Порабощение любовью: в ловушке психопата

Как Яна познакомилась с Кристиной, вы уже знаете. Запомните эту деталь – она важна для кульминации моей истории.

Потом был инцидент в московской квартире, где Яна жила с Кристиной и её бойфрендом Вальком – тем самым грузчиком с таможни. Летом к ним приехал младший брат Кристины, пятнадцатилетний Стас.

В тот злополучный вечер Яна вернулась с работы поздно. На кухне её ждал нежданный гость – брянский приятель Валька, тот самый.

"Привет, Яночка. Как давно я ждал эту встречу", – улыбнулся он, демонстрируя безупречные зубы.

Он был красив – атлетичное телосложение, широкие плечи, выразительные черты лица. И прекрасно осознавал свою привлекательность.

Поздоровавшись, Яна вскоре удалилась в свою комнату.

Когда она уже засыпала, дверь бесшумно приоткрылась.

– Ты чего? Совсем спятил? – вскрикнула она, когда его руки полезли под сорочку.

– Яна, ну что ты… – шептал он, проводя пальцем по её губам. – Я же помню, что я тебе приглянулся…

– Это не даёт тебе никаких прав! У тебя есть жена, поэтому между нами ничего не может быть.

– Ну и что? Жанна в Брянске, а ты здесь, – с этими словами он сорвал с неё одеяло.

Началась борьба. Когда он, прижав ей рот ладонью, другой рукой полез под кружевные трусики, Яна закричала что есть мочи: «Помогите! Помогите! Помогите!»

В комнату ворвались Кристина с Вальком. Им с трудом удалось оттащить и успокоить насильника.

– Дура, какая же ты дура, – бормотал ошарашенный парень. Видимо, впервые получив отказ.

– Придурок конченный, – дрожала Яна.

Кристина быстро нашла решение: "Ложись на диван со Стасом. Он будет тебе защитой".

Позже, когда в её жизни появился настоящий мужчина, Яна смеялась над этой историей. Особенно подтрунивала над их общей подругой Ольгой, которая впоследствии вышла замуж за младшего брата Кристины, Стаса: "Оля, а ведь право первой ночи с твоим мужем было у меня!"

Но в ту ночь, на одной кровати со спящим подростком, она снова, как когда-то в Брянске, не сомкнула глаз до утра.

Но на этом история не закончилась. Эти двое никак не могли смириться с поражением – простить наглую приезжую, которая уже не раз ставила их на место.

Вано, частый гость в их квартире, продолжал двусмысленно задевать Яну под дружный хохот компании. Она прекрасно понимала: защитников у нее нет. Даже Кристина воспринимала эти похабные шутки как безобидное веселье.

– Кристина, скажи своему другу, чтобы убрал от меня свои грязные лапы, – сквозь зубы процедила Яна, сдерживая дрожь в голосе.

– Ой, да брось! У него же невеста есть, – отмахнулась подруга, кривя губы в привычной усмешке.

– Тем более! Зачем тогда ко мне лезет?

– Хватит ныть, Янка, – голос Кристины стал резким. – Не порти всем настроение.

"Она думала, дружба – это когда тебя защищают. Но иногда "дружба"оказывается удобной клеткой с позолоченными прутьями."

Яна поняла: продолжать этот разговор бессмысленно. "Спасение утопающих – дело рук самих утопающих", – пронеслось в голове. Придется самой отстаивать свои границы.

И вот, когда Вано в очередной раз шлепнул ее по попе с возгласом: "Ух, какая сладкая!", терпение лопнуло.

Молниеносно развернувшись, она вцепилась ему в горло, прижав к стене.

– Если твои грязные лапы еще раз коснутся меня, – прошипела она, сжимая пальцы, – ты больше никогда не переступишь этот порог. Понял, мразь?

Комната замерла. Даже дыхания не было слышно. Вано остолбенел – такая ярость в хрупкой девушке казалась невероятной. Очнувшись, он буркнул:

– Дура… Какая же ты дура.

– Абсолютно верно, – Яна подошла к столу, взяла нож. Четким движением отрезала толстый ломоть колбасы. "Нож, разрезающий не только колбасу, но и границы дозволенного"– момент, когда она перестала быть жертвой.

– Запомни это хорошенько.

– Я… я вообще к Кристинке в гости хожу! – запищал Вано, ища поддержки у друзей. Но те молчали, пораженные ее решимостью.

