Тернистый путь к dolce vita

«Вы спрашиваете, почему у меня отбоя нет от поклонников. Отвечаю.

Знакомлюсь с парнем, просто начинаю его делать и понимаю, что человеку круто и мне от этого круто. А потом соображаю, что у меня его член во рту. Ё-моё…»

Через несколько дней у Маши уже были сотни подписчиков. Все интересовались, кто ей нравится и как с ней встретиться.

«Обожаю мужчин в классике! – отвечала Маша. — Когда ты весь из себя такой в костюме и с бабочкой, хочется при всех упасть перед тобой на колени, расстегнуть брюки и о……ь».

Ее популярность в сетях стремительно росла.

***

Новый год Маша встречала одна. Кира звала ее с собой в какую-то компанию, но она отказалась.

– Нет, не пойду, а то еще наброшусь на кого-нибудь и разорву в клочья. Оно нам надо? Ты знаешь, хочется выть, рвать и метать все подряд. Если бы это был мой дом, я бы здесь все разнесла.

– Вот этого не надо!

– Я тебе, Кира, очень благодарна… Честно говоря, добрее и отзывчивее человека я в своей жизни не встречала, ты просто мой ангел-хранитель.

– Никакой я не ангел… Просто не хочу, чтобы кто-то испытал то же, что испытала я. И скажу тебе, подруга, все это пустяки на фоне тех трагедий, что переживают другие. Все утрясется и забудется как дурной сон, и встретишь ты еще своего принца на белом коне.

– Сомневаюсь… Все в этой жизни против меня. Вроде бы начинает фартить, и вдруг облом, боюсь, однажды не выдержу, свалюсь и уже не в силах буду подняться. Спиртное меня уже не спасает, может, дурь попробовать. Ну, там травку покурить, на крайняк ЛСД вкинуть…

– Вот этого я тебе точно не позволю! – резко оборвала ее Кира. – Туда войти легко, а выбраться почти невозможно.

– А ты что, пробовала?

– Проехали!

– Нет, правда, расскажи…

– Я же сказала, закрыли тему! – жестко оборвала подругу Кира.

***

За все время новогодних праздников Маша ни разу не вышла из дому.

– Так тебя затянет в депрессию и будешь туда погружаться по поводу и без, – сказала Кира, которую давно уже беспокоило психологическое состояние подруги. – Мне Мишаня посоветовал отправить тебя на курсы самопознания и самокоррекции. Он уверен, что это поможет тебе разобраться в себе и обрести душевное равновесие. Я сама посещала подобные курсы и многому там научилась.

Маша согласилась и ни разу об этом не пожалела. Курсы помогли Маше не только разобраться в самой себе, но и понять, что существует множество людей, на фоне проблем которых ее собственные выглядят мелкими неприятностями, и что она далеко не самый невезучий человек на свете. Кроме всего прочего, приятным бонусом было то, что лекции читал молодой и очень симпатичный преподаватель, к тому же оказавшийся прекрасным оратором.

После нескольких вводных лекций и практических занятий преподаватель попросил слушателей сделать четыре-пять монографических портретов, составленных по заданной им схеме. Маша тут же сообразила, что просвещенные ею школьные подруги очень даже могут помочь ей выполнить это задание.

«Я стремлюсь быть отзывчивой, готова помочь советом даже незнакомым людям, а уж вам, дорогие мои одноклассницы, подсобить сам Бог велел, – писала Маша подругам в «Одноклассниках». — Теперь с каждым своим сообщением я буду присылать вам полезные советы. Читайте и учитесь.

Самое главное — знать себя, а то мы ведь себя не знаем и несем залипуху, а уж что подчас вытворяем, уверена, вы помните. Себя надо знать досконально: о чем думаешь, что говоришь, как поступаешь, как себя оцениваешь, контролируешь ли свои слова и поступки, ну и все в этом духе. Это называется Я-реальное.

Также нужно знать свое Я-идеальное. Это, как вы понимаете, знать, кто твой идеал, на кого ты хочешь быть похожа. Причем таких образцов для подражания должно быть несколько, ведь не хочешь же ты быть полной копией какого-то одного человека, например, матери или своей подруги. Что-то хотелось бы взять от матери, что-то от подруги, что-то от Пугачевой, что-то от Дженнифер Лопес, ну и так далее. В общем, чем больше образцов для подражания, тем лучше.

