Симфония до-мажор. Роман

Прожив своё детство в детском доме, мы так и пошли по жизни, вцепившись друг в друга. Сначала как брат и сестра, а потом как муж и жена. Страх жизни был так силён, что мы поклялись никогда о детстве не вспоминать, закрыв наглухо дверь за своим прошлым. Для нас это была слишком болезненная тема, которую хотелось искоренить из памяти, избавиться от горьких воспоминаний и жить сегодняшним днём. Нам не хотелось, чтобы пережитое прошлое омрачало и счастье нашего сына».

– У меня осталось два светлых воспоминания о детстве, это дружба со Стасиком и пение в хоре. Для меня это было таким счастьем. Знаешь, когда мы пели, моя душа улетала в прекрасную страну, в такой особенный, светлый мир, где нет фальши, где все счастливы и рядом мама. – Комок в горле мешал ей говорить. – Мы росли одни, как будто до нас никого не было, своим умом до всего доходили. Что мы знали, что могли? Как понимали, так и жили. Учились, набивая шишки. Даже не знаю, трудно ли это было, нам казалось, что так жили все.

А сейчас такая жизнь наступила, о которой мы и мечтать не могли. Было бы большой ошибкой отказаться от возможностей, которые она даёт. Поэтому своего сына нам хочется уберечь от легкомысленных, глупых поступков. – Боль от пережитого отражалась на её лице. – Ты уж прости нас, сыночек, и не отрекайся!

Рома был ошеломлён. Никогда родители не рассказывали ему о своём детстве, стараясь незаметно обходить эту тему. Да ему это было и ни к чему, у него своих интересов было полно. Только сейчас он припомнил, как иногда ощущал присутствие некоторой невидимой двери, скрывающей за собой тайну, время от времени натыкаясь на неё, но только сейчас она приоткрылась. Действительно, ведь прежде чем стать родителями, они тоже были детьми. Но Рома ничего не знал об их детских годах. Они никогда не рассказывали ему о своих поступках, не приводили примеры из своего детства. А теперь многое становилось понятным.

Когда Рома представил себе, сколько пришлось пережить его родителям, он почувствовал такую пронзительную жалость к ним, как будто эти взрослые люди так и остались теми невыросшими детьми. И та невидимая связь, которая удерживала вместе таких разных людей, теперь стала понятна. Прошедшие в детском доме годы были тем общим, что скрепляло этот союз. Ему вдруг открылось, как сильно любят его родители, дорожат им, своим самым ценным достоянием. Все их надежды и перспективы связаны с ним, и всё, что делают они для него, даже неуклюжие поступки, продиктованы заботой о нём. Им самим жизнь не дала таких возможностей. Наоборот, у них с самого раннего возраста отняли опору, защиту и надежду. Не дав ни любви, ни веры, не вложив ума, изломав жизнь на самых ранних порах. А сколько любви было во всём их стремлении дать ему то, что, по их разумению, было величайшим благом. Он увидел собственную тупость, поняв, чем продиктованы их мечты и намерения. У них был неширокий выбор. Чем же он должен ответить?

Глава 13. Верным путём идёте, товарищ!

Внезапную перемену в своей внешности Рома переживал мучительно. Он уже успел вжиться в примеренный имидж рокера, который, дополняя его природную сущность, прекрасно подходил его характеру, став второй натурой и доспехами на пути к заветной цели.

Не желая свыкнуться ни с требованиями окружающих, ни со своим новым видом, чувствуя себя униженным и оплёванным, чтоб не позорить себя перед классом, решил в школу не ходить. Но репетиции ни при каких обстоятельствах не мог пропустить, предстоял смотр творческих коллективов. Виктор Николаевич, считая, что ребят пора выводить на публику, каким-то чудом сумел втиснуть их группу в список участников предстоящего смотра.

Они репетировали «Звезду по имени Солнце» Виктора Цоя, «Скованные одной цепью» Бутусова и «Поворот» Макаревича – то, что хорошо знали и смогли подобрать. Подвести коллектив Рома не мог. Он и так-то всё свободное время проводил в рок-клубе, а тут ещё выяснилось, что им разрешат исполнить что-то одно и только после утверждения художественной комиссией.

