Акванолики

– Вольно, – генерал произнес это слово мягче, чем обычно. В голосе исчезли стальные нотки командира, появилась отеческая теплота. Капитан невольно расслабился.

– Я хочу поговорить с тобой не как генерал с капитаном, а как акванолик с акваноликом, – продолжил генерал. – Я вижу, как ты горишь на работе, как искренне стремишься к справедливости, как болеешь за закон и порядок. Несмотря на молодость, ты уже многого достиг, заслужил офицерское звание. Поэтому я хочу спросить: насколько для тебя важна неукоснительность устава и беспрекословное подчинение старшим?

– Очень важна, господин генерал, – четко ответил капитан, снова вытянувшись по струнке.

– Я же сказал: вольно! – в голосе генерала прозвучала легкая досада. – Мы беседуем не по уставу. Хватит изображать статую. Но я тебя услышал. Ты ведь понимаешь, что наша задача – не просто служить, но и вселять в сердца граждан уверенность в их безопасности, в нашей заботе о них. Как нам убедить их в этом?

– Неустанным трудом, господин генерал, – ответил капитан, стараясь говорить менее официально, но сохраняя должное уважение. – Ежедневно пресекая любые нарушения, внимательно относясь к нуждам каждого, даже самого обычного гражданина.

Генерал улыбнулся, выдержал паузу.

– Всё это – красивые слова из устава, а мне хочется услышать твои мысли, капитан.

Трезуда понял, к чему клонит генерал. Он ждал признания ошибки, допущенной на совещании.

– Личным примером, – тихо ответил он.

– Именно! – Генерал едва заметно кивнул. – Только личным примером, неукоснительным соблюдением закона и устава, даже вне службы, мы заслужим доверие граждан. Ты понял, к чему я веду? Ты осознаешь свою ошибку? Но почему, как ты думаешь, я одернул полковника, а не тебя? Разве я не поставил Санузу в неловкое положение перед сослуживцами, поступив так же, как и ты?

Капитан молчал, устремив взгляд в одну точку. Он знал ответ, но не понимал, куда клонит генерал. Неужели он не просто хотел отчитать его за проступок?

– Молчишь? Стратегически умно, но по-житейски глупо, – в голосе генерала послышались металлические нотки. – Я скажу тебе. Мне было непросто поступить так с полковником, но я должен сам соблюдать устав и учить этому подчиненных. И чем выше звание, тем строже спрос. Я предоставил тебе слово. Когда ты обратился ко мне, остальные промолчали, но полковник тебя перебил. Он проявил неуважение ко мне, к моему званию, поэтому я его и остановил. А вот если бы ты выказал уважение к старшим по званию, подождал, пока они ответят на мой вопрос, тогда ты стал бы образцом для подражания. А так… Твое нетерпение повлекло за собой цепь событий, приведших к унижению полковника Санузы. Ты понимаешь, что это значит? Твоя спешка, вроде незначительное нарушение, посеяла зерно сомнения в сердцах акваноликов, запятнала честь офицера.

Капитан боялся пошевелиться, не опуская глаз. Ему хотелось раствориться в воздухе, исчезнуть, лишь бы искупить вину.

– Надеюсь, этот разговор пойдет тебе впрок. А пока, на неделю отстраняю тебя от службы и перевожу в сонник. Побудь ближе к народу, поучись думать на несколько шагов вперед. С твоим рвением это умение тебе пригодится. Всё, свободен! Распределение получишь у секретаря.

Капитан вытянулся, отдал честь и, стараясь сохранить лицо, вылетел из кабинета.

***

В приёмной сонника царила тишина, нарушаемая лишь монотонным гудением экранов. У одного из них, скучая, сидел дежурный, изредка механически обрабатывая вялый поток заявлений и запросов. Преступность в городе почти сошла на нет, а немногочисленные мелкие нарушения и семейные дрязги регистрировались по государственной электронной сети, поэтому основное время служащие коротали в зале для сотрудников, где неспешно заряжались от ярильных батарей или неторопливо вдыхали алкопар, щедро предоставляемый МБА (Министерством Безопасности Айкона). Бесплатные автоматы предлагали шары с самыми изысканными добавками к алкопару. Сотрудники могли не только подкрепиться, но и получить от этого ритуала истинное удовольствие.