Еще важно замечать и учитывать то, как нас оценивают окружающие. За что любят, за что ненавидят и насколько это справедливо. Это по-научному называется Я-социальное.

Ну и, конечно, Я-фантастическое. О чем вы мечтаете, что может сбыться, а что нет.

Если вы пришлете мне свои эссе по самоанализу (это ваши соображения по данному поводу в письменном виде), я смогу их подправить и помочь вам добиться в жизни успеха.

В следующий раз я расскажу вам, как узнавать других».

***

«Умницы вы мои, как горячо вы откликнулись на мой призыв сделать себя счастливыми. Правда, Ленка и здесь отличилась, не захотела поднять свою жирную жопу с дивана, чтобы озаботиться о своем же счастье.

Урок второй. Познание другого.

«А зачем?» — спросите вы, да за тем, мои хорошие, чтобы вы знали, от кого можно ожидать подлянки, а кто на нее не способен, кого можно употребить, а кого нет. Итак, во-первых, другого можно узнать по той же схеме, что и себя, но этого мало. Надо замечать, когда люди проговариваются. Например, парень твердит о том, что не способен поднять руку на девушку, а сам вставит в чей-то рассказ: «Да врезать ей надо было, чтобы на всю жизнь запомнила!» Знайте, перед вами никакой не рыцарь, а самое настоящее чмо, склонное к насилию.

Потом у людей есть доминанты. Это когда человек о чем-то постоянно говорит. Ну, например, о рыбалке. Так вот если вы хотите сделать приятное этому человеку, попросите рассказать его о том, как он рыбачил, а на день рождения подарите ему удочку. Чувствуете, куда я клоню? Зная все эти мульки, можно захомутать любого парня.

Еще важно замечать, на чем он постоянно акцентирует свое внимание, и это тоже использовать в борьбе за него. Хотите узнать об его истинном отношении к чему-либо, разозлите его или, наоборот, обрадуйте (это называется введением в эмоционально напряженное состояние) и прямо спросите об этом. Вот здесь и проявится его подлинное Я. Он будет как на стеклышке – тот, какой есть на самом деле.

Ну и последнее. Подстройте какую-нибудь ситуацию и посмотрите, как он себя поведет.

Правда, здорово? Учитесь, пока я жива».

***

Маша старательно конспектировала лекции психолога с одной лишь целью — блеснуть перед бывшими одноклассницами. Мысли о том, что она умнее, успешнее их, утешали ее, давали возможность хоть на время забыть о своих неудачах. И не важно, что в ее постах не было ни слова правды, она таким образом самоутверждалась. Снова и снова Маша поучала своих подруг:

«Кто из вас не хочет быть лидером? А кто хочет, чтобы вас любили и уважали? Тогда слушайте сюда. Не тараторьте без умолку, общаясь со своими парнями. Это с подружками можно посостязаться, кто кого переговорит, а парней, как и начальников, надо слушать, широко раскрыв глаза от восторга и рот от удивления. Про рот, Лиля, это я для тебя: ты по-прежнему ходишь с раскрытым ртом или научилась-таки его закрывать?

Помните, я говорила о доминантах? Так вот, с людьми надо преимущественно говорить о том, что интересует их, а не вас. Вот тогда вы будете интересны собеседнику, особенно если удастся его надуть, и он почувствует искренний интерес к своей персоне. Не орите и никогда не перебивайте собеседника. Я понимаю, что вам крайне тяжело этого не делать, но если вы хотите кого-то расположить к себе, то уж постарайтесь. Почаще критикуйте себя и восхищайтесь тем, кто вам нужен, полезен: его суждениями, принятыми решениями, поступками. Все люди это любят. Его все критикуют, а вы в восторге от него, проявляете сочувствие. Догадайтесь с трех раз, как он будет к вам относиться. Сечете, о чем я? Начинайте разговор с похвалы. Не важно чего — внешности, суждения, принятого решения, в крайнем случае восхищайтесь его собакой… И Боже вас упаси говорить о его недостатках – самострелу подобно. Делайте так, чтобы благодаря вам он чувствовал свою значимость. И никакого приказного тона!

Вот так все просто. Запомните, чему я вас учу, поступайте так, как я учу, и будьте счастливы, как счастлива я».

