Тернистый путь к dolce vita

На олигархов ей не везло – ну не было их в клубах! «У них свои тусовки, – говорили подруги. – Знали бы, где именно, сами бы туда рванули!»

***

Как-то в одном из ночных клубов, где зависала Маша с приятельницами, проходил показ мод. «Так вот же она – работа моей мечты, – встрепенулась девушка, с завистью глядя на манекенщиц, дефилирующих в роскошных нарядах. – Быть у всех на виду, разгуливать по подиуму в свое удовольствие, еще и деньги за это получать немалые! Да я по сравнению с этими козами – мисс мира!»

Девушка кинулась за кулисы, но говорить с ней никто из моделей не пожелал, все они отмахивались от нее как от назойливой мухи. «Вот гадины! – злилась Маша. – Не иначе как конкурентку почуяли! Ну ничего, вы об этом еще ох как пожалеете…» Вдруг в дальнем конце закулисья раздались крики. Подойдя поближе, Маша поняла, что происходит: какая-то некрасивая, мужеподобная, но хорошо одетая тетка крыла отборным матом тощую, в чем только душа держится, девицу, а та огрызалась. Судя по тому, с каким страхом смотрели на эту уродину сбившиеся в кучу манекенщицы, именно она была главной на этом показе. И Маша поняла, что это ее единственный шанс попасть на подиум и упустить его нельзя ни в коем случае. Дождавшись момента, когда тетка набирала в грудь воздуха, чтобы выдать на-гора очередную порцию нецензурщины, она выскочила перед ней как черт из табакерки.

– Ой, здравствуйте! Какие же классные у вас вещи! – защебетала Маша. – А манекенщицы какие красивые… В общем, все просто супер! Как бы я тоже хотела вот так вот, по подиуму…

Тетка от неожиданности на несколько секунд потеряла дар речи.

– А ты еще кто такая? – придя в себя, спросила она девушку.

– Я Маша. Знаете, я с детства мечтала стать манекенщицей… Может, возьмете меня к себе?

Тетка окинула ее оценивающим взглядом и одобрительно хмыкнула.

– Ну что ж, пожалуй… Может, из тебя и выйдет толк… А ты пошла вон отсюда, шалава! – рявкнула она, обращаясь к тощей. – Видишь, и минуты не прошло, как тебе нашлась замена. Свято место пусто не бывает!

– Да уж, святее некуда… – как-то нехорошо ухмыльнувшись, бросила перед тем, как уйти, девица.

– Оксана, поговори с этой… Как ее там… Объясни ей, что к чему. Введем ее вместо этой прошмандовки.

Маша не поверила своему везенью.

На следующий день она толкалась среди таких же, как и она, ловцов счастья в студии Стефании Аполлоновны – так звали ее благодетельницу – известного петербургского фотографа.

***

Близкие друзья называли ее Стешей, хотя в метрике она значилась как Глафира. Имя ей не нравилось, казалось слишком уж простецким, и когда она поступила в институт, то всем одногруппникам представлялась Стефанией. Но это никак не вязалось с ее, мягко говоря, вовсе не аристократической внешностью, а потому все звали ее просто Стешей. Девушке пришлось с этим смириться: ну не наживать же себе врагов из-за того, чтобы только настоять на своем. Но позже, обретя положение в обществе, она требовала называть себя не иначе как Стефанией Аполлоновной.

Глафира-Стеша выросла в совершенно простой семье: отец – сантехник, мать – дворничиха. Еще будучи подростком, она поклялась себе, что никогда не будет жить так, как ее родители. Отец, законченный алкоголик, пропивал почти все, что зарабатывал, и домой приносил копейки. Мать помимо основной работы ходила убирать квартиры «богатеев», как она их называла, чтобы хоть как-то содержать себя и ребенка. Женщина, как и большинство ей подобных, считала, что раз ее дочь накормлена и одета, значит все в порядке и свои родительские обязанности она исполняет должным образом. Ни о каком духовном и интеллектуальном развитии девочки и речи быть не могло! Когда отец был в состоянии говорить, то изъяснялся исключительно матом, используя из литературного русского языка только предлоги – для связки слов. Мать отвечала ему тем же.

Глаша была некрасива: мужеподобная фигура, грубые черты лица… Но природа наградила ее острым и пытливым умом, железной силой воли и практической хваткой. Учась в школе, она усиленно занималась самообразованием: часами бродила по родному городу с путеводителем в руках, изучая его достопримечательности, много читала, ходила на выставки и в музеи (благо в то время вход в большинство из них был бесплатным), в театры и на концерты. Бывая там, она внимательно наблюдала за манерой поведения их завсегдатаев, уже тогда зная, что это очень ей пригодится при восхождении наверх.

