Тернистый путь к dolce vita

Маша закивала головой, не переставая рыдать.

***

В огромном бизнес-центре они с трудом нашли офис психолога. На отполированной до блеска бронзовой табличке курсивом было выведено: «Профессор психологии М.Н. Боровский».

Кира пришла в замешательство, достала телефон и набрала номер:

– Мишань, кабинет мы нашли, но здесь какой-то профессор Боровский, что нам делать? – выслушав ответ, Кира скомандовала: – Заходим.

Мишане было лет семьдесят, а то и больше. Его статная фигура, седые кудри и пронзительный взгляд умных глаз произвели на Машу очень приятное впечатление, хотя она и ощутила некоторую столь не свойственную ей робость.

– Так ты у нас еще и профессор! – весело приветствовала Мишаню Кира, тем самым сразу сняв возникшее было напряжение. – Надо же сколько достоинств таится в одном человеке!

– Если бы ты знала обо всех…, – отшутился профессор, выходя из-за стола, чтобы поздороваться с девушками.

– Это Маша, о которой я тебе рассказывала, – представила подругу Кира. – Мне можно остаться?

– Да, но ненадолго, минут на пятнадцать. Думаю, Машеньке так будет комфортнее. Кира вкратце рассказала мне вашу историю, – обратился он к Маше, усаживая ее в кресло. – Пока мне этого достаточно, до поры, до времени мы возвращаться к ней не будем. Все начинается с мыслей, а мысли роятся в голове, – с этими словами он запустил руки в волосы Маши. Та вскрикнула и отпрянула от него.

– Да, все гораздо хуже, чем я предполагал, – задумчиво протянул профессор, вернувшись за свой стол.

– Кира, мы тебя отпускаем, но после сеанса Машу лучше не оставлять одну. Ты сможешь за ней зайти?

– Да, конечно.

– Ну тогда где-то через час, минут за пятнадцать до окончания сеанса я тебе позвоню.

– Мишань, мы справимся? – с нескрываемой тревогой спросила Кира.

– Да, конечно, но это займет какое-то время.

Михаил Николаевич, так звали профессора, вышел из-за стола и сел в кресло напротив Маши.

– Ну, милая, расскажи мне, где ты родилась и выросла? – ласково спросил он девушку бархатным голосом, совершенно непохожим на прежний.

– В поселке под Ростовом, – коротко ответила она.

– Мама, папа, сестры, братья – расскажи мне о них. У вас была дружная семья?

– Семья как семья, у меня нет сестер и братьев.

– Поведай мне, пожалуйста, о самом ярком воспоминании из твоего детства.

– Я без спроса взяла у матери из сумки деньги, а она вытащила меня за косы на улицу и стала орать, что у нее растет воровка.

– Но вы же потом помирились?

– А куда денешься… К тому же мне было десять лет, и я прекрасно понимала, что украла их, только вот почему-то думала, что она об этом не узнает.

– Ну а в целом у вас были хорошие отношения?

– В целом – да.

– А с отцом?

– Отец меня вообще никогда не ругал, но я большей частью жила у бабушки или у бездетной тетки, которая во мне души не чаяла, все пихала в разные кружки.

– А тебе это было интересно?

– Еще бы! Она была завучем в нашей школе, и я всегда исполняла главные роли в праздничных постановках.

– То есть ты была местной звездой?

– Можно и так сказать.

Михаил Николаевич долго расспрашивал Машу о ее школьных годах, и она сама не заметила, как стала рассказывать ему приключавшиеся с ней смешные истории.

На следующий день девушка вновь была у профессора, и он опять расспрашивал ее о детстве, акцентируя внимание на позитивных, светлых и веселых воспоминаниях, а неприятные и печальные научил ее стирать из памяти ластиком. Маша была поражена: как оказывается просто можно избавиться от любых неприятных воспоминаний!

На третий день они анализировали ее жизнь в Питере. Маша удивлялась своей откровенности, она рассказывала Михаилу Николаевичу обо всем, что происходило в ее жизни, в мельчайших подробностях. С каждым сеансом девушка чувствовала себя все лучше и лучше. Она понимала, что это заслуга исключительно Михаила Николаевича. Маша прониклась к нему абсолютным доверием. В сложившейся ситуации он был ее единственной надеждой выбраться из тупика, в котором она оказалась.

