Манипулятор

– Да ты что? – изумилась Юля.

– Вот тебе и что! Когда я с их разрешения показал справку сыну, он отпираться не стал. «Они, – говорит, – мне личную жизнь испоганили. После скандала моя невеста вышла замуж за другого и ушла из оркестра. Я не успокоюсь, пока не изведу их». Не знаю, что и делать, – закончил свой рассказ Сергей. – Раньше хоть можно было с мамой посоветоваться. А теперь, – он тяжело вздохнул, – теперь я в тупике. Помоги!

– Нашел маму! Неужели такое бывает?

– Во-первых, бывает и не такое, а во-вторых (хотя для меня это «во-первых»), ты невероятно похожа на мою маму. Такая же обаятельная, спокойная и рассудительная. Я уж и не знаю, что я буду делать, когда закончится наше совместное плавание.

– В смысле?

– В смысле – закончится абонемент, прекратятся наши встречи, завершатся эти милые интеллектуальные беседы.

– А что тебе помешает их продолжить?

– Не что, а кто – твой муж с ревностью и подозрениями.

– Во-первых, он у меня не ревнивый, а во-вторых…

– К чему тут ревновать? – закончил он за нее.

– Ну зачем так? А хочешь, я вас познакомлю? Уверена: ему, как и мне, будет с тобой интересно.

***

Так он переступил порог ее дома. Поскольку ноутбук они носили по всей квартире, для него здесь все было знакомо.

– Это мой психолог, специалист по семейному счастью, – представила она Сергея мужу.

– Ну, это перебор, – заметил Сергей.

– Наслышан. Более авторитетного человека для Юлии, во всяком случае в мою бытность, я не знаю. Кстати, меня всегда интересовал феномен счастья, ну а семейное счастье для меня и вовсе загадка.

– Выражаясь формально, счастье – это гармония с миром и самим собой.

– Ну, это как-то уж очень обобщенно, даже сухо. В чем конкретно кроется счастье, какого человека можно назвать счастливым? Не могу упустить момент вытянуть лотерейный билет, услышав от специалиста формулу счастья, – продолжал допытываться Владимир.

– Я думаю, у всех по-разному, у каждого человека свое понятие и ощущение счастья и несчастья. Для кого-то счастье заключается в семье и детях, для кого-то – в успешной карьере, для кого-то – в материальном достатке. Но, как говорил Сократ, состояния счастья достигают лишь добрые души.

– Мне трудно сказать, какой человек считает себя счастливым, но я точно знаю, кто несчастлив, – вступила в разговор Юля. – Несчастлив тот, кому всего мало. Мало власти и денег, недостаточно ценят и уважают, плохая жена, дети не оправдали надежд, плохое здоровье – словом, всего мало, в то время как, по его мнению, он заслуживает большего.

– Да, конечно, такой человек не может наслаждаться тем, что имеет здесь и теперь, это человек ненасытный, завистливый, а потому живущий в злобе к окружающим и, безусловно, глубоко несчастный, – подхватил Сергей.

– А вот любопытно, счастливы ли, на ваш взгляд, сильные мира сего: олигархи, правители?

– По моему разумению, – ответил Сергей, – они точно несчастливы. Они постоянно находятся в напряжении из-за боязни что-то потерять, а страх не позволяет полноценно наслаждаться счастливыми мгновениями жизни.

– «Мое маленькое счастье»… Не помню, от кого я слышала эту фразу, но сейчас поняла, что лишь маленькое счастье можно сохранить и уберечь, важно только научиться довольствоваться им.

– Похоже, так, – согласился Сергей, – ведь когда у тебя все есть и по твоему желанию вершатся человеческие судьбы, ты с горечью думаешь о том, что у кого-то власти больше, чем у тебя. Когда окружающие тебя подданные состязаются в подобострастии, тебя свербит мысль, что кто-то без жара в глазах рассыпается в комплиментах. И тогда тебе мучительно больно, тебе хочется превзойти, отомстить, растерзать, а такое состояние счастьем назвать нельзя. Такой занимающийся самоистязанием человек становится ненасытным, он всегда одинок, даже в многочисленном окружении верноподданных. И как сказала Юля, неспособен даже заметить маленькое счастье, не то чтобы им насладиться.