Относительно своей внешности Глаша никаких иллюзий не питала, но это ее нисколько не волновало. Парни относились к ней с уважением, однако на свидания не приглашали, да ей это было и не нужно. Девушка рано обнаружила, что ее влечет к особам одного с ней пола.

Хоть Глаша и была некрасива, но располагать людей к себе она умела. Еще учась в институте, она с легкостью сходилась с сокурсницами. Во-первых, они никогда не видели в Глаше (теперь уже Стеше) соперницу, а во-вторых, она была для них кем-то вроде доброй старшей сестры, хотя они и были ровесницами. Они делились с ней своими девичьими секретами, рыдали у нее на плече при неудачах и разочарованиях в любви. А все потому, что были уверены, что Стеша не только никогда не предаст их, но и поддержит в трудную минуту и словом, и делом. Причем делала она это при всей своей практичности вовсе не корысти ради и не для того, чтобы затащить их в постель (хотя подчас подобные беседы заканчивались именно этим, но только по обоюдному желанию), а исключительно по велению души, совершенно искренне.

Стеша вообще была натурой сложной и противоречивой. Она, несомненно, обладала способностью к эмпатии, но нередко проявляла ничем не оправданную жестокость. Всю сознательную жизнь стремясь соответствовать так называемому «питерскому стандарту», часто не могла обуздать свой буйный нрав и вела себя как типичная хабалка. С омерзением вспоминая отца-алкоголика, старалась воздерживаться от употребления спиртного, но иногда срывалась и уходила в длительный запой. Похоже, родительские «уроки» не прошли даром…

***

Еще в студенческие годы, когда вся группа с одного и того же ракурса снимала один и тот же объект, пейзаж или человека, у Стеши получались особенно колоритные и выразительные снимки. И дело было вовсе не в аппарате, как можно бы было подумать, а в чем-то другом. Этот феномен никто не мог объяснить, но все признавали ее талант. Особенно Стеше удавались портреты, и по окончании института она открыла скромную фотостудию и вскоре стала известна всему городу. Персональные выставки, приглашения на престижные проекты, работа в кинематографе сделали Стешу не только знаменитой, но и богатой. В девяностые годы она по случаю приобрела у находящегося под следствием чиновника огромную квартиру с мансардой на Красной улице и завела собственный салон, где вот уже несколько лет в последнюю пятницу каждого месяца принимала гостей. Здесь собиралась самая разношерстная публика – артисты, художники, музыканты, политики, ученые, среди них было немало известных людей.

Постепенно бизнес Стеши разрастался. Владельцы магазинов стали обращаться к ней за изготовлением рекламных снимков своих товаров, и она нашла несколько симпатичных девиц для их продвижения. В результате каждый ее клиент имел рекламу «со своим лицом» и был этим обстоятельством чрезвычайно доволен.

Когда девушек, желающих стать «лицом» того или иного товара, стало чересчур много, Стеша открыла курсы манекенщиц. Лучших из выпускниц она оставляла при себе и сдавала «в аренду» на показы мод.

Поскольку большинство ее подопечных были провинциалками и приехали в Северную столицу, что называется, «в поисках лучшей доли», то есть в надежде удачно выйти замуж, и чаще всего с трудом сводили концы с концами, то в какой-то момент Стеше в голову пришла блестящая идея: «А почему бы не создать этакую службу делового сопровождения успешных и обеспеченных людей? – рассуждала она. – Кажется, на Западе это называется эскортом… И наши нувориши будут чувствовать себя увереннее в окружении очаровательных спутниц, и девчонки заработают себе на маслице поверх хлебушка, и я, думаю, на этом капитальчик свой увеличу…» Сказано – сделано. Стеша обычно сразу приступала к реализации задуманного. В тот же вечер она собрала девушек и посвятила их в свои планы.

– Итак, милые мои, – обратилась Стеша к своим подопечным, введя их в курс дела, – те, кто согласен участвовать в этом проекте, поднимите руки. Те же, кому это неинтересно, будут работать на прежних условиях. Как видите, все на добровольных началах. Ну так что? – Поднялся лес рук. – Вот и славно! Детали обсудим позже.

