Все их деньги

– Эта бодяга минут на сорок, – шепнул Михеич Бульду так громко, что я услышал.

– Да, – поддержал Классик. – Человек, который не может кончить тост, ничего не может.

В разговор вмешалась его жена:

– Ты-то об этом много чего знаешь.

Классик, самый плодовитый из нас, сегодня пришёл со всем семейством – женой Рудольфовной и их тремя детьми. Семейная жизнь Классика, в общем и целом, складывалась счастливо: полгода назад они с Рудольфовной пышно справляли очередную годовщину свадьбы, то ли тридцать, то ли тридцать пять лет вместе. Эта парочка была вместе так долго, что столько не живут, и в большей степени это была заслуга Рудольфовны, которая снисходительно смотрела на шероховатости: непростой характер Классика, его секс-вечеринки, гремящие на весь город. Она не отличалась молчаливостью и всё это комментировала преимущественно одной фразой: «Лучше быть женой урода, чем женою садовода». Женщина она была большая и белая, без единой розовинки в лице, и смотрела на всех сурово. Честно сказать, мы все её немного побаивались, и от этого шутили над ней с каким-то нажимом, словно проверяя, до каких глубин можно дойти.

Их старшей дочери Майе стукнуло тридцать, она была замужем за приятным молодым человеком, начинающим бизнесменом, в Компанию не лезла, занималась домом. Молодая пара даже отсела подальше от отца с матерью, подчёркивая свою обособленность от семейных дел. Майя влюблённо смотрела на мужа, а он бережно поглаживал руку жены, переговариваясь с её братьями. Парней было двое – старший Анатолий и непозволительно привлекательный Дэвид, они активно поддерживали отца в стремлении развивать Компанию. Но два брата – две крайности.

Анатолий вырос в Штатах, вблизи Бэйфронт-парка, ничего не знал про суровую российскую действительность и любил подчиняться законам правового общества, которого у нас не существует. Кажется, Толька понемногу начал понимать, как здесь всё устроено, но некоторые вещи его по-прежнему шокировали. Классик упоительно рассказывает историю, о том, как коллега Толика что-то там накосячил с техническим заданием: об этом тот моментально доложил старшему менеджеру.

– Ты что, стукач? – Классик был вне себя. – Переделал бы паренёк свое ТЗ спокойно. Он тебе мешал, что ли?

– Ну, не помогал.

– Куда бежишь-то вперёд паровоза? – давил Классик.

– Так ошибся он, па. Надо уведомить руководство, чтобы такого не повторялось.

– У нас в России так не делают. Решают по мелочам сами, а не бегают к начальству.

– Да, я уже вижу, что ответственность за общее дело и умение работать в команде не входят в базовый набор приоритетов россиянина, – сказал Толик с умным видом. – А ещё к нам в офис скрепок не завезли.

Классик опешил:

– Каких-таких скрепок?

– Канцелярских.

– Больших или маленьких?

– Ну, разных всяких, – серьёзно отвечал Толик. – Я думаю, среднего размера. Маленькие плохо подходят для больших бумаг, они врезаются и повреждают документ.

Тут Классик вспомнил Минаева и рекомендовал сыну срочно звонить Скрепкамену.

– Это не смешно, папа. Скреплять-то нечем.

Классик округлил глаза и повёл его смотреть «Служебный роман», а потом «Гараж» и далее по списку. Мы наивно полагали, что доза советской культуры, впрыснутая отечественным кинематографом, может в корне изменить ситуацию, но Рязанов и компания на взрослых американцах работает не так эффективно: еще через неделю Классику передали докладную сына «Мой коллега (такой-то) систематически опаздывает на работу на семь-десять минут и громко слушает музыку на рабочем месте. Мне это мешает. Прошу принять меры». «Дезадаптирован и травмирован» – резюмировал я, и Бульд смеялся над моей шуткой.

Сейчас Толику нашли место, где он сможет проявить западные таланты – он управляет галереей искусств и сам закупает туда скрепки. Фактически галерея – это дочка Компании, она находится под патронажем Классика, но, в целом, является самостоятельной организацией. Классик и сам давно уже в искусстве, я раз сто был у него на московской даче, где на публичное обозрение было выставлено не менее десяти вполне узнаваемых подлинников искусства. Каждая такая находка требовала особого оформления – картины и скульптуры огорожены бронестеклом, рамки снабжены техническими средствами охраны, а на каждом этаже дежурили по паре охранников.

