скачать книгу бесплатно
– Конечно, сэр.
– Но кто тогда? Кто посмел предать меня самым гнусным образом?
– Не знаю, сэр. Вам придется над этим поразмыслить.
– О да, мой мальчик, будь покоен: я уж поразмыслю. Эпл? Эпл?
– Да, сэр?
– Откуда у тебя рог?
– Рог?
– У тебя рог вырос. – Сэр Барни неопределенно махнул рукой. – Как у единорога, длинный такой, серебристый.
– О. – Эпл ощупал подозрительно гладкий лоб. – Тут?
– Да, как раз там.
Дальше одновременно произошло следующее. Не найдя никакого рога, садовник пожал плечами, отчего чуть не уронил хозяина. Удивляясь недалекости своего работника, сэр Барни пожал плечами и едва не столкнул Эпла с лестницы.
Еще пару ступенек преодолели в молчании.
– А вот это странно, – удивился садовник.
– Что странно?
– Что у вас пар из пятачка да копыта вместо тапочек. Куда делись ваши тапочки с помпонами, сэр?
– А я почем знаю? Потерял, видимо… Студемура нет, ты мне не помогаешь…
– Ну как же, я тащу вас…
– Не помогаешь, не спорь. И это я тебя тащу, тощее ты создание. – Барон покачнулся. – Эпл…
– М?
– У меня в глазах темнеет что-то совсем…
– Я вас почти не слышу, что?
– Темно, говорю, вижу с трудом…
– Не слышу я вас, хоть вы что…
– Мир кружится, так кружится, вертится, вокруг и вокруг… Эпл, кажется, я сейчас упаду…
– У вас такой вид, будто вы собрались отрубиться, сэр. Не надо. Потерпите еще немного.
– Дышать… нечем… не видно…
– Если вы что-то говорите, я все равно не слышу. Похоже, я сам сейчас грохнусь. Ну-ка держитесь!
Эпл успел поймать падающего хозяина и каким-то чудом не уронил его. Они балансировали на краю ступеньки где-то на последней трети лестницы, но Эпл не заметил этого: его чувства отключались одно за другим, словно кто-то у него в голове задувал свечи. Рев огня и стоны сэра Барни превратились в неразличимый шум где-то вдалеке. Круглое красное лицо хозяина подернулось дымкой, видимый мир сжался по краям, словно Эпл смотрел на него через трубку, перед глазами мелькал целый рой черных мошек…
Лицо барона вдруг стало заваливаться, и Эпл решил, что чувства совсем его оставляют и он падает. «Так вот что такое обморок», – мелькнуло в его гаснущем сознании. Но лицо барона продолжало клониться набок, а стены оставались стоять как стояли. Значит, это не Эпл падал, а снова барон. Эпл прислонил его к перилам, высвободил руку и отвесил ему такую затрещину, какой гордилась бы любая оскорбленная дама: звонкую, крепкую, а главное – отрезвляющую.
– За что-о-о??? – возопил барон.
– Вы балбес и толстяк, тетка ваша уродина, а замок у вас – я видал у свиней хлев побольше.
– Что-о-о? ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ, НАГЛЕЦ!..
– Вот-вот, догоняйте.
Эпл запрыгал вниз по лестнице, как проколотый, продавленный, разошедшийся по швам, сдутый до складок мячик. Его безумная усмешка сверкала ярче огня: отвесить пощечину барону – таким не каждый мог похвастаться. Сквозь дым своего сознания он лишь надеялся, что барон не примет его слова близко к сердцу, он же просто спасал ему жизнь и не имел в виду ничего такого.
Сэр Барни бросил прощальный взгляд на съедаемую пламенем роскошь, утер то ли слезу, то ли пот и поспешил за своим нахальным работником.
И вот случилось то, на что они и не надеялись надеяться. Спасение. Они протиснулись сквозь печку горящих дверей и не успели глотнуть свежего воздуха – как на них выплеснули из ведра воду. «Ну, во всяком случае, это вода», – подумал садовник, вытирая лицо.
Глава 8
Плакучая ива льет слезы
Подобно тому как рассыпаются горы, в жизни каждого замка рано или поздно наступает момент, когда его ровняют с землей. Подобно тому как восходит солнце, каждого барона однажды озаряет горькая истина: не все в этом мире можно купить (хоть и очень многое). Подобно потревоженному жаложуку[23 - Небольшой, но очень неприятный жук. Кто может знать это насекомое лучше, чем я? Прыгая сквозь кусты и заросли в саду, я не раз встречался с ним нос к носу (хотя скорее нос к жалу). Поэтому обойдемся на этот раз без Якоба Орфогуста. У жаложука черный панцирь, два брюшка, четыре жала и восемь крыльев, позволяющих ему не только очень быстро летать, но и практически бесшумно парить у вас над головой – а потом молниеносно опускаться и вонзать сразу четыре жала вам в загривок. Тот, кто придумал этих гадких жуков, настоящий садист.], каждого садовника можно довести до той грани, за которой его руки оставят садовые ножницы и тяпку, чтобы взять топор и пилу.
