вы не подскажете, где это?

Я развернул снимок со спутника и показал военному. Тот сверкнул на меня глазами.

– Значит – ничего? За этот снимок могут упрятать далеко и очень надолго, вы понимаете?

Мы с братом неоднозначно кивнули.

– Откуда это у вас?

– От друга, – ничуть не смутившись, ответил я.

– Вот как? – рассмеялся военный. – Талантливые же у вас друзья, раз смогли достать такое. Вы хоть понимаете, во что ввязываетесь?

– Так вы покажите? – переспросил я.

Мужчина вырвал у меня снимок, перевернул его другой стороной, достал из кармана маркер и принялся что-то чертить.

– Вот тут, – объяснял он, – город. Эта дорога ведет к трассе. Она вам знакома? Хорошо. Дальше сюда, около сотни километров. Точнее не скажу. Но вы увидите, не пропустите. Дальше сюда, в лес. Лучше двигаться незаметно.

Он вернул мне снимок и тут же устроился обратно на мешках.

– Надеюсь, когда вас схватят, вы меня не выдадите, – пробурчал он.

– Конечно, нет, – ответил я, поднимаясь и складывая снимок. – Мы ведь не спрашивали, как вас зовут.

– А тут темновато, – заметил мой брат. – Я при всем желании вашего лица не различу.

Мужчина чуть заметно улыбнулся.

– А вы наглые, – кинул он нам вслед. – Думаю, у вас выйдет.

Что именно у нас выйдет, он не уточнил, а мы спрашивать не стали. Вернулись к своим друзьям, что нервно переминались с ноги на ногу.

– Ну чего вы так долго? – первым кинулся к нам Стас.

– Разговаривали, – туманно ответил Саня.

– И до чего договорились? – прищурился Серега.

– Все готовы? – вместо ответа, спросил я.

– Вы же нас тут не бросите? – ухватилась Уля за свою подругу.

– Ну конечно нет, – скривилась Настя. – Мы поедем с ними, верно? – она сверкнула мне глазками так, что мурашки пробрали. Спорить с ней я бы не хотел.

– Ну конечно вы поедете с нами, – ответил я с натянутой улыбкой.

– Вот видишь, Уля. – Настя гордо вскинула голову. – Идем.

– Ты что, – шепнул мне Саня, когда мы шли в сторону склада. – Мы не можем их взять с собой.

– А мы и не станем, – так же шепотом ответил я.

– Тогда куда мы их ведем?

– А есть у нас одна знакомая, которая как раз сейчас ничем не занята.

5

– Я не хочу никуда ехать, я хочу с ва-а-ами! – загнусавила Настя, когда мы добрались до автомобиля.

Я осмотрелся по сторонам и не заметил ни одного светлячка, вероятно, все они сейчас стояли у баррикад с другой стороны. Разве что один, но он стоял в дальнем конце парковки лицом к забору и не шевелился.

Я опустился перед Настей на колено:

– Мы не можем вас взять с собой, там будет опасно. Ты же понимаешь?

– Но я хочу-у-у! – гнусавила она, а ее глаза принялись опасно наполняться слезами.

– Так, ну что это такое? – нахмурился я, гладя ее по голове. – Чего это мы тут слезы льем? Смотри, вон уже сопля из носа свисает. Кто тебя такую замуж-то возьмет?

– А вот ты и возьмешь, – буркнула Настя, сильно втягивая воздух носом.

– Ну, нет, – покачал я головой. – Зачем мне такая сопливая жена?

Настя нахмурилась и принялась тереть глаза пальцами.

– Все? – спросила она.

– Еще тут. – Я стер слезинку с ее щеки, и девочка засопела как маленькая свинка. – Вот, теперь ты похожа на невесту.

Она еще раз хлюпнула носом и улыбнулась.

– Уля? – повернулся я к ее подруге.

– Я готова, – быстро ответила та. – Не хочу тут оставаться. Все они постоянно кричат и то и дело бросаются на нас, когда дело доходит до еды. Последний раз так накинулись, что Кнопка в угол забилась.

– Тс-с-с! – зашипела на девочку Настя. – Я просто… там было спокойнее.

Она посмотрела на меня, но я ее секрета выдавать не собирался, и сделал вид, что вообще не слышал их разговора.

– Ладно, тогда по местам. – Я открыл заднюю дверь. – Девочки, сюда. Потеснимся немного.

– Я хочу на коленки к Наташе, – заявила Уля и посмотрела на девушку.

– О, – удивленно вскинула брови Наташка. – Тогда я первая.

Я долго смотрел как рассаживаются и препираются девчонки и виновато развел руками, глядя на пацанов.

Когда наконец-то все расселись, я завел двигатель и задним ходом выгнал машину с парковки. Дорога дальше была плотно забита застывшими светлячками, и мне пришлось маневрировать на низкой скорости, чтобы объехать их всех и не дай бог, не зацепить кого-нибудь.