За зелеными щитами кабинок томились задержанные, также имевшие доступ к ярильной батарее и искусственному алкопару. Некоторые из них страдали от разной степени отравления водой – бичом этого мира. Тяжело больных под бдительным надзором трезвенников отправляли к восстановителям в крестовики, а остальным выдавали в кабинках лекарство для рубцевания ожогов – неизменного спутника водохлёбов. Впрочем, для чекуш и синяков лекарство зачастую было недоступно из-за своей заоблачной стоимости. Тогда их лечили по программе содействия от Народного Общества Восстановителей Айкона. Зачастую это происходило именно в соннике, ведь водохлёбов задерживали за нарушение порядка или по заявке родных, уставших от их буйства. Потому-то в кабинках, как правило, обитали представители низшего сословия. Для опасных преступников, к счастью, пока пустовали камеры в подайконном помещении.

Трезуда маялся от скуки. Мало того, что его понизили до исполнителя – слава Оку, хоть не до рядового! – так и привычной ему работы в соннике практически не было. Капитан привык к расследованиям, к построению логических цепочек, к поиску улик. А тут – тишь да гладь. С удивлением он узнал, что чем меньше поступает заявок и запросов, тем больше премия у сотрудников по итогам квартала. В УГБ все было с точностью до наоборот: не успел закрыть дело в срок – премии не видать. В соннике же не торопились, понимая, что статистику уже не улучшить. Служащие предпочитали решать проблемы граждан миром, не регистрируя нарушений. Такая система шокировала капитана и вгоняла его в еще большую тоску.

Потому-то влетевший в сонник взволнованный миролог произвел эффект разорвавшейся бомбы, разбудив не только заскучавшего рядового, но и весь сонный состав. Капитан встрепенулся, словно дрон, учуявший залежи спирта.

– У меня пропал отец! Я хочу подать заявку на его розыск! Немедленно!

– Успокойтесь, господин миролог, – немного растерянно отреагировал рядовой, – и объясните, что у вас случилось.

Ученый выровнял дыхание и принялся излагать ситуацию. Рядовой, словно убаюкивая, пытался втолковать, что волноваться не стоит, и отец, скорее всего, просто отключился. Нужно подождать сутки, и если он не объявится, тогда уже оформлять заявку. Но ученый не унимался.

– Да вы знаете, где работает мой отец? – взорвался заявитель. – Он академик и на пару вдыхает алкопар с самим Фантомом!

Глаза парня метали молнии. Он излучал такое свечение, что дежурному пришлось прищуриться.

– Я в министерство писать буду на вас жалобу! – не унимался миролог – и расшевелю это сонное царство!

Рядовой, с тяжким вздохом, смирился и согласился принять заявку от упрямого посетителя.

– Теперь премии не видать, – пробурчал он, регистрируя файл.

Капитан Трезуда подлетел к рядовому, словно вражеский военный корабль.

– Разрешите мне заняться поиском профессора? – с воодушевлением спросил он. Рядовой окинул его взглядом, полным презрения, и молча утвердительно кивнул.

– "Пусть выслужится и улетит в свои апартаменты, – подумал служащий, – задолбал уже всех своим неуёмным энтузиазмом".

Довольный капитан, прихватив с собой двоих трезвенников, выдвинулся с мирологом к академии. Зайдя на территорию, разыскали Фантома. Тот внимательно выслушал непрошенных гостей и попросил дать ему время проверить одно место, где мог запропаститься пропавший. Трезуда всем своим нутром почувствовал неладное. Академия работала под бдительным надзором министерства науки. Даже секретные бункера были под наблюдением и охраной. Да и сам Фантом вёл себя подозрительно спокойно. Значит, прекрасно знал, где находится разыскиваемый. Зачем же тогда этот спектакль с заинтересованностью и неведением? Не имея веских оснований для обвинений, Трезуда решил лишь усилить свою бдительность.