– Вот и лапай тогда свою подругу! – бросила Яна, отправляя кусок колбасы в рот. – А ко мне – ни шагу. Усвоил?

С гордо поднятой головой она вышла, оставив компанию в гробовом молчании. Кристина сделала вид, что ничего не произошло – видимо, впервые увидела в подруге не безропотную жертву, а львицу.

Но через пару дней раздался звонок.

– Яна, тебя, – позвала Кристина. – Какой-то мужик, – уточнила, передавая трубку подруге.

– Слушаю…

– Тогда слушай сюда! – проорал в трубку знакомый голос. Тот самый брянский ухажер, оставшийся с носом. – Еще раз тявкнешь на Вано – мало не покажется!

– И что же будет? – спокойно спросила Яна, понимая: отступать некуда.

– Узнаешь! Мы тебе крылышки-то подрежем!

– "Мы"– это кто? Ты да Вано? Или подмогу позовете? – ехидно поинтересовалась она, зная, что Кристина и Валек слушают в этот момент и поэтому этот спектакль ей надо доиграть до конца.

– Мы и сами с тобой управимся!

– Вдвоем сразу или по очереди? – рассмеялась она. – Ты уже пробовал один – не вышло. Думаю, что и вдвоем у вас ничего не получится. Поэтому слушай сюда: если не хотите проблем, забудьте дорогу в мой дом. И передай своему дружку – здесь ему больше не рады.

Она бросила трубку. В квартире снова повисла тишина – её квартирные соседи переваривали услышанное.

В тот день Яна не просто осознала свою силу – она ясно дала понять всем своим новым знакомым: с ней придется считаться. "Глупцы часто принимают воспитанность за слабость, а интеллигентность – за трусость."

– И еще, Кристина, – добавила она, глядя на притихшую подругу. – Мне надоело, что вы курите в квартире. После вас здесь нечем дышать.

"Она поняла главное: чтобы выжить в этом городе,

нужно либо стать волчицей, либо сдохнуть овцой."

***

Был ещё один занятный эпизод.

Как-то раз в их дверь постучали. В тот день дома были только девушки -Валек, коренной москвич и формальный съемщик квартиры, находился на работе. Подруги ждали в гости одну знакомую, которую все звали Черепашкой (о ней ещё будет рассказано в моей книге), поэтому дверь распахнули без раздумий.

Но на пороге стояла не Черепашка, а молодой лейтенант в начищенных погонах – красивый, статный, с проницательным взглядом. Видимо, бдительные соседи донесли, что в квартире живут приезжие без регистрации. Проверив паспорта девушек и не обнаружив московской прописки, офицер уже собрался вести их в отдел для оформления штрафа, как вдруг…

– Пётр Сергеевич, а может, решим всё здесь? – Крис умела договариваться. – Мы как раз собирались пить чай с пирогом. Только что испекла.

Надо сказать, Кристина готовила превосходно – по образованию она была поваром высшего разряда.

– Да-да, это правда! – тут же подхватила Яна, одарив лейтенанта обворожительной улыбкой. – Кристина у нас волшебница, вам непременно стоит попробовать.

Уговаривать его долго не пришлось. Стоило ему лишь разглядеть Яну поближе, встретиться с её изумрудными глазами, как он в них… утонул.

С тех пор лейтенант стал частым гостем в их доме. В тот первый вечер, за дружеским чаепитием, он неосторожно проговорился, что у него есть жена и что вскоре он станет отцом.

Яне он приглянулся сразу – молодой, красивый, интеллигентный, с юридическим образованием и явными перспективами (карьера его впоследствии действительно пошла в гору). Всё, как она любила. Их симпатия была взаимной, но…

Но.

Одно обстоятельство стояло между ними непреодолимой стеной. Яна не была сторонницей мимолётных связей – для неё это было табу. Живя в Москве уже почти год, она так и не нашла «того самого», хотя поклонников хватало. Но, она четко осознавала, что все они были «одноразовыми пассажирами», а она жила по принципу: «Лучше одна, чем с кем попало». Поэтому она и была до сих пор одна.

С Петром они подолгу беседовали на разные темы, но для неё это была лишь дружба.

До одного вечера.

Как-то лейтенант зашёл к ним поздно. Яна, любившая рано ложиться, вскоре откланялась и ушла в свою комнату. Только она переоделась и легла в кровать, как в дверь постучали.

– Да? – быстро натянув одеяло, разрешила она войти.