Служба начинала свою деятельность с обслуживания бандитов в надежде со временем выйти на бизнесменов. Ждать пришлось недолго: вскоре оставшиеся в живых после бесконечных разборок бандиты обзавелись легальным бизнесом и стали респектабельными господами. Спрос на Стешиных девочек возрос, и ее бизнес процветал.

Распределением девушек по клиентам занималась Оксана, подручная Стеши и по совместительству ее любовница, – особа в высшей степени неприятная, истеричная, к тому же с ярко выраженными садистскими наклонностями. Она была бисексуалкой, и пол партнера не имел для нее никакого значения, главное, чтобы он, партнер, был, а вот это-то представляло собой большую проблему. Дело в том, что на фоне своей подручной даже Стеша казалась красавицей, и, похоже, хозяйке салона это нравилось. Может, это было одной из причин, по которым она держала Оксану при себе и не прогнала ее даже тогда, когда та из ревности подожгла студию. К счастью, пожар удалось быстро потушить. Но и этот дикий поступок был истолкован в пользу Оксаны: ревнует – значит любит. Хотя Стеша принципиально не заводила отношений со своими подопечными, со стороны некоторых из них попытки соблазнить хозяйку предпринимались – правда, исключительно в корыстных целях. А главным достоинством этой особы в глазах Стеши была ее безусловная, поистине собачья преданность. Помимо распределения «работы» Оксана строго следила за тем, чтобы все пожелания клиентов исполнялись в точности и неукоснительно, а также обеспечивала девочек гардеробом соответствующего уровня.

– Смотрели фильм «Красотка»? – вопрошала Оксана своих подопечных. – Так вот помните: каждая умная шлюха обязательно найдет себе миллионера!

Как ни странно, этот сказочный киношный сюжет вдохновлял девиц, ведь каждая из них в глубине души верила в чудо…

***

Попав в студию Стеши, Маша быстро там освоилась. Девушки оказались не такими уж и стервами, как показалось ей при первой с ними встрече, а вполне себе дружелюбными, у клиентов она пользовалась популярностью, так что все ее в новой жизни устраивало. Маша стала отправлять бывшим одноклассницам свои фотографии. Их были сотни после очередной фотосессии, но к каждому посланию она прикрепляла не более одной. Слова Стеши: «Не сорите своим лицом, лучше запомнитесь и привлечете к себе больше внимания» Маша приняла как руководство к действию.

В «Одноклассниках» Маша поучала своих сверстниц:

«Я не отношусь к тем самовлюбленным женщинам, которые выставляют на тачках букеты, игрушки, шарики и прочую лабуду… У меня все просто и скромно. Скромность, красота и мудрость ведут нас к успеху, а не кич. Девочки, любите себя, не теряйте достоинства, будьте сильными и достигайте равновесия в душе. Храните в сердце чистую любовь, мечту и веру в себя!»

***

– Нужны девочки для дефиле на загородной вечеринке! – громко объявила Оксана, входя в комнату, где отдыхали манекенщицы. – Условия прежние – тридцатка за вечер, за вычетом третьей части. Все, что заработаете сверху, ваше.

Все оживились и наперебой стали предлагать себя.

– Да не кудахтайте, шалавы! – брезгливо поморщилась Оксана. —Нужны только пятеро. Ты, ты, ты – Оксана указала на Машу, – ты и ты. Остальные ловите счастье сами.

– А что значит «прежние условия»? – спросила Маша у Киры, с которой успела подружиться. – И что вообще подразумевается под дефиле? Не похоже, что нас приглашают демонстрировать модели…

– Ну, если честно, это бордель, где тебя будут трахать много и жестко, – усмехнулась та.

– А если я не хочу? – ужаснулась Маша.

– Так скажи сразу, видишь сколько желающих. Девочки, – крикнула Кира, – Машка…

– Подожди, подожди, – остановила ее та. – Ты сначала объясни мне, что к чему, может быть, я и соглашусь.

– А куда ты денешься! – ухмыльнулась подруга. – Деньжищи враз сможешь срубить такие, что потом год можно будет не работать. А повезет, так и папика найдешь.

«Наконец-то это то, что мне надо», – подумала Маша и согласилась.

***

Вечером следующего дня у дома Стеши их ждал микроавтобус. Девицы тащили за собой огромные чемоданы, лишь Кира была с небольшой дорожной сумкой, а Маша и вовсе уместила все необходимое для одной ночи в шоппер средних размеров.