Сэр Барни и Эпл вывалились за порог горящего замка – и оказались в водовороте суматохи. Люди кричали, гудели, причитали, бегали, махали руками, натыкались друг на друга и продолжали кричать, бегать и махать. В отсветах огня мелькали ведра с водой: кто-то их приносил, кто-то хватал и выливал.
Эпл не замечал ничего, кроме неограниченного пространства без потолка и стен и воздуха – невероятного, всепроникающего, невидимого и такого до смешного естественного здесь, снаружи, и драгоценного там, откуда он едва выбрался. Воздух окатил его волной новой жизни, унял удушье и боль, раздиравшие горло, и пробудил от полуобморока. Свежий, ароматный, напоенный ночной прохладой, воздух покалывал его разгоряченную кожу и успокаивал, как нежные руки знахарки. Эпл дышал жадно, страстно, и с каждым новым вдохом мир наполнялся красками, темные мошки перед глазами бледнели и пропадали, силы крепчали.
Пока они с бароном стояли бок о бок у крыльца, хрипя и отдуваясь, чуть поодаль работники обступили кольцом мага-презервиста, как загнанного зверя, и требовали, чтобы он что-нибудь сделал.
– Да чего вам надо? Говорю вам, не могу я сделать воду из ничего и полить крышу, ну поймите! Я вообще не с водой работаю, а со льдом, это совсем разные области. Меня не учили такому, понимаете? Да и платят мне не столько, чтобы брать дополнительные курсы, – сами же знаете нашего барона-скрягу. Что? На что вытаращились? Будто самого барона за спиной увид… О… О. О! Кхм, сэр Барни, во славу Тайлиндэла, вы живы! То есть целы и здоровы! А мы, знаете, как раз план вашего спасения тут обсуждали…
– Я все прекрасно вижу, – прохрипел барон. – Где Студемур?
– А разве он не с вами был? Разве не он вас поднял?
Сэр Барни похлопал Эпла по спине ослабевшей рукой – бабочка и та сделала бы это заметней.
– Это все он. Нашел меня, разбудил, увел из огня. Жуткий нахал, но спас мне жизнь, так что…
В этот миг сэр Барни заметил, как необычайно светла ночь.
– Нет, нет, нет… – простонал он, хватаясь за голову.
Словно не до конца еще оживший мертвец, он сошел с крыльца нетвердой походкой, раздвигая руками людей, а взглядом впиваясь в зрелище впереди. Через несколько шагов он остановился, покачнулся. К нему подоспел Эпл. Если пожар в замке сбил барона с ног, то картина охваченного огнем поместья всадила ему в сердце нож. Все, что могло гореть, горело. Но печальная участь постигла лишь созданные человеческими руками постройки и каким-то удивительным образом миновала сады. Садовник знал, в чем тут разгадка.
Сэр Барни хныкнул и хотел было схватиться за голову, но, к его неудовольствию, он уже успел это сделать. Языки пламени отражались в его больших круглых глазах, так похожих на глаза Тофото, когда тому доставалась трепка, и Эплу стало жалко барона. Таким он его никогда не видел.
Наконец сэр Барни очнулся и остановил одного из пробегавших мимо работников – тот замер, расплескав полтаза воды.
– Где Студемур?
– Не видел его, сэр, почитай что со вчерашнего дня…
– Кто же тогда организовал все это тушительное действо, позволь спросить?
– Так знамо-то кто, сэр, ваш гость, мистер Гавальди, сэр! Он перво?й учуял дым-пожар да перевсполошил всех на ноги. Кабы не он, спали б мы почем зря до таперича и позадохнулися все.
Сэр Барни кивком отпустил работника и поддел Эпла локтем:
– Что я тебе говорил, а? Удивительный это человек, столичного покроя, не то что мы! Вовремя я его выписал, как знал ведь!
«Вовремя я его растормошил», – подумал Эпл.
Тут они оба одновременно заметили между снующими туда-сюда борцами с пожаром верного помощника барона, управителя поместья. Он сидел на скамейке чуть в стороне, скрюченный больше обычного, как будто пытался спрятаться за самого себя. Ему это прекрасно удавалось. Когда он заметил спешащего к нему хозяина, глаза его расширились, он привстал в полупоклоне и проскрежетал что-то похожее на:
– Искал вас по всему замку…
Судя по тому, как барон взмахнул руками и покачал головой, ответ Студемура ему не понравился. Он стал что-то быстро-быстро говорить управителю, каждое слово подчеркивая движением пальца перед его лицом.