В проёме показалось смущённое лицо Петра.

– Можно? – он неловко переминался с ноги на ногу.

– Входи… – ответила она, крепче прижимая к себе покрывало.

Он шагнул внутрь, затем робко указал на край кровати:

– Можно присесть?

– Присаживайся… – Яна не понимала, что ему нужно в её спальне в такой час.

– Яна, мне нужно с тобой поговорить…

– Я очень хочу спать, – устало ответила она. – Давай завтра.

– Не могу больше ждать! – его голос дрогнул. – Ты мне… очень нравишься.

Лёгкое прикосновение к её ноге под одеялом. Трепетное, почти благоговейное, будто он дотрагивался до святыни.

– Петр… – она вздохнула. – Ты мне тоже очень нравишься.

– Правда? – он резко развернулся к ней, глаза вспыхнули надеждой.

– Правда. Ты замечательный.

– Но я… – он запнулся, голос срывался от волнения. – Я не могу так больше.

– Что случилось? С женой всё в порядке?

– Да, с ней всё хорошо…

– Когда роды?

– Яна, не об этом! – его пальцы снова скользнули по её ноге, теперь уже смелее.

– Тогда о чём?

– О нас.

– Нас нет, – твёрдо сказала она. – И не будет. Ты женат. Скоро станешь отцом.

– Но я не знал, что встречу тебя! – он говорил страстно, словно задыхался. – С той первой встречи я не могу спать. Каждую ночь думаю только о тебе. Я… хочу тебя.

Эти слова прозвучали как выстрел.

– Я понимаю, – тихо ответила Яна. – Но ты должен забыть меня.

– Почему?!

– Потому что ты хороший человек. Ты не предашь жену, которая носит твоего ребёнка. Выбрось меня из головы – это путь в никуда.

Она била точно в болевые точки, зная, что для него важны честь и долг.

– Хватит! – он сжал кулаки. – Девяносто дней я живу с этим. Девяносто! Я задыхаюсь… без тебя.

– Пётр, между нами ничего не может быть.

– Но я не могу без тебя… – его рука скользнула выше, под одеяло, где угадывались контуры её тела. – Каждую ночь я думаю только о тебе… Моя девочка…

"Стоп! Надо остановиться. Сейчас же. Пока не случилось то, за что потом будет стыдно…"

В этот момент она боялась не его – а себя. В его порядочности Яна не сомневалась: настоящий мужчина никогда не переступит черту без согласия. Но вот за себя она ручаться не могла.

"Боже, как же я хочу того же, о чем ты умоляешь, мой милый… Ты мне так нравишься. Почему мы встретились так поздно? Как же мне хочется утонуть в этой сладкой страсти…"

Но вслух прозвучало совсем иное – слова, которые били больнее, чем плеть по голой спине.

– Петр, я прекрасно понимаю, что вызываю такие желания у многих мужчин. И что? Теперь я должна ложиться в постель с каждым, кто этого захочет? – её голос звенел, как лезвие.

Его будто окатили ледяной водой.

– Яна… Нет, конечно, нет! – он застонал, будто получил удар в солнечное сплетение. – Я просто думал… что ты тоже…

– Нет, Петр. Ты для меня просто друг. Только друг.

Она говорила резко, отрезая все надежды.

– Прости… – он вскочил, словно обожжённый, и почти выбежал из комнаты.

"Прости меня, милый… Я тоже мечтаю о тебе. Но не могу. Ради той женщины, что носит твоего ребёнка. Ради себя. Ради своего сына, которому нужен не временный любовник, а настоящий отец…"

Если бы не эти "если бы"… Если бы не сын. Если бы не беременная жена. Если бы не жизнь, которая расставила всё по своим местам. Тогда, возможно, их страсть смела бы все преграды, унеся в сладкий омут.

Но их дороги шли параллельно – близко, почти касаясь, но никогда не пересекаясь.

Как потом рассказала подруга, Петр специально подготовился к этому вечеру: сказал жене о ночном дежурстве. Всю ночь он просидел на их кухне, глотая чай и тоскуя по той самой – близкой, желанной, но навсегда недоступной зеленоглазой девушке.

После этого он перестал приходить к ним. Позже Яна узнала, что у него родилась дочь.

Но эти воспоминания остались тёплыми. Как свет далёкой звезды – яркой, но невозможной.

"Одни мужчины смотрят на тебя как на добычу.