– А ведь из этих верноподданных состоит вся вертикаль власти! Получается, что нами правят исключительно несчастные люди, – саркастически подметил Владимир. – Кстати, кто же великий изобретатель этой самой вертикали несчастливых людей? Вроде бы она появилась в девяностых?

– Ну что вы, много раньше! Полагаю, при Иване Грозном. Тогда же она и оформилась структурно и идеологически. Интересен один исторический сюжет. Когда Иван Грозный обратился к монахам за советом в управлении государством, один из них посоветовал ему не держать подле себя людей, которые умнее его, а другой и вовсе заявил, что царская власть от Бога, – стало быть, царь не должен ни перед кем держать ответ, кроме Бога. Похоже, по этим двум основным принципам и строится вертикаль современной власти.

– Ах вот почему особо ретивые верноподданные обеляют сегодня Ивана IV, заявляя, что он никакой не грозный, а само олицетворение добросердечия и безгрешности! – ухмыльнулся Володя. – Вероятно, эта пресловутая вертикаль, полностью монетизировавшая и приватизировавшая власть, нас и погубит. Вертикальная Дума, вертикальный суд, вертикальные средства массовой информации… По сути, это феодализм.

– Согласен, но отчасти, – ответил Сергей, – вертикаль власти в России была всегда. Думаю, что и сегодня это оптимальный способ управления страной. Но когда эта самая вертикаль простраивается по принципу «ни одного человека рядом умнее меня», когда властные структуры заполняются лакеями с низкой квалификацией, вертикаль эта служит лишь самой себе и превращается в колосса на глиняных ногах. И как результат такой политики – все вокруг ломается, рушится и взрывается. К тому же разворовывается. Казалось бы, несостоятельность такой системы управления очевидна, но она удобна для власть имущих. Лакей не будет критиковать. Пресмыкаясь, он будет смотреть в рот начальнику, стремясь угодить. А жулика всегда можно держать на крючке – он карманный. Увы, это о нас нынешних тысячу лет назад сказал Хайям:

Я знаю мир: в нём вор сидит на воре,

Мудрец всегда проигрывает спор с глупцом,

Бесчестный честного стыдит,

А капля счастья тонет в море горя.

– Ну да, отвлечемся от политики, – сказал Володя. – После поездки в Гоа мы с Юлей увлеклись индийской философией. Так вот, индийские мудрецы утверждают: счастье – это гармония внутри нас, там, где вы безусловно есть, где вы истинный. И когда человек программирует себя на то, что будет счастлив, если что-то получит, сделает или чего-то добьется, он ограничивает себя в достижении счастья – ведь не всегда все получается, к тому же всегда хочется чего-то еще.

– Я бы не согласился с таким подходом: ведь для счастья, в чем бы оно ни заключалось, есть универсальный критерий – успех, а к достижению успеха надо стремиться, его надо добиваться. Так что это непрерывный процесс, требующий личной активности.

– То есть остановить прекрасное мгновение и бесконечно им наслаждаться невозможно? – с грустной улыбкой спросила Юля.

– Ну, Гёте на это дал исчерпывающий ответ, – отозвался Сергей.

Юля вышла на кухню – у нее там что-то шкворчало и источало аппетитный запах.

– А чем занимаетесь вы? – спросил Сергей.

– Промышленным дизайном.

Сергей подготовился к встрече и прочел несколько любопытных статей по этому поводу, но Юля вышла, и у него отпала необходимость распускать хвост.

– Дизайном промышленных предприятий? – уточнил Сергей.

– Не только. Промышленный дизайн охватывает широчайший круг объектов – от домашней утвари до гигантских предприятий.

– Припоминаю, лет десять назад отмечалось столетие промышленного дизайна, а мне казалось, он существовал всегда.

– Именно так: официально промышленный дизайн сформировался в начале двадцатого века, хотя первые профи появились лет двести назад в Англии, где ткачи, желая выгодно продать выпускаемую ими продукцию, придавали ей товарный вид.

– Получается, что главная задача дизайна – создание вещей, которые легко было бы продавать, – не без сарказма заметил Сергей.

– Отнюдь! Промышленный дизайн как вид деятельности включает элементы искусства, маркетинга и технологии. Стало быть, задача дизайнера – не только придать товарный вид изделию, но и привнести в мир частицу прекрасного.