На пятый день перешли к загородному «дефиле», и это тоже трансформировалось в памяти Маши как воспоминание о смутном сне, и самое главное – не мучало ее больше. «Ведь жизнь, – как утверждал Михаил Николаевич, – это вовсе не боль, а совсем наоборот. Это счастье, экстаз, ощущение свободы».

И наконец через неделю они дошли до эротического шоу. Михаил Николаевич с трудом справлялся с эмоциональным потрясением от шокирующих рассказов Маши.

Эти воспоминания стереть резинкой не удалось, и профессор, прибегнув к телесной терапии, буквально вытягивал из Маши дурные мысли и ощущения.

Целительные сеансы закончились, Маша освободилась от гнета жутких воспоминаний. Урок не прошел даром, она приняла твердое решение никогда, ни при каких обстоятельствах не станет зарабатывать подобным образом. Уж лучше голодать иди вернуться в Мясокомбинат к родителям, чем превратиться в неврастеничную уродину и остаток дней провести в психушке. Впрочем, она везучая, выкарабкается из этого дерьма и осуществит свою мечту.

Маша освободилась от тягостных фантомов прошлого, но где-то там, в глубинах подсознания оставались картинки мракобесного шоу, возвращавшие ее к этим чудовищным событиям во сне куда более страшном, чем сама реальность.

Чаще всего ей снилось, как эти уроды огромными крюками вытаскивают из всех существующих в ее теле отверстий внутренности и наматывают их на нее. При этом она испытывала адскую боль и неописуемый ужас. Окровавленная, обессиленная и лишенная воли, Маша была не в состоянии издать ни единого звука. Она просыпалась в холодном поту и длительное время не могла прийти в себя. Ей приходилось подолгу стоять под душем, чтобы смыть остатки кошмарного сна с вымученного тела и хоть немного успокоиться, но даже после этого она не могла заставить себя заснуть, боясь повторения кошмара.

***

Шло время, Машины сбережения неумолимо таяли, и к лету вновь настали тяжелые дни. Денег, полученных за съемки в рекламе духов, мясорубок, зубных щеток и прочего, едва хватало на самое необходимое. А подругам с присущим ей фальшивым оптимизмом Маша писала:

«Девочки, вы спрашиваете, что сейчас модно и во что я одеваюсь. Так вот, я хожу в тех нарядах, что на присылаемых мной фотографиях, разве что в театр. А в повседневной жизни одеваюсь очень даже демократично. Главное, чтобы одежда соответствовала твоему индивидуальному стилю, и чтобы ни одна мымра не была одета в ту же блузку или костюм, что и ты».

Год третий

Не столько из желания получить высшее образование, сколько по инерции Маша сделала еще один заход в вуз, но к занятиям так и не приступила, помешали события куда более значимые, чем учеба.

Накануне установочной сессии Кира потащила ее в ночной клуб.

– Пойдем – выпьем, потанцуем, – уговаривала она подругу. – Расслабончик тебе перед учебой не помешает.

В клубе было многолюдно и шумно. Свет мерцал в такт музыке, и огромная толпа танцующих то появлялась в ярких вспышках света, то исчезала. Кира заказала водку и орешки. Маша быстро захмелела, вошла в раж и выдавала на танцполе такое, что не могла не обратить на себя всеобщего внимания. Один из молодых людей, возбужденный эротичным танцем девушки, пристроился сзади и начал ее откровенно лапать, наплевав на все правила приличия. Маша развернулась и влепила ему звонкую пощечину. Не задумываясь, он ответил ей тем же, и девушка упала. В этот момент какой-то парень нанес обидчику хук справа, и тот рухнул рядом с ней.

– Вы в порядке? – участливо спросил молодой человек, поднимая Машу с пола.

Ничего не ответив, она уткнулась в его плечо и заплакала. Подбежала Кира и попыталась ее увести.

– Не стоит здесь больше оставаться, давайте я вас отсюда отвезу, – сказал юноша.

– Давайте! – поддержала его Кира. – Подождите минутку, я только рассчитаюсь.

– Не беспокойтесь. Сергей, – обратился молодой человек к приятелю, – расплатись за девушек и догоняй нас, мы уезжаем.

У входа стоял ярко-красный «Порше». «Не слабо!» – шепнула Кира подруге, но та еще не отошла от шока и никак не отреагировала.

– Вам куда? – спросил обладатель элитного авто, когда подошел его приятель. Кира быстро назвала адрес.

