ЭдЭм «До последнего вздоха»

– Я, наверное, ошибаюсь, но мне кажется, вы слишком легко прячетесь за этими страницами.

Эмилия посмотрела на него колко:.

– Прячусь?

Эдвард кивнул, его взгляд был спокоен и лишён высокомерия, скорее – доброжелательный вызов:

– Да. Книга… она ведь удобное укрытие, правда? Можно сделать вид, что вас не интересует разговор, можно не замечать окружающих. Только вы и ваши мысли. – Он склонил голову набок. – Прекрасная маскировка.

Она на мгновение замерла, её пальцы невольно сильнее сжали переплёт.

– Маскировка? – повторила она. – У вас богатое воображение.

– Возможно. Но вы ведь не отвечаете на вопросы не потому, что не хотите говорить, верно? – его голос стал мягче, почти шёпотом. – А потому что… не привыкли?

Эмилия открыла рот, чтобы ответить, но слова застряли на языке. Его взгляд был удивительно спокоен, но цепок, как будто видел больше, чем следовало.

– Да что вы знаете об этом? – произнесла она наконец, не взглянув на него.

Эдвард усмехнулся, но в его улыбке не было ни капли злорадства:

– Возможно, чуть больше, чем вы думаете.

Молчание снова повисло между ними, но теперь оно дышало чем-то новым – напряжённым, почти ощутимым. Эмилия, не поворачиваясь к нему, перевернула страницу, но Эдвард знал, что она больше не читает. А она знала, что он это понимает.

Тишина становилась тяжёлой, будто воздух сгущался вокруг них. Эмилия продолжала смотреть на страницы, но буквы словно расплывались перед её глазами. В какой-то момент это раздражение прорвалось наружу. Она захлопнула книгу с неожиданной для себя силой, отчего по заснеженному берегу пронеслось глухое эхо.

Эдвард удивлённо приподнял бровь, но не двинулся с места. Он смотрел на неё внимательно, без тени насмешки, но с тем самым спокойным интересом, который только сильнее раздражал её.

– Вам, видимо, доставляет удовольствие выводить меня из себя, – произнесла она холодно, прижимая книгу к себе.

– Это не совсем так. Я просто… интересуюсь.

– Чем? – Эмилия прищурилась, её взгляд был твёрд и колюч. – Чем вам так интересно копаться в моём молчании? Вам не хватает собеседников?

Эдвард не отреагировал на её укол:

– Возможно. Или, может быть, мне просто любопытно понять, почему вы так боитесь разговоров.

Эмилия фыркнула, с трудом удерживая снисходительную улыбку:

– Боюсь? – её голос прозвучал почти с издёвкой. – Я просто не вижу смысла в пустых разговорах.

– А кто сказал, что они должны быть пустыми? – его тон стал серьёзнее, почти настойчивым. – Может, проблема не в разговорах, а в собеседниках?

Она на мгновение замерла, её взгляд стал жёстче. Он увидел это и чуть подался вперёд, добавив тише:

– Или… вы просто не привыкли, чтобы кто-то по-настоящему слушал вас.

Эмилия резко поднялась со скамьи, её пальто вспыхнуло лёгкой волной шерстяной ткани. Она посмотрела на него сверху вниз:

– Вам лучше оставить свои предположения при себе.

Она сделала шаг по заснеженной тропинке, но его голос мягко догнал её:

– Несмотря на всё, – произнёс Эдвард, вставая, – я был рад этой случайной встрече.

Девушка остановилась, но не обернулась. Снег под её ногами чуть скрипнул, когда она замерла на миг.

– Надеюсь, однажды снова увидеть вас здесь, – добавил он, спокойным голосом.

Эмилия не ответила. Она лишь снова сделала шаг вперёд, и вскоре её фигура растворилась среди деревьев, оставив за собой лишь едва заметные следы на снегу. Она шагала по заснеженной тропинке, её шаги были быстрыми и решительными, но внутри что-то не давало покоя. Холод обжигал щёки, но это было ничто по сравнению с тем лёгким чувством стыда, что прокралось в её мысли.

