Мадам Шоколадница

– Ох! – воскликнула я, невольно выронила платок из рук, и он упал на пол кареты.

Мы оба наклонились за платком и едва не столкнулись головами.

Я выпрямилась, позволив Анатолию поднять мой платок. Он протянул мне его. Я взяла. Но его сильные пальцы быстро обхватили мою ладонь.

Он надолго задержал мою кисть в своей, пристально глядя в глаза.

Неужели он не врал, и я действительно нравлюсь ему как девушка? Но я не могла нравиться в таком пухлом теле! Или могла?

Я совсем запуталась. И только пролепетала в ответ:

– Благодарю.

Оно тут же выпустил мою руку и нахмурился. Прокашлялся и перевел взор на окно.

Глава 14

Я сняла шляпку, которая начала душить меня. Точнее, от всех этих речей и взглядов Анатолия мое дыхание стало сбивчивым, а предательские мурашки бегали по всему телу. Мне стало жарко.

Отложив шляпку, я чуть поправила свои волосы, собранные в простую прическу. Сегодня на постоялом дворе трактирщица одолжила мне пару гребней и шпильки. И мне удалось заколоть свои чистые волосы на макушке в небольшой пучок, а позади оставить длинные распущенные пряди. Благо, хоть волосы у меня были густыми и здоровыми и имели довольно приятный естественный цвет оттенка шоколада.

Я боялась даже взглянуть на Анатолия и упорно смотрела в окно. Однако чувствовала, что он опять буравит меня настойчивым взглядом.

Это искрящее напряжение между нами разрушила Элиза, которая вдруг проснулась и заявила:

– Мамочка, я хочу горшок!

Я округлила глаза, тут же придя в себя. Завораживающее притяжение от близости Муранова тут же испарилось.

Накануне мы с девочкой долго говорили об этикете. О туалете и подобных вещах. Я объяснила ей, что отныне, если она хочет стать настоящей маленькой барышней, то должна справлять нужду в горшок или в клозет – так тут все называли выгребную яму. А Элизе, как я поняла, очень хотелось стать этой самой барышней, потому все мои слова она мгновенно уяснила и запомнила.

Извинившись перед капитаном, я попросила остановить карету. Он понятливо кивнул и два раза стукнул костяшками пальцев по крыше кареты. Экипаж вмиг остановился, и мы с девочкой отошли до ближайших кустов. Благо мы ехали уже по лесной просеке.

Когда мы вернулись, Анатолий ждал у кареты. Сам галантно открыл дверцу и подал руку сначала Элизе, потом мне. Мою же ладонь он задержал немного дольше в своей сильной руке. Я быстро взглянула на него, ощущая, как между нами опять пробежал этот возбуждающий заряд, и снова стушевалась.

Я быстро плюхнулась на сидение, не понимая, как ехать еще две недели в компании этого мужчины, если я уже была до крайности взволнована и возбуждена его близостью. Когда Анатолий сел напротив, я почувствовала себя глупой гусыней, которая так легко смущается от первого встретившегося мужчины.

Со мною никогда такого не было.

Решив немного разрядить обстановку, я завела разговор на нейтральную тему:

– Анатолий, хотела узнать… А батюшкино наследство велико?

Он как-то странно посмотрел на меня и прекрасно понял, о чем я говорю.

– Не хочу вас напрасно обнадёживать, Мария, но вряд ли вы получите много после смерти многоуважаемого Ивана Матвеевича, – ответил он именно на тот вопрос, который я сама постеснялась озвучить. – Ваш легкомысленный поступок навлёк на семью позор. Ваш отец все эти шесть лет был очень сердит с тех пор, как выгнал вас из дома. Но всё же Иван Матвеевич очень переживал за вас. Вы же были его любимой дочерью, как я понял. И осознаю, что вы были слишком юны, оттого и поддались чарам того развратного поручика. Как его звали?

– Эээ, Анатолий, это уже не важно, – ответила я уклончиво, начиная уже догадываться, что произошло с Марией шесть лет назад.

