Симфония до-мажор. Роман

Прибытие в учебную часть ознаменовалось серией предупредительных сигналов, говорящих, что здесь всё не так, как ты привык думать. В полковой столовке – мутные майонезные банки вместо стаканов. Из столовых приборов – только ложки с выцарапанными на люминии* магическими заклинаниями «ищи мясо». Основное блюдо меню – шрапнель*, дробь шестнадцать*, макароны по-флотски – по выходным и праздникам. В спалке* кровати застелены розовым!!! бельём.

Уже через неделю тревога по поводу неуставных отношений померкла на фоне уставняка*, которым достал новичков КОМод*. Майонезные банки больше не шокировали, успеть бы ухватить, чтоб не остаться без компота. Голимая перловка уминалась за минуту, а ненасытный желудок настойчиво урчал, требуя добавки. Сапоги по размеру стали мечтой.

Единственным просветом в круговороте первых недель службы были письма матери. Мама спрашивала, сложно ли ему привыкать к армейской жизни, какие дисциплины изучают курсанты. Она беспокоилась, что ему чего-нибудь не хватает, и просила не стесняясь написать, что прислать, даже если это что-то дефицитное. Она уже начала собирать посылку.

Как объяснить человеку, не знакомому с армией, сложности изучения устава и строевой подготовки? Издалека всё так просто: «рэсс – два, рэсс – два, шире шаг!» Первая половина дня на плацу, вторая – зубрёжка уставов. При этом постоянно хочется есть, и кусок черняшки*, что удалось заначить в столовке, не даёт сосредоточиться. А может, попросить маму прислать сапоги нужного размера, а то ведь выдали, какие были, на размер меньше. Жмут неимоверно, намял ноги, маршировать нет мочи. Правда, взводный обещал, к присяге сапоги подыщут. Нет, лучше попросить прислать пару простыней, потому что совсем нет ткани на подшиву*, а начальство, оберегая казённое бельё, распорядилось выкрасить его в розовый цвет. Сержант же спуску не даёт, ежедневно на утреннем осмотре в первую очередь проверяет подворотничок. Готовишься весь вечер, стараешься, чтоб не сикось-накось, бывает пришиваешь вместе с пальцами. А он обязательно к чему-нибудь да придерётся. Бац! И тебе наряд вне очереди.

«Пока спецпредметов не ввели, мы учимся наматывать портянки, пришивать подворотнички, застилать, выравнивая по ниточке, постели. По сравнению с настоящей армией тут как в пионерском лагере. Пришли нитки, простыни и побольше сгущёнки», – сообщал в письме Рома.

«Не понимаю, зачем нужны портянки, носки же удобней. Может быть, вам разрешат носить носки, тогда я пришлю. И напиши мне, чем занимаешься в свободное время». – Мама хотела знать правду, надеясь прочитать между строк то, что скрывается за бодрым тоном его писем.

«Мама! Как ты не понимаешь, портянки необходимы, чтобы мы не расслаблялись, чтобы «служба мёдом не казалась». Вечерами в обязательном порядке, чтобы быть в курсе международной обстановки, смотрим по телеку в Ленинской комнате программу «Время».

В этом месте Роман пропустил важную подробность: он по примеру своего нового армейского товарища научился спать перед телевизором с открытыми глазами. Это очень ценное умение, поскольку за время какой-нибудь партконференции можно выспаться. А покемарить просто так Комод не даст, он жёстко пресекает любые попытки отлынивания и следит, чтобы курсанты смотрели прямо в ящик.

«В воскресенье, если рота не дежурит по части, смотрим „Служу Советскому Союз“ и „Утреннюю почту“, читаем „Красную звезду“ и „Огонёк“. Я уже все подшивки за этот год прочитал, больше читать нечего. Мама! Мне необходимы твои письма. И пиши поподробнее, иначе я здесь совсем отупею».

Только здесь он понял, как тоскует по матери. Какой-то невидимый проводок, которым он был связан с ней, оборвался, и что-то жизненно важное перестало питать его. Ему хотелось восполнить эту недостачу, он ждал от неё писем и просил в своих, из нескольких строк, чтобы писала ему побольше.

А ещё ему безумно хотелось сладкого. Верхом вожделения представлялась сгущёнка. Он ждал обещанную посылку, которая непонятно как заплуталась на прямом отрезке между пунктами «А» и «Б», и представлял, что в первую очередь слопает целиком банку сгущёнки вприкуску с пряниками.