Между тем Юля пригласила мужчин на кухню, где потчевала их превосходным обедом.

Стол был изящно сервирован. Серебряные приборы сверкали в лучах бледного питерского солнца, хрустальные бокалы величественно возвышались на столе, а на середине стояла бутылка его любимого токайского вина.

Сергей обратил внимание на то, что все блюда были приготовлены с учетом его гастрономических предпочтений.

В кафе он часто брал свеклу, и здесь тоже был свекольный салат, но не тот буфетный, а изысканно утонченный, наполненный мелко дробленными грецкими орехами с привкусом слегка прикопчённого чернослива и едва ощутимым ароматом чеснока.

На специальном блюде среди маслин, ломтиков апельсинов, огурцов, сладкого перца и авокадо отливала перламутром форель, тонкие кусочки которой были нарезаны с филигранной точностью и уложены на блюдо так, что рыба казалась целой.

Володя заметил, что форель Юля готовит сама. Более нежной и изысканной рыбы Сергей не едал.

Всего лишь однажды он упомянул, что любит тыквенный суп, – и Юля заговорщицки, со своей неповторимой улыбкой подала ему вкуснейший суп-пюре из тыквы. В центре блюда красной томатной пастой было изображено сердечко, заполненное измельченным сельдереем и тыквенными семечками.

Как-то Сергей заметил, что он скучает по маминым кулинарным изыскам, особенно по запеченной в духовке дичи.

Когда на столе появилась курица с румяной хрустящей корочкой, фаршированная ароматной начинкой, у Сергея от умиления увлажнились глаза. В приготовлении блюда Юля превзошла даже маму! Это было настоящее буйство вкусов и благоуханий. Белое, как сливки, насыщенное необычным ароматом нежное аппетитное мясо курицы таяло во рту. Внутри тушки была начинка из массы неповторимого тонкого вкуса.

Сергей поинтересовался, что внутри, и Юля с вдохновением, с которым разве что пишут романы, рассказала о секретном рецепте ее семьи. Рецепте прельщения мужчин, который, кстати, безотказно работает на протяжении вот уже многих поколений.

– И это правда, – многозначительно подтвердил Владимир, – однако ты утаила два главных ингредиента: любовь и заботу о том, кого потчуешь.

Все рассмеялись.

«Правда правдой, – самодовольно подумал Сергей, – но их семья трещит по швам и, вероятно, пусть даже бессознательно, она пытается заманить в свои кулинарные сети меня, ведь не случайно же стол накрыт моими любимыми блюдами! Она несомненно хочет мне понравиться».

***

– Как ты думаешь: существуют ли счастливые супружеские пары? – как-то обреченно спросила однажды Юля Сергея.

– Безусловно, хотя по работе я сталкиваюсь с антиподом счастливой семьи. Но я знаю, что это достижимо. Я даже вывел формулу счастливого сосуществования супругов – правило семи «п»: познать, понять, простить, принять, поверить, полюбить, помочь. Я не буду читать лекцию на эту тему, но согласись: чаще всего супруги не знают друг друга – я уж не говорю о самопознании – и, стало быть, живут вслепую. А что насчет простить, так при том, что чуть ли не шестьдесят процентов населения объявляют себя православными верующими, им и в голову не приходит задуматься о прощении – основном постулате православия! Для начала – о прощении хотя бы самых близких: детей, родителей и супругов. Куда там – сколько ненависти у тех, кто приходит ко мне на прием!.. Иногда мне кажется, что ненависть разрастается, как раковая опухоль, сжигая улыбку, радость, счастье, и от этого страдает весь мир.

Я уже не говорю о любви. Люди, от молодежи до седовласых старцев, кроме любви-страсти, в отличие от древних, ничего не знают. А поскольку страсть проходит и из-за интеллектуальной и эмоциональной лености взамен ничто не произрастает, остается пустота, хуже того – выжженное поле.

Ну а вообще-то, все гораздо проще. Существует романтическая легенда об андрогинах – некая интерпретация «Диалогов» Платона. Так вот, легенда эта повествует о том, что в те далекие времена, когда верховным богом Олимпа был Зевс, люди имели иную природу и назывались андрогинами. Эти обоеполые существа не знали душевных мук страсти и для продолжения рода не нуждались в других андрогинах. Они были гармоничны сами по себе.