– Вы правы. Я же не знаю всех подробностей: тогда я служил в армии. Все знаю со слов Ивана Матвеевича. Но последние четыре года, что я служу у него, ваш батюшка постоянно твердит, что этот поручик никогда бы не женился на вас. А вы отдались ему, собираясь бежать с ним.

– Да, шесть лет назад я была так глупа, – сказала я, думая, как еще выудить из Муранова нужную информацию о прошлом Марии. – Но я была так сильно влюблена в него.

– А он воспользовался вами, понимаю, – кивнул он. – Ваш батюшка оказался прав: он так и не женился на вас. Вы же дочь купца, а он дворянин.

– Сейчас я об этом так жалею. О своем необдуманном поступке.

– Мы часто делаем ошибки в жизни, Мария. Но зато у вас замечательная дочь.

– И не говорите, Анатолий. Я каждый день благодарю Господа, что у меня есть Элиза, – согласилась я с ним.

Я поняла, отчего вчера Муранов говорил, что все «сходится». Похоже, имел в виду, что поручик шесть лет назад обесчестил меня, отец выгнал меня из дома, а потом я родила Элизу, которой пять лет. Да, действительно, все сходилось.

Я даже облегченно выдохнула. Теперь хоть что-то узнала про свою прежнюю жизнь.

– Однако у вашего батюшки золотое сердце. Он все же решил простить вас, потому и разыскивал. Но вы должны понимать: вряд ли вам достанется его наследство. Всё состояние, скорее всего, отойдёт вашей младшей сестрице или вашей мачехе.

– Ясно, – вздохнула я.

Правильно, папочка Абрикосов. Опозорившая тебя дочь должна жить в нищете и каяться всю жизнь. Как это по-мужски. Но опять же, он зачем-то разыскивал меня? Ах да, Анатолий сказал, что хотел простить.

Прекрасно. Может, отец разрешит мне остаться жить в своем доме? Наверняка у него добротный большой особняк и слуги есть.

Тогда мне и не нужно это наследство. Зачем? Если есть где жить и что есть, то я вполне спокойно и нормально заживу с Элизой в папином особняке, даже если он отойдет моей младшей сестрёнке. Такой вариант тоже неплох.

Уфф… я даже обрадовалась.

Оказывается, у меня была семья, которая искала меня и ждала обратно. Вон даже какого красавца капитана за мной прислали. А Элиза говорила: никого нет. И вот теперь такой приятный сюрприз.

Ну, помечтала полдня о наследстве и будет. Как была без денег в этом мире, так и останусь. Что уж.

– Ну, ничего, – улыбнулась я Муранову. – И без наследства проживу. Хотя бы батюшку увижу.

– У вас доброе сердце, Мария, это я сразу заметил, – произнес Анатолий и улыбнулся мне одними кончиками губ. – Но не переживайте так. Я смогу вас утешить.

– Неужели?

Это словно «утешить» как-то неоднозначно прозвучало в его устах.

– Ваш батюшка переменился последнее время в отношении к вам. Простил все же, как мне кажется. Он говорил мне, что оставит вам кое-что. И просил меня подготовить некоторые бумаги. Я сам видел их. Так вот, Мария, он собирается отписать вам в собственность небольшую старую фабрику.

– Фабрику? – тут же встрепенулась я.

Глава 15

– Фабрику? – тут же встрепенулась я.

– Вы тоже его дочь, хоть и непутевая, но дочь, – добавил, мрачнея, Анатолий. – Это, конечно же, слова вашего батюшки, Мария, не мои.

– Ясно, – с энтузиазмом закивала я. – А что за фабрика? Батюшка действительно хочет подарить ее мне?

– Да. Я мельком видел у поверенного завещание, которое приказал составить многоуважаемый Иван Матвеевич. Все состояние, как я и сказал, делится поровну между младшей вашей сестрой и мачехой, а вам достается фабрика. Но вы только не делитесь ни с кем о том, что я сейчас вам рассказал. Батюшка ваш запретил мне это разглашать. Я поведал вам только чтобы немного успокоить вас.

– Благодарю, Анатолий, вы очень добры, конечно, я буду молчать, – ответила я, довольно кивая.

