Нумизматы

– Но это всё лирика, – сказал он. – А Юлька подписала контракт с ними и ещё парочкой компаний по доставке и обслуживанию кофемашин в офисных помещениях. Ещё клининговые компании, что взяли за год вперёд. Я сам всё посмотрел: по бухгалтерским документам проходит. Оборудование какое-то.

Сергей подумал, что для человека несведущего такой анализ бухгалтерии в пять минут не провести. То ли его товарищ врал про время, которое он провёл, изучая компьютер своей жены, то ли не договаривал про медицинский институт.

– Ну и что? – спросил он. – Договоры. Новые контрагенты. Что в этом плохого?

– Да то! – повысил голос Петрович. – За последний месяц, а значит со времени подписания контрактов и проплаты по договорам, я не видел ни Пугачёвой, ни Меркури, ни кофеавтоматов на нашей территории. И договоров с новыми подрядчиками в компьютере не нашёл. По банковским реквизитам там значатся «ИП», которые занимаются арендой площадей, уборкой мусора и консалтингом. Короче, дело ясное, что дело тёмное, вздохнул он. – Это значит, что полтора ляма рублей за месяц фирма выкинула в неизвестном направлении. И всё при живом-то бухгалтере.

Сергей напрягся.

– Спокойно. Спокойно. Я уже жалею, что не принёс пива, – заговорил он. – Ты же не хочешь сказать, что бухгалтер должен умереть. Это же Юля. У меня в голове не укладывается, что она могла с тобой так поступить. Вы же два сапога – пара.

– В каком смысле? – спросил Петрович, искренне не понимая.

Сергей слегка задумался, а потом выпалил:

– Да, оба как дети правильных родителей.

– Оба сапога левые, значит, – нахмурился Петрович.

– Да, нет, – поспешил успокоить Сергей. – Я имею в виду, в хорошем смысле, – бегло заговорил сыщик, толкая пальцем тарелку с сыром, что стояла рядом, в сторону Петровича, намекая, чтобы тот закусил. – Вы же оба кристальной чистоты. Врать не умеете. А даже, если соврали, то всё равно дождётесь момента сказать правду и доказать свою правоту. Такие как вы ради наживы не обманывают. А если обмануть и могут, то только из благих побуждений, – засмеялся Сергей.

– Чего-о-о-о? Ёрничаем? – протянул Петрович.

– Я серьёзно, – ответил детектив.

Патологоанатом с сомнением посмотрел на товарища.

– Тогда ещё раз, а то не успеваю за идеей.

Сергей в сосредоточенности простучал пальцами дробь по крышке стола. Слегка наклонился к Петровичу и посмотрел ему в глаза. Сыщик понимал, что лёд тонкий, и подтвердить догадками правоту Петровича он не может, потому что тот неизвестно чего в ярости может натворить. Противоречить ему тоже глупо. У человека факты на лицо. Надо было сгладить атмосферу подозрительности до прояснения обстоятельств.

– Ну, смотри, я думаю, тут вот какие два варианта могут быть, – заговорил он.

Патологоанатом поднял одну бровь и осторожно кивнул, превратившись во внимание.

– Первый, – продолжал сыщик, – это кто-то другой работает с твоими счетами. С бухгалтерией в смысле, – пояснил Сергей. – Ну, подумай сам, Юлька, мать твой Машки, твоя жена, которая терпит все твои выкрутасы и запах перегара, если бы она тебя хотела кинуть, то сделала это ещё тогда, когда ты патологоанатомом в судебном морге сидел. Какой ей смысл сейчас, когда у вас всё стало хорошо, тебя на деньги разводить?

Петрович хмыкнул.

– А раньше разводить было не на что. Денег-то было от зарплаты до зарплаты. Всё тратилось по выплатам и кредитам. Было такое, что утром в день получки я бежал в магазин менять последние пятьсот рублей, чтобы нам с ней каждому до работы добраться.