Другие – как на спасение.

Но редко кто видит просто человека…"

Татьяна Влади

***

Но всё изменилось в тот день, когда появился ОН.

Грубый. Неотёсанный. С руками, привыкшими ломать преграды, и глазами, в которых пылала готовность разорвать любого, кто посмеет косо взглянуть на неё. В его присутствии воздух становился гуще, а все её принципы таяли, как воск от пламени.

Яна не устояла. Не смогла. Да и не захотела. Она впустила его в свою жизнь – не просто так, а с благоговением, с тем трепетом, с каким принимают дар судьбы. Теперь она знала твёрдо: никто больше не посмеет даже пальцем её тронуть. Потому что за её спиной стоял Он – её грозный защитник, её живой щит, готовый в любой миг превратиться в карающий меч.

О, как сладостно было это чувство – быть чьей-то. Принадлежать ему. Знать, что его звериный рык прогонит любую угрозу, а его мощные руки станут для неё крепостью и домом. Больше никаких "мудаков"рядом – только Он, только его властный взгляд, его железная хватка, его безоговорочное "моя".

"Так что нет, мамочка, ты не права, – мысленно говорила она, чувствуя, как где-то глубоко внутри, наконец, отпускает многолетний страх. – Я выбрала его не потому, что не видела других. А потому что он – единственный, кто действительно способен защитить. Не красивыми словами, а кулаками и яростью, если понадобится."

И впервые за долгие годы Яна… выдохнула.

Мой грозный, неидеальный, но – щит.

– Мама, ты ошибаешься. Я выбрала его, потому что он – мой щит.

***

Глубокий психологический разбор главы: "Почему хорошие девочки влюбляются в плохих мальчиков?"

"Одиночество будущей жертвы – лучшая подготовительная школа для абьюзера.

Оно делает людей благодарными за любую руку,

даже если эта рука потом сжимается в кулак."

Татьяна Влади

1. Москва как катализатор уязвимости

Почему этот город стал "идеальной почвой"для абьюзера?

* Культурный шок:

Контраст между просторной узбекской квартирой и московской "клетушкой"– метафора потери идентичности. Яна, как пересаженное дерево, лишилась корней.

* Социальная изоляция:

Отсутствие "своих"(кроме токсичной Кристины) создало вакуум, который Сергей заполнил своей гиперопекой.

* Экономическая зависимость:

Ключевая деталь:

Церковная афера, домогательства работодателей – всё это заставило её мечтать о "сильном плече", не проверяя, из чего оно сделано.

2. Сергей: хищник, пришедший на запах крови

Как он использовал её травмы?

* Подмена понятий:

Его агрессию (драки, угрозы) она приняла за "защиту", потому что после месяцев унижений любая демонстрация силы казалась спасением.

* Контроль через "заботу":

Он стал её "переводчиком"в чужом городе – но параллельно отрезал все другие связи (друзей, карьерные возможности).

* Эффект контраста:

На фоне Вано и домогательств начальников его поведение казалось "джентльменским".

Это классическая тактика абьюзера – казаться меньшим злом.

Момент-маркер:

"Он такой смелый и сильный"– но смелость психопата всегда эгоистична. Он "защищал"её, как сторожевой пёс защищает свою кость.

3. Яна: как жертва сама строила свою клетку

Ошибки мышления, которые привели её в ловушку:

* Подмена силы:

Она приняла физическую мощь Сергея за моральную устойчивость.

Но настоящая сила – это умение сказать "нет"

(как она делала с другими мужчинами),

а не найти того,

кто будет говорить "нет"за тебя.

Татьяна Влади

* Травма отверженности:

Фраза "Он – мой щит"выдаёт детскую травму: её отец не защищал, поэтому она ищет гиперкомпенсации.

* Стокгольмский синдром:

Благодарность Кристине (за "спасение") и Сергею – звенья одной цепи. Она путает помощь с контролем. Церковная лавка с "золотыми прутьями"и отношения с Сергеем – одинаковые клетки.

В обоих случаях она платит за мнимую безопасность свободой.

4. На что стоит обратить особое внимание тебе, мой дорогой читатель?

Контраст между "тогда"и "сейчас": – Раньше она сама давала отпор (нож в руке с Вано). – Теперь позволяет Сергею решать, кто достоин её внимания.

Символы: Продажа квартиры матери – отрезание прошлого, без которого нет будущего. "Крошечные московские жилища"– метафора того, как её глубокий внутренний мир сжимается до размеров Сергея.