Она не могла выкинуть из головы, как он смотрел на неё – спокойно, без тени обиды. Его голос оставался ровным, даже когда она намеренно была резкой. Он не повысил тон, не ответил ей грубостью. Напротив, его слова прозвучали сдержанно и, как ни странно, искренне.

«Я был рад этой случайной встрече…»

Она на миг замедлила шаг. Морозный воздух защекотал дыхание, а пальцы непроизвольно сжали книгу в руках. Она не понимала, что именно её тревожило больше: его уверенность или её собственная реакция. Он остался настоящим джентльменом, даже несмотря на её колючие слова.

Эмилия вздохнула, чуть опустив голову. Внутри прокралось еле уловимое сожаление – лёгкое, почти незаметное, но оно всё-таки было.

«Может, я была слишком груба…»

Мысль вспыхнула и погасла, а она вновь ускорила шаги, будто пытаясь убежать от своих же раздумий. Но этот день оставил в её сердце небольшой след, скрытый под покровом снега и гордости.

Вечером, уже дома, Эмилия сидела у камина, рассеянно поглаживая пальцами обложку своей книги. Отец что-то обсуждал с гостями в кабинете. Прислуга занималась своими делами. Никто не обращал на неё внимания – и это было к лучшему. Она боялась, что на её лице всё ещё отражены переживания дня.

Зима заключила город в свои ледяные объятия. Ночи стали длиннее, а мысли Эмилии – тревожнее. После той встречи у озера её разум не знал покоя. Она вновь и вновь перечитывала одну и ту же страницу книги, почти не вникая в смысл слов. Всё, о чём она могла думать, – это зелёные глаза, казавшиеся в тот день ещё светлее, чем при их первой встрече.

Эдвард тоже мучился от бессонницы. Ворочаясь в постели, он снова и снова прокручивал в памяти каждую деталь их разговора: улыбку девушки, её застенчивый взгляд, её голос… Всё казалось ему чем-то хрупким, нереальным, но бесконечно желанным.

Морозные утра сменяли друг друга, и каждое из них находило Эдварда у замёрзшего озера. Он приходил туда под предлогом утренних прогулок и свежего воздуха, но сам знал, что настоящая причина – неугасающее ожидание увидеть её снова. Её лицо с высоко поднятой головой, холодный взгляд и резкие слова – всё это неотступно всплывало в его мыслях, заставляя его возвращаться к этой самой скамье снова и снова. Каждый раз сердце замирало на мгновение, когда вдали появлялись чьи-то силуэты, но ни один из них не был ею. Однако он не сдавался.

Эмилия, выходя из консерватории после занятий, часто бросала взгляд на дорогу, ведущую к озеру. Внутри неё жила борьба: гордость тянула её домой, но что-то другое, едва уловимое, вело в другую сторону. Она прекрасно понимала, что вела себя грубо в прошлый раз, но это упрямое чувство защищённости заставляло её отталкивать людей прежде, чем они успеют проникнуть хоть немного глубже.

«Он просто иностранец… И он ничего не значит», – пыталась она убедить себя, но память упорно подбрасывала ей его взгляд – спокойный и чуть насмешливый, но без злобы.

И вот в один из дней, после долгих размышлений, она наконец решилась. Её шаги привели её к знакомой тропинке, где снежный покров был чуть утоптан от частых прогулок.

Подходя к знакомому месту, она заметила чёткие следы на снегу – свежие, ведущие к скамье у замёрзшего озера. Её сердце вдруг застучало быстрее, хотя она и не хотела в этом признаваться. Но мысль о том, что он мог быть там, почему-то поселилась в голове. Эмилия замедлила шаги, не решаясь обойти поворот. Снег предательски скрипел под её ногами, вырывая её из раздумий.

