Цена моего «Да»

Сделала шаг назад, не успев снять пальто.

– Рабочий день, Антонио. Как обычно. – Голос был сухой, ровный. Я заранее знала: любые эмоции – как спичка в бензин.

– Ты красивая сегодня, – пробормотал он, приближаясь. – Такая строгая, хмурая… ммм, как я люблю.

Он обнял меня, руки сразу скользнули к пояснице и сжали крепче, не давая шанса выбраться. Слишком крепко. На грани боли.

– Не сейчас, ты пьян… – Я хотела остаться спокойной, но голос дрогнул.

– И что? Зато честный. – Он прижался губами к моей шее. – Ты моя. Хочу тебя.

– Отпусти… – прошептала с ноткой усталости.

Он резко отстранился, посмотрел на меня с улыбкой, но глаза были пустыми.

– Что с тобой? Всё время дёргаешься. Словно я тебе не муж, а палач. – Он склонился ближе, шепча с почти детским упрёком:

– Или ты забыла, кто вытащил твоего брата из тюрьмы, а твою семейку – из грязи?

Это было как пощёчина.

Но я не ответила.

Просто стояла.

Смотрела мимо.

И позволила пальто соскользнуть с плеч.

– Вот так, – выдохнул он и, не давая мне даже возможности подумать, принял жест за согласие и поднял на руки, неся в спальню.

Даже не верится, что раньше я любила его. В начале нашего брака – искренне, по-настоящему. Он показался мне надёжным, сильным, взрослым. Антонио был заботливым, внимательным, умел слушать и говорить так, что внутри становилось тепло. Я восхищалась им. А после растаяла и позволила своим чувствам накрыть меня с головой.

Но со временем всё изменилось. Незаметно. Сначала – резкий тон. Потом – придирки.

Он начал раздражаться от моего смеха, говорил, что я слишком эмоциональна, шумна, будто ему мешает даже мой голос.

Первый раз, когда закричал, я испугалась. А он – будто вкус ощутил. Ему понравилось это: как сжимаюсь, как замираю. Он почувствовал власть.

А когда впервые поднял руку – и я не ответила от шока, не ушла, не закричала – это только усилило его ощущение силы.

Антонио понял, что может.

Что никуда не денусь. Что я – его.

И с тех пор продолжал.

Я уже не была для него человеком. Только телом. Удобным. Безмолвным. Без воли.

А уйти не могла. Он спас моего брата. Вытащил семью из грязи. Я словно была в долгу. И поэтому терпела. Хоть внутри от него воротило. Раз за разом он повторял, что я ничто, что после него на меня уже никто не посмотрит, и продолжал издеваться.

Я не сопротивлялась.

Было поздно.

Было бессмысленно пытаться что-то сделать. Каждое сопротивление делало его более жестким, действия резкими, а самочувствие после – более болезненным.

Он засмеялся, понёс вверх по лестнице, прижимая к себе.

А я только смотрела в потолок.

Считала шаги.

Каждый – как отсчёт.

До момента, когда всё закончится.

И начнётся новый день.

Где снова надену халат. И буду дышать.

Он кинул меня на кровать, начиная стягивать одежду, а я лишь считала в голове, чтобы отвлечься от всего и отключиться.

Когда всё закончилось, он откинулся на спину, выдохнув громко и тяжело, будто только что освободился от чего-то.

Я лежала рядом, не двигаясь.

Платье, которое он не захотел полностью снять, скомкано где-то на уровне талии. Простынь сбилась. Кожа ещё помнила его грубые пальцы. Губы – вкус виски и нетерпения.

Он уже спал.

Рядом.

С ровным дыханием, с раскинутой рукой, как будто был доволен. Успокоен.

Я же смотрела в потолок.

Там не было ничего. Только трещинка в левом углу, которая становилась заметнее каждый раз после… таких вечеров.

Мои глаза жгло. Но я не моргала. Не шевелилась.