Все очень волновались: ребята, что не справятся, это был их первый выход на сцену, а Виктор Николаевич прикидывал, как будет кормить семью, если за потакание разлагающей идеологии его погонят с работы. Он строил свои отношения с ребятами на добровольно-доверительной основе и, позволив им делать всё, что захочется, сильно рисковал, поскольку они, используя на всю катушку своё право выбора, готовили для выступления то, что было модно, но и запретно.

Несмотря на то, что «АССУ» и «Иглу» посмотрела вся страна, а рок-группы уже стали выпускать на гастроли за рубеж, рок всё ещё считался андеграундом. И по старой привычке все оглядывались на начальство, особенно те, кто знал, что группа «Кино» как самая идеологически вредная числится в чёрном списке Министерства культуры СССР.

Утверждение репертуара худсоветом зависело от мнения руководства, состоящего из консервативных пожилых политработников, настроенных против веяний западной культуры. В случае промаха зарабатывать на жизнь Виктору Николаевичу пришлось бы, как большинству рокеров кочегаром, сторожем или дворником. Оставалась одна надежда: в провинциальных городах, отдалённых от идеологических центров, можно было позволить гораздо больше, чем в столице и больших городах. Да и жёсткость хватки была уже не та.

Виктору Николаевичу достаточно было одного взгляда, чтобы понять ситуацию, сложившуюся вокруг Ромы. Он обратил внимание на жалкий вид недавнего героя, который чуть ли не ёжился под взглядами, чувствуя свою неполноценность.

– Рано ты что-то раскис, – кивнув на его новую стрижку, заметил Виктор Николаевич. – Знал бы ты, через какие испытания и искушения, битвы и поражения придётся тебе пройти, чтобы достичь своей цели, дружок! А борьба-то предстоит не просто со Змеем Горынычем, а с Самим Собой любимым, вот в чём секрет. Обуздаешь лютого зверя – гордыню свою, привезёт она тебя на высочайшую вершину. Нет – сбросит в адскую бездну. – Он задумчиво вздохнул. – Я сам знаю, как трудно добиться чего-нибудь стоящего, когда в тебя никто не верит. Главное – самому в себя верить! Умей повернуться спиной к пережитому и идти вперёд. – Он явственно представлял себе, что испытывает этот малый, поскольку в этом же самоутверждающем возрасте побывал в «его шкуре». – Между прочим, и в Англии, и в Америке длинноволосые деды хард-рока, прежде чем стать известными, прошли через оскорбления и нападки. Это ты ещё достаточно лохматый, – он пригладил его бритый ёжик, – а вокалист группы Judas Priest вообще лысый. И ничего, его успеху это не мешает. Да и у Iron Maiden был казус. Когда их наконец-то заметили и, казалось бы, дела пошли в гору, перед самым подписанием контракта им выдвинули условие – состричь длинные волосы.

– А они? – К радости Ромы, в общих тенденциях улавливалась схожесть мотивов с собратьями-рокерами.

– Мейдены ответили категорическим отказом.

– От чего? – На самом деле его уже не волновали тонкости. По еле заметному совпадению признаков он видел, что на верном пути.

– От контракта на таких условиях. Вот так-то! Не просто обломать «стальных». И вообще, давно замечено: тепличные растения не слишком жизненно стойки. Трудности закаляют человека, посмотри биографии знаменитостей. Разве получилось бы из них что-нибудь стоящее, если бы в детстве с них пылинки сдували? Не всё радужно в жизни мастеров. – Он видел, что Рому слегка отпустило, и парень уже переключил своё внимание с неудачной причёски на более серьёзные приоритеты.

– Возьми Джимми Хэндрикса! – увеличивал обороты Виктор Николаевич. – Выдающийся, величайший гитарист всех времён, изобретательный виртуоз, рос в, мягко говоря, непростой домашней обстановке. Начинал с пятидолларовой гитары, которую купил ему, девятилетнему мальчишке, отец после смерти матери. Когда Джимми подрос, за дерзкий угон был приговорён к двум годам заключения. Но адвокат сумел заменить его службой в воздушно-десантной дивизии. А он и в армии показал себя не с лучшей стороны. Его командир признал, что положительными качествами Джимми не отличался. А Хэндрикс-гитарист за свою сверхкороткую двадцативосьмилетнюю жизнь (умер он от наркотиков) сумел внести в палитру рок-музыки небывалое звучание, расширив возможности самой электрогитары. Его невероятно скоростные атаки приводили в экстаз корифеев музыки, и уже при жизни его назвали гением. Но за всем этим блеском и виртуозностью от зрителя скрывался колоссальный многолетний труд и учёба у тогдашних светил. С тех пор как Джимми Хэндрикс показал высочайший идеал исполнения, хард-рок допускает в свою сферу исключительно виртуозных инструменталистов, что ставит эту музыку в один ряд с симфонической. Для таких достижений нужна несгибаемая воля.