Она сделала последний шаг, и взгляд её остановился на знакомой фигуре. Эдвард стоял у самого берега, чуть склонившись вперёд, разглядывая лёд, словно изучая его трещины и узоры. Её появление он заметил сразу – его плечи едва заметно выпрямились, но он не повернулся. Эмилия замедлилась, не зная, стоит ли подходить ближе. Внутренний голос подсказывал, что нужно просто развернуться и уйти, но что-то не давало ей этого сделать.

Набравшись решимости, она тихо шагнула вперёд. Снег опять скрипнул, выдавая её присутствие. Эдвард обернулся, его взгляд был спокойным и чуть удивлённым:

– Доброе утро.

Эмилия замерла, сжимая книгу в руках. Несколько секунд тишины казались вечностью. Затем она с трудом выдавила из себя:

– Доброе утро… – её голос был тише, чем обычно.

Эдвард, заметив перемену в её тоне, приподнял бровь, но не стал подчеркивать это.

– Я уже начал думать, что обидел вас так сильно, что прогнал навсегда.

– Возможно, и прогнали, – ответила она спокойно, без прежней колкости. – Но, к несчастью для вас, это моё озеро, а не ваше.

– К несчастью? – усмехнулся он, внимательно глядя на неё. – А я вот думаю, что наоборот – к моему счастью.

Эмилия чуть отвела взгляд, но уголки её губ дрогнули.

– Я пришла сюда не ради вас, – пробормотала она. – Просто… это моё любимое место.

– А я и не прошу причин, – ответил он тихо. – Мне достаточно, что вы здесь.

Он всё ещё смотрел на неё – не с укором, не с ожиданием, а будто просто рад видеть.

Эмилия слегка поправила ворот пальто, словно пряча за этим движением волнение. Ни один из них не спешил нарушать тишину.

Эдвард перевёл взгляд в сторону скамьи, стоявшей чуть поодаль, наполовину припорошенной влажным снегом. Затем вновь посмотрел на неё.

– Если хотите… – проговорил он чуть медленнее, чем обычно, – мы можем присесть.

Он негромко указал рукой на скамью, но жест был мягким, почти неуверенным, как будто он предлагал не просто сесть, а быть рядом – хоть немного.

Эмилия на миг задумалась, но всё же сделала шаг к скамье и опустилась на её край, прижимая к себе книгу. В воздухе повисла лёгкая неловкость, но она не была неприятной. Скорее, осторожной. Эдвард радостно улыбнулся и присел вслед за ней.

– Я, возможно… – начала она, опустив взгляд, – вела себя невежливо в прошлый раз.

Эдвард чуть склонил голову, будто взвешивая её слова:

– Вы были честны. Я это уважаю.

Эмилия слегка опешила, подняв на него глаза:

– Вы не думаете, что я была слишком резкой?

Эдвард мягко улыбнулся:

– Возможно, немного. Но ведь не все могут быть любезными, когда защищают свои границы.

Эмилия замолчала. Она не ожидала такой реакции, но почему-то почувствовала лёгкое облегчение.

Эдвард ещё некоторое время молчал, его взгляд был устремлён вдаль. Затем он вдруг прищурился, словно обдумывая что-то, и обернулся к Эмилии:

– А вы не находите это странным? – Он с игривой улыбкой. – Словно чего-то не хватает.

Эмилия подняла голову, её взгляд скользнул по сторонам:

– Странным? – повторила она, озадаченно оглядываясь. – Чего-то не хватает?

Эдвард обернулся к ней, его глаза блеснули с лёгкой искоркой:

– Вашего имени.

Эмилия на мгновение замерла, затем её взгляд стал настороженным. Она внимательно посмотрела на него:

– Моего имени?

Эдвард чуть наклонился, наблюдая за её реакцией:

– Я ещё не услышал его.