Слеза, предательски тёплая, скатилась по щеке и исчезла в подушке.

За ней – вторая.

Потом третья.

Я не всхлипывала.

Не сжималась.

Просто… текла.

Молча.

Пусто.

Внутри что-то ломалось по чуть-чуть.

Тихо, как будто специально, чтобы не потревожить его сон.

Так проще. Не чувствовать. Не думать. Просто быть телом, которое «принадлежит».

Я встала тихо, стараясь не потревожить его. Чтобы он не проснулся и не решил сделать это снова.

Оказалась в ванной. Закрыла за собой дверь, включая лампу над зеркалом.

Ощущение холода было единственным, что я могла почувствовать. Сняв с себя платье, медленно опустила его на пол.

Зеркало. Оно всегда отражало что-то чуждое.

Моё лицо, мои глаза, мои руки.

Я посмотрела на себя и сразу же встретила взгляд, который не хотела видеть. На шее – едва заметный след от его поцелуев, больно щипавших кожу. На плечах – пятна, от которых не могла избавиться.

Моё отражение не говорило ничего. Оно молчало, как и я.

Провела рукой по руке, чувствовала, как болезненно реагирует кожа – это были новые синяки. Мелкие, но отчётливо видимые. Это следы от его пальцев, которые сжимали меня слишком сильно.

Я заметила, как одна линия на бедре ещё не исчезла – свежая, только оставленная.

Стиснула зубы. В зеркале видела не себя, а чужую женщину – женщину, с которой никто не захочет связать свою жизнь, которую он может тронуть, обидеть, и она не скажет ни слова в ответ. Время от времени она просто будет смотреть в зеркало, как сейчас, не чувствуя себя человеком.

Я включила душ. Тёплая вода покрыла кожу, смывая тяжесть, но не позволяя забыть.

Слёзы, которые сдерживала, медленно стекали по щекам, смешиваясь с каплями воды. Но я молчала. Молчала, потому что не было смысла говорить. Вся эта пустота была неизбежной, как дождь, который ты не можешь остановить.

Пока вода смывала следы его, я снова ощутила, что просто не выдерживаю.

Просто не могу с этим больше быть.

Глава 3

Бриэль

Утро не началось – оно наступило.

Как груз, свалившийся прямо на грудь.

Я открыла глаза, и первое, что почувствовала – ноющая тяжесть в теле. Каждое движение отзывалось болью: в плечах, на бедре, внизу живота. Даже дышать было немного трудно.

Я повернула голову. Антонио спал, раскинувшись, как победитель. Лицо было спокойным. Не узнать в нём того, кто…

Медленно встала, сжимая зубы от боли в боках. Включила телефон – семь сорок три.

Не могу сейчас. Вставая с кровати, направилась в ванную.

Пальцы дрожали, когда открыла список контактов и нажала на номер клиники.

– Привет, это Бриэль, – голос звучал почти нормально. – Я приеду немного позже. Неважно себя чувствую. Часа через два-три буду, хорошо?

После короткого согласия на том конце сбросила звонок. На секунду замерла.

Потом нашла в списке номер брата.

– Привет…

– Бри, всё нормально? Ты рано.

– Хочу позавтракать с тобой. Просто… увидеться. Можешь?

Небольшая пауза.

– Конечно, систр. Через час?

– Угу. Спасибо.

Я оделась, не торопясь, – выбрала простое чёрное платье с длинным рукавом. Волосы оставила распущенными. На шею – лёгкий шарф, чтобы скрыть всё, что не должна видеть улица.

Когда спустилась вниз, Антонио уже был на кухне. В бокале плескалось чёрное кофе. Газета была разложена перед ним.

Он поднял глаза.

– Куда ты?

Я сделала вид, что спокойно застёгиваю ремешок на сумке.

– К брату. Хочу позавтракать с ним.

Его бровь чуть приподнялась, уголок губ дрогнул.

– Я отвезу тебя.

Я замерла.