У Толика же есть западные связи и свободный английский, так что никто из совета директоров не был против, чтобы он занял пост управляющего галереей. Денег она, понятное дело, не приносит, поэтому, по большому счету, нам плевать, что там происходит.

Удивительно ли, что общение с младшим сыном приносило Классику куда больше удовольствия. Дэвид был самый младшенький из всех наших детей и потому самый любимый. Старшие брат с сестрой, да и родители баловали его нещадно: к девятнадцати годам у него уже было всё – отдельная квартира, новенький «Феррари», доля в Компании – к тому же парень был невероятно, просто фантастически красив! По слухам, в первый же год своей работы он переимел всё женское население отделов Компании. Нам с Бульдом, естественно, всё это не слишком нравилось, но даже я при разговоре с ним поддавался кошачьему обаянию, чего уж говорить о женщинах. Он боготворил отца, но не идеализировал его. Унаследовал его гибкость и «законам улицы» подчинялся охотно.

Рядом с Рудольфовной сидел её племянник Никита, симпатичный молодой человек лет двадцати пяти, тоже наш сотрудник, айтишник. Из всей семьи он впечатлял меня меньше всех – много не говорил и тихо улыбался, ни капли не взяв себе от жёсткого характера тётки.

– Где ваш Димка Бёрн? – не унималась Рудольфовна. – Даже сюда не смог приехать!

– Милая, ну помолчи, – поморщился Классик. Он навалил себе в тарелку целую горку черной икры и теперь вяло забрасывал её ложкой в рот.

Стол был уже почти пустой, среди закусок остались лишь баклажаны. Я потянулся за ними вилкой и расстроился: порезаны слишком тонко. Кто же так делает?! Баклажанчик – овощ некапризный: любит лучок и подсолнечное масло. Благосклонен к базилику и розмарину, кориандру. Уважает молотый перчик, тимьян, иногда и эстрагона можно добавить, по настроению. И чесночок с ним хорош в любом виде: и натёртый сверху, и положенный зубчиками между баклажанных слоёв. Однако тонкой нарезкой можно всё испортить. Я покачал головой, свернул закуску в рулет и откусил, – съедобно, но не более.

Компания за столом стала изрядно повеселевшей, один только Михеич дремал, развалившись на стуле. Галстук у него почему-то был зажат в левой руке, а воротник белой рубашки распахнут.

Бульд пересел ко мне на свободный стул:

– Слушаете, что несёт Маникеев?

Наши дети все столпились за дальней частью стола, и им разгорячённо вещал подошедший генеральный директор управляющей компании. Они встречали его нетрезвые пафосные реплики снисходительными улыбками.

– Дело в верности, во всех её проявлениях… не только работе, хотя это важно, не спорю. Я говорю… Я имею в виду преданность делу, преданность Родине (тут Поля захихикала и уткнулась Карине в плечо), преданность партнёру. Всё надоедает, это ясно, что-то за неделю, что-то за год, но… – В назидание Вячеслав поднял указательный палец. – Нужно смотреть в самую глубь личности, в самую суть дела, и тогда всю жизнь можно находить там что-то новое и интересное.

– Это правда, – вмешался Классик, повысив голос. – Мой приятель, спустя восемь лет брака, обнаружил у жены новую и интересную племянницу.

Генеральный директор осёкся, а затем громко и подобострастно рассмеялся, содрогаясь как желе:

– Вы так потрясающе шутите, Антон Палыч, ну просто бесподобно! Лучше, чем Райкин и Жванецкий вместе взятые.

От этой неуклюжей высокопарной похвалы за шутку, облетевшую весь интернет, Классик поморщился и отвернулся.

Как раз в это время огромный экран потемнел, и под напыщенную музыку на нём стала проступать широкая дорога, по обе стороны которой появлялись нарисованные фигуры в дурацких костюмах – очевидно, мы. На дисплее были видны только наши спины: один полноватый, другой опирается на трость, у третьего в руках зажата масштабная трехгранная линейка… Президент, – догадался я.

Все прогуливающиеся по залу поторопились занять свои места, даже банда «ростовских» приумолкла и вытянула шеи.

– Похоже, сюрприз от департамента маркетинга, – донёсся до меня шёпот.

Мультипликационные «мы» стоим и смотрим, как строится Башня во сто крат ускоренной версии: вот появляется фундамент, устанавливается стальной каркас, блоками нанизываются уровни, этаж за этажом, так до самого верха, красивая будет зараза. Наметился шпиль, сверху вихрем спустилось остекление. Внезапно трансляция прервалась: мы на экране задёргались в разные стороны, дисплей заморгал и погас.