Эмилия выпрямилась, её взгляд был прямым и немного возмущённым:

– Вы же знаете моё имя, не притворяйтесь. Вы услышали его в тот день…

Эдвард мягко усмехнулся:

– Услышать от кого-то другого – это одно… – он на мгновение замолчал, затем добавил: – Но услышать его от вас – это совсем другое.

Эмилия посмотрела вдаль, затем, словно набравшись смелости, повернулась к нему:

– Эмилия.

Эдвард, который до этого момента спокойно наблюдал за ней, вдруг замер. Его взор задержался на её лице. Затем его губы дрогнули в лёгкой, искренней улыбке:

– Эмилия… – повторил он, будто пробуя имя на вкус. – Красивое имя. И оно вам очень идёт.

– Благодарю… – смущенно ответила она.

Эдвард посмотрел на неё с явным восхищением:

– Теперь эта встреча стала ещё более особенной.

– Почему это?

Эдвард, не отрывая от неё взгляда:

– Потому что теперь я услышал то, чего так ждал.

Она не ответила, но в её глазах промелькнуло что-то мягкое и едва заметное – то, что словами она не собиралась выражать.

Эдвард на секунду отвёл взгляд, затем, встав, сделал пару шагов вперёд, словно обдумывая что-то, и обернулся к Эмилии:

– Не соизволите ли вы оказать мне честь прогуляться вдоль берега? – в его глазах блеснул огонёк надежды.

Эмилия едва заметно нахмурила брови, чуть сжав губы:

– Я думаю, это не самая хорошая мысль.

Эдвард наклонил голову, изучая её лицо:

– Почему же?

Она отвела взгляд к дальним холмам, покрытым инеем, будто искала в них ответ:

– Здесь много тех, кто может узнать меня. Видеть меня с вами… Это не понравилось бы моему отцу. – Она на мгновение замялась, прежде чем добавить: – Я не хочу распространять ненужные слухи.

Эдвард усмехнулся, но в его глазах мелькнула серьёзность:

– Всё это из-за того, что я англичанин?

Эмилия снова встретилась с его взглядом, слегка покачав головой:

– Не в этом дело. – Её голос был спокойным. – Находиться наедине с незнакомым мужчиной… Это неприемлемо. И то, что я сижу здесь и разговариваю с вами… – она остановилась, будто осознав, что сказала слишком много, и на мгновение смутилась.

Но Эдвард, не упуская момента, мягко перебил её:

– Несмотря на всё это, вы сидите здесь и разговариваете со мной. Для меня это большая честь, мисс Эмилия. Значит, я не так уж безразличен вам.

Эмилия нахмурилась, её взгляд стал чуть строже:

– Вы слишком высокого мнения о себе, мистер Эдвард.

Эдвард слегка откинул голову назад и рассмеялся – его смех был тихим, но искренним. Затем он посмотрел на неё, в его глазах вспыхнула игривая искорка:

– О, вижу, вы запомнили моё имя. Это… впечатляет.

Эмилия закатила глаза, но уголки её губ предательски дрогнули, выдав лёгкую улыбку.

Эдвард с озорным взглядом наблюдал, как Эмилия закатила глаза, а затем приподнял указательный палец и, слегка покачивая им перед ней, как будто она была провинившимся ребёнком:

– А вот закатывать глаза, мисс Эмилия, это тоже неприемлемо.

Эмилия скрестила руки вместе с книгой на груди:

– Ах, вот как? – её голос был пропитан сарказмом. – А кто это так решил?

Эдвард сделал шаг назад, сцепив руки за спиной и выпрямившись с преувеличенной серьёзностью:

– Полагаю, что хорошие манеры требуют сдержанности. – Он сдержанно кивнул, словно подтверждая свои слова.

Эмилия едва заметно улыбнулась, но быстро спрятала улыбку за холодным взглядом:

– И вы считаете, что у меня их недостаточно?

Эдвард прищурился, его глаза блеснули озорством:

– Ну, скажем так… У вас они особенные.