Вскоре после получения посылки к первым трём принципам выживания в роте прибавился ещё один: «Нет ничего твоего личного». Деды*, получив его посылку, на его глазах вскрыли её и, вытащив из коробки всё вкусное, со словами «нужно уважать старших товарищей» унесли с собой.

– Фашисты! – крикнул им вслед Рома.

Они, будучи в душе десантниками, не успев выйти за дверь, вернулись и, подойдя вплотную, окружили Рому. Их сытые рожи нагло улыбались. Один тихо проронил:

– А за фашистов и лося* схлопотать можно!

– You are in the ARMY now9, сынок! – устрашающе прорычал на ухо другой. И угорая над тем, как Рома внутренне мобилизовался, добавил: – Но сегодня мы добрые, у нас праздник. – Он покрутил банками сгущёнки в руках. – Поэтому делаем тебе первое предупреждение и отпускаем.

Следом налетели соловьи* – и присланные мамой две простыни были мгновенно изодраны на подшивку воротничков.

Все разошлись, а Рома, оставшись со своими мыслями, стал думать, как жить с этим дальше. Бунтовать? Смириться? Протестовать, жаловаться начальству, маме? Да хоть Господу Богу! Изменить ничего нельзя, ты попал в мир, устроенный не по твоим правилам. Единственное, что ты можешь, – изменить своё отношение к этому миру.

На самом деле перемены происходили в нём самом и без его согласия. Во-первых, за месяц службы, несмотря на достаточное питание, он сильно похудел. Режим и строевая подготовка обрушились на новобранцев колоссальной нагрузкой. Во-вторых, он чувствовал, что в голове всё реально переворачивается. Внутренний мир сужается, и ещё немного, совсем схлопнется.

Сколько ещё мучиться? Начинать отсчёт дней до дембеля* было ещё рано, нужно сначала окончить учебку и получить назначение. Теперь он стал думать, как бы за оставшиеся шестьсот девяносто дней сохранить способность шевелить мозгами и не превратиться в тормоза*.

Ближе к завершению учебки стали ходить слухи о возможном распределении. География представлялась обширнейшая: Афганистан, Грузия, Калининград, Одесса, Туркмения и ещё куча вариантов. Кроме ВДВ обсуждалась ещё более фантастическая возможность – выполнение интернационального долга, служба на Кубе.

Взбудораженные новостью курсанты, как только появилось свободное время, собрались в Ленинской комнате и столпились вокруг «Огонька» с большой, на нескольких страницах статьёй и фотографиями, посвящёнными острову Свободы. Представляя Кубу в красках, стали обсуждать радужные перспективы возможного назначения. Солнце. Океан. Белый песок, пальмы, бананы – кокосы, одним словом – рай. Каждый старался добавить ещё одну грань в достоинства службы на курорте.

– Ништяк*, туда и шинели брать не надо. Наверное, только шорты и плавки.

– Да, уж. Жарища, загорим, будем чёрные, как негритосы.

– И круиз на океанском лайнере дней на двадцать. Вот это да-а-а!

– Ты ещё девушек забыл. Они там такие.. – мечтательно закатил глаза один из них.

– Какие?

– Загорелые. А ты что подумал?

Курсанты стали вспоминать всё, что связано с Кубой. Кто что: кубинский сахар, сигары, ром, кто-то пробовал банановый ликёр Гавана Клаб.

Роман вспомнил, какие красивые были у него кубинские марки. С каким удовольствием он разглядывал в альбоме парусники, машинки, экзотических птичек и рыбок, читая по-русски латинские буквы СИВА. С таким трудом удалось их выменять, а потом, когда увлёкся барабанами, пришлось продать.

И вдруг его как осенило – так там же совсем рядом Америка, его самая-самая главная цель в жизни!!! Всего километров двести через пролив в самом узком месте. Конечно, не рукой подать, но всё же! С того момента у Романа дни наполнились смыслом. У него появилась цель, он стал мечтать о Кубе. И решил: если есть хоть какая-то вероятность, нужно сделать всё, чтобы попасть в кубинскую команду.

Слабакам надеяться не стоит. Сейчас не косячить* надо, а вкалывать. Затянуться*, перестать сопротивляться, служить по уставу*, даже в мыслях, когда тебя никто не видит, жить «по уставу», реально стать солдатом. Да, и ещё! «Учиться, учиться, и ещё раз учиться» всему, чему только можно научиться в учебке.