Я услышал, как Михеич громко выругался.

По залу раскатился низкий голос:

«Приветствую вас, сотрудники Компании и господа акционеры. Хороший сегодня вечер, не правда ли? Агрессивная империя, стремившаяся к глобальной монополии, не гнушающаяся незаконными вливаниями в бюджет, хитрыми схемами, рабским трудом. Потрясающая презентация, впечатляющие цифры, поздравляем, вы привлекли наше внимание».

Сзади повскакивали люди, два техника с ноутбуками побежали за кулисы. Когда сотрудники службы безопасности окружили нас со всех сторон, я понял, что всё пошло не по плану. Суета на сцене привлекла всеобщее внимание: гости стали переговариваться, кто-то недоумённо рассмеялся.

«Прошу вас, примите наши соболезнования по поводу смерти одного из вас. Задумайтесь, вы ещё не начали строить Башню, а уже несёте потери. Не считаете ли вы, что это дурной знак?»

– Господа, прошу прощения, технические неполадки. – Президент взял микрофон и оборвал голос.

Я облегчённо вздохнул и потянул ворот рубашки, чтобы хоть немного воздуха коснулось вспотевшей шеи, промокнул тканой салфеткой мокрый лоб.

К сидящему Бульду подошёл Александр, его начальник службы безопасности:

– Аркадий Георгиевич, у нас проблема.

– Что ещё?

– Дмитрий Миронович Бронштейн погиб, – услышал в абсолютной тишине я и ещё, как минимум, двадцать человек.

Глава четвёртая

2024. Михеич

Сегодня меня разбудил звонок от Ромы, судя по графику, он сегодня в «личке».

– Ну, – недовольно сказал я.

– Просили разбудить пораньше, шеф.

– Точно.

Я ночевал в своем пентхаусе в Сити, который купил всего месяц назад. Место было модное и для меня удобное: недалеко и до штаба, и до «Джона», где я обычно встречаю тёлок или бедолажек. В моей личной классификации тёлками я называл коммерческих, а бедолажками – тех, кто от меня хочет чего-то: гуччи-шмуччи, туфли, сумки там, Бали-шмали. Есть ещё и овцы, шаболды, шмакодявки, даже крокодилы вонючие, но такие барышни в «Джона» не ходят. Элла с Тёмой уехали за город, а у меня дела в городе не абы какие: встречать я должен своих магаданских семейников, мы в восьмидесятых вместе сидели. Я, правда, ещё с воли их знал: серьёзные, «рабочие» такие.

Досчитав до пятнадцати, рывком поднялся с кровати, поставил на пол сразу обе ноги, посмотрел на себя в зеркало. Видок так себе, помятый. Десять минут контрастного душа исправили ситуацию, и я вышел красноватый, но посвежевший.

– Эх, хорошо, – гаркнул я в пустоту.

Похлопал себя по небритым щекам, оделся и открыл входную дверь. Вот и они – Ромка, Генка уже стоят у входа. Кто-то скажет, что это полная хрень: не высовывать нос из хаты без охраны – но этот кто-то просто не был знаком с Дедом Кусо. И не будет знаком, его размазало в две тысячи девятом от самодельного взрывного устройства, или проще – СВУ, заложенного в лифте. С тех пор у моих ребят задание ежедневное – вылизывать каждый уголок парадной, начисто вылизывать, пока не заскрипит.

– Слышь, долго мне ещё ждать? – спросил я.

– Шеф, всё чисто, можете выходить – сказал Ромка.

Когда я брал в охрану бывших спецов, то думал, что они, конечно, быстрые и собранные, но недалёкие и по природе своей полные дебилы. Платил им копейки, часто увольнял, а они по всей России потом рассказывали, что перевозили михеичевские миллионы. Только вот бывший контрактник Ромка был на всё это не похож. Видно, от моего авторитета он стал беззащитный, нерасторопный, всё у него из рук валилось. Хотел его уволить, да тут оказалось, что он нормально рулит и парень хороший, с юморком, так что работает он у меня теперь и водилой, и в охране.

– Куда едем, шеф?

– Приехали ко мне Вадик Петров и Вова Шпак, знаешь таких?

– Знакомые фамилии, – с уважением покивал Ромка.