В моей голове тут же закрутилось множество мыслей. Фабрика вообще-то тоже немаленькое наследство. Если она работает и приносит доход, то… я даже радостно выдохнула. Ладно, зря я плохо думала о папочке.

– Мария, однако мой долг вас уведомить о том, что эта сахарная фабрика уже лет двадцать не работает. Там изношены все механизмы и конвейеры, оттого она и простаивает. Да и само здание все обветшало. Понимаете?

– Что вы хотите сказать?

– Если ее запускать, то туда надобно вкладывать денежные средства, и немалые. В ремонт, в новое оборудование, да и рабочих нанимать. А у вас совсем нет денег. И батюшка вряд ли оставит вам наличные средства: у него все вложено в производство.

– Понятно, – кивнула я, думая о том, можно ли в этом мире взять кредит.

Словно прочитав мои мысли, Муранов продолжал:

– Если брать взаймы у ростовщиков, вы никогда не запустите фабрику в нормальный оборот. И будете работать в убыток не один десяток лет. У них такие жуткие проценты.

– Вы к чему все это говорите, сударь? Хотите расстроить меня или что? – уже нервно возмутилась я.

– Нет, Мария, что вы. Я, наоборот, хочу помочь вам, – заверил меня Муранов и как-то по-дружески улыбнулся.

– Как же?

– Я куплю у вас эту фабрику. Ну, после того как ваш батюшка завещает её вам.

– В смысле: купите? У вас есть столько денег?

– Нет, не у меня. У вашей мачехи точно будут, она же главная наследница. А я служу у нее управляющим. Вернее, буду служить, как и при вашем отце. Она меня заверила в этом. Оттого я и говорю, что она купит вашу фабрику, а я просто прослежу за сделкой, – объяснил он. – И вам это выгодно, Мария. Дадим вам хорошую цену за эту фабрику. На эти деньги вы сможете купить небольшой дом, даже особнячок с садом. И жить там с дочкой. Положите остальные деньги к ростовщикам под проценты и будете жить на это. Я думаю, весьма безбедно.

– А вам зачем эта неработающая фабрика? – подозрительно спросила я.

– Понимаете, Мария. Все сахарное производство, каким владеет ваш батюшка, устроено наподобие конвейера. Только все состоит из предприятий, фабрик и производств. И в этой цепочке нет лишних частей, лишних предприятий. Эта фабрика когда-то работала наравне с тремя другими. А сейчас без нее четверть других заготовительных производств цикла простаивает. Потому что три другие фабрики не справляются со всем объемом сырья. Потому как главный управляющий, я хочу восстановить ее и запустить. Это выйдет дешевле, чем строить новую. Понимаете?

– Да, – кивнула я, прищурившись.

Вот для чего он так лебезил передо мной, покупал наряды и делал комплименты. Чтобы я после продала ему эту фабрику, которую хотел мне завещать отец. А ведь я чувствовала, что эта его лесть и соблазнительные речи, платья с ужинами – всё не просто так. Ведь видела чертовщинку в его красивых глазах. Сразу было ясно, что не по доброте душевной он за мной сам сюда поехал. А чтобы сразу на берегу застолбить сделку – продажу этой фабрики.

– Хорошо, Анатолий, я подумаю.

– Что тут думать, Мария? – удивился он и начал уже убеждать меня: – У вас все равно нет денег на восстановление фабрики. А я вам предлагаю выгодную сделку. Получите деньги и будете жить безбедно. Что вам еще? Зачем вам разрушенная фабрика? Вот скажите? А мне она как раз в производстве необходима.

– Я сказала, подумаю, – твердо ответила я. – И не давите на меня.

Как этот молодчик начинал без зазрения совести прямо продавливать своё желание, если я была с чем-то не согласна. И мне это не нравилось. Такие решения, даже если они выгодные, надо было принимать не спеша, всё обдумав.

– Хорошо, Мария. До России у вас ещё есть две недели пути, – улыбнулся он.