Между тем Маша даже сама не могла назвать себя счастливой. Ее очередной раз отчислили из очередного вуза. А это кошмарное разоблачение Федора окончательно разрушило ее.

***

В последнюю пятницу января у Стеши собралось как никогда много народа. Салон заполнила самая разношерстная публика. По мере прибытия гостей подтягивали девочек. Вызвали и Машу, и теперь она бродила по студии, ожидая, когда ее «прикрепят» к кому-нибудь из гостей. Ее стройное тело плотно облегало маленькое черное платье. Волнистые волосы были распущены до плеч, а ниже, сплетённые в толстую косу, заканчивались у самого пояса ярко красным бантом.

К Стеше подошел Валерий Николаевич Громов – народный артист, широко известный по киносериалам о мафии.

– Послушай, – обратился он к ней, – у тебя здесь такая колоритная цыганочка бегает, познакомь нас.

– Какая еще цыганочка? – удивилась та.

– Да вот же она, – сказал Валерий Николаевич, указывая на Машу.

– А-а, вот ты о ком… Да без проблем! Маня, – окликнула Стеша девушку, – подойти ко мне. Я хочу оказать тебе честь и познакомить с великим киноактером. Валерий Николаевич…

– А я знаю! – перебила ее Маша.

– Вы что, знакомы? —удивилась Стеша.

– Нет, конечно! Я имела в виду, что знаю, что Валерий Николаевич – великий актер.

– А-а…, – безразлично протянула Стеша. – Ну тогда покажи ему фотолабораторию.

Маша сделала приглашающий жест и стала подниматься по винтовой лестнице. Валерий Николаевич последовал за ней. Перед ним открывалась картина, способная свести с ума любого мужчину: стройные ноги и крепкие упругие ягодицы – Стеша запрещала своим девушкам надевать на подобные вечеринки нижнее белье. «Боже, я схожу с ума! – думал Валерий Николаевич, чувствуя нарастающее возбуждение. – Нет-нет, я слишком стар для этой девушки… Но я хочу ее!»

– Ну вот мы и пришли, – сказала Маша, остановившись у какой-то двери. Распахнув ее, девушка шагнула внутрь, включила свет, и последовавший за ней Валерий Николаевич увидел небольшую комнату, заваленную какой-то допотопной техникой.

– Вот здесь работает Стефания Аполлоновна…, – куда-то в пустоту произнесла Маша и взяла его за руки. Лик ее тронула легкая улыбка, взгляд стал по-детски наивным, а в огромных чернущих глазах казалось можно было утонуть. Маша научилась придавать своему лицу кроткое выражение, которое, между тем, не призывало к скромности, а порождало страсть. Валерий Николаевич окончательно потерял голову. Робея как юноша на первом свидании, он едва прикоснулся ладонью к ее щеке и нерешительно начал свое признание:

– Машенька…, – еле слышно, задыхаясь от переполнявших его чувств, произнес Валерий Николаевич.

– Тс-с…, – прошептала она, приложив палец к его губам.

Маша опустилась перед ним на колени, расстегнула клапан брюк, и он ощутил тепло ее влажных губ.

«Вот так теперь целуются», – подумал он и воспарил под потолком маленькой полутемной комнаты.

***

Девочки Стеши были сплошь неудачницами с большими амбициями. Она понимала, что выбор у них невелик и держаться за нее, как возможность быть на виду, они будут из последних сил, что бы это им ни стоило. Стеша вымуштровала своих охотниц за славой, и они беспрекословно подчинялись каждому ее требованию. Команда показать фотолабораторию означала сексуальное удовлетворение гостя.

***

Через некоторое время Валерий Николаевич и Маша спустились вниз и присоединились к гостям.

Стеша перебрала спиртного и, никого не стесняясь, взасос целовала Оксану, засунув ей руку под юбку.

– Фу, какая мерзость, – брезгливо процедила сквозь зубы Маша. – Видели бы вы, что они вытворяют, когда нет посторонних! Нас они совсем не стесняются.

– Не скажи, если бы я был женщиной, я бы, наверное, тоже был лесбиянкой, ведь женское тело куда красивее мужского. К тому же у женщин, как правило, нежная, ухоженная кожа. Кроме того, в отличие от мужчин, у которых эрогенные зоны на семьдесят процентов примитивно сосредоточены сама знаешь в каком месте, у женщин они разбросаны по всему телу. А это такой простор для фантазии! Так что любить надо женщин и только женщин.