Придирки, подзатыльники, лоси, отжимания, прокачки* всем взводом – всё померкло в свете звезды по имени КУБА. Всё стало малозначимым, только она стала его целью. В бессмысленной, по его мнению, трате времени вдруг открылся смысл. Желание попасть в кубинскую команду стало стимулом для достижения новой ступени на пути к главной цели.

Предательский внутренний голос, постоянно вносящий сомнения в душу, шептал: «Чего ты надрываешься, ещё не факт, что твоя кандидатура пройдёт проверки. Тёмное пятно, лежащее на биографии твоих предков, может сильно испортить и твою. Сиди и не рыпайся.» – «Гадский советчик! Заткнись! Разве я хуже других? Неужели два года будут впустую потраченным временем? Тебе же самому будет лучше, если я использую это время максимально».

Мечты мечтами, действительность – гораздо прагматичнее. После тщательного отбора трём лучшим курсантам взвода было присвоено звание сержанта и предложено остаться служить командирами отделений. Одним из них был Роман.

Он ужасно расстроился. Вот уж никак не думал, что его старание будет так истолковано. Не для того он из кожи лез, у него была совсем другая цель. А над солдатами издеваться, как издевались над ним только потому, что плохое настроение, ему совсем не хотелось, хотя чувствовал, что смог бы быть хорошим сержантом. Бывают же среди самодуров и придирчивых дуболомов исключения. Вон, например, старший сержант Калинин – нормальный, справедливый командир, с чувством юмора. А если строгий, то по делу. Старается, чтобы его взвод был лучшим.

От должности Роман отказался. Здесь ему было уже неинтересно. Скоро он получил назначение в Н-ский отдельный мотострелковый полк. Начался обратный отсчёт срока службы.

Глава 21. Хождение за три моря

Однажды взвод был поднят по тревоге и с полной выкладкой* военными грузовиками доставлен в морской порт. Бойцов поместили в трюм сухогруза по четыре человека в каюте. Теплоход покинул порт Николаев и направился в нейтральные воды. Когда прошли Босфор и Дарданеллы, вспомнили вдруг служивые, что не успели попрощаться с Родиной. Как не велик СССР, а всё же остался за бортом.

Конечную цель назначения не афишировали, но предположение о том, что это, скорее всего, Куба, каждый день находило косвенное подтверждение. Работы на сухогрузе выполняла команда, бойцам доверяли лишь помощь на камбузе, поэтому большую часть времени, когда не спали, проводили на палубе.

Никогда, даже в самых дерзких своих мечтах, Рома не мог представить, что сможет побывать в морском плавании и воочию увидеть с палубы красивого большого корабля легендарные проливы со школьных карт.

Двигаясь вдоль южного побережья Европы курсом на запад, сухогруз сближался с другими кораблями. С палуб морских лайнеров, украшенных разноцветными огнями, неслась громкая музыка, безудержное веселье, слышался смех. Публика отрывалась, отплясывая под «мелодии зарубежной эстрады».

Это чужое беззаботно-радостное настроение, совсем другая, роскошная, удивительная жизнь, похожая на ту, что показывают в голливудских фильмах, завораживала. Трудно было оторвать взгляд от проплывающей мимо сказочной мечты.

– Эх! Вот это, я понимаю, жизнь, – вздохнул кто-то сзади.

– Загнивающий капитализм, а как пахнет! – подхватил другой, с досадой сплюнув за борт.

– Ты считаешь это пределом мечтаний? – спросил со скепсисом третий. Его звали Сергей Макаров.

– Тебя послушаешь, можно подумать, сам ты живёшь кучеряво. Что ж ты тогда паришься вместе с нами в трюме? – резко оборвал его Роман.

– Есть жизнь и получше, только, правда, без всей этой мишуры, – примирительно бросил в ответ Макаров и, развернувшись, стал спускаться по лестнице в кубрик.

Роману очень хотелось поближе познакомиться с Макаровым. Этот парень обратил на себя внимание многих ещё с самого начала похода, когда в ожидании пересылки при любой возможности занимал горизонтальное положение и, подложив под голову вещевой мешок, мгновенно засыпал. Спал он чутко, услышав команду, подскакивал как ни в чём не бывало. Он был не такой как все. Вёл себя выдержанно, уверенно. Больше всего потрясали его спокойствие и невозмутимость. Роману страшно захотелось подружиться с ним и понять, как это ему удаётся.