Я не стал вокруг да около ходить, сказал:

– Едем на Малую Лубянку, там покажу.

– Хорошо.

Затем он помолчал немного и неуверенно спросил:

– Шеф, а можно вопрос?

Я махнул рукой, и мы тронулись, сзади двинулись два джипа охраны.

– Валяй.

– А вы друзья с Вовой Шпаком?

– Друзья, – я крякнул. – Слово-то какое… Землячки они мои. Землячки. Знаешь, тюрьма место ужасное, не поспоришь, но даже там есть место для приколов. Вот, представь себе, барак, кровати в два яруса, человек шестьдесят в одной комнате. Сечёшь, Ром? Был там один мужик, Пономарь. Забегает вдруг довольный и говорит: «Сегодня бухаем!» Мы повскакивали, говорим: «Как, чё случилось?», он отвечает: «У меня сын родился». Мы и говорим: «Слышь, дебил, у тебя сроку сколько?», «Тринадцать», отвечает. «А сидишь сколько?», «Полтора года», «Так какой сын у тебя, баран?!»

Рома радостно засмеялся:

– Надо же! Даже я бы так не облажался.

– Вот-вот, а с Вовой Шпаком была история следующая. В лагерь, когда приезжаешь, на работу надо было ходить обязательно, поэтому я заприметил там цех металлообработки. Там схема такая, первые три месяца ты – ученик, то есть никто с тебя норму не спрашивает, и отказа от работы нет. Вот поучились мы и – на тебе! – теперь типа экзамены. Выходит Коля Магадан – «пять», выходит Вовка – «четыре», выхожу я – и «неуд», не сдал. Так вот эти бараны начинают работать норму, а я нет, я ж ученик.

– Так вы, что ли, специально не сдали? – восхитился Рома.

– Ну! Спецом, естественно! Вадик и Вова тогда уважением ко мне и прониклись, они-то вкалывали как проклятые. Прикинь, прошёл где-то год, когда начальник цеха Андреевский, питерский, кстати, тоже, он и сам пятнашку отсидел; глянул на это всё и говорит: «Я знал, что вы тупые, но что вы насколько тупые? Вы реально думаете, что Михеич станок не может освоить? Да вы откройте его личное дело и почитайте!» Вот и накрылась моя схема.

Я раскинулся на заднем сидении «Майбаха». От воспоминаний захотелось курить, жаль, что уже лет двадцать не курю. Нажал на кнопку и опустил стекло. Мне «мерсы» не очень нравятся, но даже я не скажу, что это плохая машина.

Рома не унимался:

– И что, шеф? Вы работать пошли?

– Да, пришлось… Выбрал тогда токарно-винторезный станок, как сейчас помню – ТВ 320, вот стоишь себе, запчасти пиляешь. Я потом неплохо, кстати, наживать там стал, делал пряжки для джинсов «Ли», «Леви Штраус», «Вранглер», потом их продавал за чай.

– Здорово!

– Ну а как, конечно, здорово. У меня глаз-алмаз был, не то, что сейчас. Там сотки миллиметра надо было ловить.

– А со вторым как?

– С Вадиком Петровым?

– Да.

– Сейчас расскажу. Мне в то время туберкулез лёгких поставили, причем не абы какой, а фиброзно-кавернозный. Ты, если не знаешь, пошурши в интернете потом, болячка страшная. Так вот, а выглядел я абсолютно здоровым, вес девяносто килограмм, мощный такой, щёки румяные. Начальник больнички в шоке, как, мол, так. Даже подходил ко мне, говорил: «Душой чую, что ты врёшь! Но поймать не могу». Вот-вот. А Вадька тоже там лежал, имитировал приступы астмы, только его быстро раскололи. Он потом допытывался у меня, как, мол, ты начальника обманул, ведь на рентгене – реальная дыра в лёгких. «Ты что-то путаешь, – говорю. – Болею я». И только спустя много лет я ему правду сказал.

– И как было, шеф?

– Была такая серортутная мазь, от этих всех, ну, не от мошек, а от этих… короче типа от вшей. А была ещё и белая ртутная мазь на основе ртути, ну вот, этим я перед рентгеном всегда себя и смазывал: спереди, сбоку и со спины. Вот тебе и дыра на всё лёгкое.

– Просто обалдеть, – сказал Ромка. – Много вы всего такого знаете?

– Да ты с моё поболтайся по тюрьмам… Э-э-э жди, ответить надо.