– Поехали! – Водитель уверенно втопил педаль газа, и машина с ревом рванула по сверкающей в свете фонарей дороге.

– Ну что, девушки, давайте знакомиться: меня зовут Федор, а моего друга – Сергей. Кстати, рядом с вами есть милая кафешка, мы могли бы снять там напряжение.

Девушки тоже представились.

– А почему бы и нет? – поддержала Кира предложение Федора. – Мы же в клубе едва успели расположиться, а тут это чмо нарисовалось. Опять же рядом с домом…

– Может, не стоит? – попыталась отказаться Маша. – Не то сейчас настроение.

– Да ладно тебе, если ты по поводу каждого отморозка будешь так переживать, то тебя надолго не хватит. Поехали, пара коктейльчиков нам сейчас явно не помешает, – уговаривала ее подруга.

– Может, ты и права… Ладно, поехали.

– Вот и прекрасно! – обрадовался Федор.

Он оказался сдержанным и немногословным молодым человеком. Зато его приятель говорил без умолку: байки и анекдоты сыпались из него как из рога изобилия, и ему-таки удалось поднять девушкам настроение. Компания плотно поужинала и изрядно выпила, однако Федор при этом даже не притронулся к спиртному.

– Вы не пьете? Спортсмен или у вас принцип? – спросила удивленная Кира.

– Так я же за рулем, – в свою очередь удивился Федор.

– Уважаю, – заплетающимся языком с трудом проговорила она, – у-ва-жа-ю!

Парни отвезли своих спутниц домой. Проводив их до парадной, Федор придержал Машу за локоть.

– Я наблюдал за вами, как только вы вошли в клуб, – смущаясь обратился он к ней, – было бы обидно так нелепо распрощаться навсегда, вы бы не могли дать мне свой номер телефона, может быть вы примете мое приглашение в театр или согласитесь съездить за город.

Маша не успела среагировать, когда Кира, стоявшая поодаль, выпалила:

– Пишите, номер телефона …

Федор не был красавцем и хорошо это понимал. Если бы не спортивное телосложение, его внешность была бы не просто непримечательной, а отталкивающей. Глубоко посаженные глаза, мясистый нос, тонкие губы, впалые щеки, испещренные следами от оспы, жидкие прямые волосы пепельного оттенка делали его бесцветным, вызывали отторжение. Но, как заметила Кира, когда они вернулись домой, – судя по машине и по тому, что он не смотрит на цены в меню, он очень богат. Правда, может, и не он сам, а его родители, но в нашем случае это не имеет значения. Он по уши в тебя втрескался, а такие влюбляются раз и навсегда, поверь мне, уж я-то людей знаю.

***

Молодые люди стали встречаться. Федор относился к Маше с большой нежностью, исполнял все ее прихоти, но при этом не позволял себе в отношении нее никаких вольностей. Это удивляло и озадачивало девушку.

– Может быть, он импотент? – поделилась она своими сомнениями с Кирой. – Мы знакомы больше двух недель и никакого намека на секс.

– Дорогая, он же не знает, что ты путана, – добродушно заржала Кира, – он спрашивал, чем ты занимаешься?

– Да.

– И что ты ответила?

– Я сказала, что фотомодель, рекламирую зубную пасту и мясорубки, и отправила его в Гостиный двор на Перинную линию полюбоваться моими фотографиями. Он побывал там, и мы долго смеялись по этому поводу.

– Молодец, я всегда чувствовала, что ты не промах. Слушай, а давай мы тебе девственную плеву залатаем, такие, как твой Федор, это ценят.

– Да ладно, он же не совсем дурак.

– Ну хорошо, а сама-то ты как? Имеешь на него виды?

– Знаешь, он познакомил меня со своей семьей, и они все мне очень понравились. А домище-то у них какой! Правда, его мать так на меня смотрела… Было такое ощущение, что она видит меня насквозь. Мне даже не по себе стало… У меня вообще какое-то дурное предчувствие. Думаю, что ничего у нас с ним не получится. Слишком он для меня чистый что ли…

– Брось, я еще не такие истории знаю. Богатенькие иностранцы на таких прошмандовках женились, что ты на их фоне просто невинная Дюймовочка, которая и переспала-то всего-навсего с жучком и эльфом.

– Еще были сын жабы и крот, – грустно усмехнувшись, заметила Маша.