Зевс, который боялся того, что андрогины могут свергнуть его с престола верховной власти, разрубил их пополам в расчете на то, что вполсилы они не смогут ему противостоять. Рассеченные андрогины переплелись в надежде срастись. Но Зевс снова собрал всех андрогинов, разорвал и, перемешав, разбросал по всему свету. С тех древних времен мужчины и женщины – половинки андрогинов – блуждают по миру в надежде найти свою единственную пару, а найдя ее, преодолевают сложный этап приживления, чтобы срастись не только телом, но и душой.

– Я вот все думаю: это профессия такая интересная или ты такой умник? На каждый, казалось бы, тупиковый вопрос у тебя есть ответ, причем простой и практичный.

– Это, безусловно, психология – там столько интересного открыто о человеке, а сколько еще не открыто! Это и печалит, и радует одновременно.

– Это как?

– Ну, печалит – потому что еще не все открыто. А радует – потому что у каждого есть шанс стать первооткрывателем.

– Для меня всегда было загадкой, как люди приходят в такую сложную и малопонятную профессию, – сказала Юля.

– Часто, я бы даже сказал чаще всего, люди идут в психологию не по призванию, не из-за того, что у них есть профессиональные задатки, а чтобы решить свою личную проблему. И увы, не только не решают ее, а напротив, навешивают на свою нежную психическую конституцию массу комплексов и все это транслируют на своих клиентов. Психолог в первую очередь должен быть успешным – нет, даже счастливым человеком. Только тогда избытки своего счастья он посредством специальных технологий сможет передать клиенту.

– Тогда получается, что каждый счастливый человек – хороший психолог?

– Да, но, как я уже заметил, важно владеть профессиональными навыками. Впрочем, я бы еще прибавил к этому жизненный опыт и эмпатичность. Один из основных психологических постулатов состоит в том, чтобы не зеркалить эмоционально-чувственное беспокойство клиента, то есть не переживать его травму. Мои коллеги так и поступают – оттого к ним второй раз никто и не приходит. Я же, прости меня за нескромность, вижу своих клиентов и второй, и десятый раз именно потому, что страдаю вместе с ними. Подобно великому гуманисту Песталоцци, я плачу и смеюсь в унисон с душой клиента.

– Так ведь никаких сил на это не хватит!

– Да, но в таком случае я больше них заинтересован в разрешении проблемы, к тому же у меня не один клиент, и я делаю все от меня зависящее, чтобы выйти из кризиса. Зато представляешь, как я радуюсь и наслаждаюсь плодами успеха, когда получается! Причем, как я уже сказал, у меня их много одновременно, а значит, и радости от побед целое море.

– Как бы мне в моей унылой профессии так процветать?

– Так, может быть, ты и процветаешь, но не анализируешь, не акцентируешь внимание на успехах и не ощущаешь вкуса счастья. В любой профессии важны три составляющие. Во-первых, надо любить свое дело. Вот ты любишь то, чем занимаешься?

– Ты знаешь, как ни странно, я не задавала себе этот вопрос, но сейчас могу ответить уверенно: да. Да, медицина – это благородно, это приносит людям большую пользу. То, чем занимаюсь я, – это и вовсе большая тайна в науке, а открывать тайны мне интересно!

– Вот видишь, один плюс уже есть. Во-вторых, у тебя должно получаться. Как у нас с этим?

– Ну, мне трудно себя оценивать, многие считают, что они профессионально успешны, хотя за этим ровно ничего не стоит. Но если попытаться посмотреть на себя со стороны, то и по карьерной лестнице я продвигаюсь успешнее других, и коллеги обращаются ко мне за помощью чаще, чем к другим.

– Вторая составляющая у нас тоже работает, к тому же ты уже ответила и на третий вопрос – социальное признание твоего профессионализма. Стало быть, тебе нравится то, чем ты занимаешься, у тебя получается, и ты в профессиональном плане социально одобряема, то есть другие тебя признают как специалиста. Значит, ты как научный работник успешна и счастлива – радуйся.

– Так и хочется визжать от удовольствия, но что-то мешает.