– А такое уже бывало, чтобы ваш отец вот так пропадал из вашего поля зрения? – решил поинтересоваться капитан у ученого, пока они ожидали Фантома. Парень явно нервничал, и нужно было как-то отвлечь его. Трезуда был уверен, что подобное исчезновение произошло впервые, иначе сын не волновался бы так за отца.

– Нет, конечно! Папа всегда был на связи, и в крайнем случае я мог отследить его по геолокации, как, впрочем, и он меня, – эмоционально ответил молодой ученый.

– А папа часто надолго отлучался в академию? – капитан старался не наседать на парня. – Может, он просто очень загружен работой?

– Ну, конечно, он постоянно в работе, – согласился юноша, – но он всегда меня предупреждает. Правда, последнее время он какой-то раздражительный стал, хотя я сам его довожу.

– Что же ты так с папой? – с чуть заметным укором спросил Трезуда.

– Да так, – отмахнулся тот, – иногда достаёт своей заботой.

– Понимаю, не переживайте так. Я уверен, что ничего серьезного не произошло. Просто связь у вашего отца отключилась. Это очень редко, но бывает. Скорее всего, он тут работает где-то и даже не подозревает, что вы его разыскиваете. Сейчас господин Фантом приведет его, и мы все узнаем. Хорошо?

– Конечно, – немного успокоившись, согласился миролог.

Трезуда увидел в этом пареньке себя. Он и сам до сих пор иногда теряет самообладание и поддается чувствам. Вот, значит, как он выглядит со стороны! Теперь понятно, почему он так часто раздражает офицеров. Как-то долго не возвращается Фантом. Капитан был уверен, что тут что-то нечисто. Он поручил двоим трезвенникам просканировать территорию академии, а сам включил и настроил переносной детектор лжи. По протоколу он обязан был предупредить, что использует его, но в этой ситуации он решил проверить честность фигурантов лично для себя, чтобы убедиться, что интуиция не подводит его. Наконец появился Фантом, а вместе с ним и потерявшийся отец заявителя. Фантом объяснил, что в помещении, где находился профессор, плохо ловит связь, а так как он подключился на подзарядку, то пропал из поля зрения на карте геолокации.

"Хорошо выкрутился, – подумал капитан, – ладно, посмотрим, кто кого". Он незаметно выключил детектор, спросив, не желает ли заявитель аннулировать заявку. Получив подтверждение, попрощался и направился с коллегами к выходу.

– А зачем вы предложили аннулировать заявку? – поинтересовался у Трезуды один из трезвенников. – Получается, мы зря тут проторчали, время потратили.

– А разве это время вам не оплачивается? – командным голосом ответил капитан. – Я, к вашему сведению, спас статистику, чтобы наш сонник получил премию. Аннулированная заявка не будет учитываться, когда я подам рапорт, в котором объясню всё ложным вызовом, так как пропавший был сразу найден там же, где и потерялся. И вы ещё ноете, что вам пришлось выползти из зала и размять затекшее тело? Может, вам тут не место? Есть много кадетов, которые рады будут вас заменить. Я могу это устроить, если вам стало тяжело исполнять свой долг перед государством!

Оба трезвенника вытянулись и отдали честь.

– Безопасность Айкона превыше жизни! – отрапортовали они.

– Вольно, – ответил Трезуда и добавил: – То-то же.

Приказав по прибытии переслать ему результаты сканирования академии, капитан удалился в переговорную, открыл экран и принялся изучать данные детектора и файлы, полученные от коллег.

– Так я и знал, – наконец тихо проговорил капитан, – Фантом не до конца был честен со мной, как, впрочем, и академик тоже. Сканирование показало, что на всей территории нет такого места, даже в подвальных помещениях, где бы не ловила сеть. Тут или действительно сбой, но локальный, так как у нас-то все работало отлично, или сокрытие настоящей причины отсутствия связи у миролога. Дело не открыто, заявка аннулирована, полученные данные не имеют юридической силы. Ладно, что-нибудь придумаю.