– Ну, в этом признаваться вовсе не обязательно… Надеюсь, у тебя хватит мозгов не каяться перед ним во всех своих грехах! Запомни: чем меньше мужик знает о тебе, а уж тем более о твоих похождениях, тем с большим интересом и уважением он будет к тебе относиться. Кстати, я думаю, тебе надо отказаться от эскорта и почистить страницу в «Твиттере». Ты там такая оторва! Посты в «Фейсбуке», где ты изображаешь светскую даму, можешь оставить, только заблокируй комментарии, там есть пара разоблачений, вдруг он нарвется и начнет копать… Постарайся как можно скорее затащить его в постель. Только не вздумай с места в карьер демонстрировать свои таланты по этой части! Скромнее надо быть, милочка, скромнее… Пусть твой Федор думает, что это он тебя всему научил. Мужики это любят. Да, и еще: будет предлагать руку и сердце – долго не ломайся и не забудь сказать, что в браке больше всего ценишь надежность и именно за это качество ты его и полюбила. Впрочем, что я тебя учу, ты сама кого хочешь научишь.

В уютной и небедной квартире Киры пахло дорогими духами, развратом, продажностью, спермой и коньяком. А еще здесь витал дух мудрого спокойствия.

– Слушай, Кира, я все думаю: ты училась где-нибудь или от природы такая умная?

– Я родилась такой. Ты будешь смеяться, но я всего год недоучилась на учителя младших классов. С последнего курса ушла. Познакомилась с одним бандитом, он деньги пачками считал. Так и говорил, когда я на что-то просила: «Сколько тебе пачек?» Он вообще любил понтиться, но ласковым был и внимательным. Я за ним как за каменной стеной себя чувствовала, да и любила его безумно. Он сказал: «Не ходи в школу, хочу, чтобы ты всегда была рядом». И я не задумываясь бросила университет.

– И где он теперь? – спросила Маша.

– Убили его, на моих глазах убили, а потом еще заставили отрабатывать его долги. Целый год в борделе держали.

– Подожди, ты же говорила, что, приехав в Питер, чуть ли не сразу попала к Стеше.

– Ну да, так оно и было, я со Стешей, так сказать, сотрудничаю уже больше двадцати лет. А то, о чем я рассказываю, происходило параллельно.

– Да, потрепало тебя, – тяжело вздохнув, сказала Маша.

– Потрепало это не то слово, ты и доли моих страданий не знаешь.

Наступила томительная пауза. Маше хотелось расспросить Киру о ее злоключениях, посочувствовать ей, но внутренний голос говорил: «Не тревожь, захочет, расскажет сама».

***

После того как Федор познакомил Машу с родителями, его мать, будучи женщиной мудрой и проницательной, сказала мужу: «Не знаю, что именно, но что-то меня настораживает, есть в ней какое-то внутреннее напряжение. Может быть, смущается, а может быть, что-то старается скрыть. Пусть твои ребята покопаются в ее биографии, лишним не будет, а то, похоже, наш мальчик настроен серьезно, как бы не опростоволоситься».

Через два дня начальник службы безопасности, как всегда, пришел на доклад к отцу Федора. После обсуждения служебных вопросов он протянул патрону флешку:

– Это, Алексей Михайлович, материалы об особе, по которой вы запросили информацию.

– Что там? – сухо спросил шеф.

– Фото для рекламы, эскорт и порноролик.

– Закажите ее сопровождение в ближайшее время в Москву на пару дней.

– Когда конкретно вы едете?

– Не я… Главное, сделайте так, чтобы в определенное время эта девица сидела в поезде, следующем в Москву.

Через три дня у Алексея Михайловича состоялся неприятный разговор с сыном.

– Послушай, Федор, то, что я сделал, – это, скорее, профессиональная привычка, чем недоверие именно к твоей избраннице. Поверь, я был уверен, что получу короткий доклад: «Чиста, как слеза младенца». Ан нет, доклад оказался обширным, да еще и с иллюстрацией… Я хочу, чтобы ты это увидел, – Алексей Михайлович протянул сыну флешку. – Думаю, ты сам не захочешь, чтобы такая женщина стала матерью твоих детей. Мужайся. Да, завтра она будет сопровождать в Москву богатого бизнесмена. Вот билет на место рядом с ней.