Когда территория универмага осталась за спиной, я прибавил скорости. Дальше проезжая часть была не такой забитой, и светлячки попадались лишь небольшими группками и то, по большей части, вдоль домов и тротуаров.

– Каждый раз их положение меняется, – заметила Наташка, сумрачно глядя в окно. Уля на ее коленях заерзала и тоже припала лицом к стеклу.

– После каждого шипения, – подтвердила Настя, что была крепко зажата между Наташкой и Серегой, которому досталось самое противное место в центре.

– Шипения? – переспросил он, наивно пытаясь вытянуть ногу из тисков, прижатых друг к другу тел, но быстро бросил эти попытки, смирившись с тщетностью своего бытия.

– Ага, – быстро кивнула Настя, тоже стараясь выглянуть в окно, отчего еще сильнее давила на Серегину ногу. – Ну, так, знаешь? Тщ-щ-щ-щ-щ! – довольно правдоподобно изобразила она. – И так: у-у-у-у-у, а потом: а-а-а-а-а. Как голоса по радио.

– Очень… мило, – скривился Серега, но Настя на него даже не смотрела.

– Думаешь, они стягиваются к людям? – спросила Наташка, и я поймал ее взгляд в зеркале заднего вида. Никто этого не заметил и никто этого не понял, но вопрос был адресован мне.

– Точно к людям, – вместо меня ответила Настя. – С каждым «ш-ш-ш-ш», они все ближе были к нам. И их было все больше.

– Точно, – подтвердила Уля, беззаботно покачивая головой в такт только ей слышимой музыке.

Мы с Саней переглянулись. Я был уверен, что нас обоих посетила одна и та же мысль.

– Ты первый, – предложил я.

– А? Что? Что первый? – послышался разрозненный хор женских голосов с заднего сидения.

– Думаю, в городе становится опасно, – ответил мой брат.

– Я тоже так думаю, – кивнул я.

– И что будем делать? Мы не можем оставить их одних в самом его центре?

– Доберемся до места, а там подумаем. Свяжись с Варей.

– Не-е-е, – помотал головой Саня. – Твоя подружка, ты и связывайся.

– Какая еще подружка? – встрепенулась Настя.

– Брось, Саня, – нахмурился я. – Она наша общая подруга. Ну же.

– Не разбираюсь я в ваших предварительных ласках, – бурчал себе под нос Саня, доставая рацию.

– Ну что еще за подруга? – не унималась Настя.

Я вильнул капотом, объезжая застывшего посреди дороги светлячка и свернул во двор Вариного дома. Припарковался под тополем у подъезда и заглушил двигатель.

– Ну что? – спросил я у Сани.

– Погоди, – отмахнулся он и предпринял еще одну попытку. – Варя, это мы, ответь. Варя?

В ответ лишь шипение помех.

– Так, я пошел, – быстро сказал я, выпрыгивая из машины. – Саня давай за руль.

Брат быстро перебрался на мое место, на это раз не споря и не упираясь.

Закрыв за собой дверцу, я оглянулся на белые лица девчонок в окне и неуверенно им улыбнулся. Никто не улыбнулся мне в ответ.

Одернув полы рубашки, я слегка приоткрыл спрятанную под ней кобуру. Не то, чтобы я собирался доставать револьвер, но так было как-то спокойнее. А что бы вообще расслабиться, я еще и расстегнул удерживающий ручку пистолета ремешок.

Уверенным и быстрым шагом я добрался до подъезда и, не раздумывая вошел в него. Я не пытался выглядеть круто и несгибаемо для тех, кто наблюдал за мной, скорее я пытался таким образом перебороть себя и свой страх. Я понимал, что чем дольше я буду стоять и собираться с силами, тем меньше будет моя решимость. Я не мог струсить. Там была Варя, и ей нужна была наша помощь.

Но уже в тени подъезда силы будто бы оставили меня и я привалился спиной к закрытой двери. Несколько раз глубоко вдохнул, снял с головы шляпу и протер лоб тыльной стороной ладони. Волосы слежались и намокли. Я провел по ним рукой и протер влажную ладонь о штаны.

– Ну ты и трус, – прошептал я сам себе и вернул шляпу на место.

Отойдя от двери, я ощутил, как неприятно липнет к спине футболка. Подвигал плечами, но стало только хуже. Сморщившись своему испугу, я двинулся вверх по ступеням.

В подъезде было все так же темно, а двери были все так же плотно закрыты и выглядели призрачными прямоугольниками лишь для красоты вписанными в декор.

Светляка с третьего этажа я обнаружил лежащим ничком на полу между лестничными пролетами. Его руки были скрючены и заведены за спину. Пальцы конвульсивно дергались, как и все тело. Он тихо хрипел.

Я понимал, что светляк, то есть человек, которым он когда-то был, еще жив, это было видно по конвульсиям. А вдруг это предсмертная агония? Я хотел знать точно.

Присев над ним, и вынув револьвер из кобуры, я прижал пальцы левой руки к его шее. Она была ледяной и невероятно толстой, словно он проглотил крысу, и та застряла у него в глотке. А почему бы и нет, подумал я, почему бы ему не питаться крысами, ведь никто не говорил, что эти твари пожирают только наши сны.