– Давай разберемся. Помимо того, что ты профессионал, ты женщина, дочь, жена, подруга, человек, увлекающийся, скажем, марками или чем-то иным. Надо понять, в какой роли ты преуспеваешь и где у тебя проблемы. Может случиться так, что все у тебя в жизни прекрасно, но альбом с марками самый захудалый, – значит, надо решать эту проблему, чтобы она тебя не отягощала и не разъедала. Все решаемо.

***

– Володя сказал, что видел тебя по телевидению. Говорит, что смысла всуе не уловил, но держался ты уверенно и убедительно о чем-то говорил. Так по поводу чего ты звездил? – спросила Юля, едва они повстречались в фитнес-клубе.

– Да ничего особенного, вчера была конференция по проблемам семьи, где я делал доклад о депопуляции в России.

– О чем, о чем? – перебила она его.

– О снижении рождаемости. После конференции у меня взяли интервью. Вот и все.

– И о чем ты там вещал?

– Да, вообще-то, об очевидном. Рожать станут лишь тогда, когда люди будут уверены в безопасности: от безопасности на улице до всемирной безопасности; когда в семьях наступит элементарное материальное благополучие и люди будут уверены в своем будущем.

– Ты упустил еще одну причину.

– Какую же?

– Способность зачать и родить ребенка. Иногда все обозначенное тобой совсем не преграда, родительский инстинкт зовет к продолжению рода вопреки всем трудностям жизни, но не случается. И это непреодолимая проблема.

– Я считаю, что эта проблема сегодня достаточно просто решается посредством экстракорпорального оплодотворения, ну а на крайний случай есть сироты, жаждущие родительского тепла.

– Так ведь хочется своего, да и с искусственным оплодотворением не все так просто: многие по нескольку раз прибегают к этому – и все напрасно.

– Есть исследования, – соврал он, – согласно которым подчас достаточно страстного нежелания одного из супругов иметь ребенка – и Вселенная блокирует зачатие. Как, впрочем, и наоборот. Известны случаи ложного зачатия. Например, Мария Тюдор, дочь Генриха VIII и одной из его шести жен Екатерины Арагонской, так хотела ребенка, что у нее стали проявляться все симптомы беременности, включая сильно выросший живот, в то время как она оставалась бесплодной. Это был интересный с точки зрения медицины случай – ложная беременность.

– Разве такое бывает? – удивилась Юля.

– Ну вот с Марией это было, причем дважды. Будучи английской королевой, когда ей было уже под сорок, она вышла замуж за испанского принца Филиппа, который был моложе ее на двенадцать лет. Прошло длительное время, а детей все не было. И тут Мария объявила о беременности. Народ ликовал, все ждали мальчика-наследника. Однако в указанный срок никто не родился, и королева была опозорена.

Кстати, знаменитый коктейль «Кровавая Мэри» из водки с томатным соком – это не просто эффектное название, это эпитет королевы Англии. Марию не любили за жестокость, проявленную при возвращении католицизма в протестантской Англии, и именовали кровавой. Всех еретиков она без сожаления отправляла на костер.

– Все-то ты знаешь, – заметила Юля.

– В конечном итоге бесплодных не так много, и они не делают погоды на фоне общей рождаемости, – желая унизить, чтобы потом успокоить ничего не подозревавшую Юлю, заключил Сергей.

– Так ведь я не об этом, я о трагедии тех, кто хочет, но не может иметь детей!

– Ты с такой болью это говоришь, как если бы это касалось тебя лично, – сфальшивил он.

– Да, представь себе.

– Что именно я должен представить? – театрально удивился Сергей.

– А то, что я сдерживаю вашу рождаемость против своей воли, вот уже который год живя в ожидании этого чуда.

Она заморгала, достала платок и вытерла набежавшие слезы.

– Прости, я не знал, – соврал он, – и уж совсем не хотел тебя обидеть. Полагаю, ваши семейные отношения от этого не страдают?

– Думаю, что страдают, а если честно, меня последние годы преследует мысль о том, что Володя не бросает меня из жалости.

– Перестань, он любит тебя, тебя невозможно не любить! Ты не просто красивая – ты одухотворенная, нежная, обаятельная!

– И привлекательная, – с иронией, но не без удовольствия добавила Юля.

– Именно так, все это делает тебя привлекательной, а еще ты примагничиваешь к себе. Я вот, если неделю не общаюсь с тобой, испытываю эмоциональный голод, меня тянет к тебе.