– Они что, собираются там остаться? – поинтересовалась Маша.

– Какой там! Просто им кажется, что если они будут менять наряды, то больше заработают. А на самом деле, чтобы срубить бабла, туда вообще надо ехать голой, вот это оценят.

– Тогда я начинаю раздеваться, – хихикнула Маша.

– И это правильно.

Кира была единственной возрастной моделью. Ей было под сорок. На фоне двадцатилетних она выглядела старухой, но никто не мог пройти по подиуму так изящно и величественно, как она, показать, что называется, товар лицом и привлечь к нему внимание. В ней было какое-то привлекавшее мужчин сочетание вульгарности и аристократизма. Кроме того, Кира была по-житейски мудра, и ее авторитет в группе был непререкаем. Если Оксана пыталась держать всех в узде посредством окриков и оскорблений, то Кира всегда могла найти аргументы, сглаживающие острые углы и не вызывающие недовольства. Порядок в студии держался именно на ней. Стеша понимала это: Кира, пожалуй, единственная из всего «штата» студии удостоилась ее доверия и уважения.

Ехали долго. Когда прибыли на место, совсем стемнело, воздух был напоен ароматом цветущей черемухи. Стрекот цикад нарушал тишину наступающей ночи. Огромный особняк светился множеством огней.

Девиц завели в дом с запасного входа и разместили в небольшой комнате, где, кроме кровати, шкафа и пары кресел, ничего не было.

– Как же мы здесь все поместимся? – недоумевала Маша.

– А кто тебе сказал, что ты должна здесь «помещаться»? Ты будешь там, где пожелают клиенты, – в сауне, на обеденном столе, на балконе… Вот если тебя никто не выберет, тогда будешь болтаться здесь, но с тобой, надеюсь, этого не произойдет.

– Итак, путаны, собираемся, прихорашиваемся и спускаемся вниз! – скомандовала стервозного вида женщина средних лет, входя в комнату. – Да не напяливайте вы на себя ничего лишнего, все равно придется снимать. Кстати, никакого нижнего белья! Под платьем ничего не должно быть. Соблазнять эротическим бельем будете по запросу. Да, еще! Боже вас упаси ломаться или, того хуже, кому-нибудь отказать – я лично вас так разуделаю, что вы уж точно никогда никого не заинтересуете. Презервативы в вазе, разбирайте и не забывайте надевать их на партнеров.

– Презервативы вещь полезная, – сказала Кира, положив с десяток упаковок в элегантную сумочку. – А ты чего без кошеля? – спросила она у Маши.

– Да я думаю, упаковки мне хватит, так я и в руках подержу.

– Дуреха, а деньги куда складывать будешь?

– Ой, я и не подумала! Что теперь делать? Не брать же мне с собой сумку…

– Ладно, так и быть, на первый раз помогу, – снисходительно сказала Кира и, освободив косметичку, протянула ее Маше. – Держи, надеюсь, для начала хватит.

– Да ты что! Здесь столько бабла поместится…

– Желаю, чтобы все не влезло!

***

В большом холле было около десяти мужчин, в основном пожилых, а один и вовсе весьма преклонного возраста. Застолье было в разгаре. С появлением девиц все оживились.

– Так здесь и делать нечего, вряд ли эти старички пойдут по второму заходу, – прошептала Маша Кире, скептически глядя на этот паноптикум пенсионеров.

– Подожди, подруга, они вот нажрутся виагры и оттрахают тебя так, как не трахал ни один молодой жеребец.

– Выбираем девочек, – объявил хозяин, – и развлекаемся на всю катушку! Не забывайте о нашем девизе: «Получил удовольствие сам – поделись с другом!», то есть меняйтесь партнершами. Мне доложили, что готова сауна. Так что все радости жизни в вашем распоряжении – наслаждайтесь!

Внимательно рассмотрев сидящих за столом, Кира подошла к двум мужчинам и, протиснувшись между стульями, села к ним на колени.

– Ну что мальчики, пошалим? – спросила она томным голосом, прижав их головы к своей пышной полуобнаженной груди: Кира специализировалась на групповом сексе.

Остальные девицы тоже рассредоточились вокруг стола, одна Маша осталась стоять в стороне.

– Ну-ка, иди сюда, красавица, – позвал ее хозяин застолья. Маша послушно подошла. – Вот, Магомед Измаилович, – обратился он с заискивающей улыбкой к сидящему рядом мужчине восточного типа, – рекомендую, уверен, получишь удовольствие, смотри, какая спортивная, кровь с молоком, персик, понимаешь!