***

Когда, войдя в купе бизнес-класса, Федор увидела там Машу, она сразу поняла, что это конец их отношениям. Девушка не сомневалась, что все ее попытки как-то оправдаться будут выглядеть жалко и неправдоподобно. Несколько минут молодые люди молча смотрели друг на друга, понимая, что это их последняя встреча. Затем Федор повернулся и вышел из купе. Маша рванулась было за ним, но тут же вернулась на место, с застывшим лицом достала с полки свою дорожную сумку и поплелась к выходу из вагона.

Бедная девушка ни сном, ни духом не ведала о том, что по Интернету гуляет порноролик с похабнейшими сценами сексуальных ролевых игр, выложенный ее бывшим бойфрендом Владом.

***

Днем раньше к Маше заявилась Оксана.

– Ну, мать, ты даешь! – налетела она на девушку с порога. – Что у тебя с телефоном? Ну никак дозвониться не могу, пришлось ехать. Короче: на тебя запал какой-то олигарх, хочет, чтобы ты с ним на пару дней съездила в Москву.

– И речи быть не может! Я с этим завязала, у меня теперь свой олигарх есть.

– Ой-ой-ой, сегодня есть, завтра нет! Завяжешь, когда он тебя замуж позовет. А сейчас собирайся: поездка на три дня за три тысячи баксов – это не работа, а подарок судьбы.

– Сколько-сколько?

– Три тысячи зеленых при режиме «все включено с обеих сторон», причем, заметь, в этот раз я не беру никаких процентов.

– А с чего это ты такая добренькая? – с подозрением спросила Маша.

– Понимаешь, я не хотела упускать такого клиента и согласилась за тебя. Держи, здесь и деньги, и билет, – сказала Оксана, достав из сумки конверт и протягивая его девушке.

– Нет! – твердо заявила Маша и решительно отвела ее руку.

– Не дури! Вспомни, ты уже не раз обламывалась, а ведь я тебя спасала… Еще неизвестно, как жизнь-то повернется!

– Нет, нет и еще раз нет!

– Не беси меня, – злобно прошипела Оксана, но тут же сменила тон: – Послушай, девочка, ведь если твой принц, дай Бог, позовет тебя под венец, у тебя хотя бы будет на что платье купить. Да и вообще на всякий случай всегда надо свои деньги иметь, мало ли что…

«А ведь она права, – подумала Маша. – Ведь я совсем на мели! Федор ничего не узнает, а я хоть что-то заработаю».

– Ох, умеешь ты убеждать, – проворчала она. – Но запомни: это в последний раз и только ради нашей дружбы.

– Ну вот и договорились! – обрадовалась Оксана и довольная удалилась с барышом в две тысячи долларов.

Вот так и было организовано последнее свидание Федора и Маши. Шальные деньги сделали свое коварное дело.

***

С тех пор Машу стали изнурять сновидения. Ей часто снилось, будто стоит она возле Исаакиевского собора, вокруг которого совершается крестный ход. На ней длинное черное пальто. Вдруг мощный порыв ветра распахивает его, а под ним голое тело. Процессия останавливается, она слышит возмущенный ропот верующих. Маше мучительно стыдно, она изо всех сил пытается запахнуть пальто, но ей это никак не удается сделать. Все длится недолго, но происходящее кажется вечностью.

Весь следующий день Машу терзает неосознанное чувство вины, от которого она никак не в может избавиться. Где-то там, на подкорке, застряли вопреки ее воле воспоминания обо всех ее постыдных поступках, о которых она очень хотела бы навсегда забыть. И ночью, когда спящий человек над собой не властен, они проявлялись в виде мучавшего ее сна.

Другой сон еще более неприятный, если не сказать шоковый. Маша переходит Вознесенский проспект, как вдруг трамвай, идущий по Садовой, резко поворачивает налево и мчится прямо на нее. Маша может успеть перебежать дорогу, но ноги вдруг перестают ее слушаться, а трамвай с грохотом неумолимо приближается к ней. Монотонный стук колес и гул двигателя нарастают с каждой секундой, перед глазами проносятся картинки из ее жизни, пронзительный звонок трамвая, кажется, сейчас разорвет барабанные перепонки… И в этот момент Маша просыпается вся в холодном поту и с дрожью в конечностях.

Состояние непонятной тревоги и страха поселяются в ее сознании. Старые душевные раны кровоточат и болят.

***

«Достали вы меня со своими любовными историями. Похоже, еще не повзрослели. Утрите сопли и слушайте, что такое любовь.