После репетиции Виктор Николаевич обратил внимание, как распрямился Роман, готовый принять эстафету у лидеров тяжёлого металла.

Своей самостоятельностью и непоколебимой мальчишеской целеустремлённостью Рома внушал стойкое уважение к себе. Видя, что он готов до изнеможения сидеть за барабанами и его задатки, Виктор Николаевич представлял, насколько способный барабанщик может из него получиться. «Этого юнца не надо погонять, этот сам всего добьётся».

Глава 14. Альбомы

В то время, когда поголовное увлечение музыкой вызвало бум среди поклонников, готовых слушать всё подряд, что перепадёт, магнитофонные записи кочевали из рук в руки, многоразовое перезаписывание кассет приводило к низкокачественному звучанию, резало слух искушённых любителей, для ребят стало большим событием приглашение Виктора Николаевича побывать у него дома.

Будучи страстным поклонником современной музыки, он старался по возможности любым способом добыть дефицитные пластинки, и был обладателем небольшого собрания записей мировых групп.

Своей феноменальной способностью добывать новые альбомы, когда ещё не полностью сняты запреты на чуждую музыку, своё в стране практически не производится, в магазинах – шаром покати, он напоминал ребятам волшебника, достающего из рукава удивительные вещи. Он частенько бывал в Москве по делам. Каждый раз, когда ему удавалось достать новый виниловый диск или кассету, он звал ребят к себе и, дав подержать в руках эту величайшую ценность, ставил проигрывать. Благодаря ему, ребята узнали, что стоит за впечатляющим антуражем и неимоверной техничностью рок-музыкантов, услышали эталонный звук.

В коллекции Виктора Николаевича все известные мировые группы были представлены хотя бы одной единственной пластинкой: Битлз, Пинк Флойд, Дип Пёпл, Блэк Саббат, Лэд Зепеллин, Металлика, Айрон Мейден, Скорпионз, Нирвана, Мановар. И, конечно же, пластинки узаконенных русских ВИА6: «льющихся песен» и «поющих сердец», первопроходцев рока, в горниле которых ковались кадры тяжеловесов хард-энд-хэви, поставляя металлопрокату готовых, закалённых рокеров: Ария, Мастер, Чёрный кофе, Коррозия металла, Круиз, Чёрный обелиск, КИНО, Наутилус-Помпилиус, Машина времени, Алиса.

Став проводником к вершинам рок-музыки, куда не всякому опытному музыканту по силам самостоятельно добраться, Виктор Николаевич старался передать трём подросткам всё, что знает сам. Он провёл их к корням и истокам хард-рока, открывая за бескомпромиссной манерой групп характер и стиль.

– Хэви-метал вобрал в себя музыку различных направлений: и классику, и народную музыку, но корнями он уходит в негритянский блюз. Deep Purple, Led Zeppelin – классика жанра. Их характерный почерк с сумасшедшей скоростью, мощным звучанием гитарных рифов и бешеным ритмом ударных наследуют другие металлические группы, но, в отличие от своих последователей, они открыты другим музыкальным влияниям. Этому тоже стоит поучиться. Вот послушайте…

Ребята тем временем разглядывали рисунки на обложках альбомов. Мотивы, взятые прямо из преисподней, черепа и надписи стилизованным готическим шрифтом, казалось, должны были вызывать ужас и благоговейный трепет. Смысл этой графики был известен только посвящённым. Алекс, держа в руках альбом «The Number of the Beast» Iron Maiden, думал, как бы, не выглядя дураком, узнать, что значит изображённая страшная маска на обложке.

– О, Iron Maiden – Железная Дева! – Виктор Николаевич как страстный поклонник не мог наслаждаться своим увлечением в одиночку. У него была такая особенная потребность – делиться с кем-нибудь своими впечатлениями. – Блестящие исполнители. Классика тяжёлого рока. Когда они ворвались на музыкальный Олимп, всех претендентов как ветром смело. Такой звуковой штурм! Выразительную, повествовательную манеру Iron Maiden вы сразу узнаете, несмотря на быстрый, жёсткий саунд. Вы слышите как бы сказание. А это альбом 1982 года «Число зверя». Что, страшновато? Да, их даже в сатанизме обвинили. И, тем не менее, этот считается вторым величайшим хэви-метал альбомом всех времён.