В ответ Маша так громко рассмеялась, что привлекла к себе всеобщее внимание.

– Ну и что это нас так развеселило? – зло глядя на девушку, спросила Стеша, подозревая, что та смеется именно над ней.

– Да я ей анекдот рассказал, – нашелся Валерий Николаевич.

– И какой же?

– А вот какой. Ждет женщина любовника. Прибралась, прихорошилась, накрыла на стол, поставила бутылку водки. Пристально посмотрела на себя в зеркало… И выставила вторую бутылку.

Все рассмеялись.

– Вот еще анекдот, – возбужденно произнес молодой человек в заношенном свитере – фотохудожник, специализирующийся на обнаженной натуре. Изрядно набравшись халявного спиртного, он теперь решил подкрепиться и в каждой руке держал по бутерброду. – Встречаются две приятельницы. Одна другой:

– Да, мы же три года с тобой не виделись, с самой свадьбы. Ну, рассказывай, как живете.

– Все у нас хорошо, мы счастливы.

– Ну а на стороне у тебя кто-то уже появился?

– Нет, ты знаешь, никого, я за три года ни разу не изменила мужу.

– Тю, а что так?

– Да вот как-то не везет.

– Тебя послушать, так все женщины шалавы и каждая жена норовит изменить мужу, – обиженно произнесла сидевшая в углу миловидная пианистка.

– Изменяют все, и мужчины, и женщины. Хоть раз в жизни, но изменяют, – ответил фотохудожник.

– Решительно не согласна! – заявила пожилая писательница, сильно походившая на учительницу младших классов своей чопорностью и привычкой читать нотации окружающим. – Я знаю достаточно много женщин, которые никогда не изменяли своим мужьям.

Она произнесла это с такой уверенностью, что всем стало понятно – речь идет о ней самой.

– Не изменяли – это вовсе не значит, что не хотели. Просто не имели возможности. Ну не было на них спроса!

– Фу, это уж совсем пошло звучит, – брезгливо поморщившись, сказала писательница.

– Не пошло, а реалистично. Да вы вот Маврина спросите, он психолог и наверняка сталкивается с этим явлением. Рассудите нас, – обратился фотохудожник к элегантному мужчине преклонного возраста.

Тот глубокомысленно закатил глаза, выдержал паузу, как бы размышляя над вопросом, и начал свое длинное повествование.

– Ну что ж, по моим наблюдениям, базирующимся на признаниях клиентов, изменяют действительно все, – ответил Маврин. – Начнем с мужчин. Исключение составляют лишь те, у кого проблемы с эрекцией, кои и пресловутый супружеский долг исполняют лишь по великим праздникам. Более того, я знаю сладострастных попов, грешащих с прихожанками. Вот по поводу матушек ничего сказать не могу, а батюшки, вероятно, немногие, но грешат. Свидетельствую.

– Ой, это интересно, расскажите, – оживилась Оксана.

– А как же быть с тайной исповеди? – отшутился психолог. – Я и в самом деле сборник новелл мог бы написать на эту тему, но профессиональная этика не позволяет. Так вот, что касается мужчин – скажу больше: все они, за редким исключением, не скрывают своих похождений и болтают об этом на каждом углу, причем, имейте, дамы, это в виду, не утаивают имен обольщенных ими женщин и смакуют скабрезные детали.

– Ты сейчас будешь жестоко бит, – пробасил оперный певец.

– Ну, когда еще они узнают всю правду о вас. Я же как бесстрастный исследователь имею на это право. Однако обратимся к женщинам. Они изменяют не меньше нашего и делятся на четыре группы.

Первая – стоические, это те, которые хотят, но не преступают, флиртуя лишь в своих фантазиях. Их со временем становится все меньше и меньше.

Вторая группа – романтичные женщины, которые как в омут с головой кидаются в любовные отношения и либо строят новую семью, либо просто разводятся, либо после прекращения греховной связи страдают и корят себя всю оставшуюся жизнь.

Третья группа – безрассудные женщины, делающие это не ради удовольствия, удовлетворения страсти, а в отместку мужу за измену.

Четвертая группа – нимфоманки, делают это часто и без разбора. Отрываются почище мужиков.