Закрыв экран, Трезуда полетел заряжаться в зал для сотрудников.

Глава 14

– Всем привет, – просунувшись в щель каменной глыбы, поздоровался Гал.

– Что, опять опаздываешь? – ухмыльнулся Куб. – Новые "игрушки" мастерил?

– Засиделся в мастерской, – огрызнулся Гал, недовольно сверкнув взглядом. – Слишком уж сложную задачу вы мне подкинули.

– А что конкретно не получается? – поинтересовался Поль.

– Как ни пытаюсь, – начал объяснять Гал, – эти… пузыри, как ты их называешь, никак не хотят оставаться целыми в собранной модели аппарата. То опускаются на дно, то взлетают и лопаются о верхнюю стенку.

– Может, стенки твоего аппарата просто маслом смазать? – съязвил Куб. – Чтобы им комфортно было, как у меня на вилле. Надо тебя как-нибудь пригласить, чтобы ты ощутил всю прелесть простора.

– Прекращай, – оборвал его Поль. – Давайте лучше попробуем поменять состав, которым мы их наполняем. Водяной пар не выдержал испытания. Какие еще будут предложения?

– Мне кажется глупым подгонять состав под твою теорию, – усмехнулся Куб. – Так можно туда атмосферы всех известных планет напихать! Мы не можем наверняка знать состав пузыря, пока не поймаем его и не исследуем. А экспериментировать с разными парами, чтобы добиться сохранения пузырей в аппарате, не гарантирует, что при погружении мы вообще их поймаем. Я впервые сталкиваюсь с таким явлением и считаю огромным достижением, что мы смогли добиться появления пузыря хотя бы из водяного пара.

– Ты прав, – согласился Поль. – Мы только время зря теряем.

– Вот именно, – поддакнул Куб. – По последним отчётам, уровень жидкого спирта опять снизился на десять процентов! И распоряжение Нояри сократить его добычу лишь замедляет процесс, но не спасает ситуацию.

– Так что делать-то? – вмешался Гал. – Я помирать пока не хочу.

– Да никто не хочет, – огрызнулся Куб. – А почему так важно узнать, из-за чего появляются эти пузыри? Сначала бактерии, теперь пузыри. Что ещё ожидать?

– Да потому, что это всё составляющие для образования жидкого спирта, – пояснил Поль. – Раз нам не удаётся сохранить пузырь в аппарате, давайте сначала попробуем сохранить светлячков и переместить их в лабораторию. А там, я уверен, если мы воссоздадим условия, как в горячем озере, то пузыри сами появятся. Тогда и будем думать, какую ловушку для них соорудить.

– А сразу нельзя было так поступить? – возмутился Куб. – Столько времени потеряли!

– Кто из нас миролог – я или ты? – передразнил Куба Поль.

– Хватит вам хвостами меряться, – перебил их Гал. – Лучше скажите, что мне-то делать?

– У тебя одна работа, – тут же весело отреагировал Куб. – Мастерить, мастерить и мастерить! И не забудь всё хорошенько смазать!

Куб задорно расхохотался, а Гал потупил взгляд.

– Гляньте-ка, что у меня есть!

Куб где-то раздобыл не прослушиваемую трезвенниками внутреннюю связь. И предложил всем троим подключиться к ней, чтобы всегда быть на связи и говорить свободно.

– Где взял? – поинтересовался Гал.

– Украл на складе у военных, – подмигнув, весело заявил Куб.

– А если серьезно? – встрял Поль. – Нас же за это посадят, если поймают.

– Вы просто не попадайтесь, – весело парировал Куб.

– Ему лишь бы шутки шутить, – косо глянув на Куба, пробурчал Гал.

– Так, ладно, – потёр руки Поль. – Мы и так по самую голову в нарушениях. Я лично подключаюсь. Пора действовать, а надо будет ответить – ответим.

– Вот это разговор! – восхитился Куб. – Это по-нашему! А ты как считаешь, Гал?