Эпл глядел по сторонам в поисках Авокадо. Всклокоченные волосы, измазанные сажей щеки, блестевшие от пота лбы, порванная и обгоревшая одежда – узнать кого-нибудь в таком виде было не так-то просто.
– Вижу, ведро тебе все же пригодилось, – раздалось у него в голове.
Эпл аж подпрыгнул. Он поднял глаза на пылающую крышу и там, среди дикой пляски огня, раскаленного воздуха и дыма, увидел девушку. Стройную, как прутик, и неумолимую, как лесной пожар. Она смотрела на него с осуждением и гневом.
Он собирался было ответить, но его прервало новое происшествие, чудесное и вместе с тем опасное, – а могло ли быть с Манебжи иначе? Из цветочных клумб у дорожки выпрыгнули лозы и поползли туда, где стояли барон и его помощник. Сэр Барни был обращен к ним спиной и не видел. Студемур же, хоть и видел, казалось, верил глазам с трудом. Он выпучил их так, будто силился разглядеть солнце ночью, и как-то полубоком-полуспиной засеменил подальше от хозяина, аккуратненько, чтобы никто не смог назвать это бегством, и при этом достаточно быстро, чтобы не попасться ползучим растениям.
Сэр Барни шагнул было к управителю…
– А ну поди сюда, старый ты… АЙЧТОТАКОЕ!
…Но его схватили за щиколотки. Он замахал руками, как шмутка[24 - Заглянем в десятый том труда Якоба Орфогуста «Все, что дышит и растет»: «Шмутка, наряду с пингусом и ворном, птица основополагающая. Уступая курице в престиже, она тем не менее держит елку первенства по части популярности: если первая доступна только людям обеспеченным, образованным и знаменитым, то вторую могут себе позволить и просто люди. По праздникам. Раз в несколько лет. Но ведь могут!Было бы уничижающим преименьшением потенциала этой птицы сказать, что шмуткой только питаются. Отнюдь! Ее имя чаще имен других представителей пернатых звучит в поговорках и присказках. Шмуткой с неизменным успехом обзывают друг друга и стар и млад. На празднества шмуткой наряжаются дети, имитируя ее яркий чепчик из перьев.Эта птица – сама ходячая польза. И хорошо, что она умеет летать, иначе уже давно вымерла бы, ведь пухлые бока и ножки идут на знатные пироги, из когтей получаются отличные инструменты резчика, а из рожек – прочные крючки на стену».] на воде, качнулся вперед, качнулся назад, качнулся вбок – и упал бы, если бы из земли вокруг не выстрелил фонтан зеленых прутьев. Они устремились вверх и соединились над головой барона, где сплелись в большой, прочный и красивый бант. Настолько красивый, что за роскошь украсить им свою шляпку любая графиня не моргнув отдала бы и пятиэтажный замок с парой башенок и золотыми петушками на шпилях, и кусок своих обширных земель, и даже своего племянника целиком.
Барон Вирджиниус Барни больше не махал руками: в клетке для этого попросту не было места. Он схватился за прутья, потряс их и закудахтал:
– Что? Что? Что? Что?
Его умоляющий взгляд прыгал с одного измазанного сажей, блестящего потом лица на другое, но все оцепенели и мгновенно забыли о пожаре. Даже Тумну было ясно: творилось что-то невообразимое.
Эпл подбежал к клетке, подергал одни прутья, схватился за другие – без толку. Молодые ветки были крепкими и гибкими, такие и топор не возьмет – отскочит.
– Эпл, мальчик мой, вытащи меня отсюда! – взмолился хозяин. – Не знаю, что это такое, но я тебя озолочу, уж поверь, только вызволи!
Эпл не стал терять время и успокаивать барона. Он повернулся к пылающей крыше замка:
– Что ты задумала?
Манебжи ответила не сразу. С развевающимися на ветру волосами и блестящей улыбкой, она помахивала хвостом и прогуливалась в волнах пламени под черным небом.
– С кем ты говоришь? – удивился барон. – Не отвлекайся, Тавол тебя задери, ты же садовник, вот и избавься от этих прокля?тых стеблей!
Манебжи остановилась. Повернулась – глаза ее горели ярче огня.
– Просто ловлю паразита, – ответила она наконец. – Он любит лакомиться растениями, вот я и избавляюсь от этой прокля?той тли. Ты же садовник, сам все знаешь.