– Да, если тебя послушать, то женщины – это сплошь изощренные извращенки! – возмутилась писательница.

– Прошу заметить, это не я сказал…, – парировал психолог.

– И тому есть масса примеров, – ехидно заметил политолог. – Взять хотя бы маркизу де Помпадур. Когда Людовик XV охладел к ней, она спокойно уступила свое место новым молоденьким любовницам, не потеряв при этом благосклонности и доверия короля. Маркиза убедила его в своей незаменимости на ином поприще. Зная вкусы и пристрастия Людовика, она лично подбирала ему девиц, устраивая их свидания в знаменитом Оленьем парке.

– Да, она действительно оставила о себе дурную память, – подтвердил психолог. – После смерти де Помпадур при французском дворе ходили слухи, будто на ее могиле начертаны слова: «Здесь покоится та, которая двадцать лет была девственницей, десять – шлюхой, а тринадцать лет – сводницей».

Как водится, после обсуждения адюльтера перешли к политике. Полемику начал Рудик – так звали крохотного сухощавого человека неопределенного возраста, одетого в подростковый костюм, который был ему явно мал и обтягивал его тщедушное тельце. Под пиджак была надета некогда белая рубашка, украшенная мятой бабочкой, а из-под узких и коротких брюк в любое время года торчали грязные кальсоны. На лацкане пиджака неизменно красовался маленький букетик искусственных цветов.

Одни говорили, что ему едва за сорок, другие – что уже давно исполнилось восемьдесят. Сам же Рудик с одинаковой искренностью рассказывал и о том, что когда учился в школе, пионерской организации уже не существовало, и о том, как 9 августа 1942 года в Большом зале Ленинградской филармонии ребенком слушал седьмую симфонию Шостаковича и, потрясенный ее мощью, поклялся себе стать великим композитором.

Композитором Рудик стал и, похоже, действительно великим. В Европе редкий спектакль по произведениям Кафки не сопровождался музыкой его сочинения. Однако на родине его знал лишь узкий круг людей. Когда в захолустных клубах или на чьей-то квартире он исполнял свои произведения, это больше походило на цирковое представление, чем на музыкальный концерт. То он садился за инструмент с мешком на голове, то падал у рояля, притворившись мертвым, то неистово колотил руками и ногами по клавишам, а как-то раз, музицируя у Стеши, и вовсе описал рояль.

Проблема Рудика заключалась в том, что он был шизофреником. По обыкновению он вступал в полемику по любому вопросу, и на все у него было собственное мнение, причем единственно верное. А еще он был монархистом и непонятно, из каких таких соображений, ярым почитателем политического гения нынешнего президента.

– По просьбе спецслужб я подготовил секретный проект по сохранению у власти нашего Сказочного президента, – заявил он. – После небольшой доработки я отправлю его в Конституционный Суд и в ООН.

– Это любопытно…, – с притворной заинтересованностью протянул журналист Сартаев. – А не мог бы ты по-дружески поделиться с нами его деталями?

– В первом варианте я предлагаю короновать человека, фамилию которого нельзя называть из соображений секретности, – затараторил польщенный Рудик, ловко запрыгнув на стул. – Для этого события я уже написал коронационный антем и приложил его клавир к докладу. Если ООН не одобрит мое сочинение, то на этот случай предусмотрен план «Б», согласно которому в Конституцию России вносится изменение о сокращении президентского срока до одного года. На этот срок президентом назначается Медведев, Волков или на крайний случай Зайцев, который в пору своего правления увеличивает президентский срок до десяти лет, и тогда у Солнечного будет целых двадцать лет власти, для страны – процветания, а для народа – счастья.

– Ты хотел сказать у Сказочного, – прервал его Валерий Николаевич, – или на сцене появляется новый персонаж – Солнечный? Это пахнет государственной изменой и заслуживает суровой кары.

Рудик спрыгнул со стула, опустился на четвереньки и, визгливо затявкав, подскочил к Валерию Николаевичу и укусил его за ягодицу. Тот в ответ грозно зарычал и стал наступать на Рудика, имитируя яростное разбрасывание земли лапами. Обескураженный ответной реакцией, на которую он определенно не рассчитывал, Рудик поднялся с пола, отряхнул брюки и удалился в соседнюю комнату, недовольно повторяя: «Дурачок какой-то, вот дурачок».