– А куда мне деваться-то? – махнул рукой Гал. – Мне по-любому спокойно не жить. Я тоже подключаюсь!

– Я не позволю тебе скучать, друг мой! Вот код, запускай его, – радостно заключил Куб. – Не переживайте, друзья! Всё у нас получится и ничего нам за это не будет! А если и будет, то приятно! Теперь давайте обсудим, где раздобудем лабораторию для исследований, когда достанем этих мерзких светлячков?

Взвесив все возможные варианты, команда сошлась на мнении, что хижина Поля, как ни странно, именно то, что нужно. Она стояла очень близко к скале, и ребята решили, что это идеальное место для тайной лаборатории. Во-первых, к чекушу никто не попрётся, особенно к молодому сироте, во-вторых, это находится далеко от оживлённого города, и в-третьих, так легче воссоздать природные условия горячего озера, чем в искусственном водоёме, созданном в помещении. Осталось решить, как осуществить задуманное в полной секретности, ведь проводить горные работы в тишине невозможно, а шум может привлечь внимание, и главное – где взять денег на осуществление этой грандиозной задумки. Время не ждёт, и растягивать на годы тут не получится. Достаточно бурно обсудив детали проекта, Поль отправился рассчитывать и составлять план работ, Гал – чертить чертежи, а Куб – искать на всё это деньги.

Всю ночь, не сомкнув глаз, Поль занимался разработкой плана строительства и рассчитывал смету расходов. Гал же, придя домой, открыл файлы с проведёнными когда-то измерениями пещеры и озера.

– Гал, ты меня слышишь? – спросил Поль, подключившись к связи.

– Да, слушаю тебя, – мгновенно ответил Гал.

– Что нужно для того, чтобы получить разрешение на горные работы?

– А тебе это зачем? – удивился Гал. – Ведь мы всё решили делать в секрете.

– Ну, это невыполнимо, пока мы будем прорубать вход внутрь скалы. Поэтому мне пришла идея, что я хочу оборудовать склад для шаров, так как у меня в хижине не хватает места для их складирования. Мой склад очень старый и в любой момент может рухнуть. В сложившейся ситуации, я могу ускорить этот процесс и попросить выдолбить в скале надёжное помещение. Тогда работы у скалы ни у кого не вызовут подозрений, да и технику подогнать будет проще. А уж когда пещера будет готова, мы, не привлекая внимания, сможем внутри создать озеро в миниатюре. Шум снаружи не будет слышен, так как щиты поглощают звуки.

– А ты гений! – восхитился Гал. – Я попробую выяснить у синяков, как это возможно реализовать и сколько это будет стоить.

– Спасибо! Значит, одна проблема считай решена!

– Ага, при условии, что Куб сможет достать средства.

– Я всё слышу, – весело отозвался Куб. – Или вы задумали без моего ведома делишки свои проворачивать?

– Ничего мы не задумали, – огрызнулся Гал. – Ты давай финансирование находи!

– О! Гал спонсора нашёл! – съязвил Куб. – Да, дорогой, лечу опустошать накопитель!

То, что он задумал, могло кончиться очень плачевно, но это была авантюра, которой их мир ещё не видел. И Куб не был бы Кубом, если бы не попробовал всё это провернуть.

***

Словно призрак, в кромешную тьму комнаты бесшумно скользнула тень. В полной темноте вспыхнул прозрачный экран, словно окно в иное измерение. Из-под плаща возникли призрачные руки и принялись вычерчивать что-то невидимое в мрачном полотне пространства. На экране заплясали таинственные символы, засверкали файлы. Что-то стремительно загружалось, формируя причудливые графики и сложные цепочки алгоритмов. Мелькали лица – известные и забытые жители Айкона, всплывали обрывки звуковых дорожек, и все это сплеталось в заранее продуманную схему событий. Все происходило в звенящей тишине. Наконец, экран погас, растворившись в ночи, и незнакомец бесследно покинул свое тайное убежище.