Он не спрашивал – он ставил перед фактом.

– Не нужно, я сама…

– Я настаиваю.

Голос был ровным, но внутри него – железо. Он встал, потянулся за ключами и подошёл к двери, даже не глядя на меня.

Всё, что оставалось, – это кивнуть.

Как всегда.

Как привыкла.

Хоть на минуту – увидеть брата. Просто дышать в его присутствии. Притвориться, что всё можно исправить.

Машина остановилась прямо у входа в маленькое кафе на углу улицы – уютное, почти незаметное, с пыльными окнами и ароматом кофе, который уносился до самой дороги. Я назвала ее адрес, как только мы выехали из дома.

Антонио выключил двигатель, облокотился на руль и посмотрел на меня в упор. Его глаза были сухими, тяжёлыми.

– Не болтай лишнего, Бриэль.

Слова вонзились под рёбра, как тонкое лезвие. Он не повышал голос, не грозил – просто напомнил, чьей жизнью я живу.

Я кивнула. Без слов.

И вышла.

Хлопнула дверь, и мне не хотелось оборачиваться, только прижала сумку ближе к себе и направилась ко входу.

Кафе было почти пустым – утро буднего дня, кто-то торопился за кофе навынос, кто-то сидел с ноутбуком у окна.

Он уже ждал.

Мой брат.

Теренс был младше меня на 5 лет, но внешне мы были как две капли воды.

Он сидел в углу, в самом светлом месте зала. Вся его фигура говорила: “Я беспокоюсь”.

Когда он меня увидел, лицо его сразу потеплело. Он встал и обнял. Крепко, по-семейному, как будто держал не сестру, а её разбитые кусочки.

– Привет, Бри. – Голос был тёплый, родной.

Я прижалась к нему, ненадолго.

Мы сели. Я обхватила чашку с капучино, просто чтобы согреть ладони.

Он смотрел на меня слишком внимательно. Я чувствовала, как его взгляд буквально сканирует каждую черту – от щёк до запястий.

– Ты похудела, Бри, – тихо сказал Теренс, отставляя чашку. – Сильно. Раньше у тебя были щёки… А теперь только тень от тебя осталась. Ты ешь вообще?

Я попыталась улыбнуться, но в ней не было ни капли тепла.

– Теренс… пожалуйста, не начинай.

– Я начинаю, потому что вижу. Твои глаза… как у человека, который каждую ночь спит по два часа. У тебя кожа бледная, ты будто сдулась. Сколько ты так ещё выдержишь?

Я отвернулась, уставившись в окно.

– Всё нормально. Работа, семейная жизнь… сам понимаешь.

Он усмехнулся – криво, безрадостно.

– Не надо, Бри. Я не идиот. Вижу, как ты сейчас живёшь. И мне страшно за то, во что ты превращаешься.

Мои пальцы сжались вокруг чашки.

Я чуть слышно выдохнула.

– Напомни, кто сделал так, что у меня вообще не было выбора?

Он замер. Словно я ударила.

– Бриэль…

– Нет, Теренс. Я выходила за Антонио не от любви. А потому что тебя могли посадить. Потому что мужчина, который умер, – у него были дети. Потому что ты был пьян. Потому что мама с папой дрожали как дети перед ним. А он… просто предложил свою цену.

Он не ответил. Только сжал зубы, будто от боли.

– Я каждый день вспоминаю, как ты не могла на меня смотреть в ту ночь.

Я кивнула, почти усмехнулась.

– А теперь ты спрашиваешь, почему я выгляжу плохо? Почему у меня потухшие глаза? Потому что я живу в долге. Внутри клетки. Уже почти 5 лет. И не знаю, как из неё выбраться.

Теренс потёр лицо ладонями. Медленно, с выдохом, как будто стирал с себя вину, но она всё равно оставалась.

– Я чувствую вину за каждую твою ночь с ним. Честно. Если бы я мог…

– Ты не можешь, – перебила я спокойно. – Никто не может.

– Ему сорок один, Бриэль… – выдохнул Теренс. – А тебе только двадцать шесть. Ты ещё сама не пожила.

Я прикрыла глаза на секунду. Эти цифры звучали как приговор. Он всегда звучал.

Антонио был старше. Умнее. Сильнее.

– Да, ему сорок один, – повторила устало. – И он мой муж.

– Муж, с которым ты не смеешь разговаривать нормально. Муж, при котором ты даже дышишь иначе, – голос брата сорвался. – Я знаю, что ты с ним не по своей воле. Чёрт, я причина, почему ты оказалась там!

Я уже не могла сдерживаться. Говорила резко, быстро, будто глотая воздух между словами:

– Ты прав. Ты причина, по которой я ношу кольцо, которое жжёт мне кожу. Причина, по которой я каждое утро просыпаюсь с ощущением тошноты и каждый вечер засыпаю с криком внутри. Ты думаешь, я не хотела жизни другой? Думаешь, я не мечтала хотя бы выбирать сама?

Он молчал.

Он не мог сказать ничего – потому что я говорила вслух то, что он сам не прощал себе уже годами.

Я вздохнула. Посмотрела на него.

Его глаза были полны боли. И любви.

И я сдалась. Хоть на секунду. Хоть немного.

– Прости, – прошептала. – Не хочу сейчас об этом. Не здесь. Не с тобой.

Он протянул руку, положил на мою – осторожно, мягко.

– Хорошо. Только поешь, ладно?

Я кивнула.

И впервые за долгое время… позволила себе улыбнуться. Настоящей. Маленькой. Уставшей.

Но – живой.

Я убрала руку с его ладони, потому что просто… так было легче дышать.

– Как мама с папой? – спросила я, опуская взгляд в чашку. – Они… нормально?

– Мама, как обычно, переживает за всех, но делает вид, что у неё всё под контролем, – Теренс чуть улыбнулся. – А папа… Папа работает с утра до ночи. Думаю, тоже старается не думать. Как и мы.

Я кивнула. Это было так в их семье всегда. Если тяжело – не говори. Терпи.

И я терпела. Все терпели.

– А ты? – я посмотрела на него уже с теплом. – Что с учёбой? Ты же хотел восстанавливаться?

Он почесал шею, будто неудобно стало.

– Да… Начал ходить на вечерние. Потихоньку. Не спешу.

– Это хорошо. Правда. Хочется, чтобы хоть у тебя всё сложилось.

Он усмехнулся.

– А у меня может сложиться?

Я приподняла бровь и склонила голову вбок.

– У тебя симпатичная улыбка. Ты добрый. У тебя всё ещё есть сердце. А это, поверь, большая редкость. И никто не знает о твоём прошлом, кроме нас.

Он покачал головой, усмехнулся и тихо сказал:

– Кое-кто есть. Из института. Мы не вместе, но… болтаем. Она классная.

– И как её зовут?

– Фелисия. У неё вьющиеся волосы и она постоянно опаздывает, но приносит пирожные в оправдание.

Я рассмеялась – по-настоящему. Легко, тепло, будто на минуту забыла, что за дверью меня ждёт совсем другая реальность.

– Тогда держись за неё, если она принесёт шоколадный тарт. Это серьёзная заявка.

– Подумал, что ты скажешь это, – хмыкнул он. – А еще, – подал голос Теренс, – помнишь, как мы с тобой пироги воровали с балкона у соседей?

Я удивлённо фыркнула.

– Помню. Ты ещё свалил вину на меня, а сам прятался под столом, как трус.

Он рассмеялся.

– Я был стратег, между прочим. Ты же всегда всех спасала – и меня тоже.

– Да, а потом две недели без телевизора.

Я покачала головой.

– И всё равно стоило того. Пироги были с вишней. Обожала.

– Я всегда завидовал тебе, – вдруг сказал он тише. – Ты была умной, красивой, правильной… А я – ну, ты знаешь, какой я был.