Язык тела: "Губы её дрогнули"при виде квартиры – момент истины, который она проигнорировала.

Вывод: Почему это точка не возврата?

Яна совершила роковую подмену:

* Вместо того чтобы искать равного партнёра, она искала телохранителя.

* Вместо того чтобы адаптироваться к Москве, она отдалась тому, кто обещал её "спасти".

* Вместо того чтобы пережить одиночество, она залила его токсичными отношениями.

Последняя фраза – самообман:

"Я выбрала его, потому что он – мой щит".

Но щит, который нельзя отложить, становится тюрьмой.

"Никто не входит в нашу жизнь так стремительно,

как тот, кто подсмотрел, где лежат наши ключи."

Татьяна Влади

Иногда ваша потребность в безопасности может привести к самообману: принять яд за лекарство.

Мой дорогой читатель, запомни:

* Одиночество не лечится абьюзом – оно им пользуется.

* Настоящая защита – это не тот, кто держит тебя,

а тот, кто отпускает, когда ты окрепнешь.

* Москва не виновата.

Вина всегда лежит на том, кто выбирает,

какую цену заплатить за место под её солнцем.

Глава 10 "Тень контроля: как любовь превращается в клетку"

"Насилие начинается не с кулака, а с шепота:

'Я лучше знаю, что тебе нужно'"

Татьяна Влади

Глава о начале бизнеса и семейных испытаниях.

Идея собственного дела витала между ними с первых дней знакомства. Но стартового капитала не было – они, двое приезжих, снимающих жильё, едва сводили концы с концами. Все скопленные средства ушли на покупку квартиры для родителей Сергея во Владимирской области.

"Родственники – эти мудрецы, знающие как надо жить,

хотя сами никогда так не жили", – с горечью думала Яна.

Свекровь вела методичное наступление. Сначала под предлогом "летнего отдыха"подселила к ним пятнадцатилетнего сына. Затем в августе прибыла его жена с ребёнком. В сентябре прилетел младший двенадцатилетний брат. А через восемь месяцев явилась и сама – с четкой целью разрушить их союз.

Бывшая жена Сергея, поняв ситуацию, съехала. Но его мать, женщина ограниченного ума и невероятного упрямства, развернула настоящую войну. Её девиз "Вижу цель – не вижу препятствий"вылился в ежедневные истерики, бойкоты и психологический террор.

Единственное, за что Яна была благодарна свекрови – та не трогала Данила. Но двум младшим братьям Сергея этого запрета не досталось. Пока Яна работала, кормя всю эту ораву, они издевались над её сыном. А когда в апреле появился третий брат – психически нестабильный, с патологической ненавистью к ним обоим, – жить вместе стало невозможно.

"Иногда чтобы сохранить что-то важное,

приходится отдать всё.

Даже без гарантий, что это окупится", – размышляла Яна.

При первой возможности она отдала все свои сбережения за отдельное жильё для его родственников. Наступила хрупкая передышка. И наконец, они смогли задуматься о бизнесе. Но как стартовать без капитала?

Сергей, с его нюхом на "быстрые деньги", нашёл вариант – бизнес-проект "KODAK". 2001 год, эпоха плёночных фотоаппаратов. Они стали посредниками между клиентами и типографией, получая процент с каждой проявки. Параллельно торговали фотоальбомами и рамками.

Быстро нашли помещение в продуктовом магазине спального района. Тем временем Яна, окончив школу флористики, успешно работала в премиальных цветочных салонах.

Но Сергей настаивал:

– Яночка, нашему бизнесу нужны твои руки и голова.

– Мы можем нанять продавцов.

– Чужие люди не будут вкладываться как мы. Ты же хочешь, чтобы дело процветало?

Она, как могла, сопротивлялась:

– У меня хорошая работа и карьера. Почему бы тебе не встать за прилавок самому? Ты – прирождённый торговец.

Сергей закусил удила:

– Представь: я – директор ИП, стоящий за кассой. Где тут авторитет? К тому же мы планируем расширяться!

Его аргументы били точно в цель:

– Продавцы воруют. Нужен свой человек. Это временно – пока не разберёшься в процессах. Потом займёшься закупками и развитием.

Яна мечтала о цветочном салоне и набиралась опыта именно в этой сфере. Но под напором любимого сдалась. Пришлось уволиться из салона, где уже начали ценить её профессионализм.