На другой день Роман решил разговорить Макарова. Он нашёл его на корме в окружении парней. Они шпарили на гитарах. Двое лезли из кожи вон, подыгрывая. Репертуар у него был обширный. Битлы, Металлика, Статус-Кво, Машина Времени. Постепенно поднимая градус накала, перешли к песням сопротивления. Макар не только хорошо играл, подбирая музыку на слух, но ещё и пел с чувством. Когда он, поднявшись в полный рост, отбивая барабанную дробь, исполнил «Белла-Чао»10, а затем объявил: «КУБА, ЛЮБОВЬ МОЯ, – слушать стоя», и тронул первые аккорды, все почувствовали, как по телу пробежал электрический разряд.

– У тебя классно получается, – сказал Роман, когда все разошлись.

– Научился по самоучителю. Как-то раз в компании увидел, как парень наяривает, и так меня забрало, прям заболел. Добыл самоучитель, выклянчил у предков дешёвенькую гитару, а когда стало получаться, такое чувство…

– Я знаю, о чём ты, сам такой. Слушай, откуда ты всё знаешь? – спросил его Роман.

– Из книжек.

– Вот оно что! «Знание – сила»? Слышал, слышал, – не мог не съязвить Роман.

Действительно, когда все от нечего делать курили, слонялись из угла в угол, резались в самодельные карты и травили анекдоты, Макаров всё время что-то читал.

– Как ты думаешь, – по-умному начал Роман, – если сильно-сильно мечтать о чём-нибудь, мечта сбудется?

– Смотря о чём мечтать.

– Ну, например, увидеть весь мир.

– А я как раз недавно читал в американской книжке: один криминальный авторитет имел большую и чистую мечту – посмотреть мир. И что ты думаешь, его мечта сбылась. Так получилось, что его арестовали в одной стране, а потом, по мере открытия новых эпизодов, его пришлось везти в другие страны. Так он и повидал мир, только через решётку тюремной машины.

– Слушай, а куда, по-твоему, девались динозавры?

– Да никуда они не подевались. Они эволюционировали. Так же, как и все исчезнувшие цивилизации – шумеры, славяно-арии, древние греки, египтяне, ольмеки, майя и ацтеки – ассимилировали, слились с другими, более жизнеустойчивыми особями и стали нами. – Он объяснил это так запросто, как будто пересказал урок из учебника природоведения. До Ромы не сразу дошёл смысл сказанного.

– Вечно ты завернёшь что-нибудь эдакое, а я потом хожу целыми днями, думаю.

– Так это ж хорошо, когда человек головой не только ест, но и думает, – Макаров снисходительно улыбался, ему нравилось подшучивать над всеми. А Рома даже завидовал той лёгкости и непринуждённости, с которой Макар мог юморить.

– Дай чего-нибудь почитать.

– У меня с собой только эта. Хочешь, возьми. Читай, если понравится. – Он протянул тоненькую брошюрку со стилизованными буквами, напоминающими иероглифы – «Дао Дэ Цзин».

– Ладно, я быстро читаю, завтра верну.

– Можешь не спешить. Здесь нужно не столько читать, сколько думать.

Роман пробежал глазами первые несколько строк и ничего не понял. Он вернулся в начало текста и заново перечитал. «Ну и бред! Нет, это полный бред, как он может это читать? О-фи-геть! Так и крызануться11 можно. Не, этот Макаров просто какой-то уникум!»

Просмотрев по диагонали текст и перелистав по-быстрому страницы, Роман поспешил вернуть книжку.

– Не куришь? – спросил он просто так, хотелось найти общие темы.

Макаров отрицательно покачал головой.

– Когда однажды пришёл домой, выкурив первую сигарету, мама сразу унюхала запах табака. У нас в семье никто не курит. Разбираться со мной предоставила отцу, сказала: «Это мужские дела». Отец объяснил просто и понятно:

«Когда привыкнешь, станешь зависеть от курева и, попав в обстоятельства, где не будет возможности закурить, будешь не о деле думать, а только об одном, где бы добыть этой дури».

– А я в шестом классе купил пачку «Дымка» и взялся учить пацанов, как надо затягиваться. Ну и накурился на всю оставшуюся жизнь.

Проникаясь всё больше и больше чувством товарищества к Макарову, Роман уступил свои лидерские позиции его безусловному авторитету.

– Расскажи про Кубу.

– Надеешься из иллюминатора увидеть свою мечту?