– Ну это, дружок, больше походит на признание в любви.

– Я бы сказал, признание в уважении и твоей для меня ценности.

Оба замолчали, и каждый задумался о своем.

«Ну почему, почему я такая несчастная? – подумала Юля. – Такая успешная, жизнерадостная по своей природе и такая несчастная! Вон Сергей даже и не подозревал о моей беде, он, как и все вокруг, думает, что я порхаю от счастья подобно бабочке, а я несчастная, причем из года в год все несчастнее и несчастнее».

Сергея часто мучила мысль о подлости его деяний, ведь, по сути, он разрушает семью, делает любимую женщину несчастной.

Вероятно, это так, но разве, когда через год-другой муж бросит ее, она не будет еще более несчастной? Безусловно, будет. И хорошо, если он окажется рядом. А если нет? Она, такая нежная и легкоранимая, не перенесет этого предательства, она не захочет жить, и тогда даже бросившему ее мужу придется несладко.

Нет, для всех будет лучше, если они мирно разойдутся, а он будет рядом и подставит свое плечо. Он лишь ускоряет события и предотвращает трагедию. Может быть, с ним она не будет такой же счастливой, как с Владимиром, но он, по крайней мере, обеспечит ей психологический комфорт. А если повезет, сделает ее счастливой матерью.

«Стало быть, прав был дедушка, утверждавший: “Меньшее зло во имя избавления от большого зла – вовсе не зло”. Тогда за что же я его так ненавижу и испытываю к нему жажду мести? – думал Сергей. – Может быть, дело в той форме, в которой он пытался на меня воздействовать? Но разве может форма повлиять на содержание? Выходит, может, причем не просто повлиять, а кардинально изменить воспитательный эффект.

Впрочем, не в этом дело – все глубже, глобальнее, мощнее. Видимо, я не могу простить ему его отречение от мамы. А может быть, все еще глубже. Я всю жизнь протестовал против запрета дедушки на мое появление на свет. Да-да, так и есть, все остальное – предлог для ненависти и мести за отказ от моего права на рождение. И протест этот не во мне, а где-то во Вселенной. Протест против ограничения права на жизнь. На мою жизнь».

***

Ночью Сергею приснился сон. Маленький пустынный остров плавно покачивался на волнах. На берегу, у самой кромки моря, стоял дедушка. Одетый в рубище, он устало опирался на посох, угрюмо глядя под ноги. Подле него находилась мама. Она, напротив, была по-юношески легка, ее белоснежное шелковое платье развевалось на ветру.

– Ну здравствуй, дочь, – сказал дед. – Я непрерывно думаю о тебе. Я понимаю, что был несправедлив с тобой и даже жесток, но не знаю, когда, в какой момент я должен был повести себя иначе.

– Может быть, когда я приехала домой и сообщила о беременности?

– Тогда не мог – кровь вскипела во мне, и я готов был разорвать тебя. Только клятва не прибегать к насилию, данная твоей матери после одного гнусного случая, сдерживала меня. Я много раз прокручивал в воображении то твое появление дома, надеясь, что смогу как-то иначе отреагировать на ошеломляющее известие. Но я испытывал еще более сильную эмоцию, не позволявшую мне мыслить адекватно, – разочарование и обиду за несбыточность радужной мечты, моих фантазий о том, как ты приведешь в дом своего суженого, как мы с матерью умилимся твоему выбору, как пышно сыграем свадьбу и как вместе с вами будем ждать рождения ребенка.

– Ну а когда из года в год к вам приезжал Сережа и вы видели, что я воспитываю благополучного ребенка, у тебя не возникало мысли о примирении. Я надеялась на это и ждала. Я даже замуж не вышла, предполагая, что это разгневает тебя еще больше.

– А предлагали?

– Не каждый день, – попыталась пошутить мама, – но несколько предложений было, и это при том, что близких отношений у меня ни с кем не было.

– Прости, я разрушил твое счастье и не нашел в себе сил признаться в этом. Обуреваемый тщеславием и гордыней, я тешил себя мыслями о собственной правоте.

Дед сел на сухой ствол дерева, вынесенный на берег штормовой волной, и закрыл лицо руками. Мама присела рядом.

– Ты плачешь? – с нежностью произнесла она.