Можно долго объяснять, о чём эти синглы. Здесь и история, и философия, и мистика. Но если быть кратким, скажем так: это серьёзные сказки для взрослых. Всё в сознании человека. То, что вы видите, слышите – ад, рай – всё это внутри человека, и он сам выбирает, где ему быть. А это символическое изображение человеческих пороков, их истинное лицо, скрывающееся под маской добропорядочности, тёмные стороны людского сознания. Человеческая личность заслоняет человеческую сущность, ослабляет её. И мы видим слабого, безвольного, обременённого проблемами человека, а не такого, каким он был создан первоначально – чистым, свободным, сильным. Понятие «рок» – это провидение, фатум, или неотвратимая судьба. Рок-музыка – это та скала, столкновение с которой разнесёт в щепки корабль твоих убеждений. Она призывает людей задуматься над своей жизнью, изменить её. И напористость, кажущаяся агрессивность в их исполнении присутствует не как тупая озлобленность на всё и вся, а как выражение отвращения к тёмным сторонам человека, старание разогнать дремоту, стряхнуть сон разума, рождающего чудовищ, старание сделать мир лучше.

Не всегда ребятам было понятно то, что говорил Виктор Николаевич, но они принимали сказанное как предисловие, после которого откроется что-то новое.

Он прибавил звук. Ваза на тумбочке вздрогнула.

– Ого!

Виктор Николаевич, смеясь, приглушил басы.

– Ладно, хватит. Не будем больше раздражать соседей. А это ваш любимый «Свинцовый Дирижабль». Led Zeppelin в качестве новой идеи взял принцип живописи: импровизировать, создавая звуковые полотна с множеством цветов и оттенков, смешивая блюз, хард, хэви, фолк и акустику, объединяя звучание мощными рефренами. Manowar – означает борьбу до победного конца. За индивидуальность, за веру в себя. Ну и ваши крёстные отцы – Арийцы… Трудно устоять под натиском обрушивающейся на тебя лавины. Ария возникла как альтернатива Iron Maiden, которая тогда была запрещена в СССР. Благодаря арийцам хэви-метал стал самым распространенным метал—жанром в стране. Вот их диск «Герой асфальта» наша фирма «Мелодия» выпустила. Причесали, конечно, кое-что исключили, кое-что изменили, но всё же выпустили. А каких трудов стоило всё это добыть!

Саня и Лёка слушали историю рок-музыки отвлечённо, как сказки об инопланетянах, не имеющие к ним никакого отношения, но Рома всё сказанное тщательно наматывал на пробивающийся ус, воспринимая применительно к себе. Неистовство тяжёлого металла обретало прочтение и смысл, мастерство исполнения завораживало, своим примером доказывая всем, что для упорного путника нет недосягаемых вершин.

Слушая титулованных магистров рока, Роман жадно впитывал мастерство по каплям от каждого из них. Он внимательно следил за тенденциями в рок-музыке. Новоявленная супергруппа Metallica без раскрутки, рекламы самостоятельно завоёвывала мир, её феноменальный успех был оплачен богатством ритмических композиций, скрытой динамикой аранжировок, честностью и искренностью трудных тем: смерти, войн, наркотиков. Неподражаемый, скоростной стиль трэш входил в моду как противовес появившимся в тяжёлом металле тенденциям помпезности.

Из страны, где знают толк и ценят блюз, джаз, рок и металл, пришло известие о том, что потрясённая Америка лучшей группой восьмидесятых признала «Ю-2».

Новые направления, группы, решения, всё новое, свежее увлекало Рому, вселяя уверенность в правильности выбранного пути. Мастерство, образность музыки, философия содержания были для него мерилом высоты.

Но, в то же время, уважая позицию легенд рока, он не мог простить их ошибки и промахи. Пристрастие к алкоголю и наркотикам перечёркивало все их заслуги. Гибельность такого пути, который вёл в пропасть, для него была очевидна и неприемлема.