– А ты думаешь, что нас могут ещё куда-нибудь, кроме Кубы, заслать?

– Ты в курсе, что земной шарик ваще-то круглый? Покатают, покатают и высадят на Камчатке. Это если повезёт, а могут и в Афгане!

– Макар, харэ ржать, давай, устрой типа политинформации про Кубу. Чё там у них было, по ходу12, там революция, Фидель.

– Правда, что ль? – Макаров посмотрел на него с интересом и, задумавшись, посерьёзнел. – Только напрасно ты думаешь, что я знаю всё. Конечно, о событиях, о людях, что можно, прочитал. Но всё равно самого главного так и не понял.

– Чего?

– Как они вообще смогли победить. Это просто непостижимо.

Глава 22. Эльдорадо13

История современной Кубы – это история борьбы за независимость. Захват её конкистадорами наряду с завоёванными землями Нового Света, смертоносные пули «белых богов» против луков и стрел, более чем четырёхсотлетний жестокий гнёт поработителей привели к почти полному уничтожению коренного населения, а вместе с ним и самобытной индейской культуры.

– Начнём издалека. Нам внушили, что Колумб14 открыл Америку. Находки древних географических карт15, говорящие о том, что устройство мира не было тайной, опровергают господствующие теории. За тысячи лет до того, как Колумб достиг берегов Америки, сюда, на край Ойкумены, совершая морские путешествия под парусами, с востока наведывались викинги, а с запада – полинезийцы. На самом деле, поход Колумба явился лишь прологом к грандиозной по масштабам эпопее по захвату двух континентов. «Заслуга» Колумба в том, что он, приобщив новые земли к бескрайним владениям испанской короны, проложил столбовую дорогу для колонизации этих мест.

Слава о манящей фантастическими богатствами земле взбудоражила тысячи людей в Европе. Одних звала в опасное путешествие жажда приключений, других – жажда быстрой наживы и неудержимое стремление заполучить сокровища Нового Света. Распалённые слухами о несметных богатствах, рассказами очевидцев о дворцах, отделанных чеканными пластинами из чистейшего золота, украшенных драгоценными камнями, золотыми статуями в человеческий рост, о щедрых недрах, где в россыпях попадаются золотые самородки, на поиски своего счастья в новых землях устремились авантюристы всех мастей, расчётливые дельцы, разорившиеся дворяне, отщепенцы, преступники, бегущие от наказания, и другой сброд.

Открытый испанцами континент был заселён индейцами разных племён и народностей. Они не знали понятий «богатый» или «бедный», товарно-денежные отношения им были неведомы, аборигены обходились простым обменом. По их неписаным законам безделье и лень, кража и убийство, а также прелюбодеяние, богохульство и безбожие были непозволительны. В ежедневном труде, занимаясь охотой, ловлей рыбы, собирательством и земледелием, они проводили свою жизнь, ожидая возвращения всемогущего, доброго бледнолицего сына Солнца, прародителя Рода человеческого, давшего им законы, научившего их выращивать маис16, строить города и мосты, прокладывать в непроходимых местах отличные дороги, плавить золото и чтить своего Отца.

Люди простодушные, живущие природной интуицией, они поклонялись Богу Солнца, носителю животворящей Силы, Тому, из которого рождается Всё, Подателю самой Жизни. Постоянно ощущая Его Присутствие, благоговея перед могуществом и милостью Священного Светила, приносящего муссоны и дожди, управляющего жизнью на Земле, они черпали из Его неиссякаемого кладезя всё, что необходимо для жизни, относясь к Нему как к данности, и молились, строя свою жизнь на вере в реального Бога.

Священные дары Солнца – драгоценные камни и самородки, которые находили в изобильных золотоносных реках и добывали в шахтах, они использовали, искусно воспроизводя из них чудо-фигурки мира флоры и фауны для подношения своему Божеству в ответ на Его Любовь.

Золотые поделки, воплощающие принцип красоты Творенья, вызывали изумление белых людей. Чего только стоил храм Солнца в центре столицы государства инков Куско17 с его сказочным Садом, полным шедевров из золота и драгоценных камней!

Впервые увидев белых людей, пришедших с востока18, высаживающихся на берег с каравеллы, простодушные индейцы встречали их, приняв испанцев за посланцев богов. Но скоро им пришлось убедиться в истинных намерениях бледнолицых. Ненасытная жажда, болезненная страсть к золотым вещам и беспощадность открыли глаза доверчивым туземцам.