Эмилия приподняла подбородок, её взгляд стал чуть надменным, но в уголках губ опять мелькнул намёк на улыбку:

– Значит, вы уже успели их оценить?

– Пожалуй, да. И должен признаться, мне они нравятся.

Эмилия не удержалась и рассмеялась – коротко, но искренне. Это было, пожалуй, впервые за их встречи. Эдвард заметил, как её глаза засияли мягким светом, и невольно улыбнулся в ответ.

– Вы часто здесь бываете?

Эмилия оторвала взгляд от озера и посмотрела на него, немного смягчившись:

– Да, особенно после занятий. Я и Зейнеп – моя подруга – часто приходим сюда. Особенно в тёплое время года. Иногда я захожу сюда утром, чтобы почитать и подышать свежим воздухом перед занятиями.

Эдвард кивнул, будто представляя это в своих мыслях:

– Далеко ли отсюда до вашего дома?

– Не совсем. Примерно пятнадцать минут пешком.

Эмилия пристально смотрела на него, её взгляд был заинтересованным:

– А вы? Как вы нашли это место? Вы тоже живёте неподалёку?

– Моя гостиница неподалёку, около консерватории. Честно говоря, я впервые увидел это место именно в тот день, когда увидел вас здесь.

Эмилия качнула головой, явно удивившись:

– То есть вы пришли сюда просто… случайно?

Эдвард кивнул, мягко улыбаясь:

– Именно так. – Он на мгновение замолчал, но затем решился продолжить: – Кстати… – его голос стал чуть более серьёзным, – почему вас не было в консерватории, вы не учитесь там?

Эмилия прищурилась:

– Простите, я не совсем поняла, о чём вы.

Эдвард наклонился к ней, голос его стал тише, почти заговорщицким:

– После того дня, когда столкнулся с вами у здания консерватории, я приходил туда почти каждый день.

Её взгляд был неподдельно озадачен:

– Вы… приходили туда? Но зачем?

Эдвард улыбнулся, опустив взгляд на свои ноги:

– Вижу, это звучит немного безумно, но… да. Я приходил, надеясь увидеть вас. Неделю подряд. Потом я подумал, что, возможно, вы вообще не учитесь там. И когда уже почти потерял надежду, решил прогуляться сюда… и вот… – он обвёл рукой пространство вокруг них, – судьба была ко мне благосклонна.

Она невольно задержала дыхание, глаза её вспыхнули мягким изумлением. В этот миг он показался ей тем, кто, не ведая того, всё это время шёл за ней – по следу, едва уловимому, оставленному её тенью.

– Я… – начала она мягко, едва заметно пожав плечами. – Не приходила, потому что наш преподаватель заболел. Занятия отменили на несколько дней.

Эдвард молча кивнул. В его взгляде читалось: «Я понял». Затем, глубоко вдохнув, сказал:

– Ну, что скажете насчёт прогулки?

Эмилия отвела взгляд к озеру, будто обдумывая его предложение. Её пальцы на обложке книги чуть дрогнули, но она ничего не ответила. Несколько мгновений висела тишина, нарушаемая лишь шорохом ветра в ветвях. Затем, наконец, она кивнула – едва заметно, но достаточно, чтобы Эдвард уловил это движение.

Его лицо озарила тёплая улыбка, он подошёл и галантно протянул ей руку:

– В таком случае, я обещаю быть примерным спутником.

Эмилия взглянула на его протянутую руку, на секунду задумавшись, но затем аккуратно взяла свою книгу и поднялась сама, проигнорировав его жест. Эдвард сдержал улыбку, шагнув в сторону и жестом пригласив её идти вперёд.

Они шли вдоль берега, держа дистанцию между собой, слушая, как под их шагами хрустит мелкий гравий. Эдвард, заложив руки за спину, немного помедлив, заговорил:

– А на кого вы учитесь в консерватории?