С этими словами он поднял подол ее платья и шлепнул по ягодицам так сильно, что Маша невольно вскрикнула.

– К тому же чувственная, – заключил хозяин.

– Садись, – обратился к ней Магомед Измаилович. – Кушать хочешь?

– Еще как! – отозвалась Маша и с наивной простотой прибавила: – Мы так долго сюда ехали, изголодались в конец.

Магомед Измаилович принялся потчевать Машу по-отечески нежно, предлагая ей одно блюдо за другим. «Может быть, все и ограничится этим старичком? – подумала Маша. – Он, похоже, здесь не последний человек и вряд ли кто-то посмеет отнять у него девушку…»

– Ну что, наелась? – заботливо спросил Магомед Измаилович.

– Наелась, – ответила она.

– Ну вот и хорошо, тогда пошли.

– Сейчас, только вино допью.

Едва они вошли в комнату, Маша скинула платье и нырнула с головой под одеяло. Вино взбодрило ее, подняло настроение, и она решила немного пошалить. Девушка стала медленно тянуть одеяло вверх, постепенно обнажая тело. Когда дело дошло до головы, она резко сбросила одеяло и чуть не вскрикнула от охватившего ее ужаса. К кровати приближался старик, обтянутый сморщенной кожей, скелет которого делал его похожим на Кощея Бессмертного. На его тощей физиономии играла кровожадно-похотливая улыбка.

«Да ни за какие деньги!» – чуть было не вырвалось у Маши, но она стиснула зубы и попробовала улыбнуться. Правда, зубы тут же пришлось разжать – он начал с орального секса. Маша пожалела, что так много съела. То, что она постоянно рыгала, ничуть не смущало Магомеда Измаиловича, а, напротив, еще больше возбуждало его. Он тянул ее на себя за волосы и с диким неистовством пронзительно вскрикивал на незнакомом ей языке.

Маша что-то слышала от девиц о международных состязаниях по продолжительности непрерывного секса, даже, кажется, называлась какая-то цифра – то ли пятнадцать, то ли двадцать минут… Кощей Измаилович многократно превзошел этот рекорд. Словно волчок вращалась Маша вокруг разгоряченного горца, всюду чувствуя его проникновение. Через час с небольшим, показавшиеся Маше вечностью, Магомед Измаилович взвыл, лихорадочно задергался и повалился навзничь. Стоя на коленях, Маша долго не могла пошевелиться. Измученное тело молило об отдыхе. Вконец обессиленная, она распласталась на кровати. Маша даже предположить не могла, что человек, которому явно за семьдесят, может быть таким неутомимым в сексе.

Магомед Измаилович приоткрыл глаза, протянул похожую на сухую корягу руку и прохрипел: «Пиджак…»

Маша с трудом поднялась с постели и передала ему пиджак. Старик вынул из кармана бумажник, достал оттуда пачку долларов, протянул ей и едва слышно прошептал: «Иди».

Глаза его закрылись, и Маша подумала: «Все, блин, помер…»

Мысль эта так развеселила ее, что она не удержалась и прыснула со смеху. Словно в ответ на это Магомед Измаилович захрапел, как клокочущий вулкан.

Маша накинула платье, вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице, когда ее окликнул хозяин дома.

– Ах, вот ты где, а я как раз тебя ищу…

Под утро девицы стали собираться в отведенной им комнате. Маша пришла последней. В руках она держала косметичку, набитую деньгами. Молния уже не застегивалась, и это ее радовало, даже возбуждало, придавало драйв.

– Вот она, сладкая жизнь, – протянула Маша, потряхивая косметичкой.

– Да, вожделенная dolce vita, – вторила ей Кира.

– Дольше кого? – не поняла Маша.

– Dolce vita – так по-итальянски сладкая жизнь.

– А-а-а – красиво!

Маша прошлась по кругу. Те, что помоложе, покрыли ее не однажды.

– Ну, ты у нас звезда, —улыбнулась Кира. – Прямо передовик производства!

– Век бы мне этого счастья не видать, натрахалась на всю жизнь, при одной мысли об этом тошнит.

Дверь приоткрылась, и в проеме появилась голова охранника.

– Эй ты, как там тебя, – обратился он к Маше, – ну-ка иди сюда.

Маша встала и, закатив глаза, вышла из комнаты.

– Чего он от тебя хотел? – спросила Кира, когда та вернулась.