Любовь, чтобы вы знали, — это химия. Точнее сказать, химические реакции, происходящие в организме. Прикиньте, когда мы смотрим на жратву, у нас выделяется слюна, а затем и желудочный сок соответствующего состава для переваривания определенного продукта. Точно так же, когда мы видим кобеля, на которого запали, в мозгах происходит химическая реакция и вырабатывается гормон фенилэтиламин – это гормон увлечения, заинтересованности чуваком.

А когда начинаются гульки, в кровь поступает один из самых сильных гормонов – дофамин, который действует как наркотик и заряжает нас энергией, особенно когда это взаимно.

Но если взаимности нет, гормон не вырабатывается, и наше состояние можно сравнить с наркотической ломкой. Вот почему так плохо, когда нет взаимности.

Ну и когда они затаскивают вас в койку, вырабатывается другой гормон — окситоцин, который вызывает очень сильные эмоции. А за ним и гормоном счастья – эндофрин, от которого мы торчим и уже совсем теряем голову.

Это и есть любовь.

Однако через 2-4 года выбросы эндорфина затухают, а потом и вовсе прекращаются. Ну не способен организм на это длительное время. Короче, вся эта канитель заканчивается и любовь проходит, хотим мы этого или нет. Ну и у женщин, как правило, это происходит с запозданием, они еще любят, а их уже разлюбили. Так что не парьтесь, никто вас не бросал, любовь временна, так распорядилась природа.

Умная я, да?»

«Но невезучая», – хотела было добавить Маша в своем очередном послании одноклассницам, однако не стала. Легенду успешной и счастливой Маши из Мясокомбината следовало поддерживать и не капитулировать перед неудачами.

***

Маше хотелось выплеснуть, выдавить из себя горечь поражения, преследующую ее все эти годы невезуху, и она отрывалась в сетях.

Пост в «Фейсбуке»:

«Вы все восхищаетесь моими успехами, спрашиваете, как их достичь. Кто-то предлагает пройти через все, ничем не брезгуя, чтобы добиться своего. Я с вами не согласна. Попробуйте достичь успеха, не распыляясь на мелочи и не совершая того, что нас губит. Попробуйте увидеть в зеркале человека, достойного уважения, чтобы потом не было стыдно за то, что натворили в юности.

Если вы не добились успеха, значит, вы еще в пути. Верьте, все у вас получится, не отчаивайтесь и не опускайте руки».

А пост в «Твиттере» облегчил ей душу:

«Замучила меня эта сука жизнь! Эмоции душат, как удав. До чего ж ненавижу эту бессмыслицу, весь этот бесконечно унылый аттракцион. Вереница нескончаемых серых дней… Безликие ничтожные людишки в суете своих ничтожных проблем. Все лезут в душу не для того, чтобы помочь, и даже не для того, чтобы что-то выведать, а для того, чтобы плюнуть в нее посмачней.

Я вырвусь, я разорву эту паутину, опутавшую мою жизнь, потому что в моем сердце все еще горит огонь. Я знаю, я верю в свою счастливую судьбу, я все еще умею любить и надеюсь быть любимой».

***

В «Одноклассниках» Маша поучала, указывала, наставляла. Ей нравилось, что не только ее бывшие подруги, но и другие мясокомбинатники считают ее недосягаемой звездой, слушаются ее, пытаются подражать. Правда, пара каких-то умников обвинили Машу в вульгарном понимании психологии, но это ее нисколько не смутило, она просто заблокировала их на своей странице.

Другое дело ее профиль в «Фйсбуке». Здесь она выверяла каждое слово, активно пользовалась постами других, выдавая их умные мысли за свои. Внимательно наблюдая за гостями Стеши, изучая их, Маша пыталась копировать их речь и манеры. А поскольку она от природы была весьма артистична, ей это весьма неплохо удавалось. Можно сказать, что «Фэйсбук» был для Маши своего рода учебным полигоном, где она оттачивала приобретенные навыки, примеряя на себя роль светской дамы, очень надеясь, что в будущем ей это пригодится.

Зато в «Твиттере» фигурировало ее подлинное Я. Здесь Маша позволяла себе быть самой собой, зарегистрировавшись под другим именем, писала о том, что ее действительно беспокоило, и тем языком, который ей был присущ изначально, который жил у нее внутри, и легко, без напряга складывался в строчки.

Маша нашла в Интернете «крутой», с ее точки зрения, пост и опубликовала его на своей странице в «Твиттере»: