Мадам Шоколадница

Арина Теплова

Мадам Шоколадница

Глава 1

Королевство Франция

где-то между Бордо и Тулузой

– Мамочка! Мамочка, очнись! – детский голосок вырвал меня из забытья.

Я резко распахнула глаза. Уставилась осоловелым взглядом на каменный грязный потолок над собой.

Где я?

Что это за странная палата? Операция по липосакции уже закончилась? Почему так темно? Где свет?

Эти мысли заполонили мое сознание. Я несколько раз похлопала глазами, пытаясь прийти, наконец, в себя. Голова была какая-то ватная.

– Мамочка, ты жива! – снова воскликнул около меня обрадованный детский голосок, и кто-то начал настойчиво дергать меня за рукав. – Вставай, мамочка! Вставай!

Я невольно привстала на локтях, ничего не понимая, обернула голову к девочке, которая стояла рядом. Малышка лет пяти или меньше. Я отметила ее заплаканное бледное личико с темными грязными волосами. Она смотрела на меня большими карими глазенками, и ее губы тряслись.

Мой взор невольно прошёлся дальше, и я огляделась вокруг. Помещение, где мы находились, совсем не походило на больничную палату. Какая-то темница или келья. Мрачная, каменная и грязная. Свет едва проникал в узкое окно – бойницу справа.

– Ты кто? – спросила я девочку, пытаясь сесть и чувствуя под руками холодные камни.

Девочка говорила не по-русски, но я прекрасно понимала ее. Мало того, я сама также задала ей вопрос на французском языке.

– Я Элиза, мамочка. Ты забыла меня? – удивился ребенок.

Худенькая девчушка имела небольшой рост и была тонка, как тростинка. Одета в грязное платьице до колен и стоптанные ботинки.

– Элиза? Какая Элиза? – недоуменно спросила я, пытаясь встать.

Где я и что происходит?

Я решительно поднялась, чтобы встать на ноги, и тут же неуклюже соскользнула с каменного ложа, грохнувшись на холодный пол.

Только тут опустила глаза на свое тело и замерла.

– Что со мной? – пролепетала я сама себе, видя, как моя большая грудь сильно вздымается, а длинная тёмная юбка слишком широка.

Тут же подняв руку, я отметила свою ладонь с пухлыми миниатюрными пальчиками. Но сами руки были толстыми! Я тут же панически начала себя ощупывать и осматривать. Задрала юбку. Увидела свои толстые ляжки и бедра такой ширины… что мне стало дурно.

– Я думала, что ты умерла, мамочка. Зачем ты ела эту гадкую траву? – лепетал надо мой ребенок. Тонкими ручонками девочка ухватила меня за подмышку, попыталась поднять с пола. – Хорошо, что ты ожила! Боженька спас тебя, да?

Почти не слушая ребёнка, я пребывала в каком-то шоке. Всё ощупывала и осматривала себя и своё новое тело. Вроде круглое лицо, грудь, наверное, размера пятого или около того, белые широкие бедра и вообще…

Да я толстуха! Какой ужас! Нет, это просто кошмар!

– Это что, я? – выдохнула и едва не грохнулась в обморок снова.

Последние пять лет я считала себя толстой. Располнела на последнем курсе института. Обожала сладкое и булочки. И вот итог. Мой сорок шестой размер одежды неимоверно бесил меня. Я пыталась похудеть, изнуряла себя диетами. Потела в тренажёрке, занималась велосипедом, плаванием, даже бегала по утрам! Настоящий подвиг!

И мне удалось за полгода сбросить один размер. Но я стремилась к совершенству, к своим сорока пяти килограммам, которые имела в восемнадцать лет. Вот тогда моя фигура была тонка и идеальна!

Три месяца назад я повстречала Руслана. Он так красиво ухаживал и совсем не считал, что у меня лишний вес. Говорил, что ему нравятся пухлые. Но я то знала, что я толстая!

Сорок шестой размер! Ужас просто!

Потому всё пыталась похудеть. Когда же Руслан сделал мне предложение, я была счастлива. Мы назначили день свадьбы. Я заказала в дорогом салоне шикарное белое платье‚ а-ля «рыбка». Но решила ещё немного похудеть, чтобы платье село на мне как надо, и чтобы стать еще красивее для моего Руслана.

Решилась на откачку жира с бедер. Ведь в свадебное путешествие мы собирались лететь на Мальдивы. Не дело там всех пугать свои излишним весом. В тот день я легла на операционный стол. Врач надел мне маску со снотворным, и я отрубилась.

А потом я оказалась тут! В этом месте и этом теле! И это был настоящий кошмар!

Элиза все пыталась меня понять. Но, конечно, ей, маленькой и тоненькой, было не под силу поднять мою тушу!

Я сама медленно поднялась на ноги, опершись рукой о каменное ложе. Поднялась довольно проворно и легко.

«Какого же я размера?», – мучил меня страшный вопрос.

Пятьдесят второго, пятьдесят четвёртого или, может, даже больше? Кошмар. Ужас! Нет, я никак не могла прийти в себя от всего случившегося.

Я что, попала в другой мир и в другое тело? Как глупая попаданка?

Но во всех книгах и фильмах героини попадали в тело стройных юных красавиц! Изящных и прекрасных!

Почему я попала в тело этой толстухи с жуткими круглыми бедрами и пухлыми руками.

Я чувствовала, что у меня вот-вот случится нервный, физический и какой там ещё бывает шок! Меня сейчас снова хватит сердечный удар!

Я пару раз выдохнула. Оглядела мрачную келью, малышку, которая преданно смотрела на меня. Снова опустила глаза на свое тело в чёрном бесформенном балахоне огромного размера.

Нет, это просто насмешка какая-то!

Перед операцией я просила Высшие Силы сделать меня изящной, тонкой. Так мечтала об этом, готова была на все. Даже на липосакцию!

И вот тебе на: я жирная толстуха. В два раза больше, чем была в своем мире!

Точно кто-то гнусно подшутил надо мной! Но мне было не смешно! Захотелось заплакать.

Вот попала, так попала!

Глава 2

Понимая, что надо успокоиться и размышлять разумно, я решила более тщательно осмотреть себя. Под моими ногтями была грязь, ноги босы и тоже грязные.

Почему-то я была одета в какой-то жуткий черный балахон, а на голове тонкий капюшон.

А, поняла! Это монашеская ряса!

Я что: еще и монахиня? Капец просто! Жирная, грязная монахиня.

Стоп! А откуда тогда у меня ребенок? Что-то не сходится.

Я обернулась к девочке, которая в этот момент отошла в уголок кельи, подняв грязное заштопанное платьице, присела… и справила нужду прямо на каменный пол. Причем по-большому.

– Ты что делаешь? – только и смогла выдохнуть я в ужасе.

Я была редкостной чистюлей, принимала душ каждый день, любила арома-масла, кремы всякие, обожала ванну. Мыла полы постоянно в своей новой квартирке: любила ходить по паркетному полу босиком. А тут такое!

– Какаю, – деловито ответила малышка и вытерла попу концом своего же платья.

Я отметила, что в том же углу, где сейчас была девочка, уже есть некие «кучки». Но об их происхождении я решила даже не думать. Почувствовала, как тошнота подкатила к горлу. Я чувствовала, что не переживу всего этого.

Элиза подошла ко мне и улыбнулась такой милой детской улыбкой. Я же так оторопела от всего этого, что почти окончательно потеряла дар речи.

– Тебе плохо, мамочка? – спросила девочка, видя мое остолбенелое состояние.

– Где твой горшок, Элиза? – только и смогла выдохнуть я.

– Горшок? А что это? – наивно спросила она, захлопав длинными темными ресницами.

И тут меня пронзило одно воспоминание. Точнее, когда-то в интернете я читала о нравах средневековой Европы. Что горожане выливали свои фекалии прямо на улицу, а аристократы испражнялись в углах комнат или прямо на лестницах дворцов и вообще не мылись.

Неужели это все есть и здесь?

Только не это!

Я тут же начала себя обнюхивать, чувствуя, что сейчас точно грохнусь в обморок. Да, от меня пахло потом и чем-то неприятным. Но терпимо. Я быстро стянула в головы черный апостольник и потрогала свои волосы. Естественно, они были спутанными, засаленными и висели паклей. Я тут же отдернула руку. Какая гадость! Я не переносила грязные волосы, а мои были не просто грязными, а еще и воняли какой-то тухлой рыбой.

Боже! Неужели я попала в этот мир, похожий на немытую Европу? Ужас просто!

А еще в средневековой Европе существовали вши, блохи, голод и чума. Но об этом я решила пока не думать. Чтобы окончательно не рехнуться.

– Мамочка, я хочу есть. Когда мы пойдем в трапезную аббатства? – спросила требовательно Элиза.