Сергей смотрел на товарища, не мигая, словно пытался залезть ему в голову, потом с досадой пошевелил губами.

– Вот видишь, верно говоришь, – сказал он. – Денег не было, а она тебя и такого любила. Это же Юлька. Она точно не могла. – Он задумался на мгновение. – А если бы захотела, то сделала бы по-человечески. Не кидала бы.

Петровичу словно на душе потеплело от последних слов.

– Ладно, а что второе? – доктор нахмурил брови и наклонился ближе к Сергею.

– В смысле?

– Ну, ты сказал «два варианта». Это был первый. Ну, то есть, я понимаю, что это возможно не она, хотя никто кроме нас двоих с ней доступа к бухгалтерии не имеет. А у неё, ещё как у партнёра, право подписи. И договоров нет. Ни в компьютере, ни на бумаге. Вот я и спрашиваю тебя, какой второй вариант?

Сергей кивнул, он сейчас на ходу пытался сочинить алиби для жены Петровича.

– Я уверен, слышишь, уверен, что Юлька бы так с тобой не поступила, если бы у неё не было веских причин, а значит…

Доктор его перебил

– А у неё и есть веская причина. Молодой любовник.

Сергей напрягся.

– Да нет, Артём. Точно тут что-то другое. – И вдруг его осенило. – Тут может быть что пострашнее. А если её кто шантажирует? Деньги вымогает?

Патологоанатом при этих словах вздрогнул и нахмурился, как будто такая причина ему никогда прежде не приходила в голову.

– Да, – подтвердил свои догадки Сергей. – Вдруг она в беде? А? А мы вот так сразу будем о ней плохо думать?

Петрович поморщился.

– Слушай, я больше тридцати лет с органами проработал, в смысле с внутренними, ну в смысле ты понял. Если она в беду попала, значит, ко мне нужно идти. Кто ей опора в этой жизни? У неё же уже ни отца, ни матери, ни родственников. Я один ей и папа, и мама, и брат с сестрой. Я один всегда её проблемы решал. Потому сейчас она должна была ко мне прийти, если в беду попала. А она деньги ворует. Наши. Общие.

Петрович, выпучив глаза, вытянул голову в сторону сыщика и сглотнул слюну, так что его кадык совершил глубокое неспешное движение вдоль шеи, словно смутившись меркантильности хозяина.

– А если она тебе не может сказать по каким-то причинам? – не унимался Сергей. – Шантаж. Угрозы. Что-нибудь в таком духе. Ты не думал, может она за тебя опасается, потому и не рассказывает ничего?

Патологоанатом в задумчивости провёл тыльной стороной ладони по щеке.

– А что ты в адвокаты не пошёл, Серёга? Тебе было бы в самый раз. Что ты частным сыском занялся? Зачем? Сидел бы себе, законы почитывал, лазейки искал, спасал бы падших.

При этих словах он поднялся. Жестом показал, что помогать ему не нужно и твёрдой походкой прошёл в ванную комнату.

Сергей услышал, как заработал слив унитаза и характерно заскрежетала фаянсом крышка туалетного бачка. Он понимал, что Петрович просто так не остановится, и в доме у него точно есть места, где лежит что-нибудь, что можно выпить, расслабиться на пару минут, а потом погрузиться в мрачное состояние ещё глубже.

Патологоанатом вернулся за стол. Сергей смотрел на него вопросительно.

– Да, Серёга, да, – развёл руками Петрович. – Знаю, что не нужно. Но это последняя бутылка Егермейстера. Двести миллилитров. Пустая уже. Всё, выпил и на сегодня завязал. Теперь хоть слышать тебя могу. Что ты уставился?

Детектив слегка покашлял.

– Не вопрос, Петрович, я же тебе ничего не сказал.

– Тогда выкладывай. Как мы будем мою жену спасать. Я, может, и правда, палку перегибаю с любовником. Она и повода-то раньше никогда не давала. Занесло что-то меня. – Артём Петрович снова нервно понюхал свои пальцы. – Старею, наверное, вот всякая дурь в голову и лезет. А сейчас глотнул, пришёл в себя и понял, Серёга, что ты прав. И как мне в голову пришло её подозревать? Её же вытаскивать из проблемы нужно.

– А я о чём, – охотно поддержал сыщик.

– Тогда рассказывай, как. Ты же у нас за оперативную разработку отвечаешь. Предупреждаю, в её ноутбуке, на её почте и в личных вещах больше нет никаких намёков на мои первичные предположения. Так что поиски затрудняются.

Сыщик мотнул головой и улыбнулся уголком рта.

– Ты же сказал, что сам себя уважать перестал бы, если бы в её телефон полез?

Петрович ответил без тени смущения.

– Так то в телефон. Я же про ноутбук ничего не говорил. А её почта постоянно открыта в лэптопе. Я после того, как бухгалтерию посмотрел, в ярость пришёл, прокрутил письма. Так. Не вникая в подробности, – будто оправдывался он. – Но там ничего. Всё только по работе.

Сергей прижал палец ко рту, подозревая, что его друг провёл ни одну ночь в компьютере жены, но не стал ему об этом говорить и медленно выдохнул.

– По какой? – спросил он. – По вашей или библиотечной?

– По нашей. Я про библиотечную даже и не подумал.

Сергей чувствовал, что его товарищ не может соображать без эмоций. Он сам не знал, как повёл бы себя, окажись на месте Петровича. Сыщик ещё вспомнил про свою Светку, и что та скоро переедет к нему в дом. Нарушит устоявшиеся законы общежития с его напарником. Что-то изменит. Где-то порадует, где-то придётся терпеть и соглашаться. Это не в ресторане посидеть и на ночь встретиться. Тут уже совместная жизнь. Что там дальше начнётся? О чём он будет думать, когда Светка задержится где-нибудь на деловой своей встрече или не будет вовремя трубку снимать? Он отмахнулся от мыслей и вернулся к товарищу.

– Значит, у неё есть вторая почта, – предположил Сергей.

– Да, ладно тебе, – махнул патологоанатом. – Зачем ей отдельный ящик для своей библиотеки? Там, что, переписка какая деловая?

– А ты зря так думаешь, дружище. Она у тебя не простой библиотекарь, который книжки выдаёт по формулярам и цыкает на всех, чтобы не шумели. Она директор. Это звучит тревожно. Означает – финансирование, отчётность и пополнение фонда. Тут, как сам понимаешь, где угодно может быть не всё гладко. Помнишь, в своё время прогремели несколько дел по музейным директорам? Библиотека – это не Эрмитаж, конечно, но мало ли какое нецелевое расходование средств. Там ведь тоже распил, как и везде. Не ручаюсь, но подозреваю. А её, может, какой обэповец в оборот взял, вот она ему и носит. Думает, отстегнёт незаметно, и всё уладится.

– Обэповец?! – то ли спросил, то ли возмутился Петрович. – А я на что? С такими делами нужно сразу ко мне, – завёл он старую песню. – У меня же всё-таки в органах связи остались.

– Ну, орган органу – рознь. Ты как патологоанатом должен это знать, – скривился Сергей. – Он её мог припугнуть и сказать, что и на тебя ещё нароет.

– Да, пусть роет! – громко возмутился Артём Петрович.

– Ладно, ты не кипятись, – похлопал его по плечу Сергей. – Я к тому, что не надо сгоряча рубить. Ешь яичницу. Закусывай.

Глава 4

В камере было прохладно, но зато богато – две шконки в один ярус. Друг напротив друга. Свой матрац, который Росту впихнули уже в камере, он развернул и уселся на кровати, прижав спину к тёмно-зелёной стене. Не единожды крашенная серая камерная кровать напротив была пустой. Рост впился глазами в её сетку из полос металла и сжал челюсти с такой силой, что почувствовал, как заныли коренные зубы. Жёлтый свет от закрытого светильника под потолком, проходил через решётку, растворялся во мраке и, казалось, не достигал нижней половины комнаты. Окна не было, потому помещение располагалось, скорее всего, в подвале. Ростислава сюда заводили полусогнутым, завернув руки вверх за спиной, из-за чего он не видел пути следования, только пол в тридцати сантиметрах от носа. Но, возможно, ступени тоже промелькнули в восприятии. Он точно уверен не был.

Хотелось пить, но ни раковины, ни отхожего места в камере не было. Стучать в дверь и просить чего-то Рост не хотел. Пока от жажды не умирал, а значит, ещё не время.

Сожалеть о том злосчастном вечере, когда Рост сорвался из дома и ушёл за сигаретами, было поздно. Хотя очень хотелось. Рост застыл и думал, что вдруг за ним на квартиру сейчас приехали те, кого он ждал, а он исчез. Их это должно насторожить. Потому они доложат наверх о проблеме, и его начнут искать. Чтобы, ни дай Бог, сам сдаваться никуда не пошёл. Тогда поднимут службу безопасности. Там, как правило, менты отставные рулят. Начнут пробивать по каналам. Быстро на него выйдут. И что узнают? Что Рост в драке прибил полицейского? Чудненько. А это уже не бабло по счетам подставных фирм разгонять. Как они поведут себя в таком случае?

Наверное, как-то свяжутся. Обрадуются и скажут, чтобы за своё сел, а за общее помалкивал. Хотя вряд ли. Если Роста объявили в федеральный розыск, то и общее обязательно всплывёт. Тогда как они поступят? Не будут же мокрушничать ради денег, понадеялся Рост. Но сам себе тут же ответил, что как раз из-за денег такое чаще и происходит, исключая, конечно, пьяные разборки на бытовой почве. И тут вопрос вышел на новый уровень. Он теперь не под ложечкой сосал о том, какой дорогой сбежать в Таиланд, а бился страхом на сонных артериях, в поисках способа остаться в живых при таком раскладе.

Его усадили на жёсткий пластиковый стул в допросной и сразу пристегнули к столу наручниками, как особо опасного клиента.

– Можно воды? – спросил он конвоира.

– Наверняка, – ответил тот. Не глядя на Роста, сунул ключ от кандалов в нагрудный карман и скрылся за дверью.

Рост проводил его взглядом и потянул длинную цепочку наручников, продетую в скобу на крышке стола, на глаз примеряя, какой она длины.

Минут через пятнадцать в помещение вошла девушка лет тридцати. В теле, но без излишеств. Не то чтобы красавица, но далеко не уродина, или, может, просто без макияжа. Волосы неухоженные, глаза красные, веки чуть припухшие. Взгляд серый, спокойный, даже безразличный. Она бросила папку на стол и поставила перед Ростом пластиковую бутылку с водой. Жестом показала, чтобы тот открыл сам, отошла к видеокамере и нажала какую-то кнопку.

Рост оценивающе посмотрел на девушку и её кроссовки. Узнал те самые, что стояли перед ним на уровне глаз, когда его повалили на пол в квартире при задержании. Ему было непонятно, как себя вести в такой ситуации. В принципе, он много о ней слышал, но находился в ней первый раз.

Согнувшись на бок, чтобы позволила цепочка наручников, он жадно сделал глоток.

– Вам бы больше подошли каблуки. В смысле, туфли на шпильках, – произнёс он машинально, сам не понял, зачем.

Девушка спокойно, словно ничего не заметила, вернулась к столу и села на стул, что стоял по другую сторону от Роста.

– Меня зовут Ионова Надежда Николаевна. Я следователь по вашему делу. Вы являетесь главным подозреваемым, – она сделала ударение на слове «главным», – по делу об убийстве сотрудника полиции, – начала она равнодушным протокольным тоном. – Фиксирование ваших показаний будет вестись, в том числе, и на видеозаписывающее устройство. Вы же не против? – она на секунду замолчала и тут же добавила. – А, впрочем, зачем я спрашиваю.

Рост отчего-то почувствовал, что ему не хватает вдоха. Потом посмотрел в сторону, расцепил губы и несколько раз громко втянул через рот воздух.

– Не надо так волноваться, – спокойно произнесла девушка. – Лучше признайтесь чистосердечно, пока я не предъявила вам все факты, – посоветовала следователь. – Это зачтётся, когда вы станете обвиняемым.

Ростислав потёр сухие ладони, вспомнил кучу наставников из прошлой жизни, которые объяснили ему что «сидит тот, кто признался», тут же подумал, что ему вряд ли удастся отвертеться и продолжил молчать.

Госпожа Ионова неспешно достала из папки фотографии. Несколько. И положила их перед мужчиной.

– Вы узнаёте этого человека? – спросила она тоном училки литературы в старших классах.

Стараясь выглядеть безучастным, Рост посмотрел на фото, и вдруг напрягся. Он ожидал увидеть полицейского. Помнил, что толком не рассмотрел его в темноте вечера. Любой мужчина, которого ему покажут, мог бы за него сойти. Тем более, что униформа всех ровняет и делает похожими.

Но на первой фотографии было лицо девушки в полуанфас. Она смотрела влево и слегка вниз с едва заметным прищуром, что создавал слегка уловимые морщинки в уголке глаза.

Он, конечно, её узнал. Тогда, при свете, в коридоре квартиры Рост достаточно хорошо рассмотрел черты её лица. На второй фотографии, уже в фас, глаза девушки были закрыты, через широкую переносицу прямо к ямочке на правой щеке шёл след спёкшейся крови, а между бровями располагалось чёрное отверстие пулевого входа. На третьем фото снова была она, Лида. Теперь уже в полный рост на полу, в той же одежде, в которой Рост запомнил её при прощании. Она лежала ровно, спокойно, слегка отстранив руки от корпуса и полураскрыв ладони, словно медитировала на йоге.

Рост поймал себя на том, что долго и напряжённо разглядывает фотографии. Он понимал, что следователь это хорошо замечает.

– Вы же сказали, убийство полицейского? – прервал он молчание.

– Полицейского, – спокойно подтвердила следователь. – А убийство полицейского – это пожизненный цик с гвоздями. И могу сказать, что пока я очень мило с вами беседы разговариваю. Потом, если не хочешь по-плохому, по-хорошему будет хуже, я понятно изъясняюсь? – спросила она.

– Я её не убивал, – сказал мужчина, подняв глаза на Надежду Ионову.

– А кого тогда убивал, если не её? – спросила резко следователь.

У Роста перед глазами пронеслась картинка, в которой его кулак врезается в челюсть полицейского.

– Я никого не убивал, – выделяя каждое слово, произнёс он и, не мигая, уставился ей в глаза.

– М-м-м, – кивнула она понимающе и достала из папки ещё три фотографии.

Там были снимки с камер наблюдения. На них Ростислав стоял рядом с Лидой у подъезда, потом входил с ней в дом, и, наконец, выходил оттуда. На снимках значилось время с разницей в двадцать минут между первым и третьим.

– Всевидящее око следит за тобой и требует объяснений, – сказала следователь спокойно и медленно ткнула указательным пальцем во все фото поочерёдно.

Рост выдохнул.

– Я встретил её вечером возле магазина неподалёку. Мы познакомились. Я её проводил и попросил сигарет. Потом ушёл.

– И всё? – спросила Ионова, сложив перед собой руки на стол, и выпрямив спину, как школьница за партой.

Стараясь смотреть ей прямо в глаза, Рост кивнул.

– Курить вредно, не только для себя, но и для окружения, – неспешно продолжила следователь. – В магазине сигарет не купил. Познакомился. Узнал, как зовут, да?

– Лида, – уверенно произнёс Рост, но тут же смягчил свой порыв и добавил, – кажется.

Следователь едва заметно кивнула и не спешила, словно специально нагнетала напряжение.

– А в магазине неподалёку сигарет не было? – повторила вопрос следователь Ионова.

Рост посмотрел по сторонам. Хотя он и был шокирован, но почему-то был уверен, что подозрения в убийстве Лиды легко с себя снимет. Может, потому что действительно этого не делал. Но вот предыдущие события вечера могли стоить ему свободы. А к ним его сейчас намеренно подводили. Интересно, знает ли эта Надежда Ионова про полицейского?

– Я прогуливался вечером, как делаю обычно. Встретил интересную девушку. Мы разговорились, – повторился Рост. – Про сигареты я забыл. Когда проводил её к дому, полез в карман и обнаружил, что сигареты кончились. Спросил у неё. Ну, чтобы не бежать обратно, поздно уже было, – пояснил Рост. – Она сказала, что у неё есть. Мы поднялись в квартиру. Я взял пару пачек и тут же ушёл. Вы же сами видите разницу во времени. Двадцать минут всего.

– Целых, – поправила следователь. – Целых двадцать минут. По оценкам судмедэкспертов, убийство произошло приблизительно в это же время. То, что на видео с камеры, – пояснила девушка.

Рост опустил голову. Подвигал руками в наручниках. Цепь гулко захрустела звеньями по скобе.

– Приблизительно – это не значит точно. – Правда? – спросил он.

Надежда Ионова снова полезла в папку. Достала и положила на стол примятую пулю в зип-пакете.

– Это пуля калибра 6,35. Импортный какой-то пистоль, ну или модификации пистолета самозарядного малогабаритного, сокращённо ПСМ, которая называется Байкал 441, изготовитель «Ижмаш». Ну, вам ли не знать. – Она сделал паузу и не получив ответа продолжила. – Баллистическая экспертиза показала.

– А я тут причём? – Рост удивился и испугался одновременно. – Я в оружии не разбираюсь. Не моё. В руках его не держал. Понятия не имею, как с ним обращаться. Причём здесь я? И где вообще сам пистолет?

Ионова снова понимающе промычала.

– Ну, пистолет мы найдём, вы же его не съели, давясь уликами. Где-нибудь в вашем районе валяется по частям, вы же его не целиком в мусорный бак положили, надеюсь. Это было бы совсем нагло.

Мужчина сжал кулаки и зажмурил глаза. Больше всего на свете ему сейчас хотелось проснуться. Ну, ладно мошенничество, но убийство! Преднамеренное. Сейчас же всё пришьют, навесят, сделают особо тяжким и дадут все двадцать. А мог бы отделаться десятью за финансовые махинации. Он точно знал. Почитывал прежде уголовный кодекс для интереса.

– Я вас уверяю, Надежда э-э-э, – силился вспомнить Рост.

– Не нужно, лучше просто, гражданка следователь, – прервала Ионова его потуги.

– Я точно не убивал. Зачем мне? Какие у меня мотивы? Сами подумайте.

– А я подумала. Давно подумала. Ну, во-первых, вы можете быть маньяком – психопатом. Познакомились с симпатичной, как вы сами сказали, девушкой. Она не пошла вам навстречу, и вы её того, убили. Но, я думаю, нет. Скорее всего, вас нанял кто-то, чтобы отомстить, например. Мы её подозревали в связях с одной бандитской группировкой. А там полно желающих благодарных партнёров. Вы её выследили. Познакомились. Может быть, даже встречались не первый раз. Расположили к себе. И в один прекрасный день, – девушка потянулась, хрустнув суставами, – вы её застрелили и сбежали. – А, может, застрелили, а потом ограбили. Этот вариант интереснее, правда ведь? – оголила зубы девушка. – У вас такое количество валюты нашли в рюкзаке, что точно вы её не на улице отыскали.

Рост смотрел на следователя, приоткрыв рот. Он слышал, конечно, что при многочасовых допросах человек сам начинает верить в свою виновность и искренне в подробностях рассказывать, как сделал то, что на самом деле не совершал. Но сейчас он разговаривал со следовательницей не больше часа, и то, если брать в учёт её медлительность при подготовке камеры.

– Какой я убийца? О чём вы говорите, гражданка следователь?

Надежда Ионова улыбнулась, возможно, услышав такое обращение.

– Ну, вы мне и расскажите, что взяли из её сумки.

При этих словах она достала ещё одну фотографию из папки и положила перед мужчиной.

На фото была сумка пустая и раскрытая, та, которую вчерашним вечером незнакомец вырвал из рук Лиды, и которую Рост отобрал, догнав негодяя.

– А вот на сумке полно ваших отпечатков, гражданин Турнев. Что вы оттуда вытащили? Расскажете? – следователь улыбнулась Росту. —Если буду рассказывать я, то могут появиться неточности. Сами понимаете. А в вашем случае нужно поточнее. Без излишеств. Глядишь, меньше дадут.

Рост пытался выудить из головы хоть одно приличное слово, но пока там была только табуированная лексика. Он глотнул воды, чтобы хоть как-то прийти в себя.

– Вчера вечером, – он начал рассказывать историю по новой, – я вышел прогуляться. Когда шёл по тёмной аллее, заметил девушку впереди, вот с этой сумкой – он ткнул пальцем в фотографию на столе. – Дальше, меня кто-то обогнал, сорвал сумку с плеча девушки, побежал вперёд. Я решил, что это грабитель. Догнал его. Отобрал сумку. Возможно, тогда и оставил отпечатки пальцев. – Рост старался быть как можно ближе к предыдущей версии.

– Та-а-ак, —протянула следователь, – уже лучше. – А вы всегда такой активный?

Рост пожал плечами.

– Честно сказать, у меня первый раз на глазах у кого-то выхватили сумку.

Следователь взяла фотографию девушки. Первую. Ту, на которой Лида была живой. Стала её рассматривать, зажав между большим и указательным пальцем.

– Ну допустим, – наконец выговорила она. – А куда делся грабитель?

Рост машинально попытался развести руками и заскрипел цепью о стальную скобу.

– Убежал.

– Ну, что ж. Тогда понятно, – заговорила следователь, – теперь всё стало на свои места, вы просто помогали девушке, спасли для неё сумку, угостились сигаретами и пошли домой спать. Пистолета у вас нет, вы никого не убивали и не грабили. Вы – мирный квартиросъёмщик в этом районе? Так?

Рост чувствовал подвох, но осторожно кивнул.

– И всё бы было хорошо, если бы не сержант дорожно-постовой службы, который вчера вечером получил тяжёлые травмы в виде перелома скуловой кости, контузии глазного яблока и тяжёлого сотрясения головного мозга. Вы догадываетесь, что за показания он дал?

Мужчина замер. Странно, почему она сразу об этом не сказала, подумал он.

– Вы, наверное, сейчас гадаете, почему я не сказала об этом раньше, правда?

Следователь, не меняя позы, наклонилась ближе к Росту. Мужчина в первый раз так явно почувствовал от неё запах мяты.

– Всё просто, – продолжила Надежда Ионова, – сначала десятку за тяжкие телесные повреждения полицейскому. У парня зрение до сих пор не восстановилось. Может быть, останется инвалидом. Представляешь, какой ужас, – опять перешла она на «ты». – У него семья, дети. Что ж, им теперь жить на папину пенсию?