В тот вечер мы остановились на постоялом дворе в Лионе. Трактирчик, где мы ужинали, был небольшой, но очень уютный. Элиза с удовольствием поглощала сначала суп, потом жаркое и десерт. Всё, что мы хотели, Муранов заказал нам, как и накануне. И я, тоже сытая и довольная, решила поговорить с ним.

– Скажите, Анатолий, вы что-нибудь знаете о магии?

– Про магию? – удивился он, заканчивая со своим фрикасе из кролика.

– Да. Вы сказали, что все данные обо мне узнали из некоей Книги Судеб. Она магическая? Вы по ней нашли меня.

– Понял вас. Но это не магия, сударыня, – улыбнулся мне Анатолий. – А наука! Прелюбопытная, скажу вам, вещь! Вы разве не знаете, что Книга Судеб – это последнее изобретение Леонардо да Винчи. Единственное, что уцелело после его смерти. Это такая большая кладовка, где хранятся данные о тысячах людей.

– Как интересно! – ответила я.

Про да Винчи, конечно, я знала, но не ведала, что он изобретал такую штуковину. Но, видимо, в этом мире она существовала.

Я доела свой кусок торта и посмотрела на Элизу. Она так же наелась и, откинувшись на сиденье, довольно смотрела по сторонам.

Меня же мучил еще один вопрос, который я хотела озвучить. Вдруг Анатолий знал на него ответ?

– Скажите, а отчего вокруг совсем нет полных дам? – спросила я.

Этот вопрос был для меня прямо на первом месте.

– Вы имеете в виду, что все худые?

– Да. Девицы, монахини в монастыре, дамы и все женщины, – закивала я.

– Как же? Вы разве не знаете, что они все пьют уксус, чтобы их кожа была бела как снег? Это же так модно! А большинство женщин от мала до велика помешаны на белой коже, – ответил мне Муранов и тут же, пройдясь по моему лицу взглядом, добавил: – Хотя зачем вам это знать? Ваша кожа и так идеальна. Это я отметил еще в тот день, когда мы встретились там, у стен аббатства.

Как неожиданно! Вот почему они все худые.

– А эта дрянь, уксус имею в виду, отравляет весь кишечник, – продолжал он, пригубив из бокала. – Вот они и худы без меры.

– Понятно.

– Да. Мне тоже нравится белая кожа, но не такой ценой! – возразил Муранов. – У вас же идеальная кожа, как я сказал, белая и шелковистая. И уксус вы не пьете.

– Именно так, сударь, – кивнула я.

– Я и не сомневался. Вы совершенство, Мария.

Эта фраза так понравилась мне, что последующую ночь на шумном постоялом дворе я мечтала о том, чтобы этот соблазнительный капитан обратил на меня внимание. И проявлял интерес ко мне, как к девушке. Он мне уже очень и очень нравился. Если не сказать больше.

И мои мечты слишком быстро стали реальностью…

Глава 16

Две недели в пути до Петербурга пролетели как один миг. Мы перемещались на карете днём, ночью останавливались на постоялых дворах.

Элиза уже совсем привыкла к нормальному общению с туалетом, ежедневному умыванию и бане раз в три дня. Не боялась мыла, говорила, что ей нравится, как мыльная пена лопается в чане с водой. Я была рада этому. Моя новая дочка на сытной еде даже немного округлилась. На её мордашке заиграл здоровый румянец вместо бледности впалых щёк. Она стала резвой, часто смеялась и постоянно спрашивала, когда же мы приедем в гости к дедушке Ивану.

До столицы Российской империи оставалось все три дня пути. Я уже заранее жалела, что наш вояж оказался таким коротким. Не хотелось лишаться компании Анатоля. Все эти две недели он вел себя галантно, вежливо, щедро, как и в первые дни. Снимал нам с Элизой самые дорогие комнаты на придорожных станциях, кормил лучшими блюдами в трактирах и всячески пытался угодить.