Все тонкости "кодаковского"бизнеса Яна постигла благодаря Любе – опытной продавщице из соседнего магазина. Сергей, с его врожденным умением очаровывать женщин, быстро нашел с ней общий язык.

"Люба, познакомься – это моя жена. Объясни ей все премудрости", – попросил он, и женщина, широко улыбаясь, тут же согласилась.

Освоив азы, Яна встала за прилавок. Первые месяцы работала без выходных, пока Сергей не осознал, как сильно скучает по ней. Тогда они наняли продавца, а чтобы освободить Яну от домашних хлопот, вызвали из Узбекистана её маму.

Так Валентина Ивановна стала жить с ними в течение учебного года, летом уезжая с внуком в деревню. Яна купила маме однокомнатную квартиру в поселке неподалеку от брата Виктора – чтобы было куда возвращаться.

В их доме царил настоящий культ еды. Сергей, воспитанный бабушкой шеф-поваром, требовал ресторанного уровня блюд: первое, второе, десерт. Голодный, он превращался в разъяренного зверя, поэтому семья жила по принципу "накорми вожака – сохрани мир".

– Мать, ну как можно так готовить? – постоянно придирался он к теще.

– Я не оканчивала ту кулинарную академию, где обучалась твоя бабушка, шеф-повар в санатории, – огрызалась Валентина Ивановна, не питавшая к зятю теплых чувств.

Яне приходилось быть миротворцем в этих бесконечных стычках. Чаще она принимала сторону мужа, уже будучи под воздействием его манипуляций: считая, что женщина должна быть мудрее и уступчивее. "Хорошая жена обязана угождать мужу"– так она понимала семейное счастье, не замечая, как обижает свою маму.

– Доченька, да где твои глаза были? – вздыхала Валентина Ивановна.

– Мама, тебе вообще кто-нибудь понравится? И первого мужа ты не принимала и второй тебе также не нравится, – отрезала Яна, не желая продолжать разговор.

Но, её миротворчество распространялось не только на маму, но и на Даню. Она защищала сына от взрывного характера супруга.

Один из случаев стал анекдотом для Сергея, он рассказывал его на каждом семейном празднике: о том какая Яна безрукая.

***

Швы.

"Любовь измеряется не метрами ткани,

а сантиметрами прощения."

@Татьяна Влади

Игла и камень. В Москве Яна всегда работала, как швейная машинка на последнем режиме – без остановки, на износ. Каждый стежок её трудовой жизни был слабой попыткой залатать большие дыры прошлого: голодное детство сына, полтора года разлуки, вечное чувство вины, что она здесь, но не здесь.

Её любовь к Дане измерялась чеками. Самый тёплый зимний костюм в магазине – не просто одежда. Это броня против упрёков Сергея, против собственной неуверенности, против того голодного взгляда, который она иногда ловила в глазах сына, когда задерживалась на работе.

"Хоть так", – думала она, расплачиваясь. "Хоть так."

Дыра. На третий день теплый дорогой костюм был изувечен сыном.

Даня стоял в прихожей, превратившись в статую вины:

· Глаза – два переполненных озера.

· Колени – грязные, как его детство без неё.

· А на правом колене – дыра. Огромная. Кричащая.

– Мама, я нечаянно… Папа меня сильно будет ругать?

Его голос дрожал, как последний лист на осеннем дереве.

Яна схватила штаны. Ткань была тёплой, как воспоминание о том, как он впервые улыбнулся ей после их воссоединения.

"Как жаль, что нет рядом мамы…"Её мама зашила бы сейчас это с закрытыми глазами. А Яна… Яна воевала с иголкой, как рыцарь с драконом – неуклюже, героически, обречённо.

Ей стоило взять иглу, как те же руки, которые легко управлялись в кулинарии, превращались в неуклюжие деревяшки. Девушка с грустью вспомнила руки мамы, которые могли профессионально:

* Зашить разорванное платье за пять минут,

* Пришить пуговицу вслепую,

* "Залатать"её детские ссадины и слёзы одним прикосновением.

Вспомнился случай из её детства. Янке купили красивое платье и она сразу же в него облачилась, вернувшись домой из магазина, наткнулась на дворовых друзей, которые увлекли её в свои веселые игры.

– Дочка, может ты все-таки зайдешь домой и переоденешь своё новое платье? – Предчувствуя что-то неладное, вымолвила на прощание мама.