Звонил замначальника полиции по оперативной работе, с недавних пор товарищ мой:

– Михал Михалыч, день добрый! Виктор Давидович беспокоит.

– Вещай, Давидыч.

– Вы просили всё разузнать про ДТП с участием Бронштейна. Дела обстояли так: в дежурку поступил вызов примерно в 20.30, ДТП с летальным на мотоцикле на пересечении Сколковского шоссе и Весенней улицы. На место сразу прибыл сотрудник ДПС и парень из уголовного розыска. Парня я хорошо знаю, Ваней зовут.

– Что говорит?

Событие вроде бы рядовое. Ваш Бронштейн ехал на мотоцикле очень быстро. Двигался по Сколковскому шоссе по направлению в город, а грузовой «Фрайтлайнер» по стрелке поворачивал с Весенней направо.

– Фура, что ль?

– Фура. По отчету – вообще целая, небольшие вмятины на решётке радиатора, а вот чёрный спортивный мотоцикл Panigale V4 всмятку. Залетел под днище.

– Да, Димкин байк. Смерть мгновенно?

– Ну, а как тут иначе…

Я ненадолго прикрыл глаза:

– Что с водилой фуры?

– Ничего, – ответил Виктор Давидович. – Виноват мотоциклист, фура на зёленый ехала.

– Понял… Ты сказал, вроде бы, рядовое. Что не так?

– Рассказываю. Когда уже всё оформили, Иван заметил неполадки в светофорах.

Я нахмурился.

– Оба светофора, на шоссе и на Весенней, на момент ДТП горели зелёным.

– И что?

– Налицо сбой алгоритмов. А значит, есть подозрение на манипулирование системами светофоров на том участке.

– Взломали светофор, что ли? – удивился я.

– Возможно.

– Может, это как-то связано с теми цифровыми полупокерами, которые представление на открытии устроили?!

– Сложно сказать, Михеич. Это уже работа «Управления К», мы всю информацию передали ответственному по городу.

– Кто такой?

– Шеф мой, полковник Плиев, начальник полиции города Москвы.

Глава пятая

2024. Президент

– У каждого из нас есть хобби: кто-то коллекционер, кто-то путешественник, а я – охотник. Охотник в прямом смысле слова, не в метафорическом, – люблю охотиться на кабанов и оленей. Для этого я построил в Карелии свой заповедник, ведь если любишь брать – люби и сохранять.

Я постарался, чтобы всё это прозвучало с оттенком скромной гордости. Передо мной сидела популярный финансовый блогер Юлия Андреева, в интернете известная как @Mistika911, одна из тех, у кого подписчиков больше, чем людей, которых я встречал за всю жизнь. Опыт был для меня новый и пока что приятный – блогерша была очень симпатичная, на вид лет под тридцать.

– Егор Анатольевич, очень рада знакомству и что вы согласились на это интервью. Давайте будем честны, так как далеко не каждому удаётся пообщаться с вами лично. Я бы хотела задать как можно больше вопросов и про бизнес, и про личные аспекты вашей жизни. Думаю, вы и сами знаете, что о вас сейчас говорит практически каждый информационный портал.

– Я так понимаю, вы слышали, что Компании удалось выиграть крупный тендер на строительство башни «Московская Высота»?

– Конечно. О Башне пишут все известные СМИ, они называют её не иначе как «Московская Бурдж-Халифа». Насколько я знаю, дубайская башня проектировалась как «город в городе», с собственным парком, бульваром и прочим. Неужели Москва готова бросить вызов миру и сделать похожий проект? А главное, в какую стоимость он обойдётся?

– Это не просто небоскреб, это целый архитектурный комплекс. В восточном крыле, например, будет располагаться торговый центр, а в северном – роскошная штаб-квартира Компании.

– Я смотрю, вы никогда не забываете, что пришли из холодного Ленинграда?

– Я забыл, вас называть Юлия или Мистика?

– Можно и Юлия Сергеевна, если вам так будет комфортнее. Псевдоним оставим для привычного обращения моих подписчиков.

– Вы очень умны, Юлия Сергеевна, – серьезно ответил я.

Блогерша разулыбалась:

– Спасибо.

– В верхней части здания находится огромный пентхаус стоимостью в пятьдесят пять миллионов долларов. Мы всё ещё думаем, кому бы его подарить?

– Между кем и кем выбираете?

– Между Человеком-пауком и Карлсоном.