Глава 15. Старец

Однажды августовским днём, когда каникулы приближались к своему завершению, а разленившиеся учащиеся слонялись без дела, Лёка вертелся у распахнутого настежь окна. Настраивая горланивший магнитофон, чтобы всем хорошо было слышно, он увидел Рому, бредущего из булочной со свежим, изрядно покусанным батоном в руке.

Видя, что Ромка ничем особенно не занят, обрадованный Лёка покричал ему, чтоб тот подождал его. Рома остановился, продолжая отщипывать по кусочку ароматную корочку, рискуя не донести хлеб до дома.

– Давай что-нибудь придумаем, сходим куда-нибудь, – сказал для затравки Лёка, имея в голове совершенно определённый план.

– Не могу, у меня сегодня трудотерапия. Предки велели привести своё жилище в порядок.

Родители, стараясь приучать сына к труду, и в каникулы не давали Роме поблажек, требуя неукоснительного выполнения домашних обязанностей. От нескончаемых, бесполезных каждодневных дел он отлынивал всеми способами. Но сегодня всё-таки был вынужден этим заняться.

– А я думал тебя с собой позвать.

Лёка уже давно был поглощён одной идеей, которая не давала ему покоя, но, боясь быть осмеянным, не решался озвучить её своим друзьям. Да он и не хотел бы доверить кому-нибудь свою сокровенную тайну, но сам, без посторонней помощи эту задачу не смог бы решить. Она касалась его будущности, требовала длительной подготовки, одобрения и поддержки авторитетного человека. Такой личности в окружении Лёки не было. Но он узнал, что нужный человек живёт где-то далеко за городом, в лесу.

– А ты куда? – Расставленная удочка сработала.

– К старцу.

– К…? Зачем?

– Да так… К нему и люди, и звери за помощью приходят. Говорят, он видит всех насквозь. Всё, как скажет, так и сбывается.

– А горы переставлять он может?

– Что ты ржёшь? Давай сходим к нему. Я благословение хочу получить.

– Это ещё зачем?

– Пусть скажет, что мне делать, я священником решил стать.

– Я щас со смеху упаду! – подкручивал пальцем у виска Ромка. – Ты что, того, спятил? Эта твоя дурь тебя в монастырь заведёт.

– Ничего ты не понимаешь, – Лёка так и знал, что ребята осмеют его. И всё же их насмешки не могли поколебать его стремление, внутренне он уже собрался в дорогу.

– Ну, идёшь со мной?

Отправиться туда, не знаю куда, и добыть то, не знаю что, в одиночку он не решался. Одному было скучно, а по правде сказать, и страшновато. Лёка не был смельчаком. Уж если кто-то в их компании и мог действительно считаться геройской личностью, так это Ромка. Его и в разведку можно посылать.

– Ладно. Пойдём посмотрим, что это за старец такой, – воодушевился перспективой приключения Рома.

– Ты можешь тоже чего-нибудь спросить, – обрадовался Лёка.

– Что, например?

– Ну, где находится Царство Небесное…

– Где же ещё, конечно, на небе!

– Вот, а ты уверен, что оно вообще есть?

Роме теперь были понятны мотивы перемен в друге. Лёка последнее время был какой-то задумчивый и тихий как никогда.

– Уверен. Сказки всё это! Чушь собачья!

Роме не нравился минорный настрой приятеля, но он уже понял, чтобы хоть чего-нибудь добиться, салаг* приходится опекать, направлять или подталкивать.

Вдыхая густой знойный воздух, друзья шли в сторону ущелья. Там, как говорили, в прохладе тенистого леса, отказавшись от мирских благ, жил отшельник. Не страшась ни змей, ни диких зверей, божий человек пребывал под покровительством Господа. Обителью ему служила убогая лачуга, расположенная вдали от людей. Питался он, чем Бог пошлёт, воду пил из ручья, на берегу которого его время от времени и встречали. Уверенные, что он способен совершать чудеса, к нему обращались за помощью.

Порядком подуставшие от длительного перехода, ребята остановились, чтобы, прежде чем двинуться дальше, передохнуть и окунуться в воду.

Вдруг к ним из лесных зарослей вышел монах в нищенском облачении. Это был глубокий старик, белый, как лунь, худощавый, похожий на пришельца из седой древности, которому от немощи приходилось опираться на палку.