Я посмотрела на него. Усталость, которую он пытался спрятать за шутками, всё равно проступала сквозь. И всё же – он менялся. Становился другим. Тем, кем всегда мог быть, если бы жизнь повернулась иначе.

– Горжусь тобой, Теренс.

Он улыбнулся. Искренне.

Я бросила взгляд на часы на стене и поморщилась.

– Мне пора. Так быстро пролетело время, что я даже не заметила.

Теренс встал первым и подал мне пальто.

– Береги себя, ладно?

Я кивнула, обнимая его. Крепко. Надолго.

– Спасибо, что позавтракал со мной.

Он поцеловал меня в висок, как в детстве.

– Спасибо, что позвала.

Я выскочила из кафе, быстрым шагом направилась к выходу, быстро ловя такси. Теренс помахал мне на прощание, а я улыбнулась ему, хотя в душе сжалось от того, что приходится возвращаться в свою реальность. У меня было пару часов, чтобы не думать обо всём. Чтобы не думать о нём.

Такси катилось по улицам, и я пыталась сосредоточиться на том, что меня ждут важные пациенты. Работа всегда помогала, когда казалось, что мир рушится. Когда я подъехала к клинике, почувствовала лёгкую головную боль. Не в первый и уж точно не в последний раз.

Как только вошла в холл, сразу же почувствовала, как невыносимо кружится голова. Я попыталась удержать себя, но, как назло, прямо перед дверью кабинета развернулась какая-то медсестра, и я сделала шаг назад. Это было достаточно, чтобы в глазах стало темно, а ноги чуть не подкосились.

Схватившись за дверную ручку, чтобы не упасть, глубоко выдохнула. Это было просто от переутомления. Слишком много всего за последние недели. Да и ночи последние… Они стали невыносимыми. Антонио становился грубее, а его прикосновения более болезненными.

– Всё в порядке? – услышала я знакомый голос медсестры, которая поспешила ко мне.

– Да, да, просто немного закружилась голова, – быстро ответила, стараясь скрыть недомогание.

Я сделала несколько шагов и вошла в кабинет, где меня встретил свежий, чистый воздух и спокойствие.

Села за стол и закрыла глаза. Это должно было пройти, просто нужно было немного времени. Медленно восстановить дыхание. Голова, тем не менее, продолжала болеть.

Я посмотрела на часы. Время шло. Пришло время начинать обход.

Вставая со стула, в голове лишь промелькнули мысли: «Я смогу», – сказала себе. «Я просто… Продолжу».

Тихо выдохнула и шагнула в коридор, где уже ждали пациенты. Силы покидали меня, но я не могла позволить себе подвести клинику.

Первым был Энцо. Когда я вошла в палату, он сидел на кровати, немного посмеиваясь с медсестрой, которая что-то шептала ему. Я тихо постучала по дверям.

– Доброе утро. Как вы себя чувствуете? – спросила, слегка улыбаясь.

– Доброе. Лучше, чем вчера, – ответил он с улыбкой, которая всегда его сопровождала. – С каждым днём легче. Как вы?

Я взглянула на него, хотя перед глазами была пелена. Голова тяжело гудела, а сердце стучало так громко, что мне казалось, его слышат все в коридоре.

– Всё в порядке, – ответила, стараясь говорить спокойно, но звуки в ушах становились всё громче. – Давайте проверим ваши анализы, чтобы убедиться, что становится лучше.

Я повернулась к его истории болезни, пытаясь сосредоточиться на данных и избежать прямого контакта с ним, чтобы не выдать свою слабость. Но это не помогало. Я почувствовала, как перед глазами темнеет, а руки стали холодными.

– Вы уверены, что всё хорошо? – Энцо внимательно смотрел на меня, чувствуя перемену в моём поведении. – Вы бледная, Бриэль. Вам плохо?