По тому, как блогер вежливо улыбнулась, я понял, что она восприняла мою шутку слишком серьёзно. Я сжалился и пояснил:

– Между американскими и шведскими инвесторами.

– Егор Анатольевич, с чего всё началось и как Компании удалось вырасти в условиях жёсткой конкуренции со стороны других игроков?

– Компании уже более тридцати лет, мы вместе с ней прошли сложный путь от небольшого магазина сантехники и светильников до статуса одной из крупнейших девелоперских компаний в стране. Всё дело в партнёрстве. Я убеждён, что крепкая спайка внутри Компании – один из важнейших факторов успеха. Только благодаря нашей стабильности мы обзавелись приличными внешними связями: работаем с банковским сектором, финансовыми и государственными структурами.

– В прошлом Компания предпочитала классический формат «мелкой нарезки» площадей торговых комплексов, при котором места отдаются в аренду частным неизвестным предпринимателям. Почему? Не вредило ли это имиджу Компании?

– Это было очень давно, в те времена, когда арендные ставки при мелкой нарезке были гораздо выше. Все свои ошибки мы увидели и, я считаю, вовремя исправили. Сейчас мы работаем по-другому, абсолютно изменив подход к зонированию торгового пространства. В Башне, например, будут и большие магазины, и для среднего класса, и бутики для премиум-сегмента. У нас уже есть предварительная очередь трендовых арендаторов.

– Продолжу вашу аналогию, вы считаете себя ближе к Тони Старку или Скруджу МакДаку?

– Вот с этими людьми я не знаком, – попытался пошутить ещё раз.

Юлия сочувственно посмотрела на меня, я пожал плечами.

– Скажите, а какой совет вы даёте людям, которые только начинают работать в Компании?

– Я не раздаю советов. Тем более бесплатно.

– Хорошо, вы же не против поговорить про личное? – не дожидаясь моего формального ответа, она продолжила. – Семь лет назад от онкологии умерла ваша супруга, и вы создали крупнейший сертифицированный онкологический центр с десятками подразделений. Можно ли сказать, что именно потеря близкого человека стала своеобразной жертвой, которая сподвигла вас на такие свершения?

Я хотел покровительственно сказать, что раз она выдающийся инвестиционный аналитик, то ей следует поупражняться в алгоритмах поиска связей между событиями, лежащими в абсолютно разных плоскостях, но тут же удивился, что смерть Лилички вытащила наружу несвойственный мне сарказм. Видимо я молчал довольно долго, потому что взгляд блогерши из сочувственного стал озадаченным.

– Я просто увлекаюсь медициной. Если бы не Компания, то стал бы врачом.

– Вы потеряли одного из компаньонов Дмитрия Мироновича Бронштейна. Как это отразится на работе Компании?

Всё это блогерша проговорила так же спокойно, как и остальное, но мне показалось, что именно эта тема ей гораздо интереснее.

– Это ужасная трагедия. Дима был нам настоящим другом и компаньоном, это огромная потеря, но так устроена жизнь, и она продолжается. Нас осталось пятеро, и мы по-прежнему сильная команда. Сами мы уже давно не занимаемся операционной деятельностью, для этого у нас есть управляющая компания.

– То есть вы планируете впускать в Компанию нового акционера? Возможно, кто-то из наследников Дмитрия может представлять интересы семьи?

– В скором времени мы сделаем официальное заявление по этому поводу на основании решения семьи покойного.

– А в чём может быть решение?

– Тут не может быть больше двух вариантов: либо мы выкупим долю Дмитрия, либо наследники войдут в состав акционеров Компании.

– Насколько мне стало известно, полиция рассматривает версию убийства? – она вперилась в меня взглядом.

Вот этого вопроса я не ждал совершенно! Девчонка решила, что она не инвестиционный блогер, а криминальный профайлер, хорошо, позволим ей это, почему нет. Только откуда у неё эта информация? Вопрос в том, насколько самостоятельно она действует. Надо запросить в БУИБ[1] информацию про Мистику911. Проблема блогеров в том, что у них нет ограничений, как таковой самоцензуры. Больше никаких интервью частным лицам. Теперь только официальные СМИ.

– Такая версия мне пока неизвестна, – аккуратно ответил я. – Мы убеждены, что произошедшее является несчастным случаем.

– Есть какие-то факты, подтверждающие вашу убежденность?

– А есть факты против?

– Спасибо, Егор Анатольевич, мне было приятно с вами познакомиться. Видно, вы один из тех людей, которые знают, как добиться успеха.