Притесняя, грабя и убивая ради золота, захватчики заковывали пленных в цепи, обращая в рабов для использования на каторжных работах в золотых и серебряных рудниках. Забыв о вере, совести и человечности, они подверглись тяжёлой форме психической лихорадки, жажде золота, о котором Колумб писал: «Золото – это совершенство. Золото создает сокровище, и тот, кто владеет им, может совершить всё, что пожелает, и способен даже вводить человеческие души в рай». Вероломно захватив и казнив вождей племён, испанцы надеялись, обезглавив народ, сломить дух сопротивления защитников, но им ещё долго пришлось воевать с мятежными аборигенами, то тут, то там подавляя вспыхивающие восстания.

Стремясь окончательно подчинить народы, разрушить самобытную сплоченность нескольких культур, завоеватели огнём и мечом насаждали индейцам христианство, используя его как средство порабощения, подавления воли народа, его самосознания. Искореняя врождённую веру, присущую народам Америки, заменяя её своей религией, сами они верили лишь во всемогущество жёлтого металла.

В стремлении Волей Всевышнего обратить заблудших овец в лоно Христовой церкви, христианская окраина Европы наложила лапу на новый континент, применив для этого весь свой арсенал. Христианские миссионеры, великодушно снисходя до уровня «примитивных, диких язычников», внедряли в их сознание чувство вины, смирение и необходимость раскаяния за свершённые перед лицом Господа грехи. Не способные сами одарить прощением даже тех, кто им ничего не сделал, учили всепрощению и покаянию19. Извратив святую правду Христа, приводили в пример Его, простившего собственных убийц, оставляя для себя право распоряжаться жизнью солнцепоклонников и казнить именем Господа, заживо сжигая на кострах. Тех, кто не хотел отказаться от своих духовных традиций, принимая их за истину, обвиняли в том, что эти представления о мире – зло и сатанинские дела. И уничтожали как еретиков, потому что эти верования «слишком отличаются от библейских догматов».

Принося в жертву своему настоящему богу чужие жизни, ради золота истребляя людей, подвергнув коренные народы геноциду20, белый человек погубил уникальные высокоразвитые древние цивилизации инков, ацтеков, майя21 – народы, имевшие в лице жрецов великих учёных-математиков, астрономов, прекрасных инженеров и целителей, обладающих сакральным знанием, унаследованным от более древней культуры. Свидетельством тому являются найденные в джунглях белокаменные города; ориентированные по положению звёзд обсерватории, где они изучали движения планет и, наблюдая за дыханием светила, уверенно предсказывали солнечные и лунные затмения; а также множество находок уникальных предметов, в том числе Календарь майя22. Награбленное золото, алмазы и другие драгоценности индейцев вывозились в Испанию караванами судов под охраной конвоя для защиты от пиратов23, кишащих в Карибском море. Взамен для использования на тяжёлых работах сюда стали завозить крепких африканских невольников24. Став перевалочным пунктом, Куба превратилась в крупный рынок рабов.

Уничтожая индейцев, живущих в райских условиях мирной, сытой жизнью, тесня их с исконно принадлежащих им земель, колонисты насаждали свои законы, принуждая подписывать документы о передаче права собственности на землю. Простодушные аборигены не могли уразуметь абсурдность «сделок», придуманных изворотливым умом европейцев. Считающие себя неотъемлемой составляющей родной земли, индейцы не могли взять в толк, что своей подписью на «каких-то бумажках» лишают себя возможности собирать с обработанной земли урожай25, охотиться, ловить в реках и ручьях рыбу, теряют всё то, на чём основывалась их жизнь, обрекая себя и свои семьи на голодную смерть.

Обосновавшись на райском острове, лишив детей Природы родной Земли, захватчики, в конце концов, стали здесь хозяевами. Завладев крупными угодьями, они получили новый источник доходов. Терракотовая суглинистая почва, родящая необыкновенный сахарный тростник и табак, сулила огромные прибыли. Для тяжёлых сельскохозяйственных работ, закладки плантаций, выращивания и уборки тростника нужно было много выносливых бесплатных подневольных рабочих, недостатка в которых на Кубе не было. Наживаясь на работорговле, на производстве и поставках сахара, сколачивая капиталы, хозяева и в грош не ставили жизни работников, создающих для них сверхприбыли. Уморенных на работах заменяли свежими рабами.