– Я подозревал, что диктаторов создают сумасшедшие, которые вслед за своими идолами сами лишаются рассудка и при этом звереют, а теперь вот убедился в этом, – саркастически заметил Сартаев.

– Ну зачем так жестко! Рудик вполне имеет право на обожание своего кумира, к тому же весьма успешного политика, – вступилась за несчастного писательница.

– Успешного в том, что сделал нас изгоями, заложниками своих амбиций, успешного в проявлении жестокости к народу? – возмутился журналист.

– О какой такой жестокости вы говорите? – не унималась писательница.

– Как известно, искушение властью велико. Годы идут, а бразды правления отпускать не хочется. К тому же со временем наступает усталость и на фоне ропота народа властитель ожесточается. Причем рано или поздно ко всем авторитарным правителям приходит состояние равнодушной жестокости, – заявил Сартаев. – Помните, у Маркеса в «Осени патриарха» диктатор встречает молодого человека и задается вопросом: «Где же я его видел?» И не вспомнив, велит арестовать его. «Пусть посидит, пока не вспомню», – заключает он. И молодой человек всю свою жизнь гниет в темнице. А своего явного врага он зажаривает на огне и заставляет заговорщиков его съесть. Это вам ничего не напоминает?

– А кто такой Маркес? – шепотом спросила Маша Валерия Николаевича.

– Это известный колумбийский писатель. Я для начала дам тебе почитать его роман «Любовь во время чумы».

– А по мне так очень хороший план, только я бы добавил отправку Сказочного в космос, как у Войновича в антиутопии «Москва 2042». Ему из Кремля тяжело всем управлять, не каждая бабушка видна, а вот из космоса другой обзор, – съязвил фотохудожник.

– Вы смеетесь, а в политических кругах говорят об обнулении сроков Сказочного, – заметил Сартаев.

– Да не может этого быть, готовятся всего лишь незначительные поправки в Конституцию, – желая смикшировать тон дискуссии возразил политолог Боровский.

– Наивный вы человек! Все это лишь дымовая завеса для решения главной задачи: оставить Сказочного у власти пожизненно, – сказал Сартаев.

– Раньше люди надеялись, что закончится срок и он уйдет, а теперь на какие ожидания он их настраивает? Невмоготу уже терпеть это циничное манипулирование, – грустно заметил психолог.

– Было бы невмоготу, вышли бы на баррикады, – парировал политолог.

– Народ сейчас пребывает в хроническом страхе, его так запугали, что люди стали трусливее зайцев. Они не отвечают ни на унижения, ни на избиения. Только ноют и чего-то просят, менять свою жизнь не хотят, ждут, когда за них кто-то все это сделает, – резюмировал психолог.

– А ты не боишься, что тебя за такие суждения в каталажку отправят? – ехидно спросил политолог.

– В том-то и беда, что боюсь, – по-детски наивно признался психолог. – При коммунизме не боялся, а сейчас боюсь, тем более что, насколько я знаю, недавно приняли закон, предусматривающий наказание за критику власти. Мало им уголовной ответственности за оскорбление чувств верующих, так теперь запретили критику власти. Впору ввести наказание за оскорбление чувств верующих во власть.

– Да чушь все это – фейки! – возмутился политолог.

– Тогда «двушечки», которые отсидели девицы за пляски в храме Христа Спасителя, – это тоже фейк? Штраф либо административный арест грозит тому, кто проявляет неуважение в неприличной форме к обществу, государству, официальной символике, Конституции или органам государственной власти, – разъяснил Сартаев.

– То есть если я заявляю, что повышение правительством – это же орган государственной власти? – пенсионного возраста меня не удовлетворяет, то буду оштрафован? – удивился пожилой художник.

– Ну нет, зачем утрировать, там же сказано: «в неприличной форме», – с раздражением ответил политолог.

– Значит, если так, как я выразился, то ничего, а если я прибавлю «мать иху так» – то штраф. Правильно я понимаю?

– В общем да, но я бы предпочел, чтобы ты за осквернение русского языка получил пятнадцать суток ареста. Правда, справедливости ради, надо вспомнить о спорных и не совсем понятных «заведомо недостоверных сведениях» и «тяжких последствиях» которые они могут повлечь, – попытался придать объективность своей позиции Боровский.