Глава 15

В сонник доставили синяка-водохлёба с тяжелейшим отравлением. Трезуде поручили связаться с восстановителями и подготовить больного к перемещению в крестовик.

И, разумеется, известить родных… если таковые имелись.

– Где обитаешь, бедолага? – склонился капитан над умирающим.

– Молянин я… – прохрипел синяк, словно выныривая из глубин небытия.

– Неплохо устроился, – с удивлением констатировал Трезуда. – А где конкретно? Кто твои близкие?

– Нет у меня никого… Один я, как перст…

– Сочувствую, – тихо отозвался капитан, занося скудные данные в файл.

– Оставь свою писанину, – синяк собрал последние силы. – Тебе не важно, кто я и откуда. Гораздо важнее, что я знаю. Страшно было делиться с кем-либо, но смерть – лучшая исповедальня. Тем более, ты же трезвенник…, тебе можно… Слушай. Тайна моя такова…

Трезуда машинально включил диктофон, ловя угасающий шепот умирающего.

Когда прибыли восстановители, синяк уже покинул этот мир, унеся с собой свои секреты… и, как оказалось, частицу чистой совести Трезуды. Капитан, впервые за всю свою сознательную жизнь, преступил закон, который сам же и охранял. Он изменил памятный файл синяка, уничтожив любые намеки на ту чудовищную правду, что успел услышать. И когда передавал файл врачу, его рука предательски дрогнула. Эв, опытный аква-медик, заметил секундную слабость, но промолчал. Всё-таки трезвенник. У этих ребят всякое бывает.

Синяка погрузили в прибывший восстановительский транспортёр и отправили в крестовик, на переработку. По дороге Эв не мог отделаться от навязчивой мысли о мимолетном тике капитана. У представителя любой другой профессии это не вызвало бы подозрений. Но учитывая ситуацию, невозмутимость и хладнокровие, присущие трезвенникам, эта дрожь выглядела неестественно. Словно капитан совершил нечто, что глубоко противоречило его природе. Но что? Эмоции трезвенники подавлять умеют – их этому годами учат. Эв понимал, что лезть к военным с такими вопросами – нажить себе проблем. Но его страсть к изучению анатомии акваноликов, их рефлексов, нервной системы, разума, а главное – воздействия на всё это алкопара, порой затмевала здравый смысл. Врачи не имели доступа к памятным файлам. Их, в присутствии восстановителя, трезвенник передавал напрямую министерству. А Эв был уверен, что корень волнения капитана кроется именно в этих данных.

Транспортёр уже влетал в Крестовик. Эв передал тело синяка работнику комплекса вместе с информационным файлом, содержащим данные о времени и причине смерти, а также личную информацию покойного. Далее тело отправили по конвейеру на переработку. Освободившись, Эв поспешил домой, с головой погрузившись в работу над важным проектом, который ему поручило министерство.

Трезуда, тем временем, переваривал услышанное. Информация, полученная от синяка, сложилась в зловещую картину. "Отлично, – подумал он. – Значит, пора вернуться в академию и надавить на кое-кого, чтобы получить ответы на оставшиеся вопросы". Он только направился к выходу, как неожиданно щиты сонника плавно поползли вверх. Дежурный, оцепенев от ужаса, наблюдал за происходящим. Трезуда обернулся, прожигая его взглядом.

– Что тут происходит?

Тот лишь беспомощно пожал плечами. Трезуда раскрыл экран и попытался перезагрузить программу, контролирующую работу устройства, но доступ к ней был заблокирован.

– Тревога! – проревел капитан, его голос разорвал напряженную тишину. – У нас провокация!

Весь сонник пришёл в движение. Кто-то отчаянно пытался вызвать синяков-ремонтников, кто-то безуспешно терзал связь с отделом программистов. Трезуда, игнорируя все вокруг, лихорадочно отправлял файлы в УГБ и даже напрямую министру обороны, словно пытаясь достучаться до небес. Внезапно, словно повинуясь невидимому приказу, щиты остановились, а затем медленно поползли вниз. Все служащие замерли, затаив дыхание.