Я попыталась улыбнуться, но в этот момент мне стало ещё хуже. Пульс бился в ушах, и глаза начали расплываться. Не могла сделать ни одного нормального вдоха.

– Всё в порядке, просто немного устала, – я отмахнулась, но каждое слово давалось с трудом. Мои ноги начали подкашиваться.

Сделав шаг назад, пытаясь удержаться, но в следующий момент мир стал черным, и я почувствовала, как теряю сознание.

Дальше все происходило как в тумане, лишь почувствовала руки, которые спасли меня от удара об кафель, и далекий крик.

– Медсестра! Быстро!

Мир распался на кусочки, и я уже не могла ничего контролировать. Тело стало таким тяжелым, что не смогла удержаться и провалилась в темное облако.

Я потеряла сознание.

––

Когда я вновь открыла глаза, всё было не так. В ушах всё равно стучало, но уже слабее, как если бы просыпалась после долгого и мучительного сна. Я почувствовала мягкую поверхность под собой. Открыв глаза, увидела знакомый потолок и окна кабинета, но не могла понять, что именно происходит. Это было не совсем так, как всегда.

Медсестра сидела рядом, её лицо было немного обеспокоенным. Рядом стоял Антонио. Его лицо было напряжено, и я заметила, как он смотрел на меня, как будто не знал, что именно сказать.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила медсестра, касаясь моего лба. – Тебе лучше?

Я попробовала приподняться, но сразу почувствовала слабость.

– Ты в порядке? – голос Антонио был тихим, но чувствовалось напряжение, которое сквозило в каждом слове.

Я посмотрела на него, но всё было как в тумане. Где я? Почему я здесь? В голове ещё осталась пустота.

– Я… – попыталась что-то сказать, но голос дрожал, а слова как будто не хотели сходить с губ. – Что… что случилось?

Медсестра, заметив моё состояние, аккуратно поправила подушку под головой.

– Ты потеряла сознание, – ответила она мягко. – Ты, похоже, перегрузила себя, Бриэль. Не переживай, мы позаботились о тебе.

Я машинально кивнула, но вот лицо Антонио…Его взгляд был не просто обеспокоенным – он был раздражённым и как будто даже чуть злым. Но, возможно, это была просто моя слабость, заставившая меня чувствовать его давление.

– Не переживай, – сказала девушка, заметив напряжение в воздухе и направляясь к двери. – Она просто нуждается в покое.

Кабинет снова опустел, и наступила такая тишина, что я слышала, как в висках отдаётся собственное сердце. Воздух будто сгустился, стал плотным, липким. Я с трудом дышала, как будто всё это происходило не со мной, а с кем-то другим – в чужой жизни, в чужом теле. Но боль была моей. И физическая, и та, что глубоко под кожей, там, где ни одна повязка не поможет.

Антонио стоял в стороне, не говоря ни слова. Но от его взгляда по спине прокатилась холодная волна. Он всегда смотрел так – будто уже решил всё за меня, а я лишь должна подчиниться.

Он подошёл ближе. Каждый его шаг отдавался в груди тяжелым гулом. Когда он остановился рядом, почувствовала, как пространство сжалось. Его тень легла на меня, холодная и тяжёлая.

Я подняла голову. Наши взгляды встретились.

– Что ты вытворяешь, Бриэль, – голос его был тихим, сдавленным, но не менее страшным от этого. – Ты выглядишь как тень. Глаза впалые, губы бледные. Это как думаешь – тебя люди видят? И меня рядом с тобой?

– Я просто устала… – начала, но он перебил.

– Мне плевать на “просто”. Ты соберёшь вещи – и мы уезжаем отсюда. Немедленно.

Я чувствовала, как его слова пронзают, оставляя следы глубже, чем любые синяки. Но не могла молчать. Не сегодня.

– Я не твоя собственность, Антонио, – тихо, но резко сказала, вставая. – Я не вещь, которую можно увести, спрятать, причесать и поставить в витрину.