Так. Аббатство. Мы, видимо, находились в монастыре. В средневековой Европе они назывались аббатствами, насколько я знала.

– Я точно твоя мама? – спросила я подозрительно, желая, чтобы хотя бы ребёнок был не моим.

От всего происходящего мне было не по себе.

– Да, – кивнула малышка. – Ах мамочка, прости! Я совсем глупая. Ты же велела называть тебя Мари, а не мамой.

– Почему? – спросила я. – Прости, Элиза, но я что-то всё забыла.

– Чтобы аббат настоятель не узнал, что я твоя дочь. Иначе он прогонит нас из аббатства. А нам ведь некуда идти. Ты велела говорить, что ты моя сестрёнка.

– Меня Мари зовут?

– Мари Шаль, а я Элиза Шаль, – закивала малышка. – Ты вспомнила, мамо… ой, прости, Мари.

Девочка прижала руки ко рту.

– Так я не монахиня?

– Нет. Ты моя мама.

– А где твой отец? Мой муж? – продолжала спрашивать я.

– Его никогда не было. Ты родила меня одна.

– Да уж.. – пролепетала я. – А наш дом? Где мы живём?

– У нас нет дома, ты это тоже забыла, мамочка? – покачала головой Элиза. – Мы жили у господина Лорье, пока он не умер. И нас выгнали из его дома.

– Кто такой господин Лорье?

– Он был твоим любовником, – четко ответила девочка.

Боже! Ребёнок в её возрасте не должен был знать такие слова! Это же ненормально!

– А здесь мы что делаем, Элиза? В этом аббатстве?

– Вчера мы попросились переночевать тут. Нам ведь некуда идти. А ещё ты хочешь стать послушницей при аббатстве.

Час от часу не легче. Какой ещё послушницей? В монастыре, то есть в этом аббатстве?

Ещё чего не хватало!

Вдруг я задумалась. Если эта Мари, то есть я, родила Элизу без мужа и потом имела любовника, то наверняка по законам этого мира я была грешницей. И потому пришла в аббатство замаливать грехи?

Да… Просто прекрасно!

В книжках попаданкам доставались роли прекрасных богатых принцесс, невест королей и красавцев-драконов.

А я толстая грязная баба с ребёнком на руках, без дома и с сомнительной репутацией. Наверняка ещё и без денег.

Просто чудесное начало новой жизни!

– Я хочу обратно! – прокричала я в сердцах куда-то в каменный потолок кельи. – В свой сорок шестой размер, замуж за красавца Руслана и лететь на Мальдивы! Верните меня обратно! – и уже горько всхлипнув, прошептала: – Ну, пожалуйста…

Глава 3

Неожиданно за нами раздался хриплый кашель. Я обернулась и увидела в дверном проёме кельи худую монахиню в чёрной рясе. Она была не просто худа, а тощая донельзя. Лицо мертвенно-бледное, с черными глазами.

Оглядев нас неприятным, каким-то злым взглядом, монахиня произнесла:

– Наш настоятель, аббат Фалло хочет говорить с тобой, беспутная девка.

Её недовольный голос, но более обращение «беспутная девка» меня покоробили. Но, возможно, в этом мире было нормально так обращаться к таким, как я? Все-таки я верно поняла, что для этого мира я ещё та грешница.

– Зачем я ему понадобилась? – спросила я недоумённо.

– Откуда мне знать? – огрызнулась монахиня. Я видела, что смирения и любви к ближнему у этой «святой девы» ноль. Такой злобный взгляд, как у нее, ещё поискать надо. – Может, хочет исповедовать тебя, блудница вавилонская?! Или епитимью наложить? Иди за мной! Он не любит ждать.

Подумав, что разговор с аббатом может затянуться, я вспомнила о бедной малышке, которая держалась за мою грязную рясу в этот момент. Элиза испуганно прижалась ко мне, едва вошла эта мегера.

– Моя сестра голодна, – ответила я, обхватив девочку за худые плечики. – Можем мы сначала поесть?

– Сначала исповедь, девка! Ты забыла, что ты в обители Божьей, а не на рынке, чтобы торговаться! Здесь приказы настоятеля не обсуждаются. Или он вмиг выгонит тебя и твоё бесовское отродье из аббатства!

Я так опешила от злых слов монахини, что на миг замолчала.

Она что, офигела: называть малышку «бесовским отродьем»? Да, Элиза не была мне дочерью, ведь я просто заняла тело её матери. Но все равно мне хотелось защитить и оберечь ее. И девочка явно не заслуживала такой ненависти, с которой на нее сейчас смотрела эта «невеста Христа». Разве малышка виновата, что её мать блудница, как я? Нет.

Я уже хотела возмутиться. Но поняла, что это бесполезно. Похоже, эта фанатичная и уверенная в своей святости карга точно не поймёт. Примитивное выражение и злоба были отчётливо написаны на ее сухом лице.

Потому я обратилась к девочке:

– Элиза, детка, подожди меня здесь. Я схожу к аббату и вернусь.

Дочка быстро кивнула и отошла от меня. Какой послушный, тихий ребенок. Прямо загляденье.

– Для тебя он святой отец, нищенка! Или его святейшество господин аббат! Именно так к нему следует обращаться, и никак иначе! Ты уразумела, падшая?

– Уразумела, – хмыкнула я. Весь этот средневековый цирк, в который я попала, стал меня уже забавлять, а не раздражать. Я приблизилась к монахине и предупредила: – И не надо обзывать меня. Я и без тебя знаю о своих грехах!

Мне в нос ударил невозможный запах монашки. От нее воняло тухлой капустой и мочой. Ох! Точно они здесь не мылились! Или только она?

– Что ты знаешь, грешница?! – воскликнула пафосно мерзкая тётка, подняв руку с пальцем к потолку. – Такие, как ты, думают только причинным местом! Моя б воля… я бы тебя на порог нашей святой обители не пустила. Это просто аббат Фалло очень добр к таким блудницам, как ты. Постоянно исповедует их в своей келье часами и наставляет на истинный путь.

Слова монахини показались мне странными. Неужели настоятель аббатства был иным, чем эта тощая злая мегера? И правда был жалостливым? Может, тогда мне удастся убедить его не выгонять нас с Элизой на улицу? И мы с девочкой поживем еще здесь, пока я не освоюсь в этом мире.

– Куда идти? – коротко спросила я, понимая, что не хочу говорить с монашкой дальше.

Она только и могла изрыгать оскорбления в наш с Элизой адрес.

– Следуй за мной, девка.

Мы шли по коридору аббатства, и навстречу нам попались монахини в таких же черных рясах и апостольниках на головах. Они не смотрели на нас, а спешили по своим делам.

Я сразу же отметила одну странность: все до единой были стройными и худыми. Даже чересчур. Может, это было очень бедное аббатство, и сестры здесь не доедали?

Когда мы вошли в просторную келью, в ней было двое мужчин. Один, лысый, в чёрной рясе, сидел за столом. Второй монах в коричневой грязной рясе, с толстым брюхом стоял у дверей в угодливой позе.

– Так что мне передать нашему настоятелю, аббат Фалло? – спросил в этот момент монах. – Когда сёстры из вашей обители пожалуют к нам в аббатство на общую мессу?

Заметив нас в дверях, аббат повернул голову и махнул рукой, чтобы мы вошли. Мы с сестрой последовали приглашению.

– Послезавтра мы придём с дюжиной сестёр на вечернюю мессу, – ответил пузатому аббат, вставая из-за дубового стола.

– Я передам нашему настоятелю. Мы с братьями будем очень ждать встречи, – кивнул довольно монах и посмотрел на нас.

Он как-то долго оглядывал меня с головы до ног. Его взгляд показался мне не просто плотоядным, а до того похотливым, что я напряглась.

– Брат Жиро, оставь нас уже! И ты, сестра Женева, – грубо приказал аббат.

Монах и монахиня торопливо вышли, плотно прикрыв дверь.

Аббат Фалло медленно приблизился ко мне.

Он был высоким, худым и лысым. Лет сорока пяти, с небольшим пузиком, и маленькими бегающими глазами. Его тощее угловатое лицо было обезображено какими-то язвочками. Я подумала, что это прыщи. А может, оспа? Я не представляла себе, как она выглядит, эта оспа. Но знала, что в те времена многие болели оспой. Эта болезнь встречалась в средневековой Европе так же часто, как и у нас ОРЗ или тот же грипп.

Аббат Фалло подошел ко мне совсем близко, и я в который раз ощутила отменную вонь. От него несло какой-то гнилью, едким запахом пота и опять же мочой. Нет, я этого не вынесу! Неужели они все так воняли? Хотя, если они никогда не мылись, то это было вовсе не удивительно.

– Как ты устроилась в своей келье, куколка? – важно спросил он.

Слово «куколка» произвело на меня ошеломляющее впечатление. Я даже зависла. Аббат говорил мне «куколка»? Что это значило?

Глава 4

– Хорошо устроилась, – промямлила я, вдруг ощутив, как рука аббата погладила мое пухлое запястье, и он приблизился ко мне вплотную.

Воняло от него хуже, чем от немытого коня. Я даже перестала дышать, думая, что сейчас лишусь чувств от этого смрада. Невольно попятилась от аббата, чтобы хоть немного вдохнуть свежего воздуха.

Он, видимо, истолковал мое движение по-своему, тут же подошел к столу и взял какой-то свёрток.

– У меня есть для тебя подарок, Мари. Посмотри, какое лакомство! Герцог Шуазель пожаловал мне целый сундук его! За то, что я дал ему индульгенцию на ближайшие пять лет.

– Спасибо, – ответила я, подходя к столу и решив посмотреть, что там такое.

– Если ты будешь послушной, куколка, я буду баловать тебя сластями. И трапезная всегда будет открыта для тебя и твоей дочери, – сказала он призывно. – Будешь есть со мной за одним столом. Самые лучшие и благородные сыры и вина подают только мне.

– И что я должна сделать? Послушной – это как?

Аббат Фалло развернул сверток, и мне в нос ударил терпкий аромат, знакомый с детства.

Шоколад!

Запах шоколада вызывал у меня почти чувственный экстаз.

Вы любите шоколад так, как люблю его я?

Горький, молочный, белый, темный – любой. Едва запах шоколада окутывал меня, я теряла способность соображать разумно. Я как будто впадала в какую-то нирвану. Сладкую, мечтательную. Каждый кусочек, который попадал в рот, я смаковала, получая огромное удовольствие.

Я обожала шоколад с детства и как одержимая разбиралась во всех его видах и сортах. Даже по запаху и вкусу могла определить, из какого сорта какао-бобов сделан тот или иной шоколад. Из какой страны привезены семена.

Потому сейчас, ощутив нежное горьковатое благоухание своего любимого лакомства, я невольно потянулась к нему и осторожно взяла небольшой кусочек. Благо шоколад уже был разделен на части. Засунула черный ломтик в рот, прижала его языком к нёбу, наслаждаясь этим чудесным вкусом. От удовольствия даже прикрыла глаза.

В следующий миг я как будто перенеслась мыслями и сознанием в другое место. Из всего этого убожества, которое окружало меня, в страну грёз. В возвышенное райское место вместо всей этой нищеты и вони. Мне казалось, что более вкусных, чем эти темные пахучие дольки, я никогда не ела.

На миг я даже забылась, потерялась. Опомнилась только тогда, когда аббат дерзко прижал меня бедрами к столешнице.

– Пухлая тыковка, – раздался голос аббата у меня над ухом. И я спустилась с небес на эту грешную землю. – Ты согласна приходить ко мне каждый день?

– Эээ, – я замялась, думая, что все же неправильно его понимаю.

Но в следующий миг костлявая рука аббата легла мне на бедро, и он попытался задрать мою юбку.

Я до последнего не верила в свое жуткое предположение, что настоятель жаждал моего тела. Все же католические аббаты давали обет безбрачия и воздержания от плотских утех. Так называемый целибат.

Слова злой мегеры-монашки: «исповедует их в своей келье часами» отчего-то зазвучали для меня теперь по-другому. Неужели развратник-аббат блудил с прихожанками прямо здесь?! Нет, это просто немыслимо! И не может быть правдой!

– Мой душистый круглый сырок, ты так аппетитна, – продолжал мне лить на уши этот неприятный тип. – Не то, что все эти монахини. Одни мослы да кости…

Ужас! Значит, он запал на мое пухлое тело?! Вот это откровение!

И я прекрасно поняла, что мне все это не мерещится. Реально этот служитель культа пристаёт с непристойными предложениями!

– Это же грех, аббат! – вскричала я первое, что пришло мне в голову. Я тут же оттолкнула мужчину от себя и отошла от него подальше. – Разве вы не клялись хранить целибат?

– Ты это чего? – недоуменно спросил он.

– Думаю, вы не должны так дерзко прикасаться ко мне. Я честная девушка, а вы аббат все-таки. Вот и храните верность и чистоту своей церкви!

Я видела, что он натурально опешил. Что? Не ожидал моего отказа?

Только спустя минуту настоятель глухо процедил:

– Значит, ты, грешница, решила идти против меня?

– Это не так.