– Сообщить всем отделам о случившемся! – грозный голос капитана вывел их из оцепенения. Электроника вновь заработала, словно очнувшись от паралича. Трезуда доложил о произошедшем генералу Страгу и министру обороны Пушу. К соннику уже неслись синяки, а программисты бормотали, что все системы работают в штатном режиме. Данных о движении щитов не зафиксировано, словно их и не было. Министерство и УГБ также сообщили об отсутствии помех, словно все вокруг сошли с ума. Инженеры-синяки представили отчёт о полной исправности механизма, заверив, что никаких замыканий в электросистеме не обнаружено.

– Может, вам там завезли некачественный алкопар? Или случайно в автомат загрузили дракозавренную атмосферу вместо него? – усмехнулся генерал Страг. – Составь подробный рапорт о случившемся и перешли мне. Что-то тут не так. Уж слишком это похоже на массовую галлюцинацию. Я прикажу отделу доставки проверить последнюю партию поступившего к вам алкопара.

***

В мраке комнаты, вися перед экраном, молодой акванолик в чёрном капюшоне не слышно усмехнулся. Проверка системы прошла успешно. Код в программе управления связью и щитами выполнил свою задачу превосходно. Никаких сбоев у них не зафиксировано. Зато он смог проникнуть за это время в зашифрованные файлы. Этот гений программирования, с головой погружённый в создание новой программы, жил в безумном вихре кодов. Что-то, сверкая на кончиках пальцев, послушно вплеталось в узор общей задумки, а что-то упрямо рассыпалось, выдавая на экране безжалостную ошибку. Это не раздражало программиста, а скорее раззадоривало, подстегивая его азарт и заставляя с маниакальным упорством перебирать варианты, словно драгоценные камни. Он менял, придумывал, стирал, управляя своей стихией. Рядом, словно верные слуги, покоились ярильная батарея и ящик с алкопаром. Не отрываясь от созидания, хакер на ходу восполнял энергию и подпитывал воображение.

Куб знал его как облупленного. Их дружба зародилась ещё в ликерии, в пору дерзких юношеских амбиций. Именно тогда Пиксель, словно новая звезда Эллонии, взлетел слишком высоко, взломав систему и накрутив себе дипломные баллы. Гремел скандал, громом разнесшийся по стенам учебного заведения, и последовало неминуемое падение сгоревшей звезды – исключение из ликерии. Затем был суд, и долгие, томительные двенадцать лет Пиксель провел в застенках сонника. Куб единственный не отвернулся от него, когда все остальные, от отца до сокурсников, вычеркнули парня из своей жизни. Поддержка Пикселя была своеобразным бунтом, вызовом, брошенным в лицо отцу и всей системе. Куб имел почти все, но платой за эту свободу было беспрекословное подчинение отцовской воле, следование тщательно продуманному плану, гарантирующему сыну блестящее будущее. Но Кубу претила эта рутина. В гениальности друга он видел не только источник адреналина, но и шанс заявить о себе миру. Амбиции молодого миролога толкали его на рискованные авантюры, грозящие обернуться соседней с Пикселем камерой. Наконец, Пиксель вышел на свободу. Куб выхлопотал ему жилье в Моле, захолустном городке, где обитали синяки – люди, пребывающие почти на самом дне Айконовского общества. Статус Пикселя теперь соответствовал их уровню, что делало его пребывание там незаметным. Работяги, вкалывавшие от зари до зари, были слишком заняты выживанием, чтобы интересоваться новоприбывшим. Пиксель же практически не покидал своего логова, превратив программирование в смысл жизни. Он создавал новые и совершенствовал старые системы, выполняя заказы государственных служб, зарабатывая на жизнь и доказывая назойливым трезвенникам, проверявшим его на первых порах, что он исправился и ведет честную жизнь. Когда контроль ослаб и о нем стали забывать, Пиксель приступил к реализации идеи, выношенной еще в заключении. Куб оставался его единственным единомышленником и соучастником в этом дерзком проекте. Именно поэтому, по просьбе друга, Пиксель разработал секретную систему связи.