Ребята замерли от неожиданности, разглядывая святого, сошедшего со старинной иконы. Глядя пронзительно ясными, живыми, лучистыми глазами на подростков, предугадывая их вопросы, как будто разговаривая сам с собой о том, что было понятно лишь ему одному, он произнёс:

– Царствие Небесное – родина человечества… А ты, – он указал в сторону Лёки суковатым пальцем, – зря стремишься в храм. Тебе нужно жить в миру. Священником будешь… – он обернулся к Роме, – вот ты, негр.

– Я? Почему я?

Рома вспыхнул от возмущения, дыхание его прерывалось, в нём всё заклокотало от гнева. – Я не собираюсь работать попом. Лёка хочет, пусть он и будет!

В нём поднялась досада и на старика, и на приятеля. Это он для того, что ли, пилил два часа по жаре, чтоб услышать этот бред?

– Знаете что… – Он постарался подавить в себе вспыхнувшее возмущение, взял себя в руки и попытался логически объяснить старику его ошибку.

– Знаете, я учусь в музыкальной школе, чтоб стать настоящим музыкантом. А музыканты выступают на сцене. И я буду выступать на сцене, и буду ездить на гастроли за кордон. – Рома, сжав зубы, в сердцах кивнул в сторону моря. Его всего трясло от негодования. – Я стану очень известным и богатым.

– Что ты, дитя моё! – Старец притронулся к нему своей сухощавой рукой, и Рома ощутил миллионы тончайших световых нитей, исходящих от его прикосновения. Старец смотрел ласково ему в глаза, как бы сквозь него, и видел что-то невыразимо прекрасное. Его проницательные, ясные глаза смотрели в самую глубину души. – Всех богатств этого мира тебе мало. Тебя ждёт гораздо большее.

Рома смотрел во все глаза на необычного человека и чувствовал, как под взглядом старца его вспышка затухает и чувство покоя и полного доверия наполняет его.

– Что он сказал? Ты понял хоть что-нибудь? Почему он меня негром обозвал? – возвращаясь домой, спрашивал Рома своего приятеля, расстроенного не меньше его. Лёка только пожал плечами, скривив недовольную мину. Ему тоже было обидно. С какой стати старец напророчил Ромке горы богатств, когда это он, Лёка, пришёл специально к нему.

– Мне, наоборот, показалось, что про тебя он очень хорошо сказал. Типа, что ты завоюешь весь мир.

– Вот увидишь, я стану музыкантом и уеду в Америку! – Рома кипел от бешенства. Всё его существо противилось невозмутимому приговору старца. Он злился на старика, который своим пророчеством посмел вмешаться в его планы.

И, может быть, Рома постарался бы забыть этот разговор, если бы не эти особые лучистые глаза старца и теплота его взгляда. Временами, вызывая из памяти его образ, Рома думал, как же при всей своей святости и прозорливости старец мог так ошибиться?

Глава 16. Кришнаиты

В душный кабинет первого секретаря горкома партии, выходящим окнами на центральную площадь, вместе с раскалённым летним зноем врывались чуждые уху партработника звуки индийских колокольчиков и мантр, исполняемых под бубен. Обосновавшиеся с недавних пор в сквере напротив здания горкома кришнаиты не давали сосредоточиться на первостепенных проблемах.

Считая публичное пение мантр особенно полезным для приобщения к Господу Кришне, они старались привлечь к себе внимание прохожих. Заметно выделяясь броскими одеяниями, окрашенными в шафрановые цвета, стройным хором распевали: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе. Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.

Нескольких дней было достаточно, чтобы повторяющийся, как на заезженной пластинке, несложный текст и такой же простой мотив записались на подкорку, и вот уже сам первый секретарь горкома, притоптывая ногой в такт, мысленно напевал: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна, Кришна, Харе, Харе…

Он сидел над бумагами и толстым красным карандашом делал пометки на полях, чувствуя, что его так и подмывает запеть уже во весь голос. Поднявшись с кресла, он подошёл поближе к окну и, выглядывая из-за спускающейся волнами шторы, стал наблюдать за высокими, крепкими молодыми людьми в балахонах, с обритыми головами, кружащих хороводом и распевающих Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе. Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.

Он смотрел на них с недоверием, стараясь просчитать, чем эта провокация по внедрению чуждой религии в российской глубинке может обернуться для его служебной карьеры и даже судьбы. Но его мысли разбегались в стороны, никак не укладываясь в понятную логическую цепочку, завершающуюся грамотным решением.