Не забыл при этим делать мне комплименты и постоянно смущать горящими страстными взглядами. Я чувствовала, что искренне нравлюсь ему. Он и не скрывал этого. Называл меня красавицей, прелестницей и другими игривыми словечками, которые поначалу вызывали у меня смущение, а потом радостное нетерпение. Мне казалось, что Анатолий только ждёт от меня благосклонного взгляда и позволения, чтобы перейти к более решительным действиям.

В тот день уже под вечер мы пересекли границу России. Остановились в местечке под названием Поросло. Тут оказался вполне милый гостевой дом для проезжих, с трактиром и ванными комнатами, конюшней и даже небольшой галантерейной лавкой. В ней я приобрела новые заколки для волос для нас с Элизой, ленты, чулки, шпильки и пару шляпок. Деньги на всё это у меня были. Ведь еще при отъезде из Франции Муранов выдал мне мешочек с серебряными рублями, сказав:

– Это вам, Мария, на шпильки. Не дело все время просить у меня денег.

Конечно, я взяла этот замечательный мешочек: ведь наш сопровождающий объяснил, что мой батюшка наказал, чтобы я ни в чем не нуждалась.

Папочка Абрикосов, как ласково я называла его про себя, очень мне импонировал. Мало того, что простил меня за мои «косяки» юности, хотя по тем временам это было довольно редким явлением. Так ещё и собирался подарить мне фабрику.

Я уже мечтала о том, как на вырученные с её продажи деньги открою булочную или кофейню прямо на Невском проспекте, который, как я узнала от Анатолия, только начал застраиваться особняками. Но я-то помнила, что Невский вскоре станет популярным местом для изысканной петербургской публики. И престижная кофейня с ароматным кофе и вкусными разнообразными пирожными точно будет пользоваться успехом. Можно будет нанять хорошего кондитера, конечно, француза: в их кухне точно есть множество прекрасных рецептов сладостей и пирожных.

Я очень надеялась, что у нас с Элизой все получится. Мы купим себе домик, откроем свое дело и заживем замечательно.

Еще хотелось бы найти себе мужа, чтобы стать совсем уж респектабельной, приличной дамой. Но это задача посложнее. Хотя Анатолий в этом качестве мне очень бы подошёл. Хотела бы я иметь такого мужа: эффектного, статного, красивого. Как я поняла, он был из обедневших дворян, потому и вынужден был после отставки служить управляющим у моего отца. Его дворянское происхождение придавало ему только дополнительного шарма в моих глазах. С таким мужем не стыдно будет показаться и на прогулке в Летнем саду, и на царском приеме.

После обильного сытного ужина Анатолий проводил нас с дочкой до двери нашей комнаты. Подождав, пока Элиза зайдет внутрь, Муранов придержал меня в коридоре, спросив:

– Мария, вы подумали насчёт продажи фабрики?

– Да. И, думаю, всё же соглашусь, – ответила я. – Раз она требует денежных вложений, то её лучше будет продать.

– Прекрасно. Поверьте, вы не пожалеете. Будущая владелица предприятий и фабрик, ваша мачеха или сестра дадут вам хорошую цену за неё. Я постараюсь их в этом убедить.

– Благодарю вас, Анатолий, за то, что так участвуете в моей судьбе.

Я улыбнулась и уже хотела распрощаться с ним до утра, но он вдруг порывисто вымолвил:

– Мария, я давно хотел сказать вам…

– Да?

Более не сказав ни слова, мужчина стремительно наклонился и заключил меня в объятья. Его губы тут же овладели моими губами, и он крепко прижал меня к своему сильному телу. Его страстный поцелуй был недолгим, и уже через миг он отпустил мои губы из плена, но его руки так же неумолимо и нежно удерживали меня у твёрдой груди.

– Вы же знаете о моих чувствах к вам, – грудным голосом заявил он, опаляя меня горячим дыханием.

– Не знаю, – ошарашенно прошептала я.

Хорошо, что коридор гостиницы в этот поздний час был пуст. Постояльцы уже или отдыхали, или же еще трапезничали внизу в трактире. Потому никто не видел нашего поцелуя.

– Вы разве не видите этого? – удивился он и сбивчиво продолжал: – Едва увидев вас, я понял, что вы именно та девушка, которая мне нужна.