Эмилия, не отрывая взгляда от дорожки перед собой, спокойно ответила:

– Я учусь на пианистку.

В его зрачках мелькнул неподдельный интерес:

– Пианино? Это великолепно! Я всегда мечтал научиться играть, но, увы, судьба была не столь благосклонна.

Эмилия бросила на него мимолётный взгляд, уголки её губ чуть приподнялись:

– Правда? Что вам помешало?

Эдвард с лёгкой усмешкой пожал плечами:

– О, наверное, недостаток терпения… или учителя, который смог бы выдержать мои попытки.

Эмилия тихо рассмеялась, её смех был мелодичным, как едва уловимая нота в музыкальной пьесе.

Они приостановились у берега, Эдвард отвёл взгляд, засунув обе руки в карманы пальто, чтобы просто вдохнуть этот момент. Затем, повернув голову к девушке, он машинально пригляделся к книге в её руке… и прищурился. На обложке книги, которую держала Эмилия, были надписи на английском.

Он приподнял брови, не скрывая удивления:

– Это… книга на английском?

Эмилия подняла глаза и спокойно кивнула:

– Да.

Он даже переспросил, будто не поверил:

– Вы знаете английский?

– Конечно, – ответила она с лёгкой улыбкой. – Я училась этому языку с пяти лет. Для меня он почти как родной.

Эдвард замолчал на секунду, будто осмысливая её ответ. Потом чуть наклонился вперёд и с тёплой просьбой в голосе сказал:

– Прекрасно! А можем ли мы иногда говорить на английском? Признаюсь, мне тяжело даётся подбирать правильные слова на турецком. Я начал его учить только после того, как стал бывать в Турции. Так что в языке, как вы видите, я совсем не идеален.

Эмилия вновь улыбнулась – спокойно, почти с благодарностью:

– Конечно. Для меня это даже приятнее – поговорить с кем-то на английском. Не так часто выпадает такая возможность.

Он с облегчением выдохнул и улыбнулся в ответ, но в глубине души в этот момент у него всё перевернулось. Он снова и снова удивлялся ей. Её уму. Её воспитанию. Её естественности. Каждое её слово только сильнее подтверждало: она необыкновенная. Не как все. Он встретил кого-то совсем другого, кого-то, кто выходит за все привычные рамки.

И тогда, не сдерживая лёгкого восхищения, он произнёс вслух:

– Вы меня с каждым разом удивляете всё больше и больше.

На что девушка, просто смущаясь, отвела взгляд в сторону.

– Могу я узнать, что вы читаете? – спросил он.

Эмилия посмотрела на обложку, словно убеждаясь в правильности ответа:

– Это Чарльз Диккенс. «Большие надежды».

Эдвард хмыкнул, в его глазах промелькнуло одобрение:

– «Большие надежды», – повторил он, словно пробуя название на вкус. – Прекрасный выбор. Я тоже читал её. – Он взглянул на неё с лёгкой улыбкой. – У вас отличный вкус, мисс Эмилия. Писатели вроде Джейн Остин и Чарльза Диккенса – это настоящие мастера слова. Их произведения, такие как «Гордость и предубеждение» и «Большие надежды», словно открывают двери в мир человеческих чувств.

– Значит, всё-таки вы читали «Гордость и предубеждение»?

Эдвард кивнул с теплотой во взгляде:

– Кажется… еще в прошлый раз я дал об этом знать. Мисс Остин удивительно тонко передаёт характеры. Мне особенно запомнилась одна фраза… – он ненадолго замолчал, будто вспоминая. – «Мои чувства и желания неизменны, но одно ваше слово…»

Она, едва он произнёс последние слова, подхватила его фразу, закончив почти в такт с ним:

– «…и я замолчу навсегда».

Они встретились взглядом, и в этом мгновении было что-то особенное – словно обрывок прошлого, запечатлённый на страницах книги, вдруг ожил здесь, на берегу озера. Эдвард чуть склонил голову, улыбнувшись:

– Теперь я точно уверен: у вас замечательный вкус, Эмилия.