Его лицо исказилось. Он резко шагнул вперёд, и, прежде чем я успела отстраниться, схватил меня за плечи. Боль вспыхнула мгновенно, острая, тупая, рвущая.

– Ты будешь молчать, когда я говорю, – процедил он, глядя прямо в глаза. Его голос был хриплым, как будто в нём бурлила ярость, которую он еле сдерживал. – Ты забыла, кто здесь главный?

Я едва дышала. Боль и страх сплелись в горле комом. Он склонился ближе, и я почувствовала запах алкоголя и чего-то тяжёлого, металлического – как ржавчина или кровь.

– Твоя работа, твои пациенты – это ничего не значит. Всё, чем ты живёшь, – это я. Я дал тебе имя, крышу, статус. Как думаешь, кто ты без меня? – он резко сжал пальцы. – Никто.

– Пожалуйста. Хватит. Ты причиняешь мне боль…

Он будто не слышал.

– Ты не забыла, почему ты здесь? Почему ты носишь мою фамилию? Ты думаешь, ты единственная, кто может быть рядом со мной? Если я захочу, я приведу любую. Но я выбрал тебя. Из благодарности. А ты мне отплачиваешь холодом и жалкой усталостью.

Он резко отпустил меня, и я рухнула обратно на диван, не сразу почувствовав, как колени предательски дрожат. Он смотрел сверху вниз – как на сломанное украшение, которое можно починить… или выбросить.

– Если ты ещё раз доведёшь себя до такого состояния, – его голос стал ледяным, – я закрою тебя в этом доме. Ни больницы. Ни прогулок. Ни телефона. Только ты – и я. Как игрушка, которой можно любоваться, если она молчит.

Я не плакала. Слёзы при нём – это была слабость. Он это чувствовал и наслаждался этим. Я лишь стиснула зубы и с трудом проговорила:

– Я поняла. Это не повторится.

Он кивнул, будто ставя галочку – задача выполнена. Уже разворачиваясь, бросил через плечо:

– Помни: если ты снова будешь выглядеть так, будто от меня страдаешь, – ты узнаешь, что такое настоящая изоляция.

Он ушёл. Тяжёлый звук его шагов растворился за дверью. А я осталась в тишине, полном одиночестве и с тупой пульсацией боли в плечах, которые он только что сжимал.

И только тогда позволила себе вдохнуть – коротко, резко. Всё внутри дрожало. Я не знала, сколько ещё продержусь. Но я знала одно: он не шутил. Никогда не шутил.

Глава 4

Неизвестный

Мне не нужно оружие, чтобы входить. Мне достаточно знать, где искать слабое звено.

Сегодняшний звонок был необычным.

Не по содержанию – по тону.

Просьба встретиться не звучала как просьба.

Я приехал. Без опозданий. Это – правило.

Старое здание в промышленном районе. Второй этаж. Металлическая дверь без вывесок. За ней – те, кто обычно говорит коротко и по делу.

Двое у стены. Один за столом. Чашка кофе. Папка. Лицо спокойное. Хищное. Знакомое.

– Проходи, – выдохнул он, как сигаретный дым.

Я не сел. Ждал.

Он медленно положил ладонь на папку.

– Есть дело.

– Давайте ближе к сути, – отозвался я.

Он бросил на меня короткий взгляд, будто оценивая, помню ли я, кто тут старший. Конечно, помню. Но мне не платят за поклон.

– Женщина. Бриэль Уилсон. Молодая. Врач. Умная. Тихая. Замужем за человеком, который нам давно интересен.

– Имя, – бросил я.

– Антонио Харрис.

Я фыркнул.

– Приторговывает бетонными тендерами и распродажей старых складов? Этот хлыщ?

– Не только. Легальный фасад. За ним – логистика, порты, пара компаний с мутной бухгалтерией. Мы подозреваем отмывку и связи с “чужими”, – он кивнул, и я понял, кого имел в виду. – Не наш человек. Но хочет стать.