– Но он живой человек! – крикнул Эпл.
– И что с того? Растения тоже живые. Земля живая. Я живая. Кто-то из этих вот вокруг хоть раз подумал о нас? Кроме тебя – никто. Но, я вижу, и твой фрукт недалеко укатился от барона, раз ты теперь на его стороне.
– Да ни на чьей я стороне! Ты только послушай себя, просто остановись. Что ты делаешь?.. – Он почувствовал, как чьи-то пальцы вцепились ему в локоть. – Сэр?
– Я слышу! – прошептал барон. Он выглядел так, будто от пропасти безумия его отделял шажок – и одну ногу он уже занес. – Я слышу ее! Я… я… да оградят меня Восемь[25 - Как уже говорилось, Мудрецов-Основателей почитают под разными именами: Гасельеры, Восемь, Святая Восьмерка и прочие.], я вижу ее!
Манебжи наигранно ахнула:
– Так вот что нужно сделать девушке, чтобы привлечь внимание барона! Всего-то спалить ему замок и запереть его в клетке.
– Что… что… – Барон продолжал заикаться, цепляясь за руку садовника и не отводя глаз от видения на крыше своего замка.
Манебжи сбросила игривость, как надоевший наряд, и сделалась серьезной. Угрожающе серьезной.
– Теперь, когда ты меня и слышишь, и видишь, я расскажу тебе о твоих злодеяниях. Слушай внимательно, человек, ведь это последнее, что ты услышишь. Но я не такая, как ты. Я не убиваю жизнь. Я дам тебе дивный шанс переродиться и стать одним из тех, кого ты всю свою ядовитую жизнь так презирал.
Вдруг под ногами у Эпла зашевелилась земля, что-то сдавило ему лодыжки, дернуло, опрокинуло и поволокло – только голова знай себе подпрыгивала на неровностях. В дюжине шагов от клетки его оставили, земля снова зашевелилась, но, когда он посмотрел туда, ничего необычного не увидел. А потом…
Трщщщ! Трщщщ! Трщщщ! – выскочили из-под земли копья. Трщщщ! Трщщщ! Трщщщ! – окружили они барона в западне. Это оказались деревца, но без веток и листьев, высокие и гладкие, как кости. Кто-то бросился к ним на крики хозяина – деревья тут же ощерились длинными крючковатыми шипами.
Эпл поднялся, ухватился одной рукой за воздух, другой – за кого-то рядом и смотрел сквозь частокол, как клетка, внутри которой бился хозяин, мало-помалу обрастала все новыми стеблями, зеленела все новыми листьями, твердела темными складками коры и мало-помалу принимала очертания ствола большого дерева. Последняя злая шутка Манебжи.
Тем временем она напоминала барону его прегрешения:
– Два месяца тому назад ты, так называемый властитель этих земель, приказал вырыть новый колодец на месте, где росли чудесные кусты жимолости. И все бы ничего, да только ты не удосужился сохранить им жизнь. Что ты сделал, барон Вирджиниус Барни? То же, что я теперь делаю с твоим поместьем. А три месяца тому назад…
Эпл подергал за колья и коснулся шипов. Прочные, опасные, так просто не пропустят – изрежут всего. Может, подкопать? Но с какой глубины поднимались эти странные деревья? Метр, два, больше? А если рубить – выйдет едва ли лучше, чем с клеткой.
Рубить…
Эпл глянул на Манебжи: на своем пылающем пьедестале она не обращала внимания ни на что, кроме обрастающего корой врага у ее ног. Отлично. Значит, она не услышала мятежную мысль садовника.
Он ринулся сквозь оцепеневшую толпу, прочь от безысходности и навстречу последней надежде. Найти бы топор – но все сараи горели, вряд ли что-то уцелело. Теперь и ведра-то не сыщешь – разве что раскаленный кусок железа, из которого Тумн мог бы выковать новое. Эта мысль потянула за собой связанные с кузнецом неприятные воспоминания, где в темном тоннеле спасительной искрой сверкнула сломанная лопата.
Он вихрем пронесся к кузнице и побежал от нее по тому же пути, по какому удирал от Тумна. С трудом верилось, что с тех пор прошло всего несколько часов. Какое на удивление счастливое то было время! Тогда Эпл переживал лишь о том, как бы не получить тумаков, а теперь…
Он споткнулся и на полном ходу врезался в землю (хотя ему показалось, что это земля врезалась в него). К счастью, как у всех деревенских парней, кости у Эпла были крепкие, а к синякам он привык с детства: то с дерева свалишься, то в лесу оступишься, то на мальчишку наткнешься, у которого кулаки выросли раньше мозгов.