Она слегка смутилась, но взгляд её оставался твёрдым:

– А вы, мистер Эдвард, – она нарочно выделила его имя, – умеете удивлять.

Эдвард сдержанно рассмеялся, его глаза светились тёплым интересом:

– Возможно, это всего лишь начало.

Глава 4: Первые чувства

Так, неделя летела за неделей. Снега постепенно таяли, уступая место первой зелени. Их случайные встречи у озера становились всё более частыми и вскоре превратились из совпадений в ожидаемое, взаимное желание. Эмилия не могла отрицать: каждый раз, направляясь к озеру, она надеялась увидеть его. Но в этом было что-то тревожное – её взгляд постоянно скользил по сторонам, как будто она ожидала, что кто-то заметит её, узнает, или, что ещё хуже, осудит за её тайные встречи с англичанином.

Она не могла позволить себе слишком сильно привязываться к нему, ведь всё, что происходило между ними, было скрыто от посторонних глаз. Каждый раз, когда они гуляли вдоль озера или сидели на скамейках, обсуждая музыку, книги и мир вокруг, Эмилия сдерживала себя, стараясь не выдать того чувства, что всё сильнее разгоралось в её груди.

И хотя её сердце радостно откликалось на его слова, Эмилия не могла избавиться от мысли, что она не имеет права быть так близко к нему. Не из-за него, а из-за того мира, в котором она живёт. Мира, который чужд таким чувствам, как её собственные.

И всё же… Стоило ей остаться одной, как её охватывали сомнения. Каждый раз, возвращаясь домой, она упрекала себя. Что она делает? Зачем позволяет себе надеяться на что-то большее? Эдвард – англичанин, чужеземец, который в любой момент может исчезнуть из её жизни. Ей стоит держаться на расстоянии и не позволять себе ничего лишнего.

Но стоило ему появиться перед ней вновь, как все доводы теряли свою силу. Эмилия чувствовала, что рядом с ним её мир становится ярче. Но страх – он оставался.

Все эти встречи, которые происходили тайно, Эмилия не решалась рассказать даже Зейнеп. Она знала, что подруга заметит изменения в её поведении, как всегда. Зейнеп, как никто другой, могла прочитать её по глазам, но Эмилия не могла раскрыться перед ней. Это было слишком важно и слишком опасно. Но, несмотря на все усилия скрыть свои чувства, Зейнеп всё же заметила, что с Эмилией происходит что-то странное. Что-то, что заставляло её глаза светиться, а лицо – смягчаться.

Однажды, не выдержав, Зейнеп спросила:

– Эмилия, ты не хочешь мне что-то рассказать?

Но Эмилия, словно почувствовав угрозу, поспешила сменить тему. Она не могла признаться в том, что происходило между ней и Эдвардом.

И всё же, в её сердце был такой порыв, что скрывать это было уже невозможно. Она знала, что рано или поздно Зейнеп всё поймёт.

И в один из дней она всё-таки решилась.

Эмилия и Зейнеп сидели в комнате Эмилии. Тёплый солнечный свет мягко струился сквозь лёгкие занавески, придавая всему вокруг особую нежность. Эмилия нервно теребила в пальцах кружевной платок, так сильно, что тот чуть не порвался. Она никак не могла найти нужные слова.

– Зейнеп, – с небольшой паузой произнесла она, —Я… встречаюсь с одним человеком.

Зейнеп прищурилась, внимательно глядя на подругу, чуть улыбаясь.

– Я давно заметила, что с тобой что-то происходит. И? Кто он?

Эмилия опустила глаза и, не сразу, чуть виновато, ответила:

– Это… Эдвард.

Зейнеп нахмурилась и спросила, словно не поверив:

– Кто?

– Тот иностранец, – чуть тише сказала Эмилия, – возле консерватории, помнишь?