– Я дал тебе шанс исправиться! За твои милости я бы мог даровать тебе индульгенцию и прощение всех грехов!

– Но для это я должна…

– Отдаться мне! И немедленно! – тут же выдал мерзкую по смыслу фразу аббат. – Только после этого я отпущу все твои грехи, падшая девка!

Ах, вот значит как?! Я, значит, падшая девка, а он, видимо, ангел во плоти! Офигеть просто.

Они что тут все: не в себе, эти служители культа? Он ведь сейчас в наглую пользовался моим плачевным положением, тем, что мы с дочкой попали в тяжёлое положение. И принуждал к блуду!

От возмущения меня даже затрясло. В такой противной ситуации я еще ни разу не была.

– Никогда! – категорично заявила я. – То, что вы мне предлагаете, гнусно.

Глава 5

– Ты, падшая девка, еще рассуждаешь о морали? Думаешь, я не знаю, что ты родила без мужа и у тебя был любовник? Всё это написано в Книге Судеб!

Это ещё что такое: Книга Судеб?

– Это не ваше дело, – буркнула я.

Я пыталась сдержаться и не наговорить этому лысому более жёстких слов. Все-таки от него зависело наше с Элизой пребывание здесь, в аббатстве. И этот гад бессовестно пользовался этим. – Спасибо за шоколад, но я, пожалуй, пойду.

Решив, что наш разговор уже перешёл в какую-то дурную перепалку, я направилась к двери. Находиться с этим распутником в одной комнате было не просто противно, а опасно.

Ещё чего доброго, применит ко мне силу. А я не знала ещё всех нравов этого мира.

– Я даю тебе два дня, Мари! – заявил мне в спину аббат. – Если не одумаешься, девка, то я объявлю тебя ведьмой! И предам анафеме!

– Мне это безразлично, – пожала я плечами, прекрасно помня, что ведьмой в средневековье можно было стать просто за красивое лицо или за то, что соседка невзлюбила тебя.

Безумные века, невежественные люди. Ну и аббаты с монахинями такие же.

Уже распахнув тяжелую дверь, я на миг обернулась к нему и твердо заявила:

– Я не продаюсь за шоколад! Я честная девушка.

Фраза мне показалась очень глупой, но вполне подходила для понимания такому напыщенному болвану, как этот аббат.

Я гордо вышла, хлопнув дверью. Пока шла по пустынному коридору, возмущённо думала о том, что произошло. Но не жалела о своем поступке. Однако ситуация заставила задуматься, что теперь нас точно выгонят из аббатства или могут устроить ещё что похуже.

Я вспомнила о своей новой дочке, малышке Элизе, и решила немедленно уйти из этого вертепа сама. Пока этот бессовестный похотливый аббат со своими «сестрицами» не устроил чего-нибудь гадкого мне в ответку. Я прекрасно запомнила, с какой ненавистью и злобой он посмотрел на меня напоследок. Явно замышлял отомстить.

Потому я решила как можно скорее забрать Элизу и уйти отсюда.

Однако я не стоило забывать, что малышка Элиза осталась голодная. Потому, спросив у проходящей мимо монашки, где трапезная, я быстро направилась туда. Сестры уже убирали всё со столов. Чувствуя, что они могут оказаться тоже злыми и не дать еды, я дождалась, пока они все уйдут из большой трапезной.

После увидев в единственной миске небольшие хлебцы, я торопливо подошла и взяла два хлебца величиной с мою ладонь. Они были мягкими и даже приятно пахли сдобой.

– Эй, нахалка! – тут же раздался визгливый голос за моей спиной. – Кто разрешил тебе красть хлеб?

Я обернулась. На меня злобно смотрела очередная тощая мегера-монашка, по типажу как та, что вела меня к аббату.

– Мой ребенок голоден. Этот хлеб для него, – сказала я правду.

– И что? Какое нам дело до твоего змеёныша, блудница? Пусть подыхает с голоду! Такие исчадья ада не должны рождаться вовсе!

Ее слова меня не удивили. Я изначально предполагала, что она скажет нечто подобное.

Опять эти обвинения в грехе и проклятья. Они тут все как злые собаки, что ли? Или просто тут место аномальное и влияет на всю их нездоровую психику?

Всё это мне уже стало порядком надоедать. Я правильно сделала, что решила взять хлеб тайком. Такая мегера мне точно ничего не даст сама.

Сильнее прижав хлебцы к себе, я медленно приблизилась к недовольной монашке.