– Того же, чего и остальные.

– Чего? – брезгливо протянула Кира. – Ты ему дала, что ли?

– Не ему, а им, там и второй был.

– Да как же они успели? – рассмеялась Кира. – Ты же только вышла и тут же вошла…

– Да там нечем и успевать, к тому же они, как кролики, кончали в три тычка.

Все дружно расхохотались.

– А чего ты с охраной-то связалась, тебе этих было мало?

– Так ведь эта мымра сказала, что отказывать никому нельзя, так я и не отказала.

– Охранников смело могла послать. Если бы бандерша и хозяин узнали, то они как минимум с работы вылетели бы…

Дверь снова отворилась и вошла мымра.

– Чего гогочите, сучки? Господ разбудите. Вот, получите за труды праведные, – осклабилась она, показав прокуренные дочерна зубы, и раздала всем по конверту. – Да, чуть не забыла, ты, милочка, оштрафована, – обратилась она к Наташке, выхватила из ее рук конверт и вынула оттуда две пятитысячные. – Впредь не будешь выеживаться, – злорадно ухмыльнулась мымра.

Едва за бандершей закрылась дверь, все кинулись расспрашивать девушку, что случилось.

– Я всю ночь провела с рыжим толстяком. Этот дебил жаждал анального секса. А мне на прошлом дефиле задницу так разодрали, что я уже неделю в туалет сходить не могу. Я и отказала, так он, сволочь, не заплатил, а тут еще и эта…, – не смогла сдержать слез Наташка.

Кира молча вынула из своего конверта пять тысяч и протянула несчастной. Маша последовала ее примеру.

Девицы выпили кофе и вышли на улицу, где их уже ждала машина.

– Ну что, жирком обросла, сколько заработала? – поинтересовалась Кира у Маши.

– Да я не считала, но косметичка не застегивается. Хотя такую работу врагу не пожелаешь, никакие деньги не нужны.

– Ты просто не знаешь, что такое настоящая работа, вот и выкобениваешься. Через неделю-другую все позабудешь и снова в очередь на дефиле выстроишься. Работа, милочка, – это когда ты с ног валишься от усталости и засыпаешь стоя. Я когда в Питер приехала, устроилась в ресторан официанткой. Думала, осмотрюсь и найду себе что-нибудь поприличнее. Ну, в общем, почти так и случилось. В этот ресторан частенько наведывалась Стеша. Заприметила она меня и сунула визитку. «Приходи, – говорит, – помогу тебе из дерьма выбраться». Я сначала не поняла, куда она приглашает, а потом девчонки просветили, и я решила уйти из ресторана. Но вот ведь непруха, перед самым увольнением я грохнула целую полку дорогой посуды. У меня забрали паспорт, заперли в посудомойке и не выпускали два месяца. Спала там же не больше шести часов, все остальное время мыла посуду. Думала, с ума сойду. Вот это была работа. И я сказала себе: «Что угодно, но только не такой рабский труд».

– Ну прямо так уж и заперли…, – недоверчиво протянула Маша. – Это же не глушь какая-то, а питерский ресторан, да еще, небось, и в центре города, могла бы сбежать.

– Я тебе в натуре говорю – заперли. Сбежать-то я, наверное, смогла бы, но опять же, куда я без документов, разве что в другую моечную.

***

Наступил день рождения Маши. Ее всегда радовало, что она родилась в июле, когда много солнца, цветов и фруктов, а на безоблачном небе ярко светит солнце. Девчонки завалили ее посланиями. Кто искренне, кто с завистью поздравлял ее, такую успешную и счастливую. Маша открыла планшет и отправила всем школьным подругам вымученный текст:

«Прошел всего лишь год, как я приехала в Питер, а кажется, что я прожила здесь целую жизнь. Постоянно работаю над собой, открываю новое: новых людей, новые страны, новые отношения.

Спасибо всем, кто поздравил меня с днем рождения, поздравляет сейчас и поздравит потом!»

На самом деле ощущение собственного несовершенства угнетало Машу. Она наконец начала понимать, что для воплощения ее заветной мечты мало иметь смазливую мордашку и хорошую фигуру. Ей действительно придется изрядно потрудиться над собой. «Ничего, возьму себя в руки, буду много читать, ходить по выставкам и музеям, получу диплом… Я же способная, и все у меня получится!» – утешала себя Маша. Но все это требовало времени и усилий, а ей хотелось иметь все и сразу без напряга, без заморочек.