Пульс прощупывался. Странный, замедленный. Не больше сорока пяти, может пятидесяти ударов в минуту. Для такого здоровяка нормой было бы восемьдесят пять, а то и все девяносто. Ощущение было и впрямь, словно бы он… спал.

Я поднялся, промокнул лоб рукавом рубашки и двинулся выше. На площадке перед Вариной дверью было чисто. Все так же, как и в тот момент, когда я ее оставил, часом, может двумя часами ранее. Вот только дверь в ее квартиру была приоткрыта.

Я прижался к стене, взвел курок, положил палец на спусковую скобу и против воли перекрестился. Толкнув дверь пяткой, я направил ствол вглубь квартиры. Не смотря на то, что в подъезде было темно, все же немного света с улицы в него проникало сквозь окна. Варина же квартира казалась темной пещерой. Мне пришлось переждать чуток, чтобы привыкли глаза.

Когда я смог различать очертания предметов, я медленно двинулся внутрь, мысленно проклиная себя за то, что не догадался взять фонарик. Половицы под ногами тихо поскрипывали, подошвы ботинок шуршали по ковру, удары сердца отдавались в висках. Я слышал тихий хрип за поворотом. И с каждым шагом мой желудок сводило все сильнее.

Бросив быстрый взгляд в зал, я заметил, что шторы запахнуты наглухо. Видимо это сделала Варя, чтобы отгородится от внешнего мира. Отсюда и непроглядная темнота в квартире. Но там, за поворотом, то и дело мелькал белый свет, молочным пятном растекаясь по полу.

Я припал плечом к стене и перевел дух. Я догадывался, что там увижу, но я совсем не был к этому готов. Очередное белое пятно проползло по коричневым половицам и исчезло, погрузив коридор во мрак. Я сделал шаг.

– Варя, прием, это Саша. Ты слышишь меня? Варя! Прием!

Мое сердце дважды стукнуло и сделало невероятный кульбит в груди, полностью перевернувшись несколько раз. Адреналин с такой силой ударил в голову, что мне пришлось ухватиться рукой за угол, чтобы не упасть.

Рация лежала на тумбочке в прихожей. Прямо под зеркалом. Когда я поднимал ее, то чуть не закричал, наткнувшись взглядом на свое призрачное отражение.

Очередной всплеск света отразился в зеркале, заставив меня вспомнить, для чего я здесь. Отключив рацию, я прицепил ее к поясу.

За поворотом, чуть дальше вглубь комнаты, стояла темная фигура, которая сильно раскачивалась и вращала головой, описывая идеальный круг. Свет ее рта и глаз бегал по стенам, выхватывая разные предметы мебели. Светлячок приглушенно хрипел, роняя слюни. У него были длинные волосы.

Я осторожно подошел ближе. Перехватил пистолет поудобнее. Протянул руку.

– Варя, – тихо позвал я, понимая, что не дождусь ответа.

Но мне ответили. Кто-то громко всхлипнул, справа от меня, и я ударился о стену, меняя положение ствола в пространстве.

Всхлип повторился. А за ним шорох. Это из кладовой. Черт бы их побрал, эти типовые кладовые, в типовых пятиэтажках.

Я схватился за ручку, потянул на себя. Дверь открылась. В кладовой было темно. И еще до того, как я успел что-либо заметить, или хоть что-то сообразить, на меня налетела Варя и обхватила за шею, роняя горячие слезы.

Она была такой холодной и такой хрупкой, словно мы вернулись во времени в тот дом, откуда ее вытащили. Она тихо всхлипывала. Я осторожно обнял ее левой рукой, потому как в правой был револьвер, и легонько погладил по спине.

– Все хорошо, – прошептал я.

Она всхлипнула еще громче и прижалась сильнее. Боже, какой же холодной она была.

Варя пришла в себя через пару минут, когда я отвел ее в зал и усадил в кресло, прекрасно понимая, что за нашими спинами маячит светляк. Но мы не могли идти сейчас, у Вари подгибались ноги.

– Что случилось? – спросил я, когда она, наконец, перестала тереть глаза руками, прямо как одна маленькая девочка в моей машине.

– Я бала дома, закрывала все окна, кушала печенье, – рассказывала Варя, все еще тихо всхлипывая, – когда услышала, как кто-то стукнул в дверь. Я ведь все понимала, я ведь не дура.

Она с такой мольбой посмотрела на меня, что мне стало неловко, и я уверенно ей кивнул.

– Я знала, что это опасно, и это не может быть она… – Варя шумно втянула носом. – Но я подумала, что это мама вернулась. Я, правда, подумала, что это она. Это не могла быть она, она ведь там, на даче. Но я была уверенна, что это она. Я так хотела ее увидеть. Я бросилась к двери и, не задумываясь ее открыла. А там… это была не мама. Это